Ее преосвященству матери Жизели от смиренного служителя Церкви Андрасте пастора Нума. Пишу Вам, святая мать, имея в сердце своем великую радость: спустя долгие годы я завершил труд, которому отданы были все силы моего разума и души. Меня равно переполняют ликование от того, что я как умел послужил Церкви, и благодарность к Вам, мать Жизель, за то, что именно Вы подарили мне возможность воплотить мой замысел именно так, как я того хотел. В труде, копию которого я посылаю Вам со своим другом-букинистом, изложена подробнейшая история Святой Инквизиции — от самого первого ее учреждения до окончательного расформирования. Как мы с Вами обсуждали ранее, мой труд предназначен лишь для высших иерархов Церкви, ибо события в нем изложены с предельно возможной достоверностью и без купюр. И я не могу не поделиться с Вами, преподобная мать: факты, открывшиеся мне в результате тщательного исследования… поражают. Я ни за что и никогда не возьму на себя ответственность решать, сто́ит ли этому знанию быть достоянием широкой общественности, ибо оно, вне всякого сомнения, породит, как говорят газетчики, «эффект разорвавшейся бомбы»… Принимая во внимание внезапную срочность, с которой Вы просили меня завершить работу, и зная Вашу занятость, я высылаю Вам рукопись первой же оказией, а также прилагаю к достаточно объемному труду его краткое изложение.
Остаюсь в надежде на Ваши молитвы, пастор Нум Ламарш из Севенны.«ИНКВИЗИЦИЯ: от Пилата до Декарта»
Часть 1. Первая Инквизиция — Эквиториум
Толчком к созданию независимого военизированного подразделения Святой Церкви стал великий кризис, разразившийся в начале Века Всадников по андрастианскому календарю или же в нулевых годах нашей эры — по христианскому. Именно тогда Тьма, долгие века лившаяся из Тени, набрала силу в мире людей и истончила Завесу настолько, что в ней начали появляться разрывы, исторгавшие из себя жутких тварей Хаоса. Одновременно Тьма ослабила Свет: людей, отмеченных Ею, рождалось все больше, они становились все сильнее — светлые же, напротив, угасали. Если в наше время разрыв под силу закрыть, хоть и не без большого труда, всего нескольким рыцарям Церкви, то в ту страшную эпоху — требовалась целая армия… В довершение же людских бед, по роковому стечению обстоятельств, Церковь утратила Трифорс: после смерти Верховной Жрицы Амброзии I дар Создателя не проявлялся ни в одной из потенциальных преемниц почти полтора века, и Солнечный Трон занимали избираемые владычицы. Церковь оказалась неспособна справиться с надвигающимся катаклизмом. Прорыв Великого Зверя, некогда изгнанного в Тень Святой Андрасте, был лишь вопросом времени. Тогда избранная Верховная Жрица Юлиана (в миру Юлия Старшая, бывшая супруга императора Тиберия Юлия Цезаря Августа) собрала Конклав, на котором предложила неслыханное решение: учредить особый Легион с неограниченными полномочиями, свободный от условностей, догм и самих заповедей Божьих, единственной задачей которого будет спасение мира от Хаоса любым способом. Легион должен был стать практически автономным военным подразделением Церкви, собравшим в едином кулаке всю ее мощь; во главе же этого подразделения, вопреки всем священным традициям, должен был встать мужчина. Ее Святейшество Юлиана настаивала на этом особо: когда женской мудрости уже недостаточно, говорила она, спасение — лишь в упрямстве мужчин, способных идти до конца, невзирая ни на что. Предложение Верховной Жрицы вызвало бурю противоречий. Конклав счел ее идею неслыханно опасной, даже кощунственной — ведь Легион, по сути, являл собой структуру, чья власть куда выше власти Церкви, а прежде высшая власть была привилегией одного лишь Создателя… Горячие споры длились несколько лет. За это время ситуация значительно усугубилась: разрывов стало столько, что полчища демонов начали опустошать огромные территории, а армия Церкви терпела поражение за поражением. Особенно