Любовь и войны

Хейва впервые за 16 лет своей жизни побывала на Земле только сейчас. До этого она жила лишь на Плоскогуме, в дворце Вессенсе, находившемся в столице Плоскогума Манавикате. Хейва — дочь богини Татианы-Повелительницы. Своего отца Хейва никогда не видела и не знала. Вопросы об отце мать девушки игнорировала. Итак, Хейва очень много времени проводила во дворце. Мать говорила, что Хейва однажды станет её преемницей, поэтому с 11 лет Хейва стала проводить большую часть времени именно в кабинете матери. Та обучила её всему, что знала сама. Кроме того, Хейва научилась владеть магическими заклинаниями, которые давались не каждому. Лучшие маги Плоскогума были её наставниками. Будучи ещё ребёнком, Хейва поняла, что имеет способность в виде абсолютной точности в расчетах. Играя с другими детьми в мяч, она никогда не промахивалась и всегда попадала точно в кольцо. И однажды Хейва решила показать своей матери то, как она может точно попадать в кольцо. Вместо похвалы и радости на лице Татианы, она увидела лишь сжатые губы и укоризненный взгляд. Но мать ей ничего не сказала. После этого Хейва твердо решила не рассказывать Татиане о своих некоторых «новых» умениях, которые были схожи с талантами технарей. Успехи Хейвы в области магии росли, как и в технической. В Вессенсе был тайный склад с оружием, в который Хейва однажды ночью тайно пробралась. Она взяла там револьвер, лук и запасы патронов. У себя в комнате она организовала тайник, в котором и хранила оружие. Попадись оно на глаза её матери, Хейву бы жестоко наказали. Потихоньку Хейва стала обучаться искусству владения оружием. Спустя два года она уже профессионально владела револьвером и луком. Её врожденная точность и умение рассчитывать всё на ходу сделали своё дело. Несмотря на статусное положение девушки и привитые ей холодность, расчетливость, умение подавлять эмоции и высокие манеры, она была всё же подростком. Училась Хейва в обычной школе. Татиана хотела, чтобы её дочь умела общаться с обычными подростками помимо аристократов и придворных. Школа была одной из лучших во всём Плоскогуме. В ней изучались различные гуманитарные дисциплины: гуманитарная география, искусствоведение, культурная география, культурология, паремиология, педагогика, постструктуриализм, психология, религиоведение, риторика, филология, философия. Математика изучалась тоже, но лишь на уровне арифметики. В других технических предметах Татиана смысла не видела. Класс, в котором училась Хейва, она и не любила, и не ненавидела. Лишь с некоторыми людьми Хейва могла более ли менее общаться. Хейва, приходя по обыкновению на занятия в класс к 9 часам утра, часто слышала насмешки двух подружек: Ритсуко Фукуямы и Ятасуки Накамоде. Ритсуко и Ятасука насмехались над Хейвой, потому что у неё не было никогда парня, а ведь ей уже 16. Это напоминало коронную фразу «часики-то тикают». Ритсуко и Ятасука же имели за своими плечами огромный «опыт» общения с разными «мачо». Они меняли парней как перчатки, иногда у них было по два-три парня одновременно. Хейву тошнило от их разговоров о том, сколько у кого кубиков пресса и о том, какой очередной дурак купился на их внешность, не заметив отсутствие мозга. Кроме того, Ритсуко и Ятасука считали, что Хейва вообще не умеет делать макияж. На самом деле это было не так. Просто Хейва считала, что разрисовывать лицо как у них было ненужным. — Ой, кто это тут у нас, Хейва, не умеющая ничего из того, что должна уметь делать настоящая девушка? — пыталась насмехаться над девушкой Ятасука, хлопая ресницами, свисающими вниз из-за комков туши. «Сказала мне