Ворона и золото

Тайвин был не так уж и уверен в успехе своего предприятия, ведь явился он без приглашения. От его звонка, а затем и стука в наглухо закрытую дверь пыльный дом Тириона, казалось, лишь хрустнул неким внутренним ребром и больше не позволял возникнуть в своём чреве ни единому звуку. Всё это громоздкое уродливое строение, скупо освещённое отблеском закатившегося за край города солнца, окутывал саван мутной густой тишины. Однако Тайвин имел терпение дождаться развязки долгой театральной паузы, и спустя минуты две или три в гулких коридорах послышались шаги, щёлкнул замок, и на пороге возникла она: Шайя — прекрасная жена Тириона Ланнистера. Покуривая между делом длинную тонкую трубку и выдыхая дым, Шайя окинула подтянутую фигуру Ланнистера-отца своими раскосыми глазами. Её тело обтягивал пёстрый восточный шелковый халат, полы которого легкомысленно расходились в стороны едва ли не от самых бёдер. — Ты можешь войти, — произнесла она, скрываясь в коридоре и оставляя за собой лишь дым и распахнутую дверь. Воспользовавшись приглашением, Тайвин вошёл в дом, запирая дверь за собой. Шайя, как бестелесный призрак, проплыла в тёмный коридор и сквозь него — к своему будуару. Тайвин медленно шёл по её следам. — Он уволился. Так? — спросила Шайя, разваливаясь дикой кошкой на стоящей посреди комнаты оттоманке. — Кто? — усаживаясь в кресло напротив её лица, переспросил Тайвин. — А, Тирион? Да. Он уволился. Он, кстати, дома? — Впустила бы я тебя, если бы он был дома?.. Говори, зачем пришёл, — потребовала она, недовольно выдохнув клуб дыма в сторону. — Драконово зелье, — без колебаний сказал Тайвин. Медленно выдохнув, девушка помолчала, переводя взгляд на ноги Тайвина в кожаных туфлях. — Как насчёт того, чтобы использовать порошок. — Зелье, — глухо и настойчиво проговорил старый лев. — Хорошо-хорошо, — поднимаясь с оттоманки, лениво согласилась Шайя, отставляя свою курительную трубку на подставку на столе. — Любой каприз, мой господин, за ваши деньги. — Я не приказываю, золото моё, я нижайше прошу. — Разумеется. — Кивнув, Шайя, словно тень, замелькала по комнате из угла в угол. Спустя несколько минут она предложила Тайвину серебряный резной пенал, внутри которого на мягкой и плотной чёрной бархатной ткани покоился заполненный мутноватой жидкостью шприц. — Будь нежным, — напутствовала она его по старой привычке и поставила пенал на столик рядом с Тайвином. Он поймал её руку, слегка коснулся губами гладкой кожи тонкого запястья. Высвободившись, Шайя вновь завладела своей трубкой, усаживаясь на край оттоманки, закинула ногу на ногу, навалилась локтем на возвышение и принялась благосклонно наблюдать за старым львом. Тайвин же наклонился к полу, ослабляя шнуровку на одной из своих туфель. Расправившись со шнурком, он стянул её, следом аккуратно снял носок, и опёрся пяткой в край кресла. Протёр место будущей инъекции, подхватив со стола пропитанную спиртом холодную хлопковую салфетку, прижал пальцем вену, следя, как та быстро набухает. Шприц легко вонзился под кожу, проникая глубже, и вот уже раствор зелья стал понемногу проникать в кровь, разогревая её и разгоняя по телу всё быстрее с каждой секундой. Тайвин нежным нажимом, как повелела Шайя, довёл поршень до самого конца, прижал место прокола салфеткой и вынул иглу из своего тела. Он отложил шприц обратно в серебряный пенал. Сжимая ступню и с лёгким нажимом массируя вену салфеткой с пятнышком бурой крови, Тайвин откинулся на спинку кресла, блаженно расслабляясь. — Почему ты пришёл? — сквозь хрустальный перелив звуков тишины послышался голос Шайи. — Я пришёл за драконовым зельем, — ответил мерцающей пустоте Тайвин. — Но почему ты пришёл за ним сегодня? — Слишком много всего, — прижимаясь виском к обивке кресла, безразлично проговорил лев, облизнув сухие губы. — Слишком много гнили… — Бедный. Бедный маленький Тайвин, — огорчённо промурлыкала Шайя. Тайвин хотел сбросить оцепенение, чтобы потянуться вниз, на пол за своей обувью, но чувствовал, что пока у него ещё недостаточно сил. Он остался сидеть, так и не пошевелившись. Шайя всё так же курила. В какое-то мгновение она соскользнула с оттоманки, подбираясь к ногам Тайвина, и, в очередной раз затягиваясь, столкнула его пятку с кресла, забираясь ему на колени и усаживаясь лицом к лицу. Он, повернувшись, с удовольствием вгляделся в её красивые черты, оказавшееся беззастенчиво близко. Шайя затянулась трубкой, наклонилась, целуя Тайвина в губы, выдыхая дым в его лёгкие. Он прижался сильнее к её губам, вдыхая и одновременно с этим касаясь рукой её талии. После пары неторопливых поцелуев Шайя