***
Без куртки было нереально холодно, но Жаном двигало одно упрямство. Ведь если бы он придержал свои чувства и эмоции, они бы с Юлей сейчас танцевали на цветных квадратах танцпола. — Юля! Глотка и язык уже устали от этого имени, но разум упрямо твердил — кричи. Надо кричать, иначе он не сможет её найти. — Юля! — вновь раздался крик. — Нашел? — Олег появился внезапно, из-за чего Леруа едва заметно вздрогнул. Канадец покачал головой и слегка поежился от холода. — Идём в отель. Иначе так и заболеть не сложно. — Ты иди. Я ещё поищу. — сейчас Жаку было важнее найти Юлию — остальное ушло на второй план. — Жан, ты же заболеешь. Я понимаю, что ты уже привык к холоду. Я тоже. Но это не каток. Это куда хуже. Тем более погода такая мерзкая! — Олег явно хотел ещё что-то сказать, но в кармане его джинсов зазвонил телефон. — Пять сек… Але. Нашлась? Где? Ок, скоро будем. — Олег убрал аппарат обратно в карман и повернулся к Джей-Джею. — Юля нашлась. Она в отеле.***
Мила налила в кружку кипяток и на весь номер распространился приятный аромат ромашки и каких-то лесных ягод. Юля сидела в кресле, закутавшись в одеяло. Рядом сидела и причитала Люда. — Давай, пей. — Бабичева протянула Юле кружку с чаем и села рядом с Людой. — Ты нас очень напугала, Юль. А если бы мы в отель не пришли? Дверь номера открылась и на пороге возникла высокая фигура… Жан-Жака Леруа. От удивления Юля едва не расплескала на себя весь чай. Люда и Мила, встав, вышли и закрыли за собой дверь. — Жан-Жак, я… — Юля не успела договорить. Леруа подошёл к девушке, забрал у нее чай и крепко стиснул в объятиях. — Я так волновался. Думал, что больше не найду. — шептал Жак, сжимая в кулаках футболку Юли. Щеки Юли тут же покрылись румянцем, а из глаз потекли слезы. — Жан-Жак. — прошептала Юля, прижимаясь к парню и стискивая ткань его рубашки в руках. — Прости. Прости. Прости. — рыдания душили, слезы текли буйными реками, падали на рубашку канадца и моментально впитывались. — Прости меня, Жан-Жак. Прости. — Тише. Все хорошо. — успокаивающе шептал Джей-Джей, гладя Плисецкую по мокрым волосам. — Все хорошо. Тише. Не плачь, малышка. Ещё никому и никогда Юля не позволяла называть себя малышкой. Но только не ему. Он — исключение. Он не такой, как другие. Ему можно. — Я люблю тебя. — шепчут губы обоих. Наверно, оно так и должно быть. Наверно, это навсегда…***
Юра едва не разорвал Отабека на части, когда друг рассказал о произошедшем с Юлей. — И ты позволил Джей-Джею увести ее? И…что он потом сделал? Поцеловал? Твою мать! Я, клянусь, больше глаз с Юльки не сведу! Это ж как можно вот так отдавать себя этому…поддонку! Этому бабнику! — Юр, успокойся. — Отабек сидел в кресле, наблюдая, как русский фигурист расхаживает по номеру, громко матерясь и высказывая все свое негодование куда-то в воздух. — Юля уже взрослая, самостоятельная девушка. В конце концов, это ее личная жизнь. И фиг что ты с этим дерьмом сделаешь! — Я сам это знаю, Бека! И все-таки… — Плисецкий опустился в кресло и глубоко задумался. — Хоть у нас и не такая большая разница в возрасте, для меня Юля навсегда останется младшей сестренкой, парня для которой я буду подбирать тщательней, чем новые коньки… — Юрий печально посмотрел в темное окно, завершенное светлым тюлем.***
— Может, не стоило оставлять их одних? — тихо спросила Люда, восседая на диване в коридоре отеля. — Кто знает, что этот Леруа с ней сделает… Не доверяю я ему, Мил. — Будет тебе. — махнула рукой сидящая рядом Мила. — У них же любовь. — С чего ты взяла? — Я такие вещи за версту чую! — заверила Бабичева Люду. В чем-то она была права. Она, Люда, никак не может повлиять на подобный расклад. Она для Плисецкой временный тренер. А так кто? Даже, наверно, не подруга. Да даже если и была бы подругой… Люда глубоко вздохнула и уставилась на дверь номера, в котором сейчас находилась Юля. — «Если что, кричи!» — крикнула мысленно Люда Плисецкой.***
Руки Леруа сильнее стискивали Юлю в объятиях, а девушка все плакала и плакала. Жан шептал Юле какие-то успокаивающие слова, но блондинка их не слышала и лишь вздрагивали при каждом всхлипе. Несмотря на ее внешнее состояние, она была поистине счастлива. Счастливое сердце подпрыгивало в груди, а душа ликовала. Разум четко ей твердил: «Вот он, дура, твой шанс быть с ним всегда!», но язык упрямо прятался за зубами, не желая ничего говорить. Он уже много сегодня сказал канадцу, в том числе и о чувствах девушки… Чувства. Слова о любви. Кажется, они сказали «люблю» одновременно, а их сердца бились в унисон. — «Это и есть любовь? — думала девушка. — Так хорошо…»***
Даже под страхом казни он бы не разжал своих объятий и не замолчал. Она рядом, в его объятиях — что ещё ему нужно?! Джей-Джей уткнулся носом в плечо девушки, сильнее прижал ее к себе. — Не отпущу. — прошептали губы. В ответ плечи девушки слегка вздрогнули, а слова сбивчивым потоком полились с ее губ: — Люблю. Я люблю тебя, Жан… Жак… Очень тебя люблю! Очень! Слы…шишь? Оче…нь… — Тише, малышка! — Жан вновь начал гладить гладкие пряди волос Юли. — Я знаю. Тише, все хорошо. Не плачь. Моя маленькая. Не плачь, хорошо? Он ещё никогда не говорил так много нежных слов одной девушке — даже Изабелла за все их время услышала в два раза меньше нежности, чем Юлия. Но ему хотелось говорить ей эти глупости. Он чувствовал нутром, что слова «малышка» и «маленькая» ей неприятный, но каждый раз, когда чёртовы буквы этих слов выходят из горла, Юля лишь едва заметно вздрагивает и сильнее прижимается к Жаку. — Люблю. — вновь прошептала Юля куда-то в плечо Леруа и канадец ещё сильнее прижал к себе Плисецкую.