Кем мы не стали

      — Что ты сделала?!       С шумом втягиваю через трубочку газировку, вцепившись в стакан так, словно это спасательный круг, и исподлобья смотрю на Робина. Он молчит, ожидая моего ответа, потом вздыхает и качает головой.       — Это же Джонс.       — Это была не моя идея, — напоминаю я, оторвавшись от напитка, — моя мама даже выбора мне не дала, просто поставила перед фактом.       — Это я слышал. Но одно дело мириться с его присутствием в квартире, а совсем другое вместе готовить и смотреть фильмы в обнимку.       — Ой, заткнись, — закатываю глаза и отправляю в рот кусок картошки, — и не было никаких «в обнимку». С нами была моя мать, это во-первых, а во-вторых — что ты обо мне думаешь? Что я буду тискаться с таким, как Джонс?       Робин ничего не отвечает, только смотрит пристально, и это давит в разы больше, чем если бы он продолжал меня упрекать. Хотя, если задуматься, ничего такого криминального я не сделала. Ну, повозилась вместе с Джонсом с пиццей, но это ради мамы, чтобы она не готовила. Ну, смотрели потом фильмы до утра, но и это ради мамы — у нее так редко выдается возможность расслабиться и хорошо провести время. Что было плохого в том вечере?       Хотя ответ очевиден. Джонс.       Вздыхаю и прикрываю глаза. С ним все… сложно. Он вроде бы старается не нарываться, ведет себя практически образцово-показательно, но в тоже время… Один его взгляд — и руки так и чешутся напомнить ему, что он должен вообще на цыпочках ходить у меня дома, а не пошлить и вводить в ступор.       Но тот вечер… Мы словно забыли, кем являемся друг другу и какие между нами отношения. Нам просто было весело вместе. И это самое дикое, потому что… Я и Джонс? Это даже звучит нелепо.       — Кто тебя знает, — Робин хмурится и явно нехотя доедает свой бургер. — Может, тебе надоело надеяться, что Грэм таки обратит на тебя внимание, и ты решила переключиться на кого-то поближе? Только выбрала ты, должен сказать, далеко не лучший вариант.       — Да никого я не выбрала! — сжимаю кулаки. — Мы посмотрели втроем фильм и все. Боже мой, Робин!       — Что "Робин"-то? — он недовольно скрещивает руки на груди. — Мне он просто не нравится.       — Поверь мне, я слышал слова и похуже.       Я давлюсь картошкой и чудом не роняю стакан с газировкой. Киллиан, улыбаясь так широко, что поразительно, как у него не сводит челюсть, стоит позади обалдевшего Робина, глядя на него снисходительно.       Потом Киллиан переводит взгляд на меня и я теряюсь. Что-то есть в его глазах, что не дает мне покоя — слишком много тайн, слишком мало ответов. От него никогда не знаешь, чего ждать, и каждый раз, когда я смотрю ему в глаза, я пытаюсь предугадать, что происходит в его голове.       — Свон, — обращается он ко мне, и я сглатываю.       — Джонс.       — Надеюсь, я вам не помешал, — неприятно скрипнув ножками стула, Киллиан садится рядом со мной и откидывается назад. С трудом сдерживаюсь от того, чтобы не отодвинуться. И я понимаю, что это глупо, — мы живем в одной квартире, проводим вместе много свободного времени, но это словно в другом мире. Когда же мы в вузе, все меняется.       — Зря надеешься, — рычит Робин, сощурившись, — тебя не звали.       — Уверен? — Киллиан вскидывает бровь и медленно поворачивается ко мне. — Даже ты, Свон? Хочешь, чтобы я ушел?       Никогда не понимала, когда люди по какой-то причине не могли смотреть кому-то в лицо. Но сейчас до меня доходит — я старательно прячу взгляд, боясь взглянуть на Киллиана и ответить на его вопрос. Боюсь его реакции. Боюсь того, что он может сказать или сделать.       — Мне все равно, — ровно отзываюсь я, продолжая смотреть на свои руки. — Ты волен поступать, как тебе хочется.       — Но, может, мне важно твое мнение.       — С каких пор? — не выдержав, поднимаю голову, и наши взгляды пересекаются. И в его глазах ответ. Четкий, ясный, настолько просто читаемый, что у меня сводит горло.       