А стоила ли игра свеч?

Резко, почти испуганно, Эйлин развернулась и поспешила по центральной дороге, вертя головой в поисках административного корпуса. Жизнь на заводе буквально кипела: сновали туда-сюда люди, ездили по огромным рельсам вагонетки с какими-то тюками и мотками ткани выше человеческого роста. Куда-то торопились девушки, нагруженные образцами. В какой-то момент мимо Эйлин и вовсе прошел мужчина в белом халате и с небрежно спущенным респиратором. Сам он был довольно заурядным, но источал незабываемый, едкий и горький, запах химии. Проследив взглядом направление, откуда он пришел, Эйлин незамедлительно пообещала себе обходить тот корпус десятой дорогой. Тем более вряд ли администрация стала бы работать рядом с таким токсичным цехом. По крайней мере, такой логики придерживалась Эйлин, а она в своей рассудительности потихоньку начинала сомневаться. Даже дойдя до самого забора, ничего, что в ее понимании походило на головное здание, Эйлин не увидела. Можно было бы еще поблуждать по территории, раз уж ее так великодушно пустили внутрь, но близился полдень, и Эйлин боялась, что работники начнут расходиться на обед. А у входа в одно из зданий как раз собрались смутно знакомые женщины. И они уже несколько минут активно рассматривали ее, явно обсуждая. Спрашивать дорогу у них Эйлин не особо хотела — успела заметить на лицах брезгливые выражения, но кроме них она на фабрике знала лишь Гэри, который был в сто крат опаснее и неприятнее. — Добрый день, — она попыталась выглядеть как можно более дружелюбно, но помогало это слабо. Ей не улыбнулись даже из вежливости. — Вы не подскажете, как попасть в административный корпус, в отдел подбора персонала? Работницы — скорее всего, закройщицы или швеи — смерили ее нечитаемыми взглядами. Пауза затягивалась, но Эйлин лишь улыбнулась уголками губ, показывая, что хочет узнать ответ на свой вопрос и уходить не собирается. Одна из женщин, до того стоявшая боком, вдруг развернулась в ней, едва заметным движением успев кинуть взгляд на подругу. В последней Эйлин мгновенно узнала миссис Тэйлор. Та отчего-то скривила губы. «Одна женщина из ничего сделает салат со скандалом, а много — заговор, — с неудовлетворением подумала Эйлин, теперь уже внимательнее разглядывая лица женщин. Добрая половина из них жили в Паучьем тупике. — Хуже всего, что обозлились они все на меня. Знать бы почему?» — Отсюда обратно к выходу, там направо под переходом, белое здание, — коротко объяснила подруга миссис Тэйлор. А увидев, что задумавшаяся Эйлин не уходит, добавила. — Третий этаж, спросить мистера Эванса. С каждым словом лицо ее мрачнело все больше. И Эйлин, которая хотела еще спросить, когда на фабрике обед и успеет ли она поговорить с этим «мистером Эвансом», почла за лучшее скомканно поблагодарить за помощь и, развернувшись, поспешить по маршруту. Впрочем, прошла она немного. Скрывшись за выступающим крыльцом здания, Эйлин аккуратно скользнула вдоль стены, и, убедившись, что ее не слышно, прислушалась. Женщины отчаянно и очень эмоционально спорили, то и дело слышались чьи-то возгласы. Яснее всего Эйлин разобрала полурык-полушипение миссис Тэйлор: «…все патлы бы повыдергала!», а также последовавший за ним возглас ее подруги: «Тихо ты, услышит же!» Затем женщины, видимо, решившие проверить, как далеко ушла Эйлин и не доносятся ли до нее их разговоры, вдруг замолчали. И ей пришлось выйти из импровизированного укрытия, продолжив путь по дороге как ни в чем не бывало. «Главное — не оглядываться!» — решила Эйлин, хотя на руках появились мурашки от звенящий тишины за спиной, а спину прожигали не меньше пяти яростных взглядов. Ситуация была отвратительной. Нет, не то чтобы Эйлин не бывала