привстала, чтобы выправить из-под себя шёлковый халат. Тайвин с тихим шорохом расстегнул ширинку, и Шайя опустилась на его член, впуская глубоко в своё тело. Тайвин прижимал её к себе, прихватывая за мягкие волосы. Движения и касания сменялись одно другим, сладко и взаимно приятно, рассыпаясь тихими вздохами, украшенными глубокими чувственными стонами, ласково и неспешно. Вывернувшись из-под руки, Шайя припала губами к шее Тайвина, и в это мгновение он услышал стук двери. — Что там так… Боги! — гаркнул Тайвин, замечая шприц, занесённый над собственным лицом. Молниеносно отпрянув, Тайвин увернулся, не позволяя острию впиться куда-нибудь вроде своего глаза, но скользнувшая игла всё же оцарапала его шею. В комнату с приходом хозяина дома мгновенно ворвались скомканная некрасивая паника и пронзительные крики. Так ураганный ветер со звоном бьющихся стёкол распахнул бы незапертое окно. — Тирион! Оставь его! — кричала Шайя, впиваясь в руку мужа и сваливаясь с колен Тайвина. — Я убью тебя, чёртов старый козёл! — рычал грозно разъярённый и красный от переполняющей его ярости Тирион, воинственно сжимая в руке пустой шприц. — Отдай, идиот! — приказным тоном рявкнул Ланнистер-старший, но на сей раз окрика для победы оказалось маловато. Тайвин тщетно пытался завладеть шприцем. На его шее вдоль тонкой красной отметины сочилась каплями всё ещё разгорячённая наркотиком кровь. — Не дури! — прикрикнул Тайвин. — Не сходи с ума. — Ты смеешь… — едва не задыхаясь от негодования, выпалил Тирион. — Мою жену… В моём же доме! Шприц наконец выскользнул из его руки, улетая в дальний угол комнаты. Тирион, отпустив руки отца, сделал движение, будто хотел поймать своё случайное оружие. — Ты же собрался разводиться… — попробовал урезонить его Тайвин. — Я убью тебя! — свирепо раздувая ноздри, пообещал Тирион вне себя от злости, вновь кидаясь на него. — Уходи! — велела Тайвину Шайя, хватая рвущегося в драку мужа под локти. — Мне вызвать полицию? — поинтересовался Тайвин на пути к двери. — Сукин ты сын! — орал Тирион, пытаясь выпутаться из рук Шайи, не переломав ей пальцы. — Убирайся! — пронзительно выкрикнула та. — Я справлюсь! Уходи! Предпочтя больше не спорить с бешеной семейкой, Тайвин покинул спальню. Быстро обувшись за дверью и одним движением стерев с шеи кровь, он наконец вышел из дома Тириона. Со второго этажа сквозь приоткрытое окно были слышны выкрики: «Шлюха!», «Развод!», и тому подобные. И чего ей не сиделось на софе? Полезла к нему на колени… Впрочем, если бы всё окончилось благополучно, Тайвин бы в обиде не был. Он вернулся к Морин. Устало опустившись на водительское сиденье, повернул ключ зажигания… и выдохнул, возвращаясь к предыдущей стадии. Едва вспыхнувшие фары почти сразу погасли, оставляя улице её естественный ночной и такой городской свет высоких желтоватых фонарей, разбрасывающих под предметами и кустами отчётливые чёрные тени. Причиной заминки было то, что ехать на чай к Медведю ему по-прежнему не хотелось, но куда ещё он мог бы поехать, он не имел ни малейшего понятия. Сейчас Тайвин обрадовался бы даже головной боли. Тогда бы всё решилось: он бы тотчас отправился к себе домой, злясь и сквернословя себе под нос, и там принял бы лекарство, после чего бы понуро взял одну из недочитанных книг и погрузился в хмурое чтение. Как назло, голова не болела. Напротив, разум был лёгок и чист, в теле копилось и кипело безумное количество свежей взрывной энергии. Хотелось движения, хотелось безрассудства, приключений, выпивки… Подумав о выпивке, Тайвин понял, куда ему следует ехать. Через пять минут на противоположном краю города он, наваливаясь локтем на мигающую в лучах стробоскопа в кромешной тьме барную стойку, жадно пил что-то предельно крепкое, сжигающее нутро густой огненной волной, и не планировал в скором времени прекращать. Мозги постепенно отключались, перегреваясь в духоте клуба под мелькание софитов и оглушительный грохот бессмысленной ритмичной музыки. Опираясь рукой о холодную кафельную стену, Тайвин склонился над замызганным унитазом, отдавая ему вместе с характерным львиным рыком всё то, что выпил час назад в баре. Хорошенько проблевавшись и почувствовав, что тошнота иссякает, Тайвин выдернул квадрат туалетной бумаги из автомата и протёр губы. Скомкав, кинул бумажный шарик в унитаз и нажал кнопку слива. Ну что ж, это должно было убить всю жалкую энергию и тягу к приключениям. Тщательно вымыв руки, он вытер их бумажными полотенцами, выкинул те в ведро под раковиной и вернулся в грохочущий зал. Подошёл к бару и, притянув к себе бармена за ткань куртки и заставив его перегнуться через