***
Остатки первого отряда продолжали сдерживать мафиози как только могли. Но «Чёрных Ящериц» было слишком много, на место одного убитого мафиози будто появлялось из воздуха двое других. Стоило ли говорить о старике, что в ближнем бою своей способностью мог убить трёх и более человек? Так ещё и невидимый убийца подбирается к спинам обороняющихся солдат и прерывает их жизни бесшумно и стремительно. Боевой дух в отряде заметно упал, чего только стоило отступление без отданного приказа. Последние три солдата упали замертво от настигших их пуль. Их кровь также, как и кровь товарищей, обагрила серую землю. Но небольшая победа не смогла утолить кровожадность мафии: враг посмел войти на их территорию, и он за это поплатиться с полна. — Господа, — Хироцу сжал и разжал кулак несколько раз. Нечасто ему приходится использовать способность так часто. — продолжаем наступление. Нам нужно дать время плану прийти в действие. Тачихара-кун, — Мичизо повернул голову к старому мафиози. В его глазах продолжал гореть азарт от недавней стычки; он прямо-таки всем своим видом призывал продолжить бой, покончить с врагом. Рюро это сразу учёл, но удивления не было: парень часто во время миссии впадал в состояние аффекта, словно становился бешенным псом, которому не было важно кому и как разорвать глотку: врагу или бывшему другу, зубами или когтями. — возьми наши отряды и по проложенному маршруту веди их в атаку. Любое сопротивление пресекай, но предупреждаю: заметишь слишком большое сопротивление — отступай, бессмысленные жертвы мафии не нужны. — Расслабься, старик! — отмахнулся парень. — Вернёмся чутка побитыми, но живыми. Чёрные Ящерицы, за мной! Под отклик рядовых отряд мафиози с Мичизо во главе устремился вперёд, оставив Рюро одного, пока из темноты не вышла Гин Акутагава. Кровь местами покрыла верхнюю половину лица и обагрила серые и чёрные одежды. — Убитый нами отряд всё же успел донести об атаке. Большая часть людей будет направлена в нашу сторону, чтобы предотвратить окружение основной части войск. — командир отряда протянул чёрную сумку девушке, и та сразу положила её на своё плечо. — Делай, то что должна. Гин кивнула и след её простыл. Она забежала в тот же тёмный переулок и спустилась в открытый люк, ведущий в канализацию. Неосознанно она поморщилась от мерзкого запаха помоев, но бежать не перестала. Под её ногами хлюпала мутная вода и пахучая грязь, пачкая обувь и штаны помоями. Фонарик в её руке хорошо освещал пространство впереди, пускай и сама девушка предпочла бы не видеть его. Было мерзко, и тёмные воспоминания о жизни в трущобах давали о себе знать тусклыми вспышками в серых глазах. Тени катакомб, отбрасываемые от крыс, представали перед Гин безмолвными наёмниками и мёртвыми друзьями из детства. Но Акутагава давно смирилась со своими кошмарами, от того и посещают они её только в подобных трущобам местах. Гин остановилась у первого закрытого люка и достала первый чемоданчик. Поставив на неё таймер на пять минут, Акутагава оставила груз у лестницы и побежала дальше. Выученный наизусть маршрут стоял перед глазами, словно карта, а каждый поворот поворачивал её, а под ногами будто бежал небольшой ручей — стрелка, что указывает путь. Акутагава добежала до второго люка и поставила такой же чемоданчик у лестницы. Но запускать таймер не спешила, перед этим посмотрела на наручные часы. И стоило минутной стрелке дойти до отметки «12», как кнопка была тут же нажата, а сама девушка, сломя голову, устремилась дальше. И такие же действия она проделала с тремя другими чемоданчиками. И как только последний был запущен на одну минуту, Гин собрала все оставшиеся силы и побежала прочь от последнего груза. Дыхание сбилось на четвёртом, тренировки пусть хорошо укрепили выносливость, однако и их было недостаточно, чтобы бежать четыре минуты без отдыха и с тяжёлым грузом на плече. Тесные серые стены вели Акутагаву к выходу из зловонного места, пускай и запах перестал чувствоваться как таковой на середине пути пребывания под землёй. Но младшая Акутагава остановилась на повороте, выключила свет фонаря и потянулась за ножом на поясе. Девушка аккуратно выглянула из-за угла. В нескольких метрах от неё остановилась причина её резкой остановки: два отряда солдат остановились у лестницы, ведущей на поверхностей. У одной из тех лестниц, возле которых девушка оставила чемоданчик. Приход нежеланных гостей заставил её зубы стиснуться в немой злости. Она была предупреждена, что противник, возможно, попытается пересечь позиции мафии через канализацию, чтобы застать противника врасплох. В таком случае, Гин останется одна. «Чтобы не случилось Гин — не дай противнику забрать хотя бы один из чемоданов, » — вспомнила слова Рюро Акутагава. Но бросаться одной против тридцати солдат, имея при себе лишь нож да фонарик слишком опасно. Гин знала, что в этой битве много людей умрут и не важен здесь статус мафиози. И среди мёртвых могла быть и она. Фонарик одного из солдат чуть ли не засёк спрятавшуюся девушку, благо последняя успела вовремя спрятаться обратно. Может, младшая Акутагава и искусный боец и убийца, но когда идёт речь о тесных и длинных проходах, в которых увернуться от града выстрелов не представляется возможным, её преимущество в скорости становится равным нулю. Так ещё и отдышка давала о себе знать. А носить с собой пистолет она не привыкла, и, как показывает ситуация, очень зря. Зловоние канализации, безвыходное положение и незавидная судьба заставили пробудиться старым воспоминаниям. Она вместе с братиком выживает в трущобах, вместе с ними несколько детей, что вместе с ними делят добытый великим трудом чёрствый, покрытый плесенью хлеб, как они скрываются от холодов в полуразрушенном здании, прижавшись к друг другу возле тлеющего огня. Место, где они прятались от кусачего мороза не могло спасти осиротевших, а обноски, что на них были, больше походили на летнюю одежду, нежели на зимнюю. Все жались и тряслись, в попытках согреться, только Рюноске, её старший брат и их негласный лидер сидел в гордом одиночестве недалеко от детей с такими же, как у всех, синими губами и бледным лицом. Она не помнила ни одного дня, когда он улыбался, или дня, когда в глазах была жизнь, на его лице будто навсегда застыла гримаса ненависти ко всему, а в чёрных глазах навсегда застыла пустота. «Безмолвный безумный пёс» — вот как его кличут, так как безмолвный пёс не будет рычать на жертву или выть, чтобы предупредить о своём приходе, безмолвные клыки уже вопьются в шею врага, безмолвно прервав его жизнь. И каждый день в трущобах Гин видела, как её старший брат медленно умирает, а зверь внутри него вот-вот сожрёт мальчика не оставив ни кости от него. Другое воспоминание было чуть более приятным: в этот раз она сидит на тёплой кровати за тёплыми стенами неразрушенного дома. Света в доме очень мало, редкие лучи солнца не могли пробиться сквозь плотно сжатые шторы. Девочка сидела одна в комнате, а под ногами до сих пор чувствовалась кровь семерых мёртвых ребятишек, с которыми она ещё неделю назад делила кров. Пускай она и нии-сан были под крылом Портовой мафии, она, понимала, что никогда не сможет выкинуть из головы те ужасы, в которых она существовала. Но не это волновало Гин: единственный, кто мог защитить её и детей в трущобах был Рюноске. Она была обузой для него, она не могла взять даже в руки нож, чтобы защититься от неприятеля. И она не знает, чтобы с ней сделали те пираты, если бы не вовремя подошедшая словно из ниоткуда Портовая мафия. Присутствие Рюноске должно было успокоить её… но брат не обратил на неё внимание, словно она была для него пустым местом. Это было для неё подобно ударом ножом в сердце. Но младшая Акутагава не собиралась продолжать сидеть на шее брата, поэтому она попыталась вступить в ряды мафии, но это оказалось не так просто, как она того хотела: никто в мафии не смотрел её просьбу в серьёз. Кому сдалась необразованная, только вышедшая из трущоб девчонка, к тому же несовершеннолетняя? Брата взяли на службу только из-за способности, в то время как у Гин не была эспером. Однако ей всё же удалось обратить на себя внимание: командир группировки «Чёрные ящерицы» Хироцу Рюро взял её в свой отряд и стал обучать. Девушка и по сей день не знает, в