***
…Много лет назад, приняв монашеский постриг, он присягнул на верность Святой Церкви и до недавнего времени неукоснительно соблюдал свои обеты… Потому что нарушать их у него не было совершенно никаких причин. Церковь преподносила мир простым и понятным: Свет — это добро, Тьма — зло, а рыцари сражаются только и исключительно за правое дело, охраняя мир и людей от гибели… Так было ровно до того момента, пока Каллен не познакомился с Северусом, мать его, Снейпом. Из всех темных он оказался, пожалуй, самым темным, из всех гадов и мерзавцев — наипаскуднейшей сволочью… Как же так вышло, что теперь рыцарь-капитан Святой Церкви считает его… другом? Вся жизнь Каллена была построена на приказах. Сначала он беспрекословно подчинялся отцу, затем, когда поступил в гарнизон, — ротному сержанту… После, продвинувшись по службе, он сам начал отдавать приказы. Это был бесконечный круговорот: получить распоряжение начальства, раздать поручения подчиненным, — выполнить задание, получить новый приказ… Но Снейп приказам не подчинялся. Этот темный вообще чихать хотел на ранги и авторитеты: он не опускал глаза перед рыцарями Церкви, как его собратья из Казематов, не испытывал ни видимого страха, ни уважения… Каллена просто не готовили к общению с такими, как Снейп. Поначалу это сбивало с толку. Потом начало раздражать. Будь его воля, Каллен предпочел бы вовсе не пересекаться со Снейпом — однако тот был доверенным человеком Дамблдора, и с ним приходилось как-то работать. Но как?.. Выходка Снейпа в Тайной Комнате запутала все еще больше. Каллену просто в голову не могло прийти, что какой-то школьный учитель может вот так просто взять и… в одиночку… Да, конечно, потом ему выдали досье этого темного. Каллену прежде не попадались настолько толстые папки с делами, львиная доля листов в которых была, к тому же, абсолютно пустой… то есть защищенной Грифом Секретности, для ключа к которому у рыцаря-капитана попросту не хватало уровня допуска. Единственное, что вынес Каллен из этого досье: Снейп должен был бы сгнить в Азкабане. И еще лет эдак сто разлагаться там после смерти. С этим знанием и с очень плохим предчувствием Каллен поехал в ту злосчастную командировку — на поиски Йеннифер из Венгерберга. Сверху дали дополнительное задание: наладить со Снейпом контакт, прощупать почву — короче, выяснить, насколько он надежен в плане сотрудничества… И Каллен написал в отчете: «НЕНАДЕЖЕН». Именно так, крупными буквами. Казалось бы, после Тайной Комнаты он должен был быть готов к чему-то подобному, но… Рыцарю-капитану просто было все еще очень сложно поверить, что зарегистрированный темный маг с судимостью способен так откровенно класть на приказы церковного начальства и на него, рыцаря-капитана, лично. Это… выбивало из колеи? Обескураживало? Бесило? Все вместе и в бесконечной степени. Однако было еще кое-что. Ладно, если бы Снейп просто клал на приказы — это вполне вписывалось в шаблон поведения темного… Но вот то, что Снейп еще и в полной мере отвечал за последствия своих решений, — не вписывалось совершенно. В картине мира Каллена темные маги были злобными и трусливыми тварями, которые рады нагадить ближнему и потом всячески извернуться, чтобы избежать наказания. Воры, убийцы, предатели, да и просто подонки всех мастей… Как говаривал сержант в учебке: «Не каждая мразь — темный, но каждый темный — мразь». Снейп порвал шаблон Каллена в клочья. Он не жаловался и не требовал поблажек или наград: ни после Тайной Комнаты, где едва не погиб от меча Волдеморта, ни после Брайтона, когда в одиночку попер в заведомую ловушку и вернулся еле живой, ни даже после Киркволла… Каллен понял, чего стоит Снейпу его упорство, когда у того отказало сердце. Происшествие было достаточно серьезным, чтобы капитану о нем сообщили, и он вдруг неожиданно для самого себя взглянул на Снейпа другими глазами. Оказывается, не так уж этот темный и непрошибаем… Осознание того, что несносный говнюк — это маска, заставило Каллена задуматься: а что же, в самом деле, было на тех листах, скрытых чарами Секретности? Ведь не просто же так