О Северной Европе

      — Да вы с ума сошли!       Нет, Людвиг всё понимал. Он в двадцать первом веке вообще был очень понимающий, очень мягкий, очень терпеливый и готовый к самым неожиданным ситуациям и предложениям. Но вот к этому его жизнь и Гилберт всё-таки не готовили!       — Ай, да ладно тебе! — судя по горящим глазам Пруссии, его это предложение очень даже устраивало. Германия поглядел на возлюбленного брата с искренним возмущением. И он, брут!..       — Мы всегда так делаем, — веско добавил Швеция, выруливая джип на просёлочную дорогу. Людвиг перевёл на него слегка шокированный взгляд. А ведь этот скандинав ему всегда казался самым рассудительным!..       — Не бзди! — хмыкнул Дания, изогнувшись с переднего сидения назад и напоровшись на суровое лицо Людвига. Ну, в Хенрике он даже не сомневался…       Германия с некоторой тоской посмотрел в окно, где переваливался с камня на камень вместе со шведским джипом шведский же пейзаж.       — Не волнуйся, Людвиг, я тебя потом согрею, — ухмыльнулся ему брат, одновременно кладя подбородок на плечо, а руку — на пах. Германия дёрнулся и сверху, и снизу, но верхнее возмущение было сильнее нижнего возбуждения.       — А я помогу, если чо, — бодро добавил Хенрик, снова вывернувшись на переднем сиденье.       — Нет! — в один голос отрезали Германия со Швецией, а Бервальд ещё и добавил подзатыльника, не отвлекаясь от дороги.       — Ай! Да я ж аквавит, аквавит имел в виду! — Дания полохматил волосы на затылке ещё больше, а потом широко улыбнулся сидящим на заднем сиденье немцам. — Но вообще… Мы подготовились!       — Да, — поддержал его Пруссия, повергнув Людвига в изумление. — Я тоже всё взял! И тебе, братик!       Во взгляде Людвига засветилась безнадёга. Вероятность избежать заплыва в пятиградусной весенней воде устремилась к нулю.       — Плавки на меху — это вещь! — со знанием дела подтвердил Хенрик, на что они с Пруссией расхохотались, а Людвиг со всей ясностью понял: нет, уже меньше нуля, в области отрицательных чисел.       — Мы приехали, — заметил Швеция, остановившись на берегу озера. Германия с тоской посмотрел в окно, предвидя, что если он и не найдёт здесь свой конец, то вполне может утратить уже имеющийся.       ...Впрочем, всё оказалось не так уж и плохо.       Особенно после первой бутылки аквавита.       И после горячих объятий Гилберта, поймавшего его на глубине.       И после его же ловких рук, избавивших Людвига от последних сомнений, а его член — от тех самых плавок, оказавшихся, правда, не на меху, а вполне себе термобельём из полиэстра.       И после его же горячей задницы, которую Людвиг, входящий в брата короткими и быстрыми движениями, почувствовал просто-таки раскалённой по сравнению с водой.       А уж когда дело дошло до второго ящика и общей на четверых палатки, совместных касаний на четверых и попеременных поцелуев с Гилбертом и Хенриком, Людвиг окончательно признал свою неправоту. Ровно перед тем, как поменяться с Гилбертом местами — и уже снизу согревать и согреваться вместе с ним, поглядывая на увлечённого Бервальдом Хенрика.       Ведь, как ни крути, ледяное шведское озеро в чудесные апрельские выходные вместе с братом и любимой парой соседей — в самом деле, что ещё может быть лучше?..