чём была причина этого поступка: в ней увидели скрытый потенциал или взяли из жалости? Тогда ей это было не важно, ей нужно было выкладываться на полную, чтобы не упасть в грязь и не опозорить себя и нии-сана. И постепенно она научилась правильно держать нож, двигаться бесшумно и убивать без жалости и лишнего шума. Последнее стало для неё особенно тяжким, но если выбирать между братом и чужим человеком — она выберет брата. Так она стала Гин — бесшумным и безжалостным убийцей, что скрывает своё лицо и имя под маской. Акутагава вспомнила эпизод, что разрешил все недопонимания между ней и братом. Тогда она ждала его дома с уже остывшей едой. Рюноске задерживался, но это стало уже чем-то привычным. Осаму Дазай часто задерживал своего подопечного. Но Гин ничего не делала, так как понимала, что её слово перед словом уже правой руки босса Портовой мафии ничего не значит. Но старший Акутагава пришёл. В синяках да кровоподтёках от побоев, что устроил его наставник. И такой же озлобленный взгляд на лице. На все вопросы Рюноске либо отмалчивался, либо отвечал угрюмым «угу». Мыслями он точно был не с ней. Это её удручало всё сильнее и сильнее. И когда она предложила обработать раны, Рюноске раздражённо цыкнул и спросил: — Какая тебе разница, Гин, какие у меня раны?! Какое тебе вообще дело до меня?! В тот момент Гин сильно удивилась, так как не ожидала, что родной брат поднимет на неё голос, а всё потому, что она предложила ему помощь. По спине пробежали мурашки, а из-за страха на месте Рюноске можно было бы смело представить огромного чёрного пса с алыми от крови клыками. Можно было уже отчётливо увидеть зверя, но не человека. Но отступать Гин не собиралась, ведь если отступит сейчас, то навсегда потеряет брата, единственного близкого человека. — Нии-сан! — воскликнула уже Гин. В голосе был не столько гнев, сколько страх, но этот же страх двигал её вперёд. А Рюноске между тем вздрогнул от неожиданности, ведь никогда ещё сестра не поднимала на него голос. И от этого в сердце, сплошь наполненное гневом, разрывалось от ещё большего гнева. — Прекрати вымещать своё недовольство и злобу на окружающих! Каждый день, что я помню, ты ходишь с перекошенным лицом и не замечаешь собственную сестру. Не замечаешь, сколько сил я трачу, чтобы просто поговорить с тобой, для тебя я — пустое место! Гин неосознанно сжала руки в кулаки, но сжались они не от гнева, а от боли и тоски. Она не понимала, как можно вырвать из лап зверя своего Рюноске, брата, что не был так холоден с ней. — Да, ты — пустое место, — ответил старший Акутагава, медленно подходя к младшей. — Там, в трущобах, ты была ничем и продолжаешь им быть, а твоё вступление в мафию не сделает из тебя хоть немного, но полезной, — Рюноске положил руку на плечо сестры и сжал её. Гин не показала признаков боли, гордо запрокинув голову, сверяя брата таким же взглядом, что и он. — И мне не нужны ни твоя болтовня, ни помощь. От пустого места нет и звука. По комнате разошёлся звук хлёсткой пощёчины. Рюноске от неожиданности отошёл на пару шагов от сестры, держась за повреждённую щёку. Девушка проигнорировала зудящую боль в руке и продолжила: — Видишь, что с тобой происходит? Назови мне хотя бы одного человека, что достоин твоего внимания. Ах, точно, это же Дазай-сан, — брат зарычал, совсем как пёс, но Гин не останавливалась: — Тебя же волнует только он, а весь мир — недостойные псы. Но на самом деле псы не мы, а ты! Больше Акутагава не сдерживался: он зарычал, и подол его чёрного плаща зашевелились. Сзади него образовалась лицо Расемона, способности, что также причастна к безумству брата. Но на лице девушки не дрогнул и мускул, даже когда голова чудовища из плаща оказалась в опасной близости от шеи, девушка ни сдвинулась с места. — Что такое, сестрица? — кровожадно оскалился Рюноске. — Почему ты не боишься? — Потому что такого монстра, как ты, можно только пожалеть… — Мне не нужна чья-то жалость, а особенно от тебя! — Тогда убей меня. — парировала Гин, всё ещё не отрывая взгляда от брата. — Я не буду слепо сидеть на месте. Я буду каждый день смотреть на тебя и не оставлю попыток помочь тебе. Да, может, у меня нет способности и мне не знать, что значит быть учеником Дазай-сана, но… — по щеке девушки невольно скатилась одинокая слеза, но голос оставался твёрдым и решительным, — просто знай, что твоя сестрёнка Гин всегда будет с тобой, даже после смерти. И когда все отвернутся от тебя, то сестра всегда будет на твоей стороне. Рюноске не нашёл, что ответить. Гнев, что недавно захватил его разум, расступился и залёг на дно. Он вспомнил, ещё до того, как он обнаружил у себя способность, как опекал свою любимую сестрёнку, а та отзывалась на заботу любовью. И так продолжалось, пока не проснулся Расемон. Теперь он видел, как далеко отдалился от сестры, той самой сестры, что обхватывала его своими маленькими ручками и тёрлась щекой о щёку, продолжала верить в лучшее и несбыточное. Весь настрой исчез, а вместе с ним и способность потеряла свою силу и вернулась в плащ владельца. Парень упал на колени перед удивлённой и обеспокоенной сестрой, а губы его прошептали: — Прости меня, Гин. Девушка не поверила услышанному, но сидящий на коленях и склонивший голову брат был этим словам подтверждением. И в этот раз она точно, спустя столько лет, видела своего брата, но никак не того демона, что столько лет паразитировал его. И это придавало силы верить в лучшее. Девушка подошла к старшему, опустилась на колени и осторожно обняла Рюноске. В глазах снова защипало, но то были слёзы радости, что полились по щекам, стоило парню обнять в ответ своё сестрёнку. И сквозь слёзы, она произнесла: — Всё хорошо. Я рада, что теперь всё позади… Тогда Гин поняла, что зверь отступил от брата, но не ушёл навсегда. Он ещё сидел внутри Акутагавы, взращиваемый Расемоном, но в тот момент она дала себе обещание: она станет для нии-сана якорем, что будет возвращать потерявшегося Рюноске, будет всегда рядом и не позволит зверю снова взять над братом контроль. Но для этого нужно было выжить. Акутагава осторожно положила фонарик и обнажила клинок. На секунду мизинец правой руки, в которой был нож, чуть заболел, но Гин не обратила на это внимания, она сосредоточилась на свете вражеского фонаря. Стоило свету потухнуть в тоннеле, как Гин бесшумно вышла из укрытия и быстро, но тихо стала подбираться к противнику. Все солдаты были отвлечены от одного прохода, но один невольно метнул взгляд на путь, по которому двигался убийца. Из-за тьмы и повёрнутого в другую сторону фонарика рядовой не сразу заметил движение в темноте. И лишь когда Гин подобралась к отряду слишком близко, а фонарь был направлен в проход, он заметил блеск кинжала. Но предупреждения были больше не нужны: Гин молниеносно пронеслась сквозь ряды солдат и вырезала добрую треть за один рывок. Остальные же две трети были обескуражены скоростью противника, и пока они были во власти шока, Акутагава убила ещё нескольких. К тому моменту, когда рядовые пришли в себя, из двадцати всего лишь шестеро остались на ногах. Солдаты возвели оружие и начали стрелять по противнику, но он успел поднять щит мёртвого и закрыться от града пуль. Не прекращая огня, остатки отрядов стали обходить противника с целью окружить. Но мафиози это заметила, поэтому подняла с ближайшего мертвеца оружие и открыла огонь по выжившим. Из-за того, что щит был прозрачным, солдаты увидели сквозь него действия Гин и стали искать защиту среди погибших сослуживцев. Четверо успели поднять по забрызганным кровью щитам и прикрыться ими, в то время как двое других, что попытались обойти врага с разных сторон, полегли с красными отверстиями в телах. Стрельба прекратилась, и в катакомбах наступила напряжённая тишина. Солдаты за быстро развивающимися событиями позабыли о гранатах, что были у них, а Гин метала взгляды то с одного солдата, то на другого, между тем успевая взглядом оценить внешний вид чемодана. Рядом с ним были разложены инструменты, необходимые для разминирования бомбы. А это означало, что противник догадался о планах босса подорвать территорию между портом и городом, тем самым усложнив дальнейшие наступления, если правительство предпримет ещё попытки взять штурмом штаб. Сколько было обнаружено