***
В первый день своего последнего учебного года Рей заходит в школу в футболке «Warped Tour ‘07».***
Её первая контрольная по математике — это, к счастью для Финна, тест. Рей заполняет последние кружочки на листке и поднимает глаза на беднягу Финна, который сидит за партой справа от неё. Он в панике. Финн никогда не был силён в математике и с трудом справлялся с алгеброй и геометрией, уроки которых у него с Рей были общими. И, потому что ей математика давалась легко и непринуждённо и потому что она не гнушается нарушать правила, если нужно помочь друзьям, они с Финном за годы разработали свою систему знаков. Он кладёт красную ручку на левый край парты, и Рей, заёрзав, замечает сигнал. Бросив на него мимолётный взгляд, она подсовывает руки под парту, чтобы мистер Джонсон, их учитель, не увидел. Она смотрит прямо перед собой, на белую классную доску и оттопыривает три пальца так, чтобы было видно Финну. Три пальца означают третий вариант ответа. Рей подмечает, что Финн скорёхонько закрашивает карандашом кружок ответа. Они проворачивают этот трюк все десять раз, и дважды Рей намеренно пичкает его неправильными вариантами, чтобы результат не вызвал подозрений. По окончании теста они сдают свои листки, и в качестве благодарности Финн протягивает ей жевачку.***
Она то и дело смотрит на телефон. Наступила пятница, и Рей заканчивает кое-какую работу в студии Люка, с нетерпением гадая, позвонит ли ей Бен. Их обычные пятничные тусовки ныне под большим вопросом, потому что Бен постоянно «горит на работе». Рей от этого сама не своя, и те два часа, что она видит его по субботам в спортзале, только усугубляют ситуацию. Она может только смотреть, но не трогать, а Бен, взяв за правило не задерживаться после тренировки надолго, отвозит её в дом чуть ли не тут же. Рей всё сильнее нервничает. Ей не хватает Бена. Видеть его один-два раза в неделю кажется недостаточным. У неё вообще такое ощущение, что будь она с ним целый день — каждый день, — ей бы и тогда его не хватало. Она не знает точно, насколько это убого — быть такой. Рей заваривает кофе в кухне-кабинете, разложив на столе домашнюю работу. Она улыбается, с теплотой вспоминая то, как Бен сидел тут, с ней, и помогал со школьным заданием. Теперь же Бен и под страхом смерти не подойдёт к студии. Единственное, что, по сути, напоминает о нём в этой комнатке, — его старый, забрызганный краской магнитофон, из которого сейчас доносится песня Foo Fighters. Рей облокачивается на столешницу, наблюдая, как в кофеварке вовсю бурлит кофе, и невольно натыкается взглядом на лишённую всякого порядка кипу бумажек, которые Люк сложил у раковины. Если опустить то, что она периодически ухватывает разговоры, не предназначенные для её ушей, Рей не склонна считать себя любопытной Варварой. Но когда её взор чисто случайно скользит по надписи «Энди Сноук, агент», нацарапанной рукой Люка, и ниже — по адресу, что в центре города… Рей не долго думая опускает бумажку к себе в рюкзак. В кухню-кабинет входит Люк, усталый, но улыбающийся при виде только что сваренного кофе. Он тут же наливает себе и Рей по кружке, а Рей усаживается за своё домашнее задание. Её телефон жужжит, и она чуть ли не прыгает к нему, чтобы раскрыть. Там сообщение от Бена. «Задержусь, наверное, не успею. Извини, малая». Она быстро захлопывает свою раскладушку, насупливаясь и не заморачиваясь тем, чтобы ему ответить. — Чудесный кофе у тебя получается, Рей, — делает ей комплимент Люк, затем вдыхает пар из своей кружки и отхлёбывает первый глоток. — Спасибо. — Слово звучит не так приветливо, как она