Темная сторона

      Миссис Нельсон с любопытством в блекло-серых от старости глазах и с недовольно поджатыми губами наблюдала за тем, как Алекс Спенсер ведет в свой дом буквально виснущую на нем лысую девушку и, с отвращением задернув штору, села в большое кресло качалку, подаренное ей дочерью пару лет назад.       Современная молодежь совсем забыла о правилах приличия, думала она, потеряли и стыд и совесть.       А ведь раньше все было иначе. Во времена молодости миссис Нельсон мужчины не позволяли себе присвистывать женщинам, или, упаси Боже, хлопать их по заднице в прокуренных барах, а девушки не одевались и не вели себя, как шлюхи. Тогда действительно умели красиво ухаживать за понравившейся особой, а «этикет» и «рамки приличия» были не просто словами. Они еще что-то значили.       Все происходящее сейчас казалось миссис Нельсон чем-то низким и постыдным. Это ощущалось во всем: в музыке и играющих на их фоне видеороликах, в фильмах, в журнальных статьях и фотоснимках на глянцевых обложках. Весь мир, радостно улыбаясь, шагал в ногу в объятия порока и разврата, а Роуз Вайолет Нельсон была безмолвным свидетелем неминуемого конца если не света, то светлых времен уж точно. Это угнетало женщину, но что она могла противопоставить грязному, но такому притягательному лоску гедонизма и разврата?       Вздохнув, Роуз надела очки, которые сегодня днем нашла за несколько минут до того, как Оливер Чепмен позвонил в двери ее дома, чтобы разобраться с вопросом их похищения. Женщина, конечно, знала, что их не украли, что она сама оставила их где-то и совершенно об этом забыла, но ей было одиноко, а Оли был хорошим мальчиком, возможно, немного трусоватым, но все же славным. Поэтому миссис Нельсон, иногда, позволяла себе совершать ложные вызовы. Она понимала, что поступает плохо и, даже, нарушает закон, но на самом деле сомневалась, что действительно отвлекает полицию Трейлвейла от каких-то важных или срочных дел. Во всяком случае, до недавнего времени. После смерти несчастного Микки, полиция стояла на ушах, как, впрочем, и весь город. Возможно, не все это показывали, но Роуз чувствовала, как приключившаяся беда сплотила людей. И это было единственной ложкой меда в море дегтя. Но, иногда, нужно большое зло, чтобы породить большое добро. Миссис Нельсон верила в это, или, вернее, очень надеялась, что так оно и есть.       Роуз взяла со столика большой клубок желтых шерстяных ниток с воткнутыми в него спицами и принялась набирать петли. Спицы тихонько стукались друг от друга, издавая приятные, успокаивающие и очень уютные звуки. Миссис Нельсон вспомнила, как в детстве вязала ее бабушка, сидя на похожем кресле качалке в этом самом дом и усмехнулась, потому что знала, что будет последней старушкой в их роду, жизнь которой будет неотрывно связанна с этим местом и эти городом.       Спицы запорхали в руках Роуз, заставляя нить сплетаться в причудливые узоры. Пару лет назад к ней пришла миссис Уайтхэд и попросила показать, как правильно вязать изнаночные петли, чем немало удивила старуху. Миссис Нельсон была твердо уверенна, что Джи Джи ненавидит ее всей душой. Они не раз ссорились в прошлом, в основном, из-за того, что миссис Уайтхед обвиняла Роуз в распространении, по ее словам, «грязных слухов» о ее связи с Тоби Николсоном. Все было так, Роуз действительно обсуждала ее отношения с, тогда еще, чужим мужем за спиной Джи Джи, вот только это была правда, а на правду нельзя злиться. Ведь правда не всегда бывает чистой, чаще всего, она действительно грязная и отвратительно пахнет, но уж какая есть. Однако, придя тем вечером, миссис Уайтхед вела себе прилично, и, после того, как Роуз показала женщине все, что та хотела узнать, даже поблагодарила старуху, а через пару дней, принесла половину вкусного домашнего пирога с черникой.       Сейчас, плавно покачиваясь в своем удобном кресле, миссис Нельсон думала, что Джи Джи, даже не смотря на свои постыдные похождения, все же не так плоха. Она, в конце концов, умела быть благодарной, а это немало стоило. Роуз даже думала, что, возможно, женщине не нужна была помощь с вязанием, а просто повод, чтобы зайти к старухе и хотя бы постараться наладить отношения. И, стоит признать, план сработал, ведь с тех пор миссис Нельсон старалась держать свой язык за зубами, а Джи Джи даже начала здороваться с ней на улице, вместо того, чтобы хмыкать и демонстративно отводить взгляд.       -"Я отправился прогуляться по недрам своей собственной души", - нарушило ночную тишину едва слышное пение, и Роуз прекратила вязание и удивленно прислушалась. Голос поющего был высоким, мелодичным и смутно знакомым.       Женщина, недовольно поморщившись (проклятый артрит давал о себе знать), поднялась с кресла и медленно проковыляла к окну. Она сдвинула штору и окинула взглядом темную ночную улицу, но ничего не увидела.       -"Ведь там, где нет света, все закончится быстро, не успев начаться", - снова пропел голос, и миссис Нельсон сощурила глаза, силясь разглядеть поющего.       И у нее получилось – она увидела маленькую, окутанную ночным сумраком фигуру.       Ребенок.       -"И все, что я вижу, это сгорающий в огне мир", - тихонько пел он, прогулочным шагом бредя по пустынной улице, - "Приходи ко мне сегодня, и мы поговорим", - Роуз на секунду показалось, что этот ребенок ни кто иной, как Микки Николсон, и она, вздрогнув, отпрянула от окна. Нет, этого не может быть, подумала женщина, - Микки мертв, а мертвые не могут разгуливать по городу.       Пение оборвалось и ночную тишину снова нарушали только далекое уханье совы да тиканье часов, уже давно превратившиеся в белый шум. Миссис Нельсон еще немного постояла у окна, но снова выглянуть наружу так и не решилась. Она была слишком напугана, настолько, что, непременно поседела бы, если бы только ее волосы итак не окрасились в белый пару десятков лет назад. Не потому, что ей почудилось, будто это малыш Микки разгуливает по улице так, будто не было того ужасного происшествия несколько дней назад, а потому, что в последнее мгновенье, поющий мальчик, лицо которого женщина видела впервые, резко повернул голову в ее сторону и улыбнулся холодной, неживой улыбкой.