люди становятся теми, кто заслуживает нескольких пожизненных сроков в Азкабане? Возможное решение нашлось само. Допрос Мальсибера с участием Снейпа мог бы довольно многое прояснить… Но не срослось. Была та драка в коридоре. И то, что происходило потом… Чем на самом деле была попытка самоубийства в камере предварительного заключения, Каллен так и не понял. Не могла же это быть действительно попытка самоубийства! Уж скорее этот ублюдок нацедил бы крови для ритуала призыва какого-нибудь демона, чтобы тот расхерачил Казематы… А после — это не вписывающееся ни в какие шаблоны хладнокровное признание вины на Трибунале. И полное неуважение к суду. Это… попросту впечатляло! Каллен тогда поймал себя на мысли, что в жизни не решился бы на нечто подобное. Хамить прямо в глаза владычице Церкви, попирая всякий порядок и закон — это же немыслимо! …А через пять минут сам Каллен сделал все ровно то же самое, заявив официальный протест против обвинения. Собственно, с этого все и началось. Снейп делал то, на что Каллен в здравом уме никогда бы не решился, — методично плевал в лица всем облеченным силой и властью, показывая, как на самом деле хрупко их могущество, если один-единственный темный, который их не боится, может натворить столько дел и выйти сухим из воды. И Каллена действительно очень пугало то, что сам он… хотел быть таким же. Никогда прежде не помышлявший ни о чем подобном, Каллен увидел вдруг, как кто-то может себе позволить открывать дверь начальника ногой, посылать вышестоящие инстанции нахер или еще дальше, класть с прибором на все писаные и неписаные законы… короче — действовать не согласно чьим-то приказам, а только и исключительно по собственной воле. Само существование Снейпа разрушало устоявшуюся картину мира, и Каллена… необъяснимо тянуло в тот хаос, который он вокруг себя распространял. Если Снейп куда-то пропадал, Каллену становилось элементарно скучно. Дойдя до этой мысли, рыцарь-капитан в ужасе не знал, куда деваться, и в попытке убежать от самого себя начал пить. Потом он, конечно, понял, что такое нарушение правил отнюдь не возвращает его в лоно Церкви, а, наоборот, все больше приближает к… Отступничеству? Даже тень такой мысли была слишком страшной, чтобы Каллен мог всерьез над ней задуматься. Предать Церковь… Нет. Только не рыцарь-капитан Резерфорд. …И, по злой иронии судьбы, уже через пару часов после всех этих размышлений Каллен стоял и смотрел, как Снейп убивает Септиму Вектор. Почему он не остановил его? Почему не вытащил меч и не ликвидировал темного, как предписывали все мыслимые правила? Наверное, где-то в глубине души Каллен просто знал, что Снейп прав. Не по закону, не по совести, а… по-человечески? Каллен не махнул рукой, нет. Чужой поступок и собственное бездействие мучили его, заставляя топить сомнения в алкоголе, — и в конце концов рыцарь-капитан дошел до того, что осознал: будь на месте Лелианы Найтингейл его сестра Мия — он хотел бы сделать то же самое. А может, теперь даже и сделал бы… Последней каплей стал Туссент. То, как вел себя Снейп, было уже до дрожи привычно: пренебрежение законом и порядком, отсутствие страха перед власть имущими… Но уж за свою жизнь-то он бояться должен был?! Каллен кое-что слышал о высших вампирах и четко понимал: выйти против одного из них в открытый бой — это чистое самоубийство. Хотя о чем тут говорить. Когда Снейп умирал от яда василиска, в его взгляде не было и тени ужаса. Каллен кровь-то свою ему дал, наверное, только затем, чтобы посмотреть, как этот темный будет потом как ни в чем не бывало вновь переть на каждую подвернувшуюся амбразуру… Однако в Туссенте Снейп, пожалуй, вышел на новый уровень безумия. Каллен так и не понял, что именно там произошло и какое Снейпу, черт побери, было дело до капитана княжеской гвардии, до европейского саммита, до несчастной ганзы Лота Полуэльфа, в конце концов… А спрашивать напрямую было страшно. Да, Каллен всерьез опасался, что если узнает, почему Снейп делает то, что делает, — он бесповоротно свихнется сам. Вот только опасайся, не опасайся… а остаться в здравом