бомб? Хотелось бы верить, что ни одна. Время поджимало, таймер на чемоданчике продолжал отсчитывать время, и ей бы не хотелось оказаться в той же ситуации, что окажутся здешние солдаты, но оставлять их одних было опасно, вдруг кто-то сможет разминировать бомбу. Можно было бы начать отходить назад в сторону выхода, однако сзади лежат мертвецы, о которых несложно запнуться и упасть, а смотреть назад нельзя: откроют огонь. — Нас больше, тебе не победить, — предупредил один из солдат. Голос его предательски дрожал, выдавая страх, а может и гнев. — Сдавайся и, быть может, твой приговор будет смягчён. Гин прищурилась. Она не верила ни единому слову солдата. То, что она из мафии, уже давало министерству полное право отправить её на эшафот, а сколько она убила за всю свою «карьеру» — ни о каком помиловании и речи быть не может. «Гранаты, » — озарило что-то Акутагаву, и убийца стал осматриваться. На поясах мёртвых были прикреплены светошумовые гранаты. Также и на ещё живых они были, но почему-то их не использовали. Вот только обе руки заняты и ни одно нельзя отпустить. — «Как до них дотянуться?!» Но она не успела даже придумать, как достать их: сзади девушки раздался удар чего-то тяжёлого о землю и щелчок, от чего Гин повернулась. В тёмной крови, среди убитых солдат поднялся один недобитый и уже направил на мафиози автомат. От гнева и горя за убитых рядовой таким же дрожащим как его руки пальцем нажал особо сильно на курок. Град выстрелов обрушился на девушку, но не зря Гин обрела славу одного из самых смертоносных мафиози, ведь пока эсперы мафии пользовались своими способностями, она доверялась своему оточенным почти до совершенства инстинктам. Мафиози упал на спину, тут же отталкиваясь правой ногой в сторону, а щит прижимая как можно ближе к себе. Пули нескончаемым потоком бились о щит, но ни одна так и не смогла сделать хотя бы трещину в нём. Четверо, стоящих уже позади Гин не сразу открыли огонь, но стоило им увидеть, кто атаковал в спину противника, тут же повернули оружие на врага и почти синхронно нажали на курки. Девушка заметила периферийным зрением и это, поэтому, ловко перевернувшись назад, встала на согнутые ноги, повернула щит в горизонтальное положение и склонилась за ним. Пули толкали мафиози к стене, подошва скользила по грязному полу катакомб, а руки убийцы стремительно стали уставать. А те пули, что пролетали мимо мафиози, с характерными хлопками сталкивались со стеной, застревая внутри. Гин не привыкла поднимать такие тяжести и держать огонь пятерых солдат, её способы ведения боя в корне отличались. Она зажмурила глаза и согнулась ещё сильнее, чтобы защитить и свои ноги от града пуль. Щелчки стали раздаваться один за другим, оповещая солдат в том, что патроны закончились. Солдаты один за другим начали выбрасывать магазины и вставлять новые настолько быстро, как только могли. Но для лучшего теневого убийцы Портовой мафии их действия были медленней шага черепахи. Гин получила столь ценное время, пока солдаты перезаряжали своё оружие, поэтому она стала действовать: так как у солдата, всё ещё лежащего вокруг трупов товарищей, всё ещё были патроны, и он продолжал стрелять в щит противника, Гин резко просунула одну руку до локтя между ручкой и самим щитом, полностью повернув его в его сторону и вернув в изначальное вертикальное положение. В это же время она проскользнула к одному из трупов и, придерживая тело ногой, потянулась за гранатой на поясе и схватила её. Она разогнула усики гранаты в тот момент, когда один из солдат уже вставлял новый магазин в оружие. Вторая рука была занята, она ещё сдерживала толчки пуль пятого рядового, поэтому девушка поднесла гранату ко рту и через маску потянула чеку. Сделала она это так резко, что зубы обожгло болью, стоило чеке оторваться от взрывчатки. Самый быстрый солдат уже перезарядил оружие и уже готов был нажать на курок, как Гин с размаху кинула в их группу осколочную гранату, тут же закрывшись от противника освободившимся щитом. Все четверо солдат кинулись в разные стороны, и в тот же момент граната, брошенная аккурат вокруг них взорвалась. Взрывная волна высвободилась, а осколки впились в спины солдат, вырывая из уст последних крики боли. Сама Акутагава не удержала равновесия и упала на спину, но от осколков её спас всё тот же щит. Зажмурившись до звёзд в глазах от новой боли только в спине, Гин откинула от себя свою защиту и вновь взялась за нож. Быстро, насколько позволяло тело, она встала и устремилась к недобитым врагам, чтобы оборвать их жизни. Те не сопротивлялись, поэтому стоны резко прекратились, и в живых остались двое: Гин и недавно напавший со спины солдат. Того не задела граната, поэтому он остался целям, и пока мафиози отвлёкся на его товарищей, он успел откинуть пустой автомат и добраться ползком до двух других. С криком полным гнева и отчаяния, он одновременно нажал на оба курка, высвобождая поток свистящих пуль. Акутагава, даже не подумав, стала отбегать от очередей поперёк. Провернув между пальцев клинок, убийца остановился на миг и бросил его в ещё живого солдата. Покрытая кровью сталь блестела от жёлтого света фонарей, переливалась, переходя со света во тьму и обратно. Кровь, оставшаяся на ней, каплей за каплей покидала её, всё приближаясь и приближаясь к человеку. Свист её полёта утопал в шуме огнестрельного оружия, также тихо и неумолимо, как и её хозяйка, приближая смерть очередного врага. И сталь достигла своей цели, впилась в горло, заставив человека отпустить оружие и схватиться за оружие. Кровь стала стекать из раны и с булькающим звуком вырываться изо рта мужчины. Он пытался что-то сказать, но вырывались лишь нечленораздельные выкрики да булькающие звуки со сдавленным хрипом. Кровь покрыла его рот, рекой опускаясь вниз и покрывая грязь под ним новым, кроваво-алым цветом. Губы его всё двигались и двигались, будто что-то пытались сказать, а глаза, наполненные ужасом, смотрели куда-то вверх, словно молили о помощи. Он не хотел умирать, не здесь, среди грязи, прилипшей к волосам и одежде, среди мёртвых товарищей, когда враг всё ещё стоял на ногах. Не хотел, не желал, боялся умереть так, и судьба, будто в насмешку, «одарила» его этой участью быть убитым так далеко от дома. — Ми… — попытался прошептать что-то умирающий, но забился в кровавом кашле, сопровождаемым с предсмертными хрипами. — Мизуки… доченька… Его последнее слово стало и последним вздохом в его жизни. Работал там, где никогда не желал работать, умер там, куда не было и мысли ступить. Умер бесславно, там, среди помоев других, а его смерть станет лишь именем в списке, станет частью статистики, но никому не будет дело, каким он был человеком и куда он хотел вернуться. Но Гин не услышала предсмертных вздохов врага: адреналин в крови так подскочил, что та перестала слышать, что происходит вокруг, а в теле притупилась вся боль. Но действие его было краткосрочным, поэтому о себе дали знать побои, и накатила ужасная усталость и сонливость, что хотелось упасть прямо на поверженных врагов и закрыть глаза. Но у Акутагава просто не могла позволить себе это сделать, ведь до взрыва осталось всего ничего, а она находиться в опасной близости от чемодана. И как назло левую лодыжку пронзило адской болью, а стоило девушке дотронуться до неё, как между пальцев, помимо грязи, она почувствовала что-то ещё, а, опустив взгляд, поняла, что это была кровь. Во время боя её смогли ранить, как бы быстра она не была, но адреналин затупил эту боль сразу же, как только она появилась, и только сейчас она стала возвращаться. Девушка упала на одно колено и оторвала край пиджака, чтобы на скорую руку обмотать её вокруг повреждённого места. Как она посчитала, пуля застряла внутри, вызывая от новых движений всё больше и больше боли. Девушка с тяжёлым дыханием посмотрела на наручные часы, и ужаснулась: до взрыва оставалось ровно семь секунд. В спешке, позабыв про нож, она попыталась встать, но чуть не упала лицом в труп человека, благо выставленная вовремя рука спасла её от столкновения. Нет, сил у неё не осталось, усталость перекрывала и желание сбежать из катакомб. Да ещё и её маска, ставшая мокрой от частого дыхания, мешала нормально вдохнуть воздух. Сон медленно обволакивал сознание, хотелось