Добрый доктор

      Лидер десептиконов проводил взглядом уходящего врача и обнял Старскрима еще бережнее. Хрупкий джет, такой беспомощно-неуклюжий с раздавшимся корпусом, вызывал в искре невероятную нежность.       — Все будет хорошо, — прошептал Мегатрон. И подтвердил по внутренней связи: «я обещаю. Тебе не стоило об этом молчать».       «Я рассказал бы, — отозвался Старскрим. — Но я искренне считал, что ничего не изменить, хотя… сейчас я понимаю, что это убеждение ни на чем не основано. Я не видел наверняка, открыты Врата или закрыты… работает излучатель, или нет… просто был убежден, что все бесполезно и надо просто… отдаться на волю ветра. Переждать. Перетерпеть, как кислотный ливень».       «Я думал примерно так же…»       Широкая ладонь прошлась по спине, легко царапнув новопоставленными когтями. Сикер дрогнул было — острое прикосновение напомнило об автоботах, но броня напротив была светлой, эм-поле — спокойным и мягким. Старскрим вздохнул, расслабляясь и опуская голову на широкое плечо непривычной заостренной конструкции. Он не думал сейчас о предложении Нокаута — старательно гнал от себя эти мысли, наслаждаясь моментом чистого тепла. Раньше бы он не осмелился бы вот так, в открытую обнимать и держаться за лидера. Даже в моменты помутнения, когда поминали очередного товарища, он держал себя в руках, не смея даже подумать... к тому же, когти на руках Мегатрона втянулись, и теперь пальцы только ласково поглаживали крылья, успокаивающими круговыми движениями. Спокойствие укрыло его тёплым мягким изолетиком, когда внутренние сенсоры подали тревожный сигнал — нехватка энергии. Угрожающе низкий уровень топлива... снова. Полджоора прошло всего...       Старскрим вздрогнул, жалобно вздохнул. Он знал, что не выживет. Даже с помощью возлюбленного лидера. Не сможет. Так стоит ли пытаться?       Но Мегатрон, словно услышав его мысли, обнял крепче. И неожиданно поднял на руки. Легко и уверенно, словно сикер ничего не весил.       — Ч-что?... Что ты делаешь?       — Тише, — белый лидер прижался фейсплейтом к груди Старскрима. — Всё будет хорошо.       «Верь мне. Я позабочусь о тебе, звезда моя».       Искатель напряжённо замер, не в силах пошевелиться, нервно цепляясь за широкие плечи, пока лидер нес его в свою кварту.       — Т-ты же не...       — Почему же «не»? — Мегатрон усмехнулся, как будто по-новому, ярко и открыто. — Шлак побери, наш доктор прав — пора наконец признать истину… я люблю тебя, Старс. И я все сделаю для тебя. Хочешь, скажу перед всеми?       — Не на… не надо. Опасно, — выдохнул сикер, тихо всхлипывая и покорно обвисая в руках. — Мег… а-аа…       Нежный синий взгляд, казалось, отдал ему приказ — все смешалось, тоска, голод истощенных систем, давно задавленная страсть, боль и унижение, совсем недавние, с рефреном «ты заслужил»…       — Ты выдержал, — тихо выдохнул лидер, усаживая его на платформу. — Все выдержал — и заслужил награду. Это меньшее, что я могу сделать для тебя…       И опустился перед ним на колени.       Старскрим вздрогнул, когда горячее дыхание коснулось раздутых брюшных пластин, между мягкого металла губ мелькнула серебряная глосса, касаясь пахового щитка, который тут же открылся, не успел сикер подумать о нем. Внутренние системы пробрало жаром. Юникрон-Создатель! Невозможно поверить…       «Ты прекрасен,» — шепот Мегатрона горячим маслом проникал в искру, заставляя ее дрожать от сладкого счастья и ужаса. — “ Прекрасный, великолепный, самый умный и сильный... мой непревзойденный покоритель небес».       Как-то незаметно для себя Старскрим оказался лежащим на спине с раздвинутыми ногами. Мегатрон склонился над ним, одной рукой бережно касаясь живота, а другой придерживая под бедра, миг — и в него плавно вдвинулось что-то сильно большое…       Что-то? Он невольно рассмеялся, и смех перешел в блаженный стон. Синева чужих глаз, чистая нежность, любовь, наконец-то нашедшая свою половину… их Искры еще не открылись, но уже говорили друг с другом. Более мощная делилась силой с истощенной и усталой, и три новорожденные Искры, до этого знавшие лишь холод и пустоту, пробудились и потянулись к щедрому теплу.       «Мегатрон, я… я их чувствую!»       «Я знаю».       «Они… они живые. Я их почти не чувствовал раньше…»       «Тебе нормально с этим?»       «Да… они… они действительно наши!»       «Они среагировали на меня, — с теплым удивлением заметил Мегатрон. — Действительно — наши».              Врата Реальности.       