уме рядом с этим треклятым темным, похоже, было попросту невозможно. В тот момент, когда Каллен непроизвольно потянулся к мечу, услышав от Ее Святейшества требование доставить к ней Снейпа, капитан ясно осознал: он — всё. Доигрался. Одна только тень мысли о неподчинении Верховной Жрице означала его полный крах как служителя Церкви, как монаха и рыцаря… И то, что после всего этого он, Каллен, весь день сидел в каком-то склепе, надираясь мандрагоровой наливкой в компании высшего вампира и, собственно, Снейпа, — было абсолютно логичным завершением его церковной карьеры. …Именно поэтому известие о заключении союза с Темным Лордом Гриндевальдом не породило в душе Каллена особенного возмущения. Ну, то есть это было, конечно, неожиданно и объективно дико, но… Это же Снейп. Спасибо, что вытащил из клетки всего лишь Гриндевальда, а не того же Ганона! В общем, пока они там втроем с Малфоем решали вопросы совместного темнолордского бизнеса, Каллен потихоньку расслабился: тяпнул стаканчик виски, потом второй… А вместе с третьим стаканом до него дошло страшное. Церковь-то, в отличие от него самого, к выходкам Снейпа не станет относиться так спокойно! Узнав, какой номер отколол зарвавшийся темный на этот раз, Святой Престол попросту отдаст приказ на ликвидацию и Снейпа, и Гриндевальда — а тогда на месте Хогвартса совершенно точно останется только дымящийся кратер… и то если повезет. А не повезет — хана всей Британии, как минимум. Так, осознав эту ужасную истину, Каллен залпом проглотил еще порцию виски, набросил на плечи свой новенький плащ, перекрестился — и что есть духу понесся в подземелья.***
…Барельеф, закрывающий вход в гостиную Слизерина, легко отодвинулся — полномочия рыцаря-капитана давали доступ почти в любое помещение замка. В лицо дохнуло прохладой. На миг Каллен замер, изумленно разглядывая огромное дерево, растущее прямо из пола и уже затянувшее кроной почти весь потолок. Черные, как ночь, цветы густо усыпали ветви, источая странный и ни на что не похожий, приятный аромат… С трудом оторвав взгляд от диковинной сакуры, Каллен посмотрел на студентов. Вид у детей был такой, словно они готовы были к бою, но отмашки почему-то не получили… — Сэр Резерфорд, — выступил вперед смутно знакомый паренек — кажется, племянник Карвера Хоука. — Чем обязаны? — Где Маркус Флинт? Я должен с ним переговорить, это срочно. — К вашим услугам, — донесся откуда-то со стороны нейтральный голос. — Присси! Ярко одетая светловолосая девушка со значком старосты понятливо кивнула и стала быстро разводить по спальням младшекурсников. Всего за две минуты в гостиной остались только самые старшие… — Мне нужна помощь, — без предисловий сказал Каллен. На лицах большинства слизеринцев отразилось удивление на грани шока, что было понятно… Флинт вопросительно прищурился. — Говорю сразу: если согласитесь, вас всех рано или поздно объявят преступниками, а за то, что я попрошу сделать, светит срок в Азкабане. Это если выживете. Так что подумайте хорошо, прежде чем что-то отвечать… — А что светит вам, сэр капитан? — все так же безэмоционально уточнил Маркус. — Поцелуй дементора, — честно ответил Каллен. — С предварительным девятидневным экзорцизмом. Вечный позор на весь род… ну, и еще там по мелочи. — Тогда зачем вам это? — полюбопытствовал племянник Карвера, глядя на рыцаря-капитана так внимательно, что становилось даже немного неуютно. Детки, ага… Такие детки сожрут вместе с кольчугой и не подавятся. Все в Снейпа, чтоб ему икнулось… — Мне уже отступать некуда, — сказал Каллен совершенно искренне. — Мы с вашим деканом повязаны так, что если потонет он — то и мне не выплыть… И будет очень обидно проиграть сейчас. Слизеринцы запереглядывались, явно обмениваясь направленными мыслями, лица напряженно нахмурились… Общее решение Флинт озвучил ровно через минуту: — Мы с вами, капитан. Говорите, что надо делать. — И не волнуйтесь, — добавила, хихикнув, девушка-староста, — декан ни за что не отдаст вас дементорам! Каллен решил не задумываться над тем, почему от этого сомнительного утешения ему и вправду полегчало.