стойку, Тайвин наклонился к самому его уху, почти касаясь его губами. — Чай с мятой! — внятно произнёс он. — И нужен кто-нибудь трезвый. Дам две сотни. — Зачем? — лишённым интонаций голосом громко поверх музыки спросил бармен. — Отвезти домой. — Только отвезти? — Да. Тайвин отпустил парня и тот занялся его поручениями. Недолгим позже, выпив залпом свой чай и жуя на ходу выуженную из стакана мяту, он вышел в компании найденного для него, возможно, единственного трезвенника из клуба. — Вот, держи, — протягивая ему пятьдесят сразу же, как только сел в авто, проговорил Тайвин. Парень послушно забрал купюру и, тронувшись с парковки, выехал на дорогу в сторону названного адреса. Тайвин взглянул на него сбоку. Движения молодого человека выглядели уверенными, и он позволил себе расслабиться. Видеть чужого в водительском кресле Морин было непривычно, но занимательно. Тайвин никогда не чувствовал ревности к своим машинам: всё-таки Морин не цель, а инструмент. Пусть очень красивый, дорогой и удобный, но лишь инструмент. Не любовь всей жизни. Тем временем, как будто бы успокоенный выпивкой мозг начинал приходить в норму. С сожалением Тайвин был вынужден признать, что, несмотря на не самые приятные приключения, пережитые им сейчас, драконово зелье продолжало крепко сжимать в своих чешуйчатых лапах его кровь и сердце: он всё так же чувствовал желание проявлять бессмысленную вдохновенную активность, и вид молодого тела, утопающего в элегантном дизайнерском кресле Морин способствовал пробуждению связанных с этим фантазий. Тайвин закрыл глаза, отворачиваясь от своего случайного водителя к пассажирскому окошку. Почему-то ему вспомнился тот самый сын сестры прокурора, которому, как оказалось, не было и шестнадцати. В тот вечер Тайвин присутствовал на открытии одной безумной арт-галереи. Там он заприметил юношу, как ему показалось, лет двадцати. Во всяком случае, он знал некоторых людей из компании, в которой тот находился — то были люди во всех смыслах совершеннолетние. Тайвин отправил пареньку с бокалом вина записку с предложением встретиться на улице, и тот клюнул. Выйдя из галереи и заметив Тайвина, затягивавшегося сигаретой в темноте, создаваемой аркой дома, юноша подошёл к нему. — Вы не видели здесь кого-нибудь? — без стеснения обратился парень к Тайвину. — Нет, — с уверенностью и дымом выдохнул тот, оценивающе глядя на собеседника. — Подожди… — переходя вдруг на «ты», проговорил парень, поймав его взгляд. — Ты её написал? — имея в виду записку, спросил он. — Возможно, — нарочито загадочно, как самый последний из пижонов, проговорил Тайвин. Парнишка широко и задорно улыбнулся, показывая белоснежные, слегка выдающиеся вперёд зубы. — Я видел тебя в зале, — сообщил он, входя в тень, из которой с ним говорил Тайвин. Взяв его за руку, парень наклонился к его пальцам и, обхватив губами окурок, затянулся чужой сигаретой. — Но даже не подумал бы… — выпуская дым сквозь приоткрытые губы, произнёс он, поднимая голову и оказываясь предельно близко к опасному хищному льву. Заинтригованный, парнишка без колебаний согласился ехать с Тайвином куда угодно, а когда тот позволил ему сесть за руль Морин, восторгу и вовсе не стало предела; в съёмную квартиру на четвёртом этаже он входил счастливым и возбуждённым. — Живёшь тут? — спросил он. — За кого ты меня принимаешь?.. — Точно! — рассмеялся в ответ парень, валясь на кровать. — Если уж такой автомобиль, то живёшь ты наверняка в замке. Или в самом автомобиле, если всё в него вбухал. Тайвин усмехнулся. — У тебя нет чего-нибудь… — резко поднялся парнишка, садясь. — Пить хочется. — Минутку, — припомнив, что «чего-нибудь» у него как раз есть, сказал Тайвин. Он отправился в крошечную кухню и там нашёл оставленную кем-то однажды бутылку с так и не открытой газировкой. Придя с ней и стаканом в спальню, он наполнил его, протягивая своему новому знакомому. — Же ву рёмерси, — принимая газировку, пробормотал парень, с удовольствием напился и отставил пустой стакан на тумбочку. Вытерев губы рукавом, он поднял руку в сторону Тайвина и покачал пальцами, подманивая. Тот с удивлением поднял брови, однако пододвинулся и, наклоняясь к губам своего гостя, уложил его на поверхность кровати, целуя в губы. — Какой же ты… — прервавшись, парень посмотрел на Тайвина глазами, полными зачарованного обожания, — … сладкий, — окончил он. — Ты под наркотиками? — негромко спросил старый лев. — Я же тебя ни о чём не спрашиваю? — заметил парень. — Вот и ты — ни о чём меня не спрашивай. Тогда он и впрямь ни о чём не стал больше спрашивать. Тайвин вздрогнул: машина остановилась. — Приехали, — сообщил