раньше в таких ситуациях, наоборот — внутренние разборки случались у гимнасток довольно часто, благо поводов всегда хватало: от уведенного парня до испорченной ленты. И это если умолчать о мелких кражах, разных неприятных подлостях вроде воды, залитой в новые зимние сапожки, или срезанных во сне волосах. Другое дело, что участвовала Эйлин в них всегда с другой стороны. И зачастую даже не жалела жертву, которой дружный женский коллектив приписывал все мыслимые и немыслимые грехи. Наоборот, глумиться было… весело? Став тренером, она научилась пресекать подобные разборки. А еще — поощрять, в случае, если так было полезнее для девушек. Сейчас же ситуация была незнакомой, а оттого — несколько пугающей. Шагая по мощеной дороге, которую то тут, то там разрезали мелкие и крупные рельсы, Эйлин думала, как же ей убедить соседок в собственном ангельском характере и абсолютной невиновности. Никаких мыслей в голову, как назло, не приходило. Да и не подействовало бы — Эйлин прекрасно знала, что любые ее заверения будут приняты в штыки, а все без исключения попытки подлизаться — восприняты как подлый обман. К тому моменту, как Эйлин снова оказалась у входа, раздражение успело достигнуть пика, и, оглядевшись, чтобы удостовериться, что Гэри и его собеседник уже ушли, она тихо произнесла: — Ну и пошли они, — и в тот же миг все для себя решила. Если прошлая Эйлин как-то восемнадцать лет прожила в Коукворте, в упор не замечая местных «ведьм», то и Эйлин нынешняя с тотальным игнорированием как-то должна справиться. — А вы туда зачем ходили? Вам же на работу надо было устраиваться, разве нет? — послышался от небольшого каменного закутка голос охранника. Обернувшись, Эйлин заметила его настороженное лицо и, решив, что опускаться до ругани с этим излишне ретивым служащим не будет, бросила через плечо: — Перепутала дорогу. Тому, кажется, еще что-то не понравилось, но Эйлин его уже не слушала, завидев большой, нависающий на высоте третьего этажа переход между двумя корпусами. Если верить подруге миссис Тэйлор, что после подслушанного делать не особо хотелось, ей сюда. «Патлы повыдергала бы! — с грустной улыбкой передразнила Эйлин, аккуратным движением дотронувшись до прически. Сегодня утром она потратила не меньше часа, пытаясь создать на голове что-то хотя бы издалека кажущееся красивым. Но тонкие, редкие и тусклые волосы совершенно не желали ложиться ровно, торчали «петухами» и быстро становились сальными. — Было бы что выдергивать!» Белое здание нашлось быстро, а несколько мужчин, что курили у входа, не обратили на Эйлин внимания. Эйлин, впрочем, на них тоже бы внимания не обратила, но все равно стало обидно. Мысли мгновенно вернулись к Северусу и выданному ему заданию. Оставалось лишь надеяться, что хотя бы базовые зелья для красоты он найдет. В раздумьях Эйлин дотронулась до нагрудного кармана платья, в котором лежал пузырек с «Жидким империусом». Зелье было на месте, и от этого на душе становилось как-то спокойнее. Даже обозленные соседки отошли в мыслях на второй план, и Эйлин, уже с довольно приятной улыбкой, поинтересовалась у проходящей мимо дамы с толстыми папками в руках, как найти мистера Эванса. Та лишь махнула на дверь в конце коридора, тут же поспешив дальше и скрывшись на лестнице. Снизу слышались чьи-то голоса, кажется, мужчины на входе кого-то бурно приветствовали. Но Эйлин сосредоточилась лишь на плане, запоздало понимая, что тот совсем не так идеален, как ей казалось изначально. Только лишь за те пару минут, пока она стояла в коридоре, к мистеру Эвансу успели заглянуть трижды. Да, два раза посетители лишь пообщались с секретаршей, что-то ей передали и тут же ушли, но один мужчина явно скрылся за