сдаться, хотелось сказать: «Это моё последнее задание» и провалиться в безмятежный сон. «Гин, это безумие!» — вспоминались ей слова брата за день до штурма. Она прекрасно помнила его встревоженный взгляд и напряжённое лицо, полное ужаса, как только он узнал, что придётся сделать его сестре в безумном плане босса. — «Давай я расставлю бомбы, а ты будешь во время операции в отрядом?» Гин тогда покачала головой и отвела взгляд. Приказы босса не обсуждаются, тем более она прекрасно понимала, что кроме неё эту миссию доверить никому больше нельзя. Нужен был человек быстрый, ловкий, выносливый, в случае чего успевший бы провести моментальную атаку на врага, если бы он попытался что-нибудь сделать с чемоданами. У каждого была идеально подобранная роль, с которой только он мог справится, замена означала бы только одно: поражение на двух позициях, а за ними — недалеко было поражение других участников плана, что привело бы к поражению мафии в первом же сражении. У министерства было больше сил, нежели у мафии, но мафия Огая Мори сильна не количеством подчинённых или силой эсперов. Главным оружием была логика босса. «Слишком поздно что-то менять, брат», — ответила девушка, убрав мешающуюся прядь за ухо. — «мы должны выполнить свои миссии. Так мы сможем дать достойный отпор правительству». Старший Акутагава тогда вспылил и схватил девушку за плечи, заставив девушку посмотреть на него. — А что, если ты умрёшь? Ты готова вот так просто погибнуть? — Я не умру, нии-сан, — ответила девушка с лёгкой улыбкой, которой Рюноске не поверил. — Неужели ты думаешь, что какие-то солдаты смогут меня ранить, не то что убить? — Ты не всесильна Гин, как я, как любой человек на этой земле. Ты не можешь знать, кто выступит против тебя. Может, ты столкнёшься с Ищейками. Что ты будешь делать? У тебя нет способности, чтобы хоть как-то противостоять хотя бы одному из них. Девушка промолчала, улыбка сошла с её лица, а сама она наклонила голову вниз. Все были предупреждены, что каждый из участников плана может столкнуться с сильнейшим отрядом Японии и у всех на этот счёт были практически идентичные инструкции: обычным подчинённым следовало любым способом завершить свою задачу и отступать. Одарённые же должны были также отступать, но с поправкой на то, что им необходимо было попутно всеми силами сдерживать натиск Ищеек. И все поняли что означает каждая из инструкций: высока вероятность, что хоть одарённый, хоть обычный рядовой мог погибнуть, только у последнего было гораздо больше шансов умереть. Гин, к несчастью, относилась как раз к последним, ведь у неё нет способности, только её мастерство к скрытым убийствам и бесшумному передвижению. — Ищеек только пятеро, у каждого одинаковые шансы столкнуться с одним из них. Перекинув меня на другое место, вероятность столкновения будет такой же, с поправкой на то, что шансов выжить у меня будет больше, но тогда могут погибнуть многие из Чёрных ящериц, а прятаться за спинами других я не хочу. Акутагава прорычал что-то невнятное сквозь плотно сжатые зубы и отпустил сестру. Он развернулся к ней спиной, чтобы она не видела его растерянного, обиженного на правду, но руки, сжатые в кулаки, предательски выдавали его. Гин же не знала что делать. Как ей теперь успокоить брата? Кто бы её саму успокоил, ведь и ей тоже страшно. Умереть не ясно где, а может и не умереть, а попасть в плен, что ещё хуже. Рюноске вряд ли сдержит сам своего зверя, он пока недостаточно силён для этого. А меньше всего ей бы хотелось видеть ослеплённого ненавистью брата. — Я… кое-что прочитала в интернете, — запнувшись вначале сказала девушка. Рюноске не обратил на это внимание, продолжая стоять спиной к ней, злясь на самого себя за собственное бессилие. Девушка же с быстро-быстро стучащим сердцем положила руку на плечо и повернула его к себе лицом. Тот не сопротивлялся, и Гин увидела то, что ожидала увидеть: горе. — Давай поклянемся на мизинчиках? Парень удивлённо поморгал и удивлённо посмотрел на сестру, что только что подняла его правую руку и лёгким движением выгнула его мизинец. Затем, она подняла уже свою правую руку и также оттопырила мизинец, чтобы скрестить его с мизинцем брата. Рюноске был удивлён и хотел было убрать мизинец, но Гин остановила его, положив левую руку поверх руки брата. — Это ритуал. Он называется «Уubikiri genman*», два человека, скрестив свои мизинцы, должны дать друг другу обещание, которые обязательно должны выполнить. Иначе… — Человек, не выполнивший обещание, должен будет отрезать себе этот мизинец? — спросил скептически Рюноске, но почему-то сильнее сжал мизинец сестры. — Да. Хотя по некоторым источникам он может и просто сгнить, — просто, словно в этом нет ничего необычного ответила младшая Акутагава, убрав руку с перекрещённых пальцев. — Это клятва, которую ни в коем образом нельзя нарушить. И я клянусь, что вернусь живой после миссии. Рюноске заметно оживился и немного наклонился к ней, чтобы дать свою клятву: — А я клянусь, что никогда не дам своему монстру взять надо мной контроль. Гин по-детски глупо улыбнулась, как будто бы сказанное любимым братом обязательно сбудется. А он в ответ, тепло обнял сестрёнку, не размыкая мизинцев. Гин вытянуло из воспоминаний писк на часах, на которых оставалась всего лишь три секунды. Три секунды. Но она посмотрела не на них, а на правую руку, на правый мизинец, и с глубоким сожалением приложила руку к груди, склонив голову. Две секунды. Её воспоминания напоминали калейдоскоп, в котором кто только не был: заносчивый, но вызывающий улыбку Тачихара, строгий, но надёжный Хироцу, требовательная, но наивная Хигучи, скрытный, но любимый Рюноске. Вся её жизнь неслась перед глазами будто фильм на перемотке. Первое задание. Тренировки с Рюро. Подарок в виде маски. Поход за покупками вместе с братом. Всё это вызывало улыбку и слёзы счастья. Так много было событий, которые дарили ей улыбку. Жаль, что она узнала их бесценность только сейчас. Одна секунда. Клятва на мизинчиках и клятва нии-сана. С глаз девушки упала пара капель, по одной с каждого глаза, и впиталась в ткань штанов, смешавшись с её кровью. Она не выполнила обещание. Но она верила, что её брат выполнит своё. Щёлк.***
— Вышлите… — голос солдата был прерван смертельным разрезом на шее. Из горла хлынула потоком кровь, и пускай человек пытался закрыть своей рукой рану, это ему не помогло: спустя пару секунд огонь жизни в его глазах навеки потух. Но убийцы рядом не оказалось, он также стремительно исчез, как и стремительно напал. Сослуживцы только что убитого пришли в себя лишь тогда, когда под его телом образовалась огромная лужа крови. Паника охватила их разум, от того у них разрушился некогда единый строй и каждый смотрел кто-куда, а руки с оружием дрожали. Прицелиться стало невозможно, особенно когда стрелять не в кого. Казалось бы на широкой улице в двадцать метров нет мест, где можно было бы спрятаться, но убийца был настолько быстр, что отряд не смог даже уловить очертания его. — У эт-того убийцы способность… — выразил в слух очевидную мысль один солдат. — Правда что ли? — на нервах спросил второй. — Как можно так быстро двигаться? — Я слышал, что в Портовой мафии есть убийца, что за раз может перерезать целый отряд… — Д-да, это точно!.. Ещё одно тело упало на холодную землю. И снова ни звука, ни ветра, ни фигуры не было. Солдаты уже готовы были побросать оружие, если бы не приказ их командира собраться. Люди на дрожащих конечностях поспешили занять своё место. Большинство спиной назад отошли к командиру, и только один не выдержал напряжения и сорвался с места прочь от отряда. Приказы командира и просьбы товарищей не возымели должного эффекта на солдата, наоборот, они лишь подгоняли его, пока перед глазами, в тенях, скрывались убийцы, что вырезают весь отряд. «Нужно… добежать до того ящика, » — в голове играл бред отчаявшегося, каждая стена для мужчины казалась спасением от убийцы. — «да-да-да, точно-точно! Он меня не заметит, я смогу убежать, пока тот псих разбирается с остальными! Долой армию, долой этот город, выберусь из этого ада и сбегу в Токио… или Хиросиму… а может и в другую страну?» Своими приказами и угрозами трибунала командир пытался вернуть убежавшего, но тот не собирался возвращаться. Ему самому