***
Рыцарю-капитану Резерфорду нравились сильные женщины. Он не понимал жеманной утонченности леди-аристократок; вызывающая сексуальность распутниц и ведьм внушала ему отвращение; кротость же и благочестие монахинь служили ему, скорее, вдохновением… Однако женщины-рыцари — это нечто совершенно другое. Каллен, разумеется, был добродетельным служителем церкви и никогда не опускался до низменного греха. Он уважал своих братьев и сестер по оружию… Но ведь восхищаться сестрами — не грех? Крепкие и мускулистые, гибкие, совершенные тела боевых монахинь приводили капитана в благоговейный восторг. Стоит ли удивляться, что вот уже много лет он питал глубокую платоническую любовь на грани обожествления к своему командору Мередит Станнард? Каллен был убежден, что точно так же выглядела и вела себя Святая Андрасте — а значит, его чувство к Мередит полностью праведно… Но вот то, что у него стояло на незнакомую герудо, определенно, было грехом.***
…Каллен провел в уборной около четверти часа. Разумеется, он не занимался там ничем плохим — просто умывался, выполнял дыхательную гимнастику и молился о своей душе… Член все равно стоял. Образ герудо крутился в голове, как песня змея-искусителя. Негромкий стук в дверь заставил Каллена вздрогнуть от неожиданности: — Сэр капитан! Вы в порядке? Вам нужна помощь? Мысли Резерфорда никак не желали течь в адекватном русле, и он против воли представил, как сердобольная мисс Найтингейл оказывает ему эту… помощь… Возникшая в голове картина была столь противоестественной и мерзкой, что капитан передернулся. Член мгновенно обмяк. Со вздохом неописуемого облегчения Каллен застегнул штаны и крикнул, что с ним все нормально.***
С площадки на верхушке останца открывался потрясающий вид. Рассветные сумерки быстро сменялись ярким светом, и красное — к ветру — солнце выплывало из-за барханов, раскаляя песок. До прибытия порт-ключа было еще много времени, и Резерфорд решил выйти сюда, чтобы проветриться и привести в порядок мысли. Следовало выяснить, где там шляется эта сволочь Снейп, который до сих пор не вернулся… — Сэр капитан? — раздался позади глубокий красивый голос. Каллен подавил дрожь и обернулся, изо всех сил стараясь прогнать из головы вновь возникший там навязчивый образ. Герудо смотрела на него, скрестив руки и странно улыбаясь. — Мадам, — с непонятно откуда взявшейся галантностью промолвил Каллен. — Мы не представлены… Женщина на мгновение закусила губу, не отводя пронзительного взгляда, и протянула ему руку. Наверно, ее следовало пожать, но совсем выбитый из колеи Резерфорд зачем-то взялся за тонкие пальцы и, наклонившись, поцеловал аккуратные костяшки, прижавшись губами чуть сильнее, чем позволяли любые приличия. Кожа герудо была такой гладкой и так сладко пахла, что у Каллена опять встал… Женщина издала какой-то странный звук, но когда капитан, в панике призывая на свою голову все наиужаснейшие проклятия, поднял глаза, ее лицо снова было непроницаемым. — Вы будете сопровождать леди Йеннифер в Британию, мадам? — выдавил Каллен, только чтобы хоть что-то сказать. Слава Создателю, он сейчас в полном доспехе и позор в его штанах не будет заметен… — Да, — коротко ответила герудо, и снова повисло неловкое молчание. В полном отчаянии Каллен стоял столбом, понимая, что краснеет, но не в силах ничего с собой поделать. В паху болезненно ныло. Господи, помоги… — Вы были когда-нибудь с женщиной, сэр капитан? — вдруг спросила герудо, склонив голову набок и вновь закусив губу. Каллену остро захотелось закричать и сигануть с крыши, но у него хватило сил только промычать что-то невразумительное. Ноги словно приросли к полу. — Неужели, — завораживающе, как змея, герудо сделала шаг вперед, — рыцари Церкви и впрямь столь праведны, как о них говорят? — еще шаг. — Неужели… в вас нет никакого греха? Капитан мучительно сглотнул. Женщина стояла к нему совсем близко — так, что ее грудь касалась металла его доспехов, и черные глаза, казалось, смотрели монаху прямо в душу. — Мир так несправедлив… — почти прошептала герудо, поднимая руку и касаясь ладонью его щеки. — Почему такие мужчины, как вы, отдают себя Создателю? Скованный параличом, Каллен смотрел, как чуть приоткрытые губы женщины приближаются к его лицу, и ничего, совершенно ничего не мог… Поцелуй отдался во всем его существе фейерверком невообразимых чувств. Это было сладко, и остро, и так ужасно греховно, что капитан буквально физически ощутил, как падает в бездну. И бездна приняла его… Застонав, Каллен схватил женщину за волосы, но не смог оттолкнуть — только прижал к себе теснее, обнял за талию, отвечая на поцелуй со всем отчаянием своей, несомненно, падшей души. Горячий язык прошелся по его губам… О Господи! Он почувствовал, как узкая ладонь ложится на его член, проводя сквозь штаны по всей длине. А потом… Герудо вывернулась из его объятий и отскочила прочь так быстро, что Каллен едва не упал. Глаза у женщины были круглые, как блюдца, губы дрожали… А спустя мгновение она согнулась, схватившись за живот, и… Расхохоталась. Каллен стоял, силясь вздохнуть, и в полном замешательстве смотрел, как герудо всхлипывает и подвывает от неудержимого смеха, как слезы брызжут у нее из глаз, и она утирает их, размазывая макияж… Резерфорд ощутил, как волна космического ужаса накрывает его. Тембр голоса женщины менялся, превращая заливистый смех в кошмарный, демонический хохот, который мог исходить только из глотки самого Сатаны… Герудо покачнулась, прислоняясь спиной к флагштоку, и, продолжая хохотать, вытерла лицо рукавом платья. И Каллен понял, что жизнь его кончена. Вместо красавицы-герудо на него смотрел, задыхаясь от смеха, Северус чертов Снейп, и сатанинский взгляд то и дело метался от лица капитана к его все еще выпирающей ширинке… Ужас, ледяным холодом пронизавший душу рыцаря, достиг наивысшей точки и обрушил на него всю тяжесть полнейшей безысходности. — Я убью тебя, — сказал он печально и глухо. — Я. Тебя. Убью. Сука.