водитель. Проведя рукой по лицу, Тайвин собирался с мыслями. Он влез рукой в карман пиджака за кошельком, вынул деньги и протянул любезно согласившемуся ему помочь юноше. — Пятьдесят лишние. — Да бери уже, — вздохнул Ланнистер. — Договаривались, — откладывая полтинник на край кресла, настоял парень, выскочил из авто и, захлопнув дверцу, ушёл в сторону светофора на перекрёстке. Тайвин взглянул на оставленные деньги, поднял их и сжал в пальцах. Забрал ключи, выбрался из машины, удостоверился, что надёжно запер Морин, и, оглядевшись, нашёл глазами вывеску табачной лавки. Разжившись там ментоловыми сигаретами, Тайвин, поёживаясь на леденящим ветру, побрёл в сторону фешенебельной высотки. Внезапно тёмное небо над головой, тихо потрескивая, проронило на асфальт несколько холодных дождевых капель. Тайвин ускорил шаг, но робкий дебют с вопиющей внезапностью перерос в густой ливень, в пять секунд облизав Тайвина с головы до ног и заставив промокнуть до нитки. Делать было нечего: чувствуя, как холодный поток льётся под пиджак по спине и стекает куда-то в трусы, Тайвин угрюмо продолжал свой путь к вороновой квартире. Поднявшись на двадцать первый этаж, мокрый лев, стирая со лба и бровей капли, прошёл по ковровому покрытию, оставляя за собой влажные следы. Остановившись напротив нужной двери, он нажал на кнопку звонка. Дверь распахнулась почти сразу, обдавая потоком приятного тепла. По ту сторону, с телефоном, зажатым между плечом и ухом, стоял очень по-домашнему выглядящий в полурасстёгнутой рубашке и шортах до колен Медведь и зазывающе махал рукой, чтобы он скорее заходил в квартиру. Тайвин повиновался. — Ты уж будь добр, Аллисер, — бубнил в трубку Мормонт хрипловатым вечерним голосом, запирая дверь. — Конечно! На твоё усмотрение. Да, я тебе полностью доверяю. Какой ещё Сноу? Хорошо, но когда он уже будет на месте. Подожди!.. Джиор зажал динамик телефона и повернулся к Тайвину. — Там что, дождь? — спросил он. — Как видишь, — отозвался Ланнистер. — Иди в душ, — скомандовал Мормонт. — Сейчас принесу тебе полотенце. Алло, Аллисер, ты ещё там? — Я бы и так высох, — делая слабую попытку протестовать, негромко произнёс Тайвин, однако вместе с тем с огромным удовольствием снял мокрые туфли, носки, и прошёл босиком в ванную комнату. Медведь вломился, когда он снимал штаны. Повесив на крючок полотенце и говоря «угу, угу» в телефонную трубку, вышел и больше уже не возвращался. Тайвин закрыл замок, разделся догола, развесил свою одежду на сушилке и забрался в душевую кабину, планируя хорошенько там прогреться под горячей водой. Стоило Тайвину включить воду, как включилось радио, и вместе с потоком воды из душа его обдала громким выкриком волна звуков. Поспешно найдя нужную кнопку, он отключил назойливую опцию и успокоенно выдохнул, смахивая мокрые волосы с глаз. Ещё чего не хватало. Музыки ему не хотелось, как не хотелось и ничего другого. Ни алкоголя, ни секса, ни наркотиков. Ничего. Ему хотелось забиться в тёмный тёплый угол комнаты и оставаться там как минимум до утра. Но — Джиор Мормонт. Напрасно Тайвин оттягивал этот момент. Приди он сюда сразу, сейчас уже был бы дома, дочитывал Джона Китса, исполнял роль приличного главы семейства. Не блевал бы, не подставлял бы зад и не сосал ничьих членов. Пирог бы ел. Яблочный. И почему пирога ему всегда было недостаточно? Чем он это оправдывал? Тем, что мир — дерьмо и что для того, чтобы в нём выжить, сохранив рассудок, нужно быть как минимум ему под стать?.. Мысленно отмахнувшись от выкладок туалетной философии, Тайвин обвёл руками шею, потирая кожу, и остался в удобной позе на пару минут. Набрав воды в ладони, он хорошенько прополоскал рот. Через пару минут Тайвин отодвинул запотевшую дверцу, выключая воду, и ступил ногой на мягкий коврик около душевой кабины. Разобравшись со сторонами полотенца, накинул его себе на плечи, обтирая спину, промокнул краем лицо, потёр череп с лысеющей седой шевелюрой и напоследок почесал уголками в ушах. Встряхнув полотенце, Тайвин обернул его вокруг пояса. Задумался, не стоит ли выйти голым? Кому нужны юбки из полотенец? Вздохнув, предпочёл пока оставить как есть. Он вышел из ванной комнаты, погасил свет и, мягко, как и положено крупному коту, ступая по паркету босыми ногами, отправился охотиться на Медведя. Добычу он нашёл в гостиной. Тот всё ещё разговаривал по телефону, сунув руку в карман своих широких шорт и пяля глаза на огни Нью-Кингса за окном. У его ног стоял большой круглый фонарь с абажуром из рисовой бумаги и неярко освещал комнату снизу вверх. Тайвин потёр пальцами нос. Медведь заметил его. Быстро, но без явной