хотелось бы сбежать с территории мафии, но броситься в рассыпную — броситься на убой. И как назло в его отряде нет даже самого слабого эспера, чтобы дать хоть какой-то отпор вражескому одарённому. И вот, солдат уже развернулся и скрылся за кирпичной стеной, но в следующую секунду из-за неё вылетели конечности сбежавшего с литрами крови. Сбежать дезертиру не удалось… — Держите щиты и ни в коем случае не отпускайте их! — скомандовал командир, находясь в центре кольца. — Будем передвигаться медленно, может быть мы сможем его миновать… — Но, с-сэр, — подал хриплый голос служащий. — О-откуда Вы знаете, что Ваш план с-сработает? — Не откуда! — досадно признался командир, и тут же стал объясняться: — У каждого человека есть предел сил, у эсперов также. Чем сложнее нас будет достать, тем больше сил он затратит для нашего убийства. Он такой же человек, как и мы с Вами, только есть своё оружие. Я считаю, когда у его способности кончиться энергия, тогда он выйдет на честный бой. Продолжать! Кольцо из щитов мелкими шажочками отправилось вперёд, а солдаты без щитов собрались внутри кольца и глядели по сторонам в поисках противника. Каждый вздох сопровождался с напряжением, от которого каждый солдат застывал на месте от боли в сердце, и лишь сопровождающие толкали вперёд застывших, чтобы те в своё время подогнали других. Смех. Он раздался также неожиданно, как и исчез. Военные подняли оружие и направили кто куда, ведь он был слышен отовсюду одинаково громко. Смех был безумным и заливистым, будто насмехался над тщетными попытками отряда спастись. Ноги у щитоносцев дрожали, вот-вот готовы будут упасть на колени и разорвать непрочное кольцо. — К-командир… — прошептал всё тот же солдат, пока один из отряда тихо молился за своё благополучие. — Я слышал… Кольцо стремительно разрушилось, а в голове самого лидера отряда возник нож. И в этот момент весь отряд понял, что смерти не избежать. Все бросились в рассыпную, а те, кто всё же попытался сплотить вокруг себя людей, тут же обратились в кровавые лужи с отрубленными конечностями. Люди прятались за зданиями, но там их ждала смерть; люди спотыкались, притворялись мёртвыми, но смерть обмануть он не смогли; бежали с места, побросав бестолковое оружие, но и там смерть их настигла. За всем этим наблюдал всё тот же солдат, что говорил с командиром перед смертью, не в силах подняться на ноги и предпринять хоть какие-нибудь действия. Кровь летела со всех сторон, а останки украшали пустую землю собою. Вид был ужасен, вид был аморальным, вид был смертельным. И картина перед глазами с каждой смертью становилась всё ужасней и ужасней, пока не остался один. Мужчина смотрел вперёд и не мог вздохнуть. Кто? Кто мог совершить такое зверство? Неужели настолько сильная Портовая мафия? Да нет же, чтобы сотворить такое нужно быть зверем, жаждущим крови, но не человеком. — Нравиться? — спросил голос из-за спины. Мужчина застыл на месте, в ушах стучала кровь, а пальцы онемели. Этот зверь был за его спиной. — Я оставил тебя в живых чтобы… чтобы что? — зверь замолчал, послышались щелчки сзади, словно он что-то вспоминал. И вспомнил… — А-а, вспомнил! Помоги мне назвать эту картину! «К-картину?» — Произведение искусства, историческое событие, называй как тебе угодно, в последнее время у меня фантазии что-то поубавилось. Всё никак не может прийти в голову что-то действительно… стоящее — человеческая рука упала на затылок и медленно прошла вниз по щеке. — «Кровавое воскресенье»? Нет, это событие уже есть! А, может… — рука остановилась на подбородке и провела большим пальцем по нижней губе. — «Багровый праздник»? Сука, опять не то! — воскликнул зверь и сжал до боли подбородок жертвы. Тот тихо заскулил, но ничего не сказал, всё продолжал слушать. — Подожди… а давай назовём… м-м-м, «Красной дорожкой»? Хм… — безжизненное тело солдата упало на тротуар, добавив красного на дорогу. — звучит. Мерси, месьё! И снова он издал смех. Смех наполненный радостью, смех, полный азарта. Действительно, ведь теперь им никто не управляет, он волен сам выбирать, что делать, кого резать, кого обнимать. Куда идти, кого душить. И никто ему не прикажет, он будет делать то, что ему взбредет в голову. Эта свобода от нравственных принципов так возбуждала, приятно колола подушечки пальцев и заставляла сердце биться так часто, как никогда раньше. Вдыхать этот городской, пропитанный смогом воздух, куда приятнее, когда никто над тобой не стоит. Вот к чему должны стремиться люди — к свободе, а мир — к матери порядка. — Ах, до чего же приятно ощущение… — парень отклонился назад и провёл единственной рукой, покрытой кровью, по лицу. На лице застыло такое блаженство, казалось, что он познал смысл жизни и нашёл источник нескончаемого счастья и сейчас упивается им. — Пробудить бы его во всех. Это было бы прекрасно. Это было бы восхитительно. Парень встал прямо и развёл пальцы, чтобы будто усталый от мира глаз смог увидеть очередного противника. Солдат в такой же форме, как и все лежащие вокруг, впрочем сложно назвать ошмётки тел людьми. Парень убрал руку, языком проведя по тыльной стороне ладони, чтобы собрать скопившуюся кровь. На самом лице остались полосы крови, но они будто бы придавали ещё больше безумия психу. Между тем молчание между ними всё нарастало, пока где-то недалеко раздавались крики людей и взрывы гранат. Но ни одному, ни другому жизни простых людей не были интересны. — Арбуз, — прервал наконец тишину обезумевший. Солдат с чёрным шлемом на голове чуть наклонил голову и поинтересовался, будто у него под ногами нет куска кисти человека: — Что ты имеешь виду? Парень похлопал глазами и посмотрел по сторонам. Не найдя никого ещё, он неуверенно заговорил: — Ну, Вы молчали, и я посчитал уместным начать игру в слова. Вам на «а», но если вы знаете русский, то на «з». — Я так и думал: ты действительно обезумел, Дмитрий Смирнов, — довольным голосом, словно он раскрыл дело государственной важности, ответил напротив стоящий, снимая с себя шлем. Белые волосы опустились до уровня скул, а на лице была хитрая улыбка, полная превосходства. Глаза наверняка передали бы ту же эмоцию, что и улыбка, да вот только они были закрыты. — Кто бы мог подумать, что под маской детектива скрывается такая тварь… — Фантастическая, — добавил Смирнов, встряхнув некогда полностью чёрными волосами, а ныне отчасти седыми, а отчасти так же чёрными. — Люди — твари, значит эсперы — магические твари, а магические — это синоним слова фантастические. Логично? С лица Ищейки медленно сползла улыбка. Он ожидал немедленного нападения, но его так и не было, только пустые разговоры. Хочет ли он этим сказать что-то важное, к примеру свою мотивацию или планы Смерти Небожителей или это бессвязный лепет? Дзёно посчитал, что последнее. Допрашивать психа бесполезно: сначала он скажет одно и будет в это свято верить, а на следующий день поменяет свои взгляды и придумает новую историю. Сайгику только тратит время, надо было его немедленно схватить и призвать к ответу, но ему не победить его способность. Он знает суть его способности — манипуляция временем, — но, так как зрения у него никогда не было, он не видел в привычном для всех понимании смерть солдат, он слышал как останавливались их сердцебиения, какими были их последние крики, он чуял кровь растерзанных солдат умирают солдаты, сам при этом находясь на безопасном расстоянии. И он заметил кое-что странное во время этой мясорубки: перед ней самой отряд относительно спокойно продвигался в сторону штаба. Сам Ищейка был поодаль отряда в той же форме, что и рядовые, чтобы держать инкогнито и напасть врага из тени. Благодаря обострённым чувствам он без труда услышал крадущегося человека, и, посчитав, что этот противник — эспер, спрятался, чтобы узнать, против кого ему придётся сражаться. И то что он слышал было очень странным: он отчётливо слышал что бег отряда, что шаг неизвестного, но в следующую секунду все звуки оттуда исчезли. Словно громкость уменьшили на минимум. Он ничего не слышал, даже когда напряг свой слух. И пока он был в растерянности, звук будто сам включился, и в то же время на его уши обрушался звук настолько быстрого шага, что он слился в один протяжный звук, с перебивками на чавкающий звук разрубаемой