Для него тот вечер и ночь значили многое. В его глазах появилась нежность, да даже если не нежность — теплота, которую я раньше не видела. Он кажется мягче и спокойнее, словно бушующий внутри него шторм немного успокоился. И это все из-за… меня? Из-за того вечера? Бред, так не бывает.       Бывает, — отвечают его глаза, и мне становится не по себе. Я ведь тогда оттолкнула его. Я снова воздвигла между нами стену, а потом мы сидели рядом на диване и смотрели фильм. Не было касаний и взглядов, но странное чувство — не знаю, как его объяснить — вибрировало в воздухе.       И тут не пахнет влюбленностью или притяжением. Это было бы слишком глупо и банально. Как в детских сказках про принцесс. Там было что-то гораздо более глубокое и чувственное, важное и дорогое, а не просто влечение.       — Мы можем поговорить? — вдруг спрашивает он, так и не ответив на мой вопрос, и я замираю, перевожу взгляд на Робина, который мгновенно подбирается и решительно качает головой, после чего оскорбленно смотрит на Киллиана.       — Ни за что. Она с тобой никуда не пойдет.       — Насколько я осведомлен, — уголки губ Киллиана дернулись, — ты не ее парень, поэтому едва ли можешь решать за нее. Так ведь, Свон? — снова эти глаза. Черт. И почему я не могу просто встать и уйти? Или послать его? Наверное, потому, что все равно увижу его дома часами позже. Замкнутый круг.       — Что тебе от меня нужно?       — Хочешь обсудить это при нем? — он косится на Робина.       — Если ты и будешь разговаривать с ней, то только в моем присутствии, — резко заявляет он, и я не выдерживаю.       — Роб, хватит, — мягко сжимаю его руку и встречаюсь с ним взглядом, — тебе не о чем волноваться, хорошо? Я в состоянии справиться с ним.       — Эм-с…       — Увидимся позже, — подхватываю свою сумку, выбрасываю мусор с подноса и выхожу следом за Киллианом из вуза.       В какой-то момент понимаю, какое количество глаз обращено на нас. Люди оборачиваются, останавливаются, перешептываются, ошарашенно округляют глаза, подталкивают друг друга локтями. И это чертовски неловко, настолько, что хочется спрятать голову в плечи и поскорее забиться в угол. Ненавижу большое количество внимания.       Идя по дорожке вдоль здания, кошусь на Киллиана и крепче сжимаю лямку сумки.       — Так что тебе нужно?       — Поговорить хотел, — пожимает плечами так спокойно, что раздражение внутри меня становится еще сильнее.       Всегда поражаюсь тому, как он умудряется справляться со своими эмоциями, что бы ни происходило. Даже если он зол, даже если видно, что внутри него все беснуется, он сделает все, чтобы внешне остаться спокойным.       Я никогда так не могла — мои эмоции и чувства всегда написаны на лице. Даже сейчас — как я ни стараюсь выглядеть равнодушной, я знаю — он читает каждую мою мысль раньше, чем я успеваю окончательно ее додумать.       И это бесит. Бесит его спокойствие, бесит моя эмоциональность, бесит наше молчание. Передергиваю плечами, снова взглянув на Киллиана. Почему он молчит? Хотел поговорить, забрал меня у Робина, нагнал интриги, а теперь ведет себя, словно это я что-то затеяла. Идиот какой-то.       — Мне нужно спросить «о чем»? Чего ты ждешь от меня?       — Честно? — он встречается со мной взгляд и как-то странно улыбается. — Я не знаю. В этом и проблема. Я… я не успеваю за твоим настроением, Свон. То ты игнорируешь меня, избегаешь, то проводишь вместе вечер, то выгоняешь, то, когда я собираюсь уйти, не пускаешь. А, и еще — то хлопаешь ресницами, когда мы сидим и смотрим фильм, то прячешь глаза в университете, делая вид, что меня нет.       — А что ты хочешь? — останавливаюсь, вскинув голову. — Что мы из-за той ночи станем лучшими друзьями? — мимо проходят несколько девушек, и я, покраснев, обхватываю себя руками. — Черт, это даже звучит неправильно! Точнее это звучит извращенно — мы смотрели чертов фильм с моей мамой, а люди в вузе считают, что мы…       — А тебя так волнует мнение людей в вузе? — Киллиан вскидывает бровь. — Я думал, ты выше этого.       — Да, но… Ты не понимаешь. Мне может быть плевать на то, что люди думают о моем внешнем виде и музыкальном вкусе, но не… но не этом, — поджимаю губы, не зная, какие подобрать правильные слова.       Но Киллиан, кажется, понимает.       — Ты имеешь в виду отношения? Тебя волнует, что окружающие подумают о твоем парне? — молчу, не решаясь продолжать, и Киллиан осекается: — Или дело конкретно во мне?       В яблочко.       Может, рассказать все честно и откровенно? Вывалить, что я о нем думаю? Раскрыть, что слышала о его личности, поступках и так далее? И объяснить, почему именно я такого о нем мнения? Но он ведь может отмахнуться от меня банальной фразой вроде «ты меня не знаешь» или, что еще лучше, «мало ли болтают». И что я отвечу на это? Буду стоять и тупить, как последняя идиотка? А, и еще он решит, что сплетница, раз верю в подобные слухи. Это такой себе бонус.       Видимо, я туплю очень долго, потому что, в какой-то момент подняв голову, перехватываю недоумевающий взгляд Киллиана. Вжимаю голову в плечи и неопределенно взмахиваю рукой.       — Ты и так все знаешь, Джонс, — правильно, Эмма, скинь все на него, пусть отдувается. Это ведь он захотел поговорить.       — Нет, не знаю, — вот только не нужно этих перебрасываний фигурального мяча. Я не сильна в волейболе. И баскетболе. Вообще спорт — это не мое. — Тебя что-то конкретное не устраивает во мне? Ты слышала что-то, что тебе не понравилось?       Нет, что ты. Я обожаю людей, которые думают тем, что у них находится между ног, и ставят целью жизни перепробовать как можно больше юбок. Это мои кумиры, эталоны, вот, куда надо стремиться, вот, на кого равняться.       Меня передергивает, когда в голове проносятся все слухи о Киллиане, которые до меня доходили, и я встряхиваюсь.       — Ты наверняка знаешь, что о тебе говорят.       — Обо мне много чего говорят, — он пожимает плечами, — смотря у кого и при каких обстоятельствах спрашивать. Вот, например, что ты обо мне слышала? — молчу, не зная, с чего начать. — Что я бабник? К твоему сведению, Свон, есть большая разница между обыденными заигрываниями и намеренным флиртом. С тобой я заигрываю регулярно, потому что ты мне симпатична. Как и десятки девушек в этом заведении, — он кивает на здание, — но если кто-то мне нравится в другом плане, то я включаю свое обаяние на полную мощность, потому что я знаю, что перед ним никто не устоит, — он многозначительно дергает бровями с гаденькой улыбочкой, и я толкаю его в плечо.       — Джонс!       — Ну, а что? Но, возвращаясь к тому, о чем я говорил, не любое игривое отношение несет в себе какой-либо подтекст. Я могу придержать девушке дверь или сделать комплимент просто потому, что посчитаю нужным, а не потому, что мне хотелось бы проверить с ней на прочность кровать.       — Господи, хватит, — морщусь, но он не дает сдвинуться с места, сжав мою руку возле локтя.       — Нет уж, дослушай. Что обычно подразумевают под словом «бабник»? Подонка, который трахается без разбору и бросает девушку при первой возможности, если подворачивается более удобный вариант. Но это не я — да, я легко увлекаюсь и мне нравится ухаживать за женщинами, но я не порноактер, Свон.       — Еще одно слово, связанной с подобной темой, и тебе прилетит, Джонс, — предупреждаю я.       — Хорошо, я понял, — он примирительно поднимает руки, — но ты дашь мне договорить. Да, я знаю, что обо мне говорят, и первое время я пытался что-то исправить, доказать обратное, показать, что я другой человек, но не вышло — людям нравится думать о других плохо. Это дает больше поводов для сплетен и разговоров, жизнь становится насыщеннее. И в какой-то момент я решил, что оставлю все, как есть. Пусть думают обо мне как угодно — меня больше это не трогает, — Киллиан делает паузу, пристально глядя на меня, — но меня трогает то, что это волнует тебя.       