критичной была ситуация в тогдашней Иудее — прорыва Ганона ждали именно там… И Конклав сдался. Указом Ее Святейшества Юлианы Легион был сформирован. Костяк его составили элитные воины — эквиты, или же всадники, равных которым в искусстве войны тогда не было. Это послужило причиной переименования Легиона в Эквиториум — и впоследствии именно это название вошло в историю. Главой Эквиториума Верховная Жрица назначила лидера иудейского подразделения эквитов. Этот человек, по сообщениям современников, имел нрав крайне суровый и жесткий, даже жестокий, и душу крепкую, как сталь. Именно за эти качества, а также за способность принимать нелегкие решения на поле боя, Ее Святейшество даровала этому человеку символ высшей и непререкаемой власти — меч Прокуратора. В наше время имя Первого Прокуратора вызывает негативный отклик в умах большинства людей — как магов-андрастианцев, так и маглов-христиан. В этом нет ничего удивительного: вещи, которые он делал, и впрямь вызывают ужас и непонимание… Однако очень немногие знают, <i>что </i>он в действительности совершил. Можно много спорить о методах главы Эквиториума, о его неоднозначных решениях, в конце концов, о его личности — но беспристрастный взгляд обнаруживает лишь один-единственный факт: в результате после Прокуратора Понтия Пилата на полторы тысячи лет в мире воцарился Свет… Итак, образование Эквиториума произошло — так, как планировала Верховная Жрица Юлиана. В распоряжении Прокуратора оказались все ресурсы Церкви: ее армия, ее накопленные веками знания и исследования, ее политическое влияние и связи… А через два года первый разрыв был закрыт. Это была потрясающая победа. Конклав рукоплескал Ее Святейшеству, прославлял ее мудрость, готов был носить на руках весь Эквиториум — потому что медленно, но верно, один за другим разрывы в Завесе закрывались, а полчища демонов таяли на глазах. Прокуратора объявили героем. И только потом, когда вопль народного ужаса докатился до верхних эшелонов власти, Церковь узнала, как именно действовал Понтий Пилат… Первой реакцией Конклава было решение о срочном смещении Пилата и упразднении Эквиториума. Тогда-то и вскрылось потрясшее всех: согласно уложению, записанному кровью всех владычиц на зачарованном пергаменте, ритуально прибитом к церковной двери, Эквиториум не может быть распущен ни постановлением Конклава, ни указом избранной Верховной Жрицы — только решением самого Прокуратора или же полноправной носительницы Трифорса. Можно только гадать, чем в действительности руководствовалась Ее Святейшество Юлиана, составляя это уложение. Пункт о передаче власти составлялся ею с особым тщанием, он не оставлял Церкви ни единого шанса вернуть себе контроль над силами Эквиториума, пока не будет возвращен Трифорс, — и в том, что погруженный в панику Конклав не заметил этой тонкости, принимая уложение, мне кажется, отчетливо видна рука самой Судьбы. Так или иначе, Прокуратор продолжил действовать. Способ борьбы с разрывами, взятый им на вооружение, был поистине страшен. Поскольку невозможно было стабилизировать Завесу обычной магией, Пилат решил использовать то единственное, что провоцирует у человека единовременный всплеск всей его скрытой силы — мучительную смерть. Заставив работать вместе светлых и темных и применяя все знания, собранные Церковью, Эквиториум создал ритуал жертвоприношения, в ходе которого вырабатывалось столько магической мощи, что Завеса, поглотив ее, сама срасталась в месте разрыва. Это было плохое решение, ведь на каждый из сотен разрывов требовалось не менее трех жертв, однако в тех условиях оно было единственным. Пилат считал, что лучше уж своими руками убить, если нужно, половину всего магического населения, чем не остановить прорыв Зверя и потерять вообще всех. …Реакция на то, что людей распинали на крестах, была печально предсказуемой. Народные волнения перерастали в бунты, которые