плоти. А за ними шокированные выкрики рядовых. И это повторялось раз за разом, пока не осталось никого в живых. Звук всё также что-то на время сдерживало, а потом высвобождало на пару секунд, и так по кругу. Способность Дмитрия — манипуляция временем, поэтому Дзёно пришёл к выводу, что Смирнов останавливал время на дороге, убивал одного, прятался и вновь запускал время. Только так можно обосновать данную аномалию. Это объясняло, почему никто не видел эспера. Перед Дзёно было только две стратегии: первая, это воспользоваться преимуществом в скорости, пока Дмитрий не использовал способность, и обезвредить его. Но у него хорошая реакция, бывший детектив может и увернуться от атаки и тут же воспользоваться способностью, и в таком случае, каким бы быстрым он не был, он не сможет уйти от вражеской способности. — Что ты имеешь в виду под «прекрасным ощущением»? — спросил Дзёно, решив, что сейчас будет разумно расслабить эспера пустой болтовнёй, для немедленного удара. Дмитрий прикрыл глаза. О, этот вопрос вызвал у него искреннюю улыбку, заставил запрокинуть голову наверх к мерцающему солнцу средь белых облаков. Пушистых, приятных на ощупь, но обязательно холодных, как поздний снег. Он словно услышал приятный женский голос, ласкающий слух, попробовал впервые в жизни вкуснейший десерт, от которого хотелось только добавки. — Полная… свобода, — ответил Дмитрий и раскрыл покрасневшие глаза. Его в тот же момент окружили красные цифры и разошлись во все стороны. Дзёно, что попытался добраться до Смирнова, пока тот был словно в экстазе от обычного вопроса, это заметил и только чудом сумел вовремя оттолкнуться от земли и устремиться прочь от стремительно растущей волны. К его счастью, модификации тела позволяли ему развивать недостижимую обычному человеку скорость, благодаря которой он смог сравниться со скоростью распространения способности. Ноги поднимали пыль, а та застывала в воздухе, стоило серебряной волне с красными цифрами достигнуть её. Всё пошло по худшему сценарию. Похоже, правду говорят, что психи видят больше, нежели здравомыслящие, но рассуждать на подобную тему времени не было. Благо Ищейки помимо скорости получили и силу, и выносливость, поэтому все, кто прошли модификации с телом, могли бежать на максимальной скорости пока солнце не сядет. У любой силы есть цена, и чем сильнее сила, тем выше цена. Операция по поддержанию тела прошла сравнительно недавно, и эта операция для Ищейки была ценою. В то время как цена способности Дмитрия ещё не была уплачена. И когда её время придёт, а способность перестанет работать, он нанесёт финальный удар. Но волна позади Дзёно сделала неожиданный рывок и зацепила за ногу убегающего. Алые иероглифы в то же мгновение поползли вверх по ноге, обволакивая тело Сайгику. Даже его скорости не хватило, чтобы хоть что-то предпринять, от того он остановился в одной позе, а серебристая волна полностью окружила его. Так как время остановилось, Дзёно не видел и не чувствовал, что происходит с его телом. Он словно умер, но внутри всё ещё была жизнь, которая пока ещё не была прервана. А красные символы продолжали то устремляться вперёд, то кружиться по захваченному пространству. Из-за их скорости они больше напоминали красные линии, что вместо образовывали некое подобие красного урагана. Они пронизывали стены, здания, твёрдый асфальт, самого Дзёно, но никак не могли успокоиться. Что-то вызывало их злость и радость, пробуждало печаль и возбуждение, будоражило и шокировало одновременно. Но что-то одно они выбрать не могли, поэтому метались с места на место, как рой мошкары. Будь они материальны, то точно бы сносили всё на своём пути. — Подожди! — закричал Дмитрий, будто беспокоился за Ищейку, сам при этом еле переводя дух. — Я же недоговорил! Смирнов поравнялся с военным и грузно рухнул на асфальт, дыша как загнанная в ловушку дичь. Он бежал за Сайгику вместе со способностью, и за счёт их совместной скорости, способности удалось поймать Ищейку. Но он отдал много сил, чтобы просто добежать до военного, поэтому сейчас он как мог приходил в себя. Но способность вокруг него всё никак не успокаивалась, она как и окружала его, так и продолжает окружать. — Итак, — Дмитрий встал на ноги, чуть покачиваясь, и обошёл Дзёно пару раз, рассматривая застывшего врага, как бы оценивая, с какого места продолжить разговор. Шагая вокруг попавшего в способность Ищейки, Дмитрий как бы разговаривал с ним: — полная свобода. Что я под ней подразумеваю? Но давай для начала разберём, что такое вообще свобода? Свобода в моём понимании это отсутствие привязанности, отсутствие каких-то зависимостей. Из этого можно посчитать, что я мечтаю избавиться от всех зависимостей, цепей что держат нас, людей, в плену. Но! — Смирнов резко остановился перед лицом Сайгику и наклонился так, чтобы его лицо было на одном уровне с застывшим. Между ними было буквально несколько сантиметров, наклонись чуть вперёд и Ищейка вырвется из пут способности, что прекрасно понимал Смирнов. — Это — чушь собачья и только. Внезапно Дмитрий выпрямился и подпрыгнул несколько раз. Затем развёл руками и осмотрелся, как бы кого ища. После он повернулся обратно к застывшему и спросил: — Видишь? — ответом послужило молчание, от которого парень скрестил руки на груди и топнул ногой, обиженно надув губы. — Что за люди пошли? Я их спрашиваю, а они так долго тупят. Кажется, что они и вовсе меня не слышат! — и снова никто ему ничего не сказал, как бы в насмешку. — Ой, иди ты! Не буду я с тобой больше кумекать! В подтверждение своих слов, парень повернулся спиной к Ищейке и плюхнулся на землю. На лице его читалась детская обида, будто бы ребёнку не купили того, чего он хотел. Он смотрел вперёд через стремительно летевшие символы в серебряном мире и взгляд его мрачнел с каждой новой мыслью. Он сжал руки в кулаки и бросил злой взгляд на собеседника. Скоро из его рта стало выползать несвязное бормотание, которое после стало куда громче. — Я со всей душой к нему, а он! Я ему как классический злодей рассказываю свою цель, почти план, а его лицо даже не скривится никак! Может, надо что-то непотребное сделать? — уже в отчаянии спросил у неба Дмитрий. Он сфокусировал свой взгляд на алых линиях и потянулся к одной из них. Схватив один из иероглифов, он прочитал его: — Цветок… Тонкие пальцы ослабли, выпуская из плена красный символ, что тут же сорвался обратно в свой поток, но этого парень будто не заметил. Он бездушно смотрел на пустоту меж своих пальцев и мелко дрожал. С громким хлопком он шлёпнул себя по лицу и закричал: — Я же забыл сказать Ацуши, чтобы он поливал мою хиганбану! — Смирнов тут же резко встал и стал расхаживать взад-вперёд, держась здоровой рукой за подбородок и размахивая другой, у которой отсутствовала кисть. — Она же совсем засохнет! А я её брал в аренду!.. Или покупал? Цветок можно вообще взять в аренду? Это же не собака или ребёнок. Ай, не помню! Но надо что-то делать. Добежать до Ацуши и сказать ему или сделать все дела здесь, а уже после побежать к беловласику? М, сложно… Затем Дмитрий обернулся к Ищейке и уже устало посмотрел на застывшего. Смирнов тяжело вздохнул и посмотрел на повреждённую руку. Она как была обвязана частью плаща, так и была в ней. Кровь, судя по ощущениям, перестала течь, и оставила большое красное пятно на перевязке и на багровые пятна, тянущиеся к локтю. Затем перевёл взгляд на целую руку Ищейки. Он подкрался к Дзёно и внимательно, подмечая каждую деталь, осмотрел его левую руку, параллельно размышляя: «Может, отрубить у него руку и привязать к себе? А что, одна рука будет обычной, а другая — ищеевская! Звучит круто, но…» — Дмитрий отступил от Сайгику на два шага и с сожалением посмотрел на него. — «его обязательно нашпиговали всякими препаратами, от которых мне может стать очень нехорошо. Эх, ладно, побуду инвалидом ещё некоторое время, может подвернётся человек с такой же костлявой рукой, как у меня». Парень протянул в сторону целую руку и оттопырил пальцы. Из руки появились тонкие чёрные нити, сначала две, а после их начало становиться всё больше и больше, вместе образовывая продолговатое нечто. Нить всё и быстрее и быстрее начали оплетаться вокруг себя, пока они не приняли свою конечную форму: коса, лезвие которое