спешки завершив разговор, он кинул омертвевший телефон на этажерку в углу. — Хочешь чего-нибудь? — спросил он, мельком окинув взглядом полуобнажённую фигуру своего гостя. — Думаю, да, — щурясь, проговорил Ланнистер. — Чего? Тайвин промолчал, глядя на него. — Ладно… — Грозный и бородатый Мормонт будто смутился от такого поворота событий, сцепил ладони. — Тогда… — Он, не закончив, кивком указал на дверь спальни. Тайвин, будто и не испытывая никаких эмоций по этому поводу, сдвинулся с места и царственно прошагал в указанном направлении. Джиор сделал рукой немного неуклюжий жест, стремясь не то направить его, не то обнять, но в итоге лишь смазано дотронулся кончиком пальца до талии, прежде чем лев вильнул хвостом, избегнув его ладони. Они вошли в тёмную — свет из гостиной падал не дальше порога — спальню. — Сразу, чтобы не забыть… — пробормотал Джиор, протягивая флеш-накопитель. Тайвин на ощупь забрал штучку из его пальцев и отбросил за плечо на пол, как что-то назойливое и ненужное. «Какой же я идиот, — подумал он, сокрушённо вздохнув про себя. — Опять! Опять я просрал её и потом буду ползать на коленях по полу, как шлюха, рассыпавшая крэк…» Но он не мог ничего с собой поделать. Сколько бы раз не повторялась эта последовательность, каждый раз он будет демонстрировать своё презрение к опасным обстоятельствам: или уж красивый жест, или крах всего и тюремное заключение. Никакие угрозы, никакие флеш-накопители с компроматом были не в силах изменить положения вещей, не в силах изменить того, что Ланнистер — золотой лев, а Джиор — всего лишь медведь. Сильный, да, но не способный повелевать. И только тогда лев позволит лечь с ним в постель, когда это станет предельно ясно медведю. Джиор, кажется, улыбнулся в темноте тому, как настырный старый кот изо всех сил пытается отказаться от его спасительной помощи, но почему — понял. Чёрт бы с ним, что б он там ни творил, для него главным было, что тот всё же пришёл. Тайвин протянул руку, проводя пальцами по плечу и крепкой груди Мормонта, подходя ближе и собираясь его поцеловать. Мормонт с шорохом сдёрнул с него полотенце, завёл руку с ним за спину и, повторяя жест Тайвина, бросил на пол. Почувствовав отблеск ночника из гостиной голой задницей, Тайвин скривил губы в улыбке — «туше», и коснулся наконец чужих губ своими. Поцелуй постепенно вырастал в нечто всё более горячее. Мормонт скинул рубашку. Тайвин вытер губы — и вновь принялся целовать его, ощупью отыскивая в темноте путь к постели. Неужели, всё ещё драконово зелье? Если б не оно, стал бы он лезть к старой вороне с поцелуями и зря тратить время?.. Упав лопатками на кровать, он сдвинул зад подальше от края, пока тот, что собирался стать сегодня ночью его любовником, стягивал шорты, облачал член в презерватив, прежде чем развалиться сверху. Джиор, как и многие другие, должен был войти сзади. Именно так это выглядело в планах Тайвина. Но как-то само собой сложилось, что целуя свою добычу, тот втиснулся между тощими коленями, вжался между ними, да так и вломился, заставив Тайвина шумно вдохнуть сквозь сжатые зубы. «Без разницы, — думал он, пусть с трудом, но расслабляясь. — Как угодно. Как хочет». Мормонт влажно трахал его, но Тайвин мало что ощущал, создавая видимость восприятия, постанывая и выгибаясь, но на самом деле ощущая лишь, как медведь елозит членом в его заднем проходе. Не более того. В самом начале действа Тайвин почувствовал тень более внятного и интересного ощущения, но она моментально растаяла, стоило перейти к обыкновенному и одинаковому в любой компании сексу. Таким образом, не пытаясь ловить необычных удовольствий, Тайвин попросту думал о своих проблемах и делах, скользя по мокрой коже Медведя руками, поджимая губы и томно глядя в тёмный потолок. Так, чего доброго, он и не кончит вовсе… Только бы здоровяку Мормонту не пришло в голову начать делать минет «неудовлетворённому» партнёру. Это было бы и тягостно, и неприятно. Наконец дело как будто стало двигаться к своему логическому завершению. Мормонт тяжело и шумно дышал, впиваясь крепкими толстоватыми пальцами в постельное бельё по сторонам от плеч Тайвина, иной раз прихватывая его за ляжку, поправляя под собой. Он шипел, дыша, стискивал зубы, как вдруг тихую возню прервал совершенно иной, громкий и внезапный звук. Тайвин очнулся от полудрёмы, в которую его вогнал монотонный скучный секс, и почувствовал, как тошнотворная волна из горла прокатывается сквозь грудь куда-то в желудок и оттуда завладевает его гениталиями, заставляя член вздрогнуть. Не успел он уяснить себе, что же он такое чувствует, как вслед за первым неясным