Темная сторона

      В “Местечке Тони” сегодня было особенно людно. Казалось, здесь собрался весь город за исключением женщин и детей.       Бильярдный стол пустовал, никто не играл в дартс. Все посетители разместились как можно ближе к барной стойке, и говорили, говорили, говорили. Рамон и Амелия с трудом успевали наполнять стремительно пустеющие кружки пивом.       Для Трейлвйла, города, в котором уже лет сто не случалось ничего серьезней карманной кражи, последние события сработали, словно взорвавшаяся бомба: каждый хотел узнать как можно больше деталей и высказать свою уникальную точку зрения.       А потом пришел Родни Пирс.       Он сел с самого края барной стойки, заказал себе бутылку портера, как обычно, осушил ее залпом и произнес:       -Микки Николсон пропал.       Эта фраза вызвала новую волну ажиотажа среди посетителей “Местечка Тони”. Все внимание переключилось на гробовщика, оказавшегося внезапно в самой гуще общественного интереса.       Родни захотел еще пива.       В ту же секунду перед ним оказалось пять бутылок.       Мужчина удивленно уставился на стойку.       -Черт бы вас побрал, - пробормотал Пирс, сводя густые серые брови к переносице, - Вам что, настолько интересно послушать о том, как из собственной могилы пропал маленький мальчик?       Окружающие согласно зашумели. Родни крякнул, и, откупорив одну из бутылок, неторопливо сделал несколько глотков. Начинать такую историю, не промочив горло было бы просто невыносимо. Хотя, честно говоря, рассказывать там было особенно нечего. Мужчина искренне не понимал такого неординарного интереса к разоренной могиле, но всеобщее внимание оказалось крайне приятным. Впервые в жизни Родни Пирс чувствовал себя частью чего-то большего, и, что немаловажно, живого.       Но больше всего его удивило то, что никто из присутствующих до сих пор не узнал о пропавшем мальчике. Обычно, все новости разлетались, как горячие пирожки, почему же этого не произошло и с происшествием на Трейлвейлском кладбище?       Ему в голову пришла мысль о том, что должно, случилось что-то еще. Работал он в отдалении от города, люди приходили к нему не часто, поэтому выходило, что он был отрезан от общества бОльшую часть дня, и узнавал обо всех событиях вечером, в таверне у Рамона. Сегодня Родни оказался будто бы в зазеркалье: да, он не в курсе всех новостей, но сейчас, впервые за всю его жизнь, сможет побывать в роли рассказчика.       Он начал свое повествование с того, как делал звенья ограды внутри своей мастерской, разбавив сюжет упоминанием, будто ему казалось, что за ним наблюдают. Слушатели восприняли эту деталь хорошо - кто-то понимающе кивал, в глазах других читался ужас. Родни понравилась их реакция, и он продолжил в том же ключе. Пирс рассказал, как слышал странные, леденящие кровь звуки, похожие на шепот, пока шел к могиле Микки, как обнаружил, что гроб сломан а тело исчезло, не забыв упомянуть о том, что на деревянной, покрытой черной замшей крышке виднелись следы когтей.       Отдельного места в своей истории Родни удостоил охотника. Он рассказал, как тот пришел из города и первым делом пожал ему, Пирсу, руку, сказав, что он весьма благодарен за содействие в поимке безликого. Затем он задал несколько вопросов, и после отметил, как полезны были ответы гробовщика.       Охотник, представившийся господином Каули (имени Родни не запомнил), осмотрел разоренное захоронение и сказал, что это дело рук безликого. Он смог увидеть следы своим ОСОБЕННЫМ зрением.       Окружающие зашушукались, и Родни понял, что ему не верят. Хотя эту часть старик даже не приукрасил.       Почти.       Охотник действительно что-то разглядел у могилы Микки. Вернее, почуял, как показалось Пирсу. И остался этим весьма недоволен. После его ухода, Родни сам снова все осмотрел и даже попытался принюхаться, но не обнаружил ничего интересного.       Он опустошил третью бутылку.       И поинтересовался, что еще стряслось.       Ему рассказали обо всем: о нападении на аптеку Дженкинса и о смерти Колина Гордона. Родни слушал и пил, его и без того не дружелюбное лицо становилось все мрачнее. “Нужно сделать еще один гроб”, - подумал он, поднимаясь из-за стола и направляясь в свое одинокое жилище.       Остальные посетители не заметили ухода Родни Пирса. Они были слишком заняты. Перебивая друг друга, стараясь кричать громче остальных, каждый хотел вставить свое веское слово в круговорот теорий и домыслов. Одни утверждали, что Колин и был кровососом, удивляясь, как за все это время никто так и не заметил странностей в его поведении. Другие считали, что никаких безликих в Трейлвейле нет вовсе, а все происходящее - лишь заговор или вереница невероятных совпадений. Третьи шептали о том, что кровожадная тварь могла принять любой облик, а значит сейчас может быть прямо здесь, в “Местечке Тони”.       