дверью начальника! Если у мистера Эванса было так много просителей, то один из них вполне мог зайти в тот самый момент, когда Эйлин будет давать указания по поводу ее будущей работы. Да и секретарь вполне могла, например, включить селектор, чтобы подслушать, о чем они будут говорить. Обе перспективы мало вдохновляли, но что делать, не придумывалось, и Эйлин решила действовать по обстоятельствам. Возможно, ей повезет, и мистер Эванс просто так предложит ей какую-нибудь неплохую должность, без всякого зелья? В подобное не верилось ни на йоту, но помечтать хотелось. — Вам назначено? — тут же спросила секретарь, едва Эйлин, вежливо постучавшись, шагнула внутрь. — Нет, но я хотела поговорить с мистером Эвансом, — Эйлин, в который раз за этот бесконечный день, растянула губы в просительной улыбке. — Вы понимаете, у меня… — К мистеру Эвансу — только по записи, — строго перебила ее секретарь, и Эйлин скривилась. — Давайте я вас запишу. Как вас зовут? На следующий вторник подойдет? — Меня зовут миссис Эйлин Снейп, и я бы очень вас просила пустить меня к мистеру Эвансу прямо сейчас. Вы понимаете, у меня… — Это совершенно невозможно! — снова перебила ее секретарь, молодая девушка с длинным хвостом черных волос, который она зачем-то заплела прямо на макушке. Эйлин скривилась. Не понимала она моду этого странного времени! Ядовито-зеленый костюм с юбкой и такой же ядрено-фиолетовый берет лично у нее вызывали стойкое желание проверить собеседника на дальтонизм, а вот у местных — завистливые взгляды. — И все же мне надо поговорить с мистером Эвансом прямо сейчас, — повторила Эйлин, решив не отступать. Девица-секретарь пару мгновений поморгала, не понимая, в чем проблема, и наконец заговорила снова, мягко и ласково, не то как с ребенком, не то как с умалишенной. — Миссис… — она споткнулась, силясь вспомнить фамилию собеседницы, даже заглянула в открытый журнал посещений перед собой, надеясь, что найдет ее там. И наконец, поняв, что записать ничего не успела, перевела взгляд на Эйлин. — Снейп, — с мрачным видом ответила та. — Миссис Снейп, — секретарь попыталась улыбнуться, но вышло как-то кисло. — Вы понимаете, по правилам нашей фабрики все встречи с руководством осуществляются исключительно по предварительной записи. — А так как у вас, миссис… — она снова задумалась, пытаясь вычленить из мыслей фамилию. Но сделать этого не успела. Открылась дверь в кабинет мистера Эванса, и из нее выглянул мужчина: высокий, довольно молодой для руководящей должности, с ярко-рыжими волосами и доброй улыбкой. — Кэти, я на обед, буду через час, — произнес он секретарю. Та кивнула, покусала губы, вновь хотела что-то сказать, но мистер Эванс уже и сам заметил Эйлин. — А вы ко мне? — недоуменно спросил он, вновь оглянувшись на секретаря. — Я думал, на сегодня больше никого нет. — Это миссис Снейп, — наконец вспомнила девица. — Ей не назначено. — Миссис Снейп? — вдруг переспросил совершенно изменившийся в лице мистер Эванс и осмотрел Эйлин уже совершенно другим взглядом. — Я с удовольствием вас приму прямо сейчас. Кэти, принеси нам кофе! Мистер Эванс дружелюбно улыбнулся Эйлин, пошире открывая дверь в свой кабинет. И она, оставив позади совершенно шокированную секретаршу, прошла внутрь. Мрачные подозрения становились все ярче с каждой секундой. Казалось бы — никаких проблем. Она хотела попасть к Эвансу, и она к нему попала. Можно будет обсудить существующие вакансии и даже подлить зелье в кофе. Вот только сам факт, что настолько высокопоставленный сотрудник фабрики вдруг не только знает имя какой-то непонятной, нелюдимой женщины из местных трущоб, но и готов отложить обед, чтобы принять ее у себя в кабинете, был крайне подозрительным. Эйлин