Прокуратор, заручившись поддержкой императора Тиберия, подавлял с неумолимой жестокостью. Верховная Жрица Юлиана бросила все силы на то, чтобы убедить паству в необходимости таких мер, однако ее авторитет таял на глазах. В противовес Церкви из народа начало подниматься новое учение… Странствующий проповедник по имени Иисус из Назарета постепенно собирал вокруг себя тех, кто был против драконовских методов Пилата. За несколько лет сложился вполне прочный костяк народного сопротивления — двенадцать человек, принявших идеологию Христа и назвавших себя апостолами. Они верили — и убеждали всех, кто готов был слушать, что прорыв Тьмы — это кара Господня, испытание, ниспосланное Им Своим чадам, дабы укрепить их в вере и привести к Царствию Его. Прокуратор же, говорили они, это грешник, продавшийся Тьме, и все его мнимые победы — на самом деле ступени великой лестницы, ведущей человечество к гибели. Апостолы уверяли, что необходимо свергнуть Понтия Пилата и покориться воле Создателя, и тогда Он ниспошлет спасение роду людскому… Надо сказать, что сам Иисус из Назарета никогда не был столь радикален. Как простой человек, не обладавший даже крупицей магии, он учил народ любви и смирению, учил искать спасение в Свете собственных душ… Иисус осуждал действия Эквиториума, но никогда не призывал его уничтожить, утверждая, что само его существование — часть промысла Господня. Главным идеологом борьбы против Пилата был апостол Петр — сильнейший из двенадцати. Искренне любя Христа, он, тем не менее, считал своего друга неисправимым мечтателем и идеалистом, придерживаясь мнения, что за победу Света нужно воевать самим, а не уповать на помощь Создателя. А на священной войне, считал он, все средства хороши… Обладая незаурядной харизмой, Петр убедил в своей правоте остальных апостолов — в том числе единственного темного среди них, Иуду Искариота. История умалчивает, каким образом он оказался в числе учеников Христа и кем был до этого, но, вступив в ряды сопротивления, Иуда стал, пожалуй, одной из важнейших фигур на доске тех давних событий… В своем труде я подробно остановился на жизнеописании темного апостола, которого в наше время мы бы назвали шпионом и диверсантом, однако в этом кратком пересказе я не стану много говорить о нем. Скажу лишь, что благодаря Иуде сопротивление нанесло Эквиториуму ряд весьма болезненных ударов — как материальных, так и политических. Власть Прокуратора сильно пошатнулась. Поддержка Церкви в лице непоколебимой Верховной Жрицы Юлианы перестала иметь какое-либо значение в глазах возмущенной общественности, и лишь покровительство Тиберия помогало Пилату не допустить полномасштабного восстания. Эквиториум продолжал закрывать разрывы. Из сохранившихся писем самого Пилата Ее Святейшеству ясно видно, что Прокуратор до последнего не желал видеть в апостолах реальную опасность своему делу. Более того, он втайне сочувствовал Христу, считая его учение единственным путем к Свету для всего человечества… однако в то же время Пилат свято верил, что своими зверскими жертвоприношениями лишь совершает необходимое меньшее зло, которое предотвратит зло большее и даст возможность Иисусу или кому-либо иному потом повести род людской дальше. Поколебать уверенность Прокуратора не могло ничто. Он правил железной рукой, идя к своей цели, и остановить его не могли ни сопротивление, ни даже страшная болезнь, год от года мучившая Пилата все сильнее. Поскольку он всегда проводил ритуалы закрытия разрывов сам, скверна, сочившаяся из Тени, поражала его тело, а мучения жертв терзали душу и разум. Одному Создателю ведомо, как Пилату удавалось так долго сохранять рассудок, и остается лишь удивляться проницательности Ее Святейшества Юлианы, разглядевшей в простом эквите такую невероятную силу духа… В тридцать третьем году нашей эры по христианскому календарю противостояние Эквиториума и апостолов достигло