Из путанного рассказа Старскрима было не слишком понятно, что это такое и как выглядит на физическом уровне. Разумеется, не так, как настоящие ворота, да и не важно это было — прямо сейчас у десептиконов хватало других тем для волнений и размышлений. Главное — Оптимуса захватили, базе автоботов нанесли серьезный удар и... да, да. Можно и нужно остановить войну. А Врата… ну, стояли они столько времени шарки знают, где, в недрах Кибертрона, пусть и сейчас стоят. Есть дела поважнее.       К своему огромному счастью Нокаут не услышал призывов к переговорам с автоботами, где основным аргументом будет наличие пленного Прайма. То есть, использовать его, как заложника для торга. На общей волне воодушевления от освобождения лидера и его зама разговоров о переговорах пока вообще не мелькало. Все просто были счастливы. Счастливы, что все были живы, что всё получилось. Медик не сомневался, что попозже кто-нибудь об этом заговорит, но не в контексте Прайма — и на том спасибо. Сам он считал, что сейчас было самое время автоботов дожать, пока у них не вылез новый лидер. Хот Род, который и в этой реальности удивительно хорошо вёл за собой разумных, или гнусная желтая тварь Бамблби.       Сейчас автоботы ошарашены внезапно показавшими когти конами, и есть хорошие шансы их добить и рассеять. Но, с тоской понимал медик, предложи такое десептиконам, и они не поймут. Они всё ещё слишком мягкие и никакие пинки и окрики с его стороны здесь не помогут, пока открыты ржавые Врата. Если открыты…       Вот тут, конечно, вопрос, но Нокаут был уверен, что открыты. Просто чувствовал — как и то, что их надо закрыть. Жизненно необходимо. Дело тут было не только в остоквинтевшем уже непонимании некоторых простых вещей со стороны сознакововцев. Дело было в том, что он уловил только краем сознания и не понял, но в полной мере понял Шоквейв, потом объяснивший ему.       Дело было в энергии. На поддержание стабильного канала связи с другим измерением-реальностью требовалась энергия. Да, несоизмеримо меньше, чем на открытие. Но требовалась. И исходила она из ядра Кибертрона. Их Кибертрона, если быть точными, потому что именно они «позвонили» на ту сторону. И пока врата открыты энергия будет утекать, не имея возможности накапливаться. Отчасти именно поэтому планета никак не начнёт восстанавливаться.       В отличие от некоторых пациентов…       Рикошет восстанавливался с завидной быстротой — по сути, лежать ему было уже не надо. Саундвейв, приглашенный проверить его состояние, сообщил о нетипично умиротворенных для автобота мыслях и эмоциях. Подумав, Нокаут решил провести эксперимент: перетащил автобота в специально оборудованный карцер, объяснил, что тому для его же пользы не рекомендуется напрягать недавно починенный корпус, на всякий случай впаял ему в нейроствол хитрое взрывное устройство с двумя режимами включения — при пересечении границы и при команде. И открыл блокираторы. Из запертой камеры, отделенной от основной базы, тот все равно никуда не денется, бомбу достать не сможет, а сам Нокаут, случись что, сумеет отбиться.       Медик ждал от своего пациента-пленника многого — и попыток самостоятельно выковырять бомбу, и нападений, и побегов. И был готов этому противостоять. Но автобот не оправдал его ожиданий — покорно зашел, осмотрелся, понюхал куб слабозаряженного энергона на маленьком столе и улегся на платформу, свернувшись и завернувшись в изолетик. И — так и провел те циклы, во время которых Нокаут был занят Вождем, его заместителем и их спарками. Тишина и спокойствие — автобот спал двадцать джооров в цикл, заправлялся, посещал мойку, ходил по кварте и снова ложился. Совершенно без признаков нетерпения и злости, как подхвативший ржавчину десептикон, терпеливо дожидающийся конца карантина.       Странное поведение. Действительно — нетипичное для автобота, особенно, для этого.       И вот что с ним было делать? Самому Нокауту он не сдался ни в каком виде. Держать его в карцере просто так — расточительно, против этого восстают все его десептиконские прижимистость и практичность. Вернуть автоботам не вариант — убьют же. Медика это не столько волновало, сколько собственную работу было жаль. Он ведь старался, лечил... дать что-то в руки и отправить приносить пользу? Для этого было нужно какое-никакое доверие.       Хирург даже попытался посоветоваться с Шоквейвом по этому поводу. Всё же, несмотря на мягкосердечие, тот был умным меха, не лишённым логики. Но и бывший сенатор ничего толком не смог предложить кроме совета подождать и понаблюдать за поведением пленника. Вот и пришлось в итоге Нокауту самому решать — прийти к проблемному пациенту и попробовать поговорить с ним. Пусть его самого бесноватый автобот только раздражал, но призрачное отражение в искре всё-таки давило ему на процессор...       Вот только при предварительном сканировании подхода к карцеру (дань привычке прошлой жизни) выяснилось, что дверь не заперта.