звуком раздался совсем уже неприличный тарахтящий взрыв, взревевший в тишине с другой стороны донельзя напряжённого надутого в предоргазменном состоянии Медведя. Тайвин, не вполне отдавая себе отчёт в том, что делает, продолжил уже через силу задерживать дыхание и почувствовал, как всё его нутро вспыхивает постыдным, неописуемо сильным блаженным удовольствием. — М-м-х! — не смог сдержаться он, укусив себя за край губы, кончая и наконец вдыхая, и тут же подумал, что сделал он это зря: воздух вокруг был основательно испорчен. Мормонт, тоже кончивший, максимально поспешно вышел из его тела. Тайвин сел, соскальзывая с края кровати и, подняв с пола полотенце, вновь накинул его на бёдра. Делая это, он старался удержать себя в спокойном состоянии, но полотенце всё никак не желало нормально заматываться вокруг бёдер, и Тайвин почувствовал, как губы невольно растягиваются в улыбке. Само собой, подобные ситуации случались и ранее, но настолько оглушительного залпа из всех орудий льву никогда ещё не приходилось слышать. Нервно ловя край полотенца, он хрюкнул от смеха. Мормонт, лёжа лицом к далёкому окну, недовольно кашлянул. — Всё проклятый чечевичный суп, — буркнул он. Тайвин, и так-то сдерживавшийся из последних сил, взорвался хохотом, а следом за ним и сам Мормонт затрясся от смеховых спазмов, кривя мужественное бородатое лицо в невольных усмешках. — Боги… — вытирая запястьем слёзы в уголках глаз и всё ещё смеясь, воскликнул Тайвин. — Позволь, я хоть проветрю, — подходя к окну и открывая его, он впустил в комнату прохладный ночной воздух. — Вот пожалуйста, Ланнистеры, и наш рёв послушайте, — добавил Мормонт, припомнив девиз «Услышь мой рёв», начертанный под гербом Ланнистеров. — Хватит! — в новом приступе смеха взмолился Тайвин, придерживаясь за подоконник, чтобы не упасть. — Ланнистеры всегда платят долги! Слышал такую поговорку? — Нет уж, здесь мы ревём, — предостерёг Медведь, напомнив заодно и девиз Мормонтов — «Здесь мы стоим», сложив руки на груди. Едва не сгибаясь от смеха, Тайвин прошёл обратно к кровати, хватаясь за неё и сползая бедром по кровати около Мормонта. — В следующий раз — не ешь чечевичного супа, — вытирая потёкший от слёз смеха нос, посоветовал Тайвин. — Ладно, — совестливо улыбаясь всей своей раскрасневшейся физиономией, сказал Медведь. — А сегодня уж что поделаешь, — пробормотал понежневший к медведям на волне посторгазменной расслабленности и внезапного смеха Тайвин, склоняясь к нему и целуя. — Думал, ты сейчас сбежишь, — сказал негромко Джиор, почёсывая седую и лишь самую малость рыжую растительность на подбородке и шее некогда действительно золотого льва. — Только пятки засверкают. — Я тоже думал, что я сбегу, — криво улыбнувшись, отозвался тот, опуская тяжёлые веки и снова касаясь его губ. Недолго думая, Медведь прихватил его за задницу, заваливая обратно на постель. Череду неожиданно сладких поцелуев в значительно проветрившейся комнате прервал громкий звонок телефона из глубин квартиры. — Там… — Да-да, — кивая, согласился Тайвин, притягивая его обратно и продолжая целовать. — Телефон?.. — Да, я знаю, — сказал он и, запечатлев на губах медведя последний поцелуй, выбрался из его объятий. — Мой телефон, да, — смиренным тоном повторил он, уходя в ванную комнату, чтобы отыскать его. Через пару минут он вернулся, расправляя воротник наброшенной рубашки и столкнувшись с Мормонтом в дверях спальни. — Всего лишь сообщение, но… — Он прервался, поднимая взгляд на хозяина квартиры. — Мне нужно ехать. — Твоя одежда ещё мокрая, — заметил Джиор. — На мне высохнет. — Не дури, — серьёзным тоном сказал Мормонт. — Возьми свитер с брюками. Носки… — Нет, я… — Пиелонефрит, простатит, бронхит, мать твою. Бери, сказал! Спорить он будет… Тайвин принял из рук Мормонта предложенную одежду. — Спасибо. — На здоровье. Таким образом Тайвин облачился, рассовав по редким карманам нехитрое имущество, в совершенно новый комплект чужой одежды, скомкал свою в полиэтиленовый пакет и, натянув на ноги какие-то странные кеды, покинул квартиру Джиора Мормонта, на прощание облизав его язык и позволив ущипнуть себя за зад до синяка. Оставив за спиной фешенебельную высотку, Тайвин первым делом выкинул пакет в мусорный бак. — Расчёска! — вздрогнул он, и тут же опал — пакет с костюмом, в котором она лежала, валялся уже на самом дне глубокого мусорного бака. Дома нужно будет найти ещё одну и вложить её в карман нового пиджака… Нужно купить уже целую пачку расчёсок и высыпать в ящик стола, в карманы, кинуть ворох в бардачок Морин, чтобы они всегда были под рукой! — Флешка! — второй раз вздрогнул Тайвин, даже