та, которая приготовить поесть даже не может, ногти мешают», — подумала Хейва. — И никому не нужная, — добавляла Ритсуко, не отрываясь от переписок с тремя или четырьмя парнями. Всем им она слала сердечки и клялась в любви до гроба. Хейва отворачивалась, ничего не отвечая. Ей было мерзко смотреть на увеличенные в три раза брови, комки туши на ресницах и яркие губы. — ХАААА, — смеялась в этот момент Наоми Тугадума. «Боже, опять этот её мерзкий смех», — проносилось в голове у Хейвы. Наоми никогда ничего не учила, ничего не делала на уроках, но отчислить из школы её не могли. Это была дочь завуча. — Пойдём отсюда, — не выдерживала Таура Корусаки. Таура и Киоко Кобаяси были единственными подругами Хейвы. Таура была для Хейвы вроде простой наивной девочки. Она была слишком доверчива и верила всему, что ей говорили. Но в отличие от Наоми, Ритсуко и Ятасуки, она верила в любовь и с ней можно было поговорить. Киоко Кобаяси же была этакой «ровней» Хейве. Именно она и была её лучшей подругой. Помимо перечисленных выше персон, стоит выделить также «сладкую парочку» — Кохану Каносаси и Рензо Юр. Рензо был страшным ревнивцем и школьным мачо, а Кохана — очередной особой без мозгов. Кохану не интересовало ничего, кроме модельных агентств. Она подавала в огромное количество агентств заявки, но всё не могла понять, что её рост был слишком низким. Везде брали с ростом от 170 сантиметров. Её же рост был около 163. И тем не менее она продолжала засыпать вопросами о её параметрах агентов. Юмико Араи, Акеми Умэдзава, Намико Танака, Хидеки Мацумото, Шинджи Каяси, Акайо Диоти и прочие были скорее нейтральными личностями. Некоторых из них интересовала учеба и только, некоторые ходили в школу лишь ради развлечения, кто-то совмещал и то, и другое. Ничего интересного. — Вот так вот я живу, — закончила своё повествование Хейва. — Скучно ты живёшь… — медленно проговорил Тао. — Но как ты оказалась здесь? — спросила я. — Моя мама Татиана взяла меня с собой на Землю. Я жила всё это время в военном лагере. В день приезда я наблюдала за вашим побегом. Моя мать просила меня помочь задержать вас, но я этого не сделала. Я вышла на улицу и сделала то, за что мама может прибить меня, если узнает. Я открыла ворота, — улыбнулась Хейва. — Мы теперь точно обязаны своими жизнями! Спасибо огромное, — сказала я. — Но почему ты решила помочь нам? Мы ведь технари, ты гуманитарий, потом эта война… — спросил Тенгфей, нахмурившись. — Я умоляла маму не начинать войну. Но ей было плевать на мои слова. Тем более, у меня есть часть ваших способностей, а значит, я вам наполовину «родня», — задумчиво сказала Хейва. — Твои способности… Ты пробовала узнать, кто твой отец? — я не понимала, как мог состояться брак между технарем и гуманитарием. Хейва была явно дочерью гуманитария и технаря. Такого в истории никогда не было. — Пробовала. Единственное, что я нашла, это обрывок письма. Я ношу его с собой, кстати, — сказала Хейва и достала из потайного кармана платья клочок бумаги. — Вот. Хейва протянула мне бумажку. Я развернула её и стала читать. «…Ты стала невыносимой. Почему ты так ведёшь себя? Я уже объяснял тебе, что то, что было, останется в прошлом. Зачем ты трепишь нервы и мне, и себе? И да, передай дочери, что я скоро заберу её в Технопанту, чтобы мы наконец смогли побыть с ней вдвоём». Письмо было явно неполным, это был лишь его конец. Но погодите… Почему мне так знаком этот почерк? Так. Это точно не кто-то из моих друзей, не учителя… Меня осенило. Я вспомнила, чей это был почерк. — Хейва, — начала я, подняв глаза на неё, — я знаю, кто это писал. Я знаю твоего отца!