было вроде как сделано из чёрного камня, а дерево из обугленного древа. Оно казалось абсолютно чёрным, настолько чёрным, что, казалось, будто поглощает весь свет, не отражая ни один квант. Дмитрий посмотрел на свою косу будто с любовью, с таким трепетом, с которым смотрит мать на своё дитя, и прижался носом к её древку, вдыхая дурманящий запах смерти. А после, зацепившись краем глаза за Ищейку, опустил её и стал медленно подходить к Сайгику. По пути он завёл с ним разговор: — Не хочу казаться не джентльменом, но, по правде говоря, я им и не являюсь. Так вот я тебя, как ты уже понял, хочу убить, так и не рассказав суть своего плана. В последний раз спрашиваю: ты хочешь услышать его перед смертью? Точнее, нет-нет, — тут же начал исправляться Дмитрий, качая головой. — ты не хочешь узнать мой план перед смертью? — Смирнов приложил руку к уху и наклонился к Дзёно, украдкой поглядывая на Ищейку. И тот, конечно же, ничего не ответил, на что парень с лёгкой улыбкой встал в полный рост и произнёс: — Молчание — знак согласия! Перехватив поудобнее косу, Дмитрий чуть отошёл от Ищейки и прицелился. Лезвие косы опустилось до шеи Дзёно, но не касалось его, хотя кончик был в опасной близости от кожи. Затем, Смирнов резко замахнулся косой, от чего тень от лезвия покрыла лицо Сайгику. Для парня осталось всего лишь взмахнуть косой, отрубить голову уже давно обездвиженному врагу, но Дмитрий медлил, хотя в алых глазах уже горела жажда убийства. — Ничего личного, просто ты меня когда-то повязал… — на прощание сказал бывший детектив, и коса со свистом устремилась к Ищейке…***
— Огонь! — прокричал один из мафиози, после чего двадцать других открыли огонь по солдатам. Те от неожиданности не успели сориентироваться, и упали замертво на пол. — Выполняйте план босса, установите оружие по местам! Сослуживцы опустили оружие и взяли в руки свои жёлтого цвета чемоданы с чёрными ручками. Отряд разбежался по складу. Вот, один из мафиози аккуратно поставил за массивными коробками свой чемодан и нажал на красную кнопку на ручке. Лампочка внутри неё засветилась, обозначая работоспособность, после чего поставивший отбежал от чемодана к выходу, откуда они зашли. Вот второй мафиози положил у стеклянного окна свой чемоданчик, и точно также нажал на кнопку на ручке, так же после отбежал вместе с четвёртым, уже положившим свой груз, ко входу. Казалось, всё идёт по плану, ничто не прерывает задание отряда, как один из мафиози споткнулся и выронил из рук свой чемодан. Чемодан с громким хлопком шлёпнулся вместе с носителем на пол, чем привлёк внимание всех присутствующих. Все, в том числе и упавший, с замиранием в сердце устремили свои взгляды на чемодан. Но тот всё продолжал лежать на земле не подавая никаких признаков активности. Все как один вздохнули от облегчения. — Идиот, тебе ничего нельзя доверить! — процедил сквозь зубы мафиози, и хотя его голос был строг, ноги выдавали оставшийся страх. — Что бы было, если бы чемодан взорвался, ты знаешь? Неси его на место, только на этот раз без глупостей! Испуганный мафиози сглотнул слюну и осторожно поднял чемодан. После, также осторожно положил у двери груз, и бегом отправился на выход. Как только все мафиози, в том числе и командующий, оказались у входа, тот нахмурился, пересчитал взглядом присутствующих и спросил «Где двенадцатый?» Ответ не дал себя долго ждать: со стороны нагромождённых ящиков раздался нечеловеческий крик ужаса, на который все сразу среагировали как один. Мафиози перезарядили своё оружие и бегом отправились на выручку товарищу. Главный жестами приказал разделиться и окружить ящики. Отряд разделился на две группы, что обошли с разных сторон препятствие. Группа из пяти и шести человек одновременно добрались до мест и подняли оружие, не целясь. Сослуживец сидел на полу с закрытыми руками глазами, а рот был открыт в беззвучном крике. Нижняя челюсть его подрагивала, выдавая его ужас… но нигде не было противника, только был чемодан, положенный на своё место, очки, что слетели с лица закричавшего, и оружие, выпущенное из рук. Отряд опешил, но быстро пришёл в себя, осознав ситуацию. Скорее всего, он чего-то испугался, от того и закрыл глаза. Букашки какой-то, а может и вовсе своей тени. Ни для кого не было секретом, что Нэо, он же двенадцатый в их отряде, был очень пугливым, да настолько, что среди рядовых шла байка, будто когда он родился, то испугался собственных родителей, что, конечно же, было неправдой. Не разобравшись в ситуации, в рядах начали раздаваться тихие смешки, что тут же были прерваны главным в отряде, стоило ему недовольно посмотреть на временных подчинённых. — Тихо! — все замолчали, улыбки сползли с их лиц, но некоторых подрагивали уголки губ. — Вставай, солдат, чего расселся?! Мафиози неуверенно отнял дрожащие руки от лица, но глаза были закрыты. Руки пытались нащупать что-то в пространстве вокруг него, но всё не могли найти тот самый предмет. — Вставай, давай! — уже вскипел глава отряда и поднял на локоть подчинённого. Тот послушно поднялся, как кукла, но он пошатнулся, стоило ему встать в полный рост, чуть не упав, благо командир всё ещё держал его. Это породило вторую волну смеха, что быстро смолкла. — Чего ты испугался? Видел противника? Мафиози сначала никак не отреагировал на вопрос, но после покрутил головой из стороны в сторону, как бы отрицая. Затем опустился на пол, поднял солнцезащитные очки и надел их на себя. Всё это он делал как-то отрешённо, словно во сне, но никто не обратил на это внимание, особенно командир отряда. — Идём, мы итак много времени потратили, — отряд развернулся и ровным строем побежал на выход. Командир помог поднять оружие медленному мафиози и, продолжая держать того за руку, побежал за своим отрядом. Двенадцатый не отставал от командира, только заметно прихрамывал на обе ноги. Невооружённым глазом можно было заметить, как ведущий мафиози злился, но в мозге была какая-то озадаченность. Да, Нэо — пугливый человек, но назвать его неуклюжим нельзя. По крайней мере, оступиться на ровной поверхности самостоятельно он точно бы не смог. Не без помощи. «Вряд ли там кто-то был, » — посчитал мафиози и посмотрел через плечо. За ним продолжал бежать сослуживец, но на повреждённые, по мнению главного, ноги не обращал внимания. Куда он смотрел было не ясно из-за очков, только можно было предположить, что туда же, куда и бежал весь отряд. — «Что это с ним? Хотя не важно: жив, относительно здоров. Доберёмся до места встречи и там всё выясню». Но их побег не был чем-то незаметным: с высокой крыши здания, свесив вниз одну ногу, сидел высокий солдат в шлеме, за которым не было видно ни лица, ни волос. Кроме поведения было кое-что ещё, что выделяло его от других солдат — это катана, с которой он на службе никогда не расстаётся. Тонкое лезвие в серых ножнах забрало не одну жизнь, пока служило своему хозяину, а рукоять, что идеально сидела в руке солдата, делала клинок удобнее, а хозяина — смертоноснее. Он провожал взглядом уходящий отряд, но в бой вступать не спешил. Но в какой-то момент он тяжело вздохнул и прикрыл стекло маски, за которым были глаза. — Они с таким рвением пытаются убежать, даже стыдно становится за то, что мне придётся их убить. Но, — человек встал на край крыши и потянулся за катаной. Его тень коснулась одного из мафиози, что заставило его, а потом и весь отряд повернуться в сторону человека, что отбрасывал свой силуэт. Мужчина будто зарычал и продолжил: — это моя работа! — Открыть огонь! — приказал командир отряда, и все, кроме Нэо, направили своё оружие на противника. Так как он был одет как обычный солдат, никто не понял, с кем им пришлось столкнуться. Противник резко ушёл от выстрелов, спрыгнув с крыши, и приземлился на асфальт, тут же легко начав уходить от выстрелов противника, будто бы их скорость была ниже в пять раз. Никто даже не успел и допустить мысли, чтобы отойти, как беззвучно, без свиста или какого-либо другого звука, катана рассекла пятерых за один взмах. Кто-то лишился части головы, кто-то получил глубокий разрез на грудной клетке, а кого-то и вовсе перерубили на части. Увидев это, все мафиози в шоке и страхе уставились на мёртвых товарищей, что ещё секунду назад стояли на месте, а ныне лежат мёртвыми на