***
— Чёрт. Рей, с полуприкрытыми, сонными глазами, ухмыляется мужниному ругательству. Одним движением она насаживается до упора, и, возможно, Бен не ожидал, что она будет такой скользкой, такой к нему готовой, ведь они проснулись всего-то минуты три как. Но ведь он и сам невероятно твёрд у неё внутри. Он сидит привалившись спиной к изголовью, а Рей упирается в его плечи ладонями и берёт тягучий ритм; она ахает, прикусив нижнюю губу, каждый раз, когда медленно на него опускается. Она обожает быть сверху вот так, чувствовать его под таким вот углом. Так у неё есть возможность вглядываться мужу в лицо, в каждое его сиюминутное выражение. В то, как приоткрываются его губы, когда она смещает бёдра, в то, как огромны его зрачки — от возбуждения и от недостаточного утреннего света. Он коротко стонет, когда она переносит основной свой вес на колени и ускоряет темп. Рей обожает заниматься с мужем таким сексом. Таким типом секса — не тем, который приводит в исступление. Не тем, в котором чувствуешь себя цельной или находишь облегчение. Рей вообще не особо думает сейчас о собственном оргазме, слишком увлечённо наблюдая за тем, как её муж под ней медленно утрачивает самообладание. У Бена на этот счёт другие соображения. — Потрогай себя, — велит он, и голос его едва громче шёпота. Его взгляд соскальзывает вниз, туда, где её бёдра встречаются с его. Тяжело дыша, он наблюдает, как Рей поднимается и медленно опускается на член. Бен поскуливает и покрепче стискивает её бёдра. — Потрогай себя. Пожалуйста. Ухмыляясь, она ему угождает — протягивает между ними руку, чтобы двумя пальцами легонько трогать клитор, и Бен стонет, заворожённый этим зрелищем. Она чувствует, как вдруг становится ещё теснее, и оба они слегка задыхаются от усиливающегося наслаждения. Его руки стискивают её плоть, и он начинает подаваться бёдрами вверх. Рей улыбается его внезапному нетерпению; тому, как он смотрит на неё теперь — словно намекает, что будет боготворить её до скончания века. Она льнёт к нему, покусывает его нижнюю губу. А руки Бена движутся к её ягодицам, обхватывают, сжимают, шлёпают, и дивный звук, что рождается меж их телами, приводит её в трепет… Волны оргазма накрывают её, заставая врасплох, и от неожиданного блаженства она заходится в крике, отдающемся эхом по комнате. Рей бьётся в экстазе на муже, видя его, но как бы и не видя, а он целует её в шею и позволяет себе излиться в неё — только сейчас, убедившись, что она кончила вперёд него. Они вздыхают в унисон, и Бен, всем своим видом выражая удовлетворённость, кладёт руки Рей на талию и притягивает её ближе. Оба они могли бы с лёгкостью вновь провалиться в сон. Но через десять минут им уже надо выходить. Они наскоро принимают душ, Рей напяливает на себя одежду и торопливо стягивает волосы в пучок, смеясь над Беном, который бежит вниз, чтобы быстро накормить и выпустить на улицу собаку. На счастье Рей, её дни довольно часто начинаются с чего-то подобного.***
Они съезжают к огромному особняку семьи Органа, и Рей в который раз поражается тому, что Бен вырос в доме с колоннами. — Похоже, все в сборе, кроме По и Финна, — подмечает Бен, паркуясь рядом с машиной Роуз. — Как я поняла, — говорит Рей, прокручивая сообщения друзей в групповом чате, — твоя мама забыла про булки для гамбургеров, и По с Финном поехали за ними в продуктовый. Кивнув, Бен вылезает из машины и обходит её, чтобы распахнуть дверь со стороны Рей. Он спешно её целует, затем захлопывает за ней дверь, и Рей улыбается и запрокидывает голову, купаясь в лучах полуденного солнца. После обеда будет сущее пекло, но меньшего Рей от праздника Славного четвёртого числа* и не ждала. Бен держит её за руку, пока они неспешным шагом подходят к парадной двери. — Классная была ночка. — Бен смотрит на неё с ласковой улыбкой. Но глаза его полны задора. — И спокойная, — добавляет Рей, игриво толкаясь своим бедром в его. Он смеётся, нежно пожимая её руку в своей. Они заходят в дом и оба немного выдыхают, когда их встречает волна прохладного — спасибо кондиционерам — воздуха. — Бен, это вы? — доносится из кухни голос Леи. — Ага! — говорит Бен, повышая голос, чтобы его услышали за доносящимся до них гулом нескольких разговоров и шумом кухонной вытяжки. Раздаются радостное верещание и топот торопливых шагов. Довольная, Рей складывает руки на груди и отступает на шаг в сторону. Так происходит последние три года. По коридору к ним несётся маленькая девочка с испачканным в шоколаде лицом и каштановыми кудряшками, забранными в спутанный хвостик. — Папуля! — восклицает она, и Бен присаживается на корточки и широко раскидывает в стороны руки, глупо улыбаясь, когда их дочь бросается к нему на шею. Он встаёт, без труда удерживая её одной рукой. — Привет, родная, — тихо мурлычет он. — Как проводишь время с бабушкой? Трёхлетняя девочка сияет улыбкой, и взгляд её карих глаз мечется от одного родителя к другому. Она зарывается кулачками в свою футболку с Моаной и говорит: — Мы готовим соколадные пи’озеные! — Это видно. — Рей облизывает большой палец и пытается стереть размазанное по лицу дочери коричневое тесто. Девочка вертится, и Бен, слегка выпучив глаза, перехватывает её поудобней, чтобы не дать ей вывалиться у него из рук. — Ханна, не крутись… — Она сказала вам, что мы готовим шоколадные пирожные? — Лея стоит на том конце коридора и подзывает их жестом. — Заходите, Финн с По только что привезли булки для гамбургеров. Остальные как раз выходят во двор.***