критической точки. Сопротивление набрало достаточно сил и перешло к открытым столкновениям. Они саботировали операции по закрытию разрывов и всячески мешали работе Эквиториума, из-за чего в уже начавшей стабилизироваться Завесе вновь стали появляться аномалии. Для Прокуратора это было последней каплей. Дело его жизни, на алтарь которого он положил саму свою душу, готово было пойти прахом из-за, цитата, «кучки фанатиков-моралистов»… Разъяренный Пилат решил разделаться с сопротивлением раз и навсегда. Он понимал, что устранить одних только апостолов будет недостаточно. Учение Христа разошлось слишком широко, у него были тысячи последователей… Как бы Пилат ни симпатизировал мирному проповеднику, он все же решил избавиться и от него. Тем временем ситуация становилась все хуже. Завеса рвалась, как гнилая тряпка, из Тени приходили все более могущественные демоны… А операции по захвату лидеров сопротивления проваливались одна за другой. Назревало масштабное восстание. Письма Прокуратора к Ее Святейшеству отражают его усталость. Болезнь прогрессировала, отнимая у Пилата силы, однако единственное, чего он боялся, — это умереть прежде, чем будет преодолен глобальный кризис. Эквиториум, несмотря ни на что, оставался всецело предан своему лидеру, но даже среди своих людей Прокуратор не видел человека, способного принять его бремя… И вот, когда развязка была уже близка, к Пилату пришел Иуда Искариот. Доподлинно неизвестно, какие мотивы побудили его предать сопротивление. Христианское Святое Писание утверждает, что Прокуратор просто подкупил Иуду, и приписывает темному апостолу грех сребролюбия, однако никаких подтверждений этому в андрастианских источниках нет. В них, напротив, ясно сказано, что Иуда был человеком исключительного ума… Возможно ли, что Искариот не являлся, в отличие от прочих апостолов, таким же ярым «фанатиком» и сумел понять реальную необходимость зверств Прокуратора для спасения человечества? Увы, ответа мы уже не узнаем. Спустя столетия было предпринято немало попыток вызвать дух Иуды из Тени, однако ни одна так и не увенчалась успехом. Так или иначе, Иуда пришел к Прокуратору и пообещал ему выдать Христа со всеми апостолами. Операция назначена была ночью накануне восстания, уже подготовленного Петром. Тем вечером апостолы собрались на последний совет, названный Тайной Вечерей. Иисус вел себя непривычно жестко: он резко осудил намерения своих учеников и сказал, что он не для того долгие годы наставлял их в любви и смирении, чтобы они извратили его слова и начали кровопролитную войну, когда мир и так на грани гибели… Петр на это ответил, что корень всех зол — Пилат, и никакая любовь не спасет человечество, пока его толкает в бездну это чудовище. Больше Иисус не стал спорить. После Вечери он собрал всех апостолов и повел их в Гефсиманский сад, где оставил бдеть, в сам удалился для молитвы… Вернувшись к ученикам, Иисус увидел вооруженный отряд эквитов. Апостолы пытались оказать сопротивление, однако люди Прокуратора во главе с Иудой застали их врасплох. Слова, которые сказали друг другу Христос и Иуда, в разных источниках переданы совершенно по-разному; даже те апостолы, кто оставил после себя дневники, расходятся в показаниях. Единственное, в чем они согласны, — Иисус не осуждал предателя и не проклинал его… Складывается впечатление, будто он заранее знал, что случится, и не стал противиться судьбе. Так или иначе, но Иисус в сопровождении Иуды предстал перед Прокуратором, бывшим к тому моменту уже при смерти. В закрытых архивах Церкви сохранился протокол судебного разбирательства — предельно сухой и формальный… Однако в какой-то момент Пилат отослал секретаря, и дальнейший разговор происходил за закрытыми дверями. То, что случилось далее, известно со слов самого Пилата в его последнем письме к Ее Святейшеству Юлиане. Отбросив свойственный ему казенный тон, Прокуратор