сильнее, чем в первый раз. Он посмотрел в сторону высотки, потом в сторону, где ждал его Морин, потом на свой телефон с погасшим сообщением от Серсеи: «ДЖЕЙМЕ!!! Приезжай скорей!», и выбрал тот вариант, в котором он возвращается за флешкой в только что остывшую после его ухода квартиру. Вновь поднявшись на нужный этаж, он прошёл по коридору, позвонил. На сей раз Медведь возился дольше. Но вскоре он всё же приоткрыл дверь, удивлённо выглядывая. — Опять? — Забыл забрать флешку. — Д-да, действительно, — покачал головой Джиор. — Водится за тобой такое. Постой, сейчас принесу. Тяжело ступая, он ушёл в спальню, побыл там с полминуты, после чего показался вновь, неспешно приближаясь с флешкой в руке. — Держи, — отдавая её, сказал он. — Слушай, — коснувшись его пальцев и пряча флешку в карман, произнёс Тайвин. — Ещё встретимся как-нибудь? Может быть. Мормонт подпёр кулаком поясницу. — Так приезжай, — сказал он запросто, соглашаясь. — Когда? — Ну, как время будет, — пожал тот плечами. — Звони и приезжай. Не знаю, завтра или послезавтра. — О’кей. Ну, счастливо. Спасибо, — он похлопал себя по карману. Джиор ничего не сказал, но с лёгкой улыбкой дёрнул бровями. Тайвин прошёл мимо него по коридору, подавляя в себе желание улыбнуться в ответ. Домой он добрался примерно через час. Поднявшись по ступеням крыльца, приоткрыл незапертую входную дверь и вошёл в холл, прислушиваясь. — Ну, как дела? — громко спросил он, заметив Серсею, сидящую на диване в гостиной. — Тш-ш! — шикнула она, указывая на свои колени, лёжа на которых головой, спал Джейме Ланнистер. — Не кричи. Ты почему не ответил, раз прочитал сообщение? — Раньше бы всё равно не добрался, — прошептал Тайвин, опускаясь на соседний диванчик, стоящий под прямым углом к первому. — Что — он?.. — указывая на сына, спросил он. — Что! — с недовольством выпалила Серсея. — Пришёл не в себе, пьяный, кричал, бегал по дому, вещи ломал… — Из-за выборов? — Конечно, — кивнул она. — Ругал второго кандидата по пьяной лавочке, грозил кому-то, потом выпил ещё и вот, уснул. — Завтра со стыда сгорит. — Да уж, — согласилась Серсея, убирая прядь волос брата, упавшую ему на лицо. Джейме поудобнее обхватил её колени и, почмокав во сне губами, снова затих. — Опять скажешь — я виноват? — с лёгкой очаровательной улыбкой поинтересовался Тайвин. — Ты вообще во всех нас виноват, — беззлобно заметила Серсея и, бросив на него взгляд, вдруг нахмурила брови. — В чьей ты одежде? — В своей, — и глазом не моргнув, соврал Тайвин. — На два размера больше. — Да, — продолжал он врать, не сводя с дочери взгляда. — Купил себе одежду на два размера больше. Серсея отстранилась ладонью, давая понять, что ей плевать. — В другой раз отвечай на сообщения. Я бы… Хотя бы знала, когда ты будешь. — Ладно, — сказал после глубокого вздоха Тайвин, оттолкнувшись от дивана, и, придерживаясь за подлокотник, наклонился к дочери, чтобы поцеловать в макушку, — Пойду попробую поспать. Он хотел коснуться губами и затылка Джейме, но тот развернулся и, мямля что-то, потянулся к нему целоваться. — Ох, хворь тебя порази, — буркнул Тайвин, отстраняя сына и укладывая обратно на колени Серсеи. — Спокойной ночи. — Ночи, — пожелала в ответ Серсея и отвернулась, задумчиво глядя на свет, льющийся из кухни в столовую. Поднявшись на второй этаж, Тайвин сонно поплёлся к своей спальне, но услышав бормотание из противоположного конца коридора, внезапно передумал. Повернув от лестницы в другую сторону, он прошёл мимо пары комнат и подобрался к двери, из-за которой доносился шум. Придерживая ручку, чтоб не щёлкнула, он неслышно приоткрыл дверь, заглядывая в комнату: Джоффри сидел за компьютером, нацепив на голову наушники с микрофоном и щёлкая мышкой, громко ругался с кем-то невидимым. Тайвин окинул взглядом комнату, осторожно вошёл и прикрыл дверь за собой. — Мать твою продажную девку! — взвизгнул Джоффри, оглянувшись на стоящего за его спиной Тайвина. — Что тебе нужно? — Ничего, — сдержанно проговорил Тайвин, стоя, как мрачная статуя, сложив на груди руки. — Ну всё, Тайвин, уходи, — велел Джоффри, почёсывая щёку. — Да дед пришёл… — буркнул он в микрофон. — Ничего особенного. — Я посижу тут, — сообщил внуку Тайвин, взяв со стола пакет с фисташками и опускаясь на скомканную незаправленную кровать. — Эй, у тебя есть своя комната! — сдёргивая наушники, взбунтовался сердитый Джоффри. — Я хочу посмотреть. — Да в смысле?! — Посмотреть, как ты играешь. Но я могу выключить электричество, и ты пойдёшь спать. Джоффри злобно фыркнул, напяливая наушники обратно. — Заткнись, — вякнул Джоффри в микрофон, откуда доносились отголоски