земле, а их кровь и внутренности вышли наружу, вызвав у некоторых приступ тошноты. Тот, кто командовал отрядом посмотрел на стоящего к ним спиной врага и внимательней посмотрел на его оружие. Не покрытая кровью катана, необычно яркое серебро, из которого было создано лезвие. И словно из золота созданная рукоять, древко которой было обмотано белой лентой. Сомнений быть не могло, перед ними — один из Ищеек, ведь только они носили такие катаны и только они могли передвигаться так быстро, что звук перед их скоростью будто расступался перед ними. Этого врага боялся каждый рядовой и каждый предпочёл бы десяток обычных неодарённых противников, чем одного из Ищеек. — Давайте закончим с этим как можно быстрее, — попросил Ищейка и погладив маску там, где скрывался подбородок. — этот костюм мне жмёт задницу. Стойте на месте, я быстро с Вами разберусь, а после посмотрю, что там такое на этом складе. По виску мафиози прошлась капелька пота, а руки его заметно подрагивали. Он не знал, что нужно делать. Точнее знал, но боялся умереть вот так, хоть и борясь за правое дело. Он и его отряд должен был отдать жизни, продержать Ищейку столько, насколько это было возможно, но не дать ему подойти к бомбам Кадзии-сана. Если хотя бы одна из них будет повреждена или не сработает, то весь план пойдёт насмарку. Ведь, как говорили вышестоящие, все эти чемоданы образовывают единую цепь, в которой каждый должен сработать, иначе ни одна не сработает. Это как гирлянда: если одна лампочка работать не будет, не важно где, в начале, середине или в конце, итог будет один — не работать будет она вся. Но почему нельзя было сделать бомбы, действующие по отдельности? Этот вопрос никто не задал, так как все боялись Мотодзиро и его репутацию подрывника. И только сейчас, стоя напротив Ищейки, каждый из мафиози пожалел, что не задал этого вопроса. Может, помешанный на лимонах что-нибудь да подкрутил да изменил, чтобы каждая могла прийти в действие независимо от другой. Но теперь ничего не изменить. Командир отряда приказал всем прицелиться, что и сам сделал, но не находил силы нажать на курок. Слишком силён был страх перед более сильным противником. Противником, находящимся на совершенно другом уровне сил. — Что же, — начал Ищейка, обхватив обеими руками катану. — раз уж вы не хотите добровольно сдаваться, то у меня нет другого выбора. Ищейка выставил ногу вперёд и уже встал на носок для рывка, как периферийным зрением он заметил другого целящегося в него мафиози со светлыми волосами. В отличии от стоящих напротив него трусов этот будто не боялся вовсе его. Не было дрожащих конечностей, не было страха за чёрными очками, не было оглядок по разные стороны, что как бы искали поддержки, что вот-вот выйдет из-за угла подкрепление и обязательно прикроет его отступление. Он был другим, напоминал не зелёного, что был максимум на двух трёх миссиях, а на старого вояку, что уже несколько лет преданно служит Портовой мафии. И это Ищейку заинтересовало. — Уходите, — коротко приказал незнакомец выжившим, не переставая целится на Ищейку из обычного пистолета. Те не смели противиться приказу неизвестного и побежали прочь от склада. И на пустом перекрёстке остались лишь двое. Солнце ясно освещало лицо блондина, пока тень здания покрывало фигуру скрывающегося за костюмом солдата эспера. Между ними были проложены красные тела мафиози, из которых до сих пор текла кровь вперемешку со внутренностями, но этого не замечал ни один, ни другой. Оба смотрели на друг другу, но ни один атаковать первым не спешил: Ищейка точно понимал, что это не игра мафиози, чтобы другие спаслись, он, воин, прошедший войну, без труда определил это, поэтому он не нападал, он не знал, на что способен его новый противник. Но его мысли… их он вряд ли когда-нибудь да предугадает. — Это тебе не поможет, — заметил Ищейка, ткнув катаной в пистолет. Тот даже не посмотрел на своё оружие и не дёрнулся от выпада эспера, и это заслужило немое уважение последнего. — Ты прав, это — только пощекочет тебя, но никак не ранит, — ответил целящийся и отбросил назад пистолет. Тот с глухим стуком упал на землю. Мафиози приподнял одну бровь и скрестил руки на груди. — Неужели не узнаёшь? Мечник чуть накренился вперёд, как бы внимательней осматривая собеседника. Прилизанные светлые волосы, идеальное без морщинок лицо, высокий рост. Таких людей тысячи, поэтому Ищейка никак не мог узнать давнего знакомого, но если бы он снял очки… — У меня нет знакомых преступников, — ответил Ищейка, а в его голосе почувствовалась зевота. — Да и если бы были, то я бы не работал на правительство. Мафиози кивнул и снял с себя солнцезащитные очки, одновременно с этим взъерошил свои волосы, что не привыкли быть зализаны гелем какую-либо сторону. Затем, он вновь посмотрел своими голубыми, как чистое зимнее небо глазами в котором читалось превосходство с осуждением. Эти две эмоции, так гармонично сочетающиеся в его глазах, заставляли любого стушеваться и опустить свой взгляд к своим ногам, продолжая затылком ощущать давление, исходящее от него. Сомнения разрушились, также быстро, как и возникли. — Дэниэл, ха-ха! — засмеялся Ищейка, тут же подлетев к давнему другу и заключив его в крепкие объятия. Тот не подал и звука, только уголок его тонких губ чуть приподнялся, чтобы тут же опуститься. — Сколько лет, сколько зим! Я уже думал, что твоё место занял твой наследник, столько лет прошло после войны, а ты — живой и здоровый, даже ничуть не изменился. — А ты поседел, Фукучи, — заметил Морган, на что мечник разжал объятия и ответил: — Увы, годы всё-таки берут своё… — обречённо, но с некой несерьёзностью сказал Фукучи, сняв с себя маску. Седые волосы показались из неё, а следом показалось морщинистое лицо с длинными, такими же седыми усами. В его старческом лице жили янтарные глаза, напоминающие львиные, в которых пока что играло озорство. — но зачем ты здесь? Обычно ты не вмешиваешься в государственные дела. И… как ты смог прорваться через оцепление? Хотя, можешь не отвечать, — поспешно ответил Оти, вспоминая, как однажды парень под образом девушки пробрался на секретное заседание ООН. Настолько секретное, что знали о нём только двенадцать человек из тридцати присутствующих в итоге. Тридцати одного, если быть точнее. — Так и есть, Оти, — согласился Дэниэл и обошёл старого приятеля. Фукучи посмотрел вслед Моргана, пока тот не остановился возле убитых мафиози. Не кровь всё продолжала течь из из ран и ртов, пачкая землю кровью. Нелюдь опустилась на колени и положила свои два пальца на веки одного из убитых. — я не вмешиваюсь вообще ни в какие дела людей, потому что не желаю тратить время на бесконечные и бессмысленные распри, в конце которых в любом случае умрут люди. Ведь вам сражаться больше не с кем кроме как против самих себя. Пальцы Моргана закрыли глаза мертвеца и с сожалением, будто извиняясь за то, что не пришёл раньше, что допустил их смерть, но обиду на Фукучи не держал. В конце концов, он — человек, и в природе человека кроме прекрасного заложена и куча омерзительных качеств, среди которых убийство себе подобных. — Так зачем ты здесь? — всё ждал ответа на свой вопрос глава Ищеек. Дэниэл поднялся и повернулся лицом к Ищейке. Взгляд его тут же стал таким же, как и прежде, осуждающий, полный превосходства. Затем, он посмотрел на солнце, что скрылось среди белых облаков и заговорил: — Я предлагаю тебе, как одному из главных действующих лиц данного безобразия, сделку. Обмен, так сказать. Фукучи удивился. Все те, кто знает о существовании Дэниэла Моргана, точнее, его личины Акиры Сато, а именно люди, занимающие высокие посты какой-либо страны, прекрасно знали, что приход её не сулит ничего хорошего. И обычно он просто забирает то, зачем пришёл, не говоря ни слова об обмене. Почему Морган предложил сделку? Фукучи не знает. Да, они хорошие знакомые, но это не даёт поблажек со стороны Дэниэла. Что-то изменилось в нём за то время, пока они не встречались. Или же он остался таким же, только этот обмен — часть хитроумного плана, что никто не разгадает? — Я тебя слушаю, Дэниэл Морган, — официально, но с ухмылкой произнёс Оти. Ему было интересно, что скажет Дэниэл. Что предложит взамен, насколько будет равноценным обмен, и будет ли он стоить того?