описывает, как Иисус вдруг засиял Светом столь ослепительным, словно за спиной его пряталось солнце, и этот Свет коснулся Прокуратора, в считанные мгновения исцелив его тело и душу, и в знак высочайшего благословения отпечатал на его коже знак трех треугольников, соединенных вершинами. Не веря случившемуся, и Пилат, и Иуда пали на колени перед Иисусом. Тот улыбнулся и объяснил им, что нынешней ночью в Гефсиманском саду Создатель, наконец, ответил на его молитвы и даровал Свою священную силу, чтобы Его смиренный сын мог закончить эту войну с Хаосом и принести человечеству мир. Эмоции Пилата, неспособного выразить свои чувства словами, передает его почерк — неровный, прыгающий; чернила же в нескольких местах размыты каплями слез. Человек, осознанно творивший ужасные вещи и проливавший реки крови во имя победы Света, наконец, узрел воочию близкий конец своей борьбы — Трифорс в руках достойнейшего сына человеческого… На спасение собственной запятнанной, искалеченной души Прокуратор даже не надеялся, однако первым Иисус спас именно его. Сердце Пилата, жестокое и черствое, оттаяло, наполнившись безграничной любовью к Создателю, простившему его. К сожалению, эйфория и опьянение надеждой длились недолго. Иисус поведал Пилату с Иудой: Создатель снизошел к ним именно сейчас потому, что прорыв Великого Зверя совсем близок. Брешь в Завесе готова открыться над Иудеей. Счет пошел на дни, и избранник Господень просто не успеет войти в полную силу, чтобы дать Ганону отпор… Трудно вообразить, что почувствовал Прокуратор, когда Иисус сказал, что им всем придется сделать, какова воля Создателя… Пытался ли он отговорить его? Или, как сам Иисус, не посмел противиться судьбе?.. На следующий день состоялся показательный суд. Пилат приговорил двух преступников и лидера сопротивления к смерти через распятие на кресте. Воины Эквиториума сдерживали бесновавшуюся толпу, которая, однако, без своих вдохновителей-апостолов, запертых в тюрьме, не решалась ничего предпринять. К вечеру над Иерусалимом разразилась гроза. Хаос, чувствуя силу, способную ему противостоять, перешел в наступление, и в сердце шторма открылся разрыв столь огромный, что демоны валились из него, как дождь… Ритуал на Голгофе начался. Эквиториум боролся с ожесточением смертников, зная, что это — их последняя битва. Понтий Пилат вел своих людей, сокрушая демонов, один — как сотня сильнейших воинов. Иуда вбил гвозди в тело Иисуса… Они успели едва-едва. Среди черного урагана в короне зеленого огня уже показались огромные глаза и пасть, полная молний, — однако ритуал завершился. Иисус умер на кресте, и невероятной силы Свет затопил Голгофу, Иерусалим и само небо над Иудеей, а мощь Трифорса закрыла Брешь, изгнав Ганона обратно в Тень, и испепелила всех демонов на поле боя… А наутро вновь светило солнце. Иуда Искариот погиб. Когда толпа все-таки освободила из темницы остальных апостолов, они пошли на Голгофу за телом Иисуса, чтобы снять его с креста и похоронить как подобает. Приблизившись, они увидели три трупа, бережно укрытых плащами, а рядом — скорбящего Иуду. Он не сопротивлялся, когда Петр и другие в ярости схватили его и, накинув на шею петлю, повесили на дереве. Понтий Пилат выжил. Он вернул Церкви меч Прокуратора и покинул Иудею. Что стало с ним и как он окончил свой земной путь, неизвестно. Армия Эквиториума, благодаря которой демоны не прорвались в Иерусалим, почти вся полегла в той битве, а те, кто остался, более никогда не взяли в руки оружия. Первая Инквизиция прекратила свое существование. В Церкви произошел раскол. Верховная Жрица Юлиана сложила с себя сан, а Конклав, оставшийся без лидера, не смог вернуть былую власть. Люди — последователи Христа — учредили собственную Церковь, и две ветви религии пошли каждая своим путем… Так завершился великий кризис Века Всадников. Завеса стабилизировалась на долгие века, и Свет в мире вновь окреп.