корила себя за паранойю, но поведение мистера Эванса ей сильно что-то напоминало. И бросив короткий взгляд на окно — меньше, чем в корпусах, где располагались цеха, украшенное приятными светлыми занавесками, Эйлин поняла что. Из кабинета мистера Эванса был отлично виден вход на территорию завода, а также будка охранника, ни с того ни с сего вдруг пропустившего ее на территорию, стоило какому-то мужчине его окликнуть. И Эйлин сочла бы этого мужчину старым знакомым Эйлин или просто жалостливым человеком, решившим помочь жертве насилия, если бы не его знакомство с Гэри. Кто еще, кроме мистера Фигга, мог предупредить о ней? За раздумьями Эйлин не заметила, как секретарь, косясь на нее с подозрением, принесла кофе. Она аккуратно поставила его на стол перед начальником и задержалась, не зная, где разместить вторую чашку. Лишь когда мистер Эванс переставил какую-то рамку в угол стола, она наконец приткнула кофе и, развернувшись, вышла. Эйлин же кинула взгляд на фотографию в рамке и вдруг замерла. Возможно, она поторопилась, обвинив Гэри во всех несчастьях. На снимке, обнимаясь и счастливо улыбаясь, стояли две девочки: рыжая, помладше и явно более веселая, и блондинка, серьезная и ответственная, в строгом синем платье. И первую из них Эйлин неплохо помнила — именно с ней так любил играть Северус. «А вторая — это, видимо, та самая Петунья, вредная старшая сестрица», — сделала она очевидный вывод. Фамилии девочек она не знала, но вряд ли мистер Эванс стал бы ставать на стол рамку с фотографиями соседских детей. И значит, это — его дочери. Могли ли они рассказать родителям о друге? Скорее всего. Тем более учитывая прекрасные отношения Северуса с одной из сестер и отвратительные — с другой. Вполне могло так получиться, что дома они обсуждали сына Эйлин, и если младшая наверняка называла его по имени, то старшая, скорее всего, — по фамилии. Вот мистер Эванс наверняка и запомнил. Будто в подтверждение ее мыслей, он вдруг развернул фотографию к Эйлин. Лишь тогда она поняла, что мужчина проследил за взглядом и теперь сам тоже смотрел на дочерей, тепло улыбаясь. — Вы ведь мать Северуса? — спросил он наконец, отпивая кофе. — Лили рассказывала, что что-то случилось с мистером Снейпом. Он ведь ваш муж? Эйлин тоже попробовала — хоть и без того блаженства на лице, что было у мистера Эванса. Ну не была она гурманом, а еду предпочитала полезную, низкокалорийную и простую в приготовлении. — Да, — Эйлин покивала, приятно удивленная осведомленностью Эванса. — Мой муж… — она задумалась, как выразить простую мысль максимально обтекаемо и корректно. А еще желательно так, чтобы она не бросала тень на нее саму. — У моего мужа были некоторые проблемы с алкоголем. И он бывал… несколько несдержан. Закончилось все судом, его проговорили к двум годам тюрьмы. Вы могли слышать? — неуверенно спросила Эйлин, из-под ресниц глядя на мистера Эванса. Он оказался довольно приятным в общении, улыбчивым и спокойным. По местным меркам прямо-таки респектабельный во всех отношениях господин, из тех, что стригут никому не нужную лужайку перед домом, ходят в церковь по воскресеньям, не веря, и улыбаются соседям, хоть и ненавидят их всей душой. Эйлин вздохнула, приказывая себе успокоиться. Он просто слишком злилась на ужасную погоду, неудачи в общении с аборигенами и непонятные интриги Гэри, о которых она ничего не знала, но заранее подозревала, что ничем хорошим они не закончатся. Вот и пыталась сорваться на Эвансе, хотя тот, наоборот, отнесся к ней очень даже мило, практически как к другу семьи. Даже выслушав нелициприятную историю о муже Эйлин, он не перестал добродушно и понимающе улыбаться. Наоборот, покивал с сочувствием, желая поддержать