чьего-то хихиканья. — Я не тебе! — сообщил он любимому дедуле. — Да пожалуйста, — расщёлкивая фисташку, позволил тот. Далее Джоффри играл молча, лишь изредка срываясь на бубнящие комментарии соигрокам. Так продолжалось некоторое долгое и нудное количество времени, до тех пор пока Тайвин не похлопал Джоффри по плечу. — А? Че-о? — обернулся тот, сдвигая одно ухо наушника. — Хочу с вами в миссию, — сообщил ему дед, вставая с кровати и кидая пакет из-под фисташек в мусорное ведро. — Чего? — изумлённо пробормотал Джоффри. — Сейчас схожу за ноутбуком, — так же невозмутимо отозвался он, направляясь к двери в коридор. — Так… тебе ж нужен персонаж, потом его прокачивать… — У меня есть персонаж, — веско сказал Тайвин и вышел за дверь. Джоффри уставился в экран и беспомощно щёлкал курсором по неактивной панельке, пока Тайвин не вернулся. Помимо ноутбука он принёс с собой ещё и пиво. Одну банку поставил у локтя Джоффри. — Мне? — тыча пальцем себе в грудь, спросил тот. — Мне нельзя. — Ну раз нельзя… — забирая пиво обратно, начал Тайвин. — Не-не-не, отдай! — вцепился в банку Джоффри. — Ты какой-то ненормальный сегодня… В смысле — больше, чем обычно. Но если это новый метод воспитания, то продолжай. — Да срать я хотел на твоё воспитание, — выдохнул Тайвин, включая ноутбук. — Просто хочу поиграть. Джоффри, глотнув пива из банки, погрыз алюминиевый ключ, подозрительно на него глядя. — А-акей… — негромко выговорил он. Минут через десять в комнату постучали. — Кто там? — Можно? — послышался голос Серсеи. — Входи, ма, — позволил Джоффри. Та прошла в комнату, придерживая дверь, и, повернувшись, вскинула брови. — А ты здесь что делаешь? — спросила она отца. — Играю, — ответил восседающий на скомканном одеяле в позе лотоса Тайвин, не отрывая взгляда от экрана ноутбука. — А пьёте вы что? — Пиво, — ответил тот. — Безалкогольное. — Тогда ладно ещё, — успокоилась она. —Я зашла пожелать спокойной ночи, — наклоняясь к Джоффри, сказала она. — Поцелуй меня. Слишком поздно не засиживайся. — Акей, — привычно протянул Джоффри, чмокнув её в щёку. — И ты… тоже, — неодобрительно качнув бровью, сказала Серсея отцу. — Всенепременно, — кивнул тот. Она вышла, и Джоффри обернулся на деда. — Безалкогольное?! — Нет, но никому не говори, — строго сказал тот. — Давай уже, шуруй там, я устал ждать, — подсовывая под спину подушку, велел Тайвин. Джоффри проворчал что-то невразумительное и отвернулся к своему монитору. Всю ночь Тайвин проторчал у Джоффри за играми и пивом. Они больше ругались, чем играли, но тем не менее это было их самое насыщенное совместное времяпрепровождение за всю жизнь. — Я купил тебе отличную броню, — выговаривал Тайвин. — Ты должен был… — Опять началось! — выпалил Джоффри. — Ребят, ну прекратите! — попытался примирить их голос в наушниках. — Который час? — опомнился вдруг Тайвин. — В нашем часовом поясе. — Семь, — сказал Джоффри недовольно. — Я опаздываю на работу, — озвучил Тайвин неутешительный вывод. — Всем удачи, Лайонель в офф, — буркнул он, закрывая окно с игрой и снимая наушники. — А ты спать ложись давай, — велел он внуку. — Акей, — удостоив деда взглядом, отозвался Джоффри, не собираясь никуда двигаться и нетерпеливо дожидаясь, пока Тайвин наконец уйдёт. После его ухода, Джоффри очень неприличными словами описал всю недавнюю ситуацию, однако, его комментарии не встретили поддержки, поскольку его друзьям супер-дедушка пришёлся по вкусу. Тайвин принимал душ и собирался по ускоренной программе. Ещё одной маленькой расчёски у него не оказалось, поэтому он был вынужден причесаться большой, домашней, фиксируя результат при помощи мусса для волос. Времени на Китса этим утром уже не хватило. Он выбежал из дома, роняя то тёмные очки, то смартфон, то перчатки для вождения. Сев за руль, он выдохнул: следовало успокоиться и унять разошедшееся сердцебиение. Бессонная ночь с пивом поверх драконова зелья давала о себе знать. От пяти секунд отдыха мир не перевернётся. Тайвин закрыл глаза и размеренно задышал носом. Вспомнился мило-неловкий и смешной Мормонт, и он заулыбался. Складывалось впечатление, словно встреча с ним была когда-то давно, неделю или месяц назад. Открыв глаза, Тайвин надел тёмные очки и взглянул на залитый ярким солнцем сад у дома. Что-то во всём этом было. И синяк на ягодице — он проверил в ванной, глядя в зеркало: синяк действительно появился. Тайвин повернулся, посмотрев назад, чтобы оценить близость каменной подставки садового фонаря, потом сел прямо и завёл машину. Дорогой мой Морин; кто бы, если не ты, мой друг? Кто бы перемещал моё бренное тело по этой странной бессмысленной жизни?