Рамон никогда бы не признался в этом вслух даже самому себе, но в глубине души он был невероятно рад случившемуся сегодня в городе. Безликий сделал ему огромное одолжение, напав сперва на Микки, а потом на Колина. Никогда раньше в его баре не наблюдалось такого регулярного наплыва народа, и Гаронне мысленно потирал руки, подсчитывая в уме прибыль. Он даже не обращал внимания на разбитые или сколотые кружки, хотя раньше сдирал с провинившихся приличный штраф, утверждая, что все емкости в “Местечке Тони” чуть ли не фамильные ценности, а вовсе не дешевки, купленные в Ви-Марте за десять долларов дюжина.       Он с радостью доливал в опустевшие стаканы пиво и виски и горячо участвовал в многочисленных дискуссиях, подливая масла в затихающий время от времени огонь.       Посетители были не против.       -Давайте за Колина. Не чокаясь, - предложил он, предварительно убедившись, что каждая кружка заполнена до отказа.       Десятки рук молча подняли их в воздух и выпили залпом, с хлопком опуская на стойку под довольным взглядом Рамона. На несколько мгновений воцарилась тишина, настолько оглушительная, что громкий всхлип Амелии Лайонс прозвучал в ней, как гром в ясный день. Все разом посмотрели на нее. Девушка стояла за спиной Гаронне, держа в дрожащих руках полупустую бутылку Джека Дэниелса. Она не плакала, но ее губы опасно дергались, а глаза стали влажными. Заметив обращенные на нее взгляды, Амелия растерянно отступила на шаг назад, крепко прижав к груди бутылку виски, будто стараясь защититься от уставившихся на нее людей, а потом, снова всхлипнув, развернулась на каблуках и убежала в подсобку. Рамон проводил ее мягким, понимающим взглядом.       Гнетущее молчание провисело еще несколько секунд, а потом снова наполнилось громкими голосами и звоном стекла.       Алекс Спенсер дернулся было следом за расстроенной девушкой, но все же передумал, решив, что той наверняка уже известно о его связи с Чарли, и Амелии, вероятнее всего, будет неприятно находиться в компании того, кто провел ночь с убийцей ее друга.       Во всяком случае, он слышал, что в смерти Колина замешана Чарли.       Остальные все еще считали, что бритоголовая девушка такая же охотница, как и Морган, но Алекс знал правду, знал, что она такое. И это сводило его с ума. Мужчина и раньше не понимал, как относиться к Чарли, а произошедшее сегодня только только добавило ему сомнений.       С одной стороны, она ему нравилась. Очень. И не только потому, что девушка согласилась переспать с пухлым, некрасивым Спенсером (хотя это и играло немаловажную роль в формировании его отношения к ней). В первую очередь ему понравилась ее странная, какая-то извращенная доброта, природу которой он не понимал тогда, но смог понять теперь.       Она не издевалась над ним, не смеялась, и ей, кажется, искренне нравилось происходящее, что не слабо подняло самооценку Алекса. Кроме того, когда в конце он, расчувствовался и пустил слезу от избытка эмоций, Чарли спокойно выслушала его и даже дала несколько дельных советов по поводу его жизни и взаимоотношений с другими людьми.       С другой стороны, когда утром она рассказала ему, кем является на самом деле, Спенсер впервые в жизни сумел полностью прочувствовать фразу “испугаться до смерти”. В ту же секунду все в девушке - ее голос, ядовитое чувство юмора, дикие повадки, все то, что безумно нравилось ему ночью, стало внушать Алексу первобытный ужас. Он увидел Чарли совсем другими глазами, понял, что перед ним не человек, а опасный, безжалостный хищник, способный убить и не ощутить мук совести.       Когда до Спенсера дошли слухи о гибели Колина и о том, что в этом замешана охотница (ха-ха-ха!), он готов был отдать свою руку на отсечение, что именно Чарли и убила беднягу Гордона. Просто потому, что могла, и потому, что, он был уверен, это доставило бы ей НАСТОЯЩЕЕ удовольствие.       И даже после этого, как бы он ни пытался, Алекс все равно не мог ненавидеть гончую. И это нервировало.       Спенсер попросил двойную порцию виски и отошел за столик в углу.       Джош Шерман в дискуссии не участвовал, но слушал внимательно.       Ему было интересно мысленно смеяться над домыслами этих глупых, не наблюдательных людей. Он даже выполз из своей любимой берлоги, что случалось крайне редко.       Джощу было весело. Не потому, что два человека были мертвы, а по городу шаталось кровожадное чудовище. Нет, его веселил происходящий на этом фоне театр абсурда, основанный на человеческом любопытстве и умении поглощать и радоваться любой лжи, будь она хоть сколько-нибудь интересной.       Разумеется, сам Джош не верил больше части того, что слышал. За годы работы мусорщиком он научился фильтровать тонны (в буквальном и переносном смысле) информации, выцепляя самоцветы правды из груд обернутых яркой фольгой камней пустых слов. Но слушать весь этот бред было действительно забавно. Все равно,что смотреть добротную комедию.       Только не надо платить за кабельное.       За всем этим гулом голосов и выкриков, никто не услышал высокого, тихого шепота, раздающегося из подсобки. Никто не знал, что Амелия Лайонс рассказывает еще одной своей подруге, возможно, самую волнующую новость сегодняшнего дня, которой решила не делиться ни с кем из присутствующих.       Ту, что была самой важной для нее самой.       Договорив, Амелия повесила трубку, и, ставшим привычным за сегодня движением, смахнув слезы, вернулась к своей работе.