выдержавшую столько «испытаний» женщину. Следовало скромно поблагодарить в ответ и перейти, наконец, к вопросу трудоустройства, а не продолжать красть у человека обеденный перерыв. — Да, я слышал о суде, — мистер Эванс вновь отхлебнул кофе, и Эйлин забеспокоилась — такими темпами ей скоро станет некуда добавлять зелье. — Ирис… Моя жена даже ходила на слушание, хотела вас поддержать. Эйлин еле сдержалась, чтобы не поморщиться. Кто из перемывавших ей все косточки соседок была Ирис Эванс, она совершенно не представляла. Ясно было одно — вряд ли она вынесла с процесса хорошее впечатление об Эйлин. — Да, и раз Тобиас теперь в тюрьме, я хотела узнать по поводу трудоустройства, — она улыбнулась так же непринужденно, как и Эванс. — Мне сказали, по этому поводу можно обратиться к вам. Возможно, есть какие-нибудь вакансии? Например, что-нибудь связанное с дизайном? — озвучила Эйлин самые смелые свои предположения. Не то что быть, скажем, простой швеей ей быть претило. Наоборот, в случае, если ее научат шить, вполне можно было неплохо подзаработать на стороне. Да и с собственным гардеробом так разобраться было бы намного проще. Эйлин уже размечталась, представляя, как с легкостью выкроит и сошьет себе удобные джинсы. У местных они были еще не в чести. Кажется, штаны должны были войти в моду лишь лет через десять. Пока же среди женщин их носили лишь жуткие неформалы. Но Эйлин слишком скучала по родному миру, чтобы отказывать себе в такой мелочи. За раздумьями она допила кофе, бросив из-за чашки короткий взгляд на собеседника. Холодный взгляд, сведенные брови, жесткость и сила в каждой черточке лица. Эйлин даже испугалась. А поставив чашку на стол, усомнилась в собственном разуме — Эванс вновь улыбался ей тепло и приветливо. — Я понимаю, да, — мистер Эванс, задумчиво глядя на Эйлин, покивал. — Ситуация сложная, мне бы очень хотелось вам помочь, миссис Снейп, но, боюсь, это не в моих силах. Он вновь улыбнулся, а Эйлин вздохнула, тщетно пытаясь успокоиться. А она-то уже размечталась! — И вы меня поймите, — мистер Эванс продолжал говорить все с тем же понимающим выражением лица. Правда, у Эйлин оно теперь вызывало лишь глухое раздражение, — сейчас крайне нестабильная обстановка на мировом финансовом рынке. Да и вообще в мире: Вьетнамская война никак не кончится, еще и Шестидневная — на Ближнем востоке, а пару месяцев назад СССР новые испытания ядерного оружия проводил! Мистер Эванс поставил чашку на стол. Теперь он разглядывал Эйлин с таким осуждением, что ей на секунду показалось, что это она развязала обе войны, а по ночам тайно, в подвале, чтоб никто из соседей не заметил, взрывала ядерные бомбы. — А как в последнее время упал курс фунта к доллару? А ведь многие считают, что это из-за переговоров о вступлении в ЕЭС! И это в то время, когда Западная Германия и так дышит в затылок. Так мы скоро попросту потеряем наши исконные рынки сбыта, — Эванс, с каждым предложением говоривший все громче и увереннее, вдруг замолчал, посмотрев на Эйлин выжидательно. Та сидела, широко раскрыв глаза, и совершенно не представляла, чем можно ответить на подобные претензии. Ни разу ей еще не отказывали в работе потому, что в стране, которую она вряд ли и на карте с первого раза смогла бы указать, идет война. Видимо, Эванс замешательство Эйлин понял, и лишь махнул рукой, пробормотав: — И куда смотрит палата общин? И этим окончательно убедил Эйлин, что вслушиваться в объяснения не стоит. Да, она не имела понятия, в какой палате лежат эти «общины», но в том, что переубедить мистера Эванса на словах и заставить принять на работу просто так, без тяжелой магической артиллерии, не получится, могла поклясться. А значит, пора было переходить к более весомым аргументам. Украдкой взглянув на чашку, Эйлин поняла, что кофе Эванс уже допил. Стало обидно — вот и пытайся договориться по-честному. Зато совесть уже не мешала достать из бокового кармана потертой сумки-торбы волшебную палочку. Стараясь не выдать себя, Эйлин крепко сжала основание вредной деревяшки, пальцами придерживая сломанную часть. Палочка тут же заискрила, начала плеваться небольшими шариками света и даже, кажется, лить воду. По крайней мере, на полу успела образоваться круглая лужица. Решив, что если что, соврет, что это у них с потолка течет, Эйлин вновь посмотрела на Эванса. И мгновения хватило, чтобы удостовериться — тот достаточно увлечен рассказом о таинственном «Камменвелфе» и влиянии на него внешней политики Тринидада и Тобаго — или Тринидада и «табака», она не была уверена — чтобы совершенно не замечать ее маневров. — И именно поэтому, Эйлин, я никак не могу принять вас на работу. Боюсь, в настолько кризисный момент для текстильной отрасли расширение штата даже на одного человека может фатально сказаться на прибыли завода, — голос мистера Эванса вдруг стал по-настоящему трагичным. Он развернулся к окну. По дороге меж корпусов спешила к выходу огромная толпа. Видимо, обеденный перерыв был в самом разгаре. Эйлин нахмурилась. Она и сама не отказалась бы пообедать. Кофе перебил аппетит, конечно, но нормальный обед заменить был не способен. — И тогда, — голос у Эванса стал и вовсе зловещим, — нам придется уволить всех этих людей. Готовы ли вы, Эйлин, взять на себя ответственность за их судьбы, жизни, семьи? Кажется, он хотел привести ее к мысли, что из-за ее эгоистичного желания могут пострадать множество других людей. И тем самым заставить отказаться от любых вакансий на заводе. Вот только он не учел того факта, что Эйлин между расплывчатыми «всеми» и вполне конкретной «собой» выбирала второй вариант, даже не раздумывая. Новая Эйлин, по крайней мере, точно. Да и старая — тоже, если она правильно поняла характер по переписке. И потому, вместо того, чтобы опустить взгляд и, раскаявшись, начать извиняться за честолюбивые намерения, Эйлин подняла палочку. — Конфундус, — пробормотала она тихо. Палочка заискрила, выбросила еще одну небольшую струйку воды, обливая и безнадежно портя документы на столе Эванса. Эйлин даже растерялась на мгновение — оставлять настолько странные улики в ее планы не входило. Но отступать было уже некуда, и она повторила: — Конфундус! — говоря уже громче и увереннее. И мистер Эванс наконец отвлекся от своих мыслей, растерянно глядя на странную посетительницу, направляющую на него сломанную деревяшку. «Бред, настоящий паноптикум», — так подумал бы любой, своими глазами не видевший вылетающие из кончика серебряные искры. Вот только Эйлин уже знала совершенно иррациональное чувство опасности, которое вызывала направленная в лицо палочка. И Эванс его тоже почувствовал. Как иначе было объяснить, что он мгновенно изменился в лице, вскочил и закричал: — Что вы делаете? Лицо его покраснело от злости, и Эйлин поняла два простых факта: во-первых, он сейчас просто сбежит, и заколдовывать будет уже некого, а во-вторых — прятаться тоже уже не имело смысла, Эванс и палочку заметил, и заклинание успел разобрать. А потому она тоже вскочила, резко сделала замах и, понимая, что это — последний шанс, описала кончиком палочки петлю. Твердо, четко, спокойно — в точности как было сказано в учебнике. — Конфундус! — произнесла Эйлин даже слишком громко, будто крик мог как-то помочь выполнить заклинание без ошибки. Розовый луч — не едва заметный, как было обычно, а насыщенный и яркий — попал мистеру Эвансу прямо в лицо. Тот немедленно пошатнулся, движения стали какими-то