Вздрагиваю и, дав нашим взглядам пересечься, мгновенно отвожу глаза в сторону. Что он там сказал? Что ведет себя со мной так же, как и с десятками других. Тогда почему его слова странной легкостью и трепетом отзываются в животе?       — Да мне вообще плевать, что о тебе думают.       — Но не плевать, что подумают о тебе, если я буду рядом, — продолжает Киллиан, и мне нечего на это ответить. Он прав — именно этого я боюсь, как бы глупо это ни звучало. — Послушай, я давно понял — человек, не готовый сражаться за то, чего хочет, заслуживает только то, что имеет. А у меня есть два друга, с которыми мы выбираемся за город раз в месяц, есть несколько бывших. И есть ты.       — А что я? — теряюсь от такой прямоты.       — Я хочу тебя к себе в друзья, если так можно выразиться. Я в какой-то момент понял, что ты мне нужна.       — Вот так просто взял и понял?       — Вот так просто.       — Просто ничего не бывает.       — А у меня бывает, — он улыбается так ослепительно, что я на мгновение замираю с приоткрытым ртом — как можно быть таким светлым в какие-то моменты и совершенно противоположным в другие? — Я хочу, чтобы ты была в моей жизни, Свон. Если потребуется, я стащу фразу из сериала и скажу, что буду бороться за тебя.       — Это бред.       — Бред, но он действует — тебе нравится, — Киллиан подмигивает мне, и я, поняв, что меня спалили, легко толкаю его в грудь. Уверена, я красная как рак. Силюсь взять себя в руки, но не могу — улыбаюсь так широко и глупо, что выдаю себя с потрохами. — И я знаю, что ты тоже хочешь общаться со мной, как бы ни скрывала и что бы ни говорила своим друзьям.       — Ты не знаешь меня.       — Возможно, я знаю тебя лучше, чем ты сама.       — Это вряд ли, — скрещиваю руки на груди, нахмурившись. — Мы знакомы всего ничего.       — Но это не значит, что у меня было недостаточно времени понять тебя. На самом деле мы очень похожи, Свон, — у меня сейчас нет дома, но даже когда он был, я не чувствовал себя на своем месте. Как мне кажется, ты испытываешь нечто подобное.       — С чего ты…       — Разве не поэтому ты стараешься возвращаться домой как можно позже, соглашаясь на все предложения? Нет, я понимаю — сейчас дома еще и я, а ты явно избегаешь лишнего контакта со мной. Но все же — ты явно не чувствуешь себя дома.       — Все, хватит, — не выдержав, поднимаю руку и прикрываю глаза. Он попал по больному, его слова отдаются гулом в голове и давят на нервы оголенными проводами.       Киллиан протягивает руку, чтобы коснуться меня — утешить? — но я отшатываюсь, мотнув головой. В такие моменты мне нужно собраться самой, ненавижу, когда меня начинают жалеть. Это уничтожает еще больше и вызывает ненависть к себе, а я не хочу этого.       Видимо, понимая мое состояние, Джонс почтительно отодвигается, давая мне личное пространство, и я благодарна ему за это. У меня уходит пару секунд на то, чтобы взять себя в руки, и я поднимаю на него глаза.       — Ты прав. Отчасти. И я… Хорошо, — сдаюсь, с силой выдохнув, и расправляю плечи, — давай попробуем дружить. Я не буду больше избегать тебя, и… извини, что так себя вела, это было некрасиво. Но не обещаю, что мы сразу станем лучшими друзьями.       — Знаешь, — он шагает вперед, замирая в паре сантиметров от меня, и я поднимаю голову, чтобы не разорвать зрительный контакт, — есть такая вещь, называется «доверие». Тебе стоит попробовать.       — Конечно, — улыбаюсь, закатив глаза, и чуть наклоняй голову, — обязательно попробую. Но имей в виду, я с тебя ни на миг глаз не спущу.       — В противном случае я был бы безутешен, — Киллиан подмигивает мне, и я вздыхаю. Какой он все-таки засранец.