планировала, и Люк удивлённо приподнимает бровь. Рей краснеет. — Извините. Просто только что выяснила, что ваш племянничек опять меня продинамил. Люк вздыхает и отпивает ещё кофе, как-то разом дряхлея на глазах. Пару мгновений она ждёт, что он что-то скажет, злясь всё сильнее и сильнее. — Потому что работает допоздна, — уточняет она, пристально глядя, как Люк ёрзает. Её наставник нем как рыба. Карандаш, сжатый в руке Рей, с треском ломается. — Знаете, я просто охреневаю с вас, со Скайуокеров и Соло! Вам вообще друг на друга плевать с высокой колокольни?! От её внезапной гневной тирады Люк слегка подскакивает. — Рей! Как ты… — Потому что… — Рей просто необходимо высказаться, выплеснуть это из себя; глаза наверняка мечут молнии, и всё внутри полнится яростью. И так дело не пойдёт. — Потому что Бен явно ввязался во что-то незаконное! Незаконное, Люк! А вы вообще ничего не предпринимаете! Лея в курсе? Люк отставляет в сторону свой кофе и встаёт, уставший, опешивший и… сражённый. — Рей, это тебя не касается… — Сами знаете, что касается, — рычит она, быстро вскакивая на ноги. Она судорожно вдыхает, сосредотачиваясь. — Бен… Ну, чего греха таить, он для меня — самый важный человек на всём белом свете, Люк. И он занимается чем-то… У неё сбивается дыхание. Не плакать, Рей. Не плакать. — Он занимается чем-то, что забирает его у меня, и я не знаю, что делать! Я знаю только, что, чем бы оно ни было, это нечто нехорошее. И он мне не говорит, что неудивительно, в общем, но… Вы-то знаете, Люк, что это. Знаете ведь. Он не осмеливается встретиться в ней взглядом. — Да, я знаю, чем Бен занимается. Но… — И не делаете ничего, чтобы ему помочь. — Руки у неё по бокам сжимаются в кулаки. — Забыли, что он — член вашей семьи? Люк дёргается как от пощёчины. — Рей, Бен — взрослый человек. Лишь он сам в ответе за свои поступки и должен сам увидеть собственные ошибки. А я… Бен не в моей власти. Лея, полагаю, догадывается. Но ты правда считаешь, что, вмешайся она, это бы помогло? Рей никак не может совладать со своим судорожным дыханием, но заставляет себя вдуматься в слова Люка, прежде чем ответить. Наконец она выдыхает и спокойно говорит: — Тогда скажите, что происходит, и дайте мне помочь ему. Люк, не раздумывая, отрицательно трясёт головой. — От тебя тут ничего не… Рей испускает вопль досады; тот сотрясает звоном комнату, и Люк умолкает, глядя на неё удивлённо и настороженно. — Если от кого и зависит, — говорит она дрожащим голосом, — то от меня. И, думаю, мы оба об этом знаем. Повисает долгая пауза, пока Рей ждёт ответа от Люка, чувствуя, как бешено сердце колотится у самого горла. Она решительно настроена не сводить с него глаз. Миг за мигом, меж ними ширится почти медитативная тишина, и внутри Рей медленно разгорается надежда. Но угасает — быстро. Ибо Люк наконец снова поднимает свою кружку и смотрит на Рей со вселенской грустью в глазах. — Извини, Рей. Если скажу, это может привести к беде. Ты прости меня, но я не смогу жить с мыслью, что ты пострадала из-за разглашённой мною информации. И если из-за меня с тобой что-то случится, Бен просто… — Следующее предложение он говорит совершенно серьёзно. — Бен меня убьёт. После этого Люк быстренько ретируется с кухни-кабинета. И, быть может, из-за тоски по Бену Рей хватает свою кофейную кружку и швыряет её в раковину, отчего та разлетается на куски. Затем магнитофон Бена умирает. И что бы Рей ни делала, реанимировать его так и не удаётся.***
Тем вечером Рей возвращается в дом в мятежном, безрассудном настроении. Она топает в свою комнату и с мрачной радостью видит, что Роуз сегодня рано возвратилась с пятничных посиделок с Финном. Рей под пытливым взглядом Роуз копается в её тумбочке, отыскивает ножницы и протягивает их подруге. — Обрежь мне, пожалуйста, волосы. У Роуз спирает дыхание от восторга.***
Теперь волосы Рей едва собираются в хвост. Неровные пряди по бокам слишком коротки, чтобы можно было удержать их на затылке, поэтому они пляшут у лица, когда она следующим утром пробегает свою разминочную дистанцию. Она оставляет Бена без внимания, когда он инструктирует её насчёт полусотни прыжков из упора лёжа и сотни отжиманий. И когда сама обматывает себе руки. И когда дубасит грушу для битья, ощущая, как гнев, горячий и красный, так и просится наружу. Она оставляет Бена без внимания, шествуя в туалет, чтобы плеснуть себе в лицо холодной водой. Надоедливый голос в затылке, тревожно напоминающий голос Роуз, говорит ей, что, относясь подобным образом к Бену, Рей ведёт себя незрело. Но она просто не знает, как говорить с кем-то, кого одновременно хочется и поцеловать, и ударить в лицо. Рей возвращается из туалета в главный зал, и тело уже приятно тянет после тренировки. Она подходит за бутылкой воды Бена, успевая сделать лишь один глоточек, прежде чем ту вырывают у неё из рук. Рей захлёбывается, вода брызжет у неё изо рта и стекает по подбородку. Бен сердито на неё смотрит, и от этого она просто звереет. Какая наглость! — Какого хрена, малая? Ты всё утро молчишь как партизан. Рей и на это рта не раскрывает, и Бен какое-то время смотрит на неё, а потом закатывает глаза. — Это из-за вчерашнего вечера? Серьёзно? Тебе что, опять тринадцать? Это обидно. Вообще-то, очень обидно. Она разворачивается и быстрым шагом уходит; нижняя губа подрагивает, когда Рей садится на скамью, рядом с сумкой Бена. Краем глаза ей видно, как Бен возводит глаза к потолку и пробегает рукой по своим потным волосам. Однако, когда он подходит и встаёт перед ней, она демонстративно смотрит прямо перед собой. — У меня работа, ясно? Вечера пятницы бывают заняты. Извини. Я правда не понимаю, чего ты добиваешься. — Его голос по-прежнему слишком груб, но Рей улавливает в нём лёгкий оттенок мольбы. — Я просто хочу проводить с тобой больше времени, — говорит она коленке Бена, уныло пожимая плечами. — Мне кажется, что с некоторых пор я тебя едва вижу. Бен долгое время ничего не говорит. Затем он садится рядом с ней на скамью, и Рей вдруг понимает, краснея, что Бен так и не надел футболку, которую снял перед спаррингом. — Слушай, — начинает он, и Рей уже слышна его досада. Словно он не уверен, в какие слова облечь то, что крутится у него в голове. — У меня очень трудоёмкая работа, Рей. Она требует от меня всё больше, и больше, и больше. И я… Время, которое я провожу с тобой, — это как побег. От его обнажённого торса исходит жар, и её бросает в дрожь; Рей поднимает голову и смотрит на него, рассматривает его татуировку и лоснящееся от пота тело. — Почему бы просто не рассказать, чем занимаешься? Может, я смогу тебе… — Нет, — резко обрывает он её на полуслове. — Рей, я никогда, никогда не вовлеку тебя в это, потому что я… Потому что не могу. И не буду. Он непреклонен и, похоже, как никогда полон решимости. Взгляд его карих глаз устремляется к её лицу, примечая каждую мимолётную эмоцию, что на нём отражается, и Рей изучает его лицо так же пристально. — Позволь мне помочь, — выдыхает она, и он зажмуривается. Когда он открывает глаза, Рей кажется, что он вот-вот скажет что-то. Что-то важное. У неё сердце замирает в груди. Но он просто протягивает ей бутылку воды, а затем встаёт и уходит.