Рей потягивает холодное пиво. — … если вовлекают Джексона и снимают в Новой Зеландии, ещё не факт, что выйдет что-то путное. — Бен охвачен волнением, а это значит, что его голос перекрывает разговор, который Роуз и Рей пытаются вести, равно как и играющую фоном ухающую музыку. — Согласен. — Парень Роуз выглядит чуть ли не скучающим, но Рей знает его достаточно хорошо, чтобы сказать, что это у него просто фишка такая. — Только вот я сомневаюсь, что Амазон выделил бы проекту бюджет в миллиард долларов, усомнись они там в его перспективах. — Да не важно. — Рей поджимает губы, чтобы не рассмеяться над вздорностью Бена. — Как-то нет желания опять разочароваться. Хоть оригинальная трилогия Джексона — и шедевр кинематографии, не очень-то я доверяю ему после блядского дерьмища под названием «Битва пяти воинств»… Засим обе они, Рей и Роуз, закатывают глаза и неторопливо идут в сторону прудика с карпами кои и фонтаном — куда ж без фонтана? Поблизости оказывается слегка потеющий Финн. — Что с тобой? — спрашивает Роуз, склоняя голову набок и глядя на друга с беспокойством. Финн тычет большим пальцем себе за спину, указывая на своего парня, который стоит у мангала, с Ханной на бедре. По достал телефон и показывает малышке фотографии Би-Би-восемь, у которого вся мордочка теперь седая. Роуз оборачивается к Финну и хлопает глазами в замешательстве. — Не поняла. Финн втягивает воздух и испускает тяжёлый вздох. И нацеливается взглядом на Рей. — С тех пор как вы с Беном попросили нас в том месяце посидеть с дочкой, По всё время говорит, что нам тоже было бы неплохо подумать о детях. Рей с Роуз обе теряются и молчат слишком долго. — Ох, это… плохо? — произносит Рей, поглядывая на Роуз и ожидая, что та её поддержит, подстрахует. Финн открывает рот, чтобы ответить, затем закрывает его. Опять открывает. — Ну, как бы, нет. Вообще-то, я жду не дождусь, когда стану папой. Но мы уже шесть лет вместе, и я так-то думал, что По уже сделал бы предложение, если б хотел. Рей с Роуз замирают, а затем обе быстро стараются вернуть себе беззаботный вид. — И что? На дворе две тысячи восемнадцатый, — через мгновение выдаёт Роуз. — Почему ты не предлагаешь? Финн, похоже, до глубины души ошеломлён этой мыслью, которая, прости господи, раньше не приходила ему в голову. Он постукивает пальцем по подбородку. — Я просто… Я никогда… Ха. Дамы, я на минутку. — Он идёт прямиком к автохолодильнику и выуживает оттуда бутылку пива. Рей приподнимает бровь, глядя на Роуз. — Обрекла человека на напрасные переживания. По же сделает ему предложение буквально сегодня, во время фейерверка. Роуз хитро ухмыляется. — Знаю. Но мучить его так забавно.***
— Люк, я знаю о «Щенячьем патруле» больше, чем взрослому человеку следует знать. Бен обсуждает со своим дядей состояние детской мультипликации, и периодически к их разговору присоединяется Асока. Все они сидят за длинным обеденным столом Леи, единодушно согласившись, что снаружи попросту слишком жарко и влажно, чтобы пытаться там есть. Прикончив остатки своего пива, Рей оглядывает опустевшую тарелку перед собой и, довольная, откидывается на спинку стула. Ханна сидит напротив, в детском стульчике, втиснутом между По и Роуз. Первого из двух она тянет за рукав и просит у своего «дяди Пóсечки» ещё чипсов. И он одним махом спихивает половину содержимого своей тарелки в её. Роуз со своим парнем погружены в собственный разговор, склонив друг к другу головы. Они познакомились три года назад, в аспирантуре. Финн сидит напротив По и смеётся над чем-то с Пейдж и Леей, выглядя при этом гораздо спокойнее, чем час назад. В столовой шумно — достаточно, чтобы у каждого тут разболелась голова. Но Рей это любит, любит в этом абсолютно всё. Любит каждого за этим столом. Это — её семья. Та, которую она сама себе выбрала; это — как похвалить уродливый зелёный свитер одноклассника в столовке в шестом классе. Та семья, которой вселенная посчитала нужным её одарить; это — как быть одинокой девочкой семи с половиной лет и наткнуться на такого же одинокого мальчишку-тинейджера, разбрызгивающего краску по простыне. Бен целует Рей в висок, чтобы завладеть её вниманием. — Корчи рожи, — говорит он. Сам Бен надувает щёки, а она скашивает глаза и приставляет ему руками заячьи уши, и сидящая напротив них Ханна пускается хохотать. Глядя на неё, смеются и всё остальные, и Рей с Беном также не выдерживают и разражаются смехом. Это — такой незатейливый образчик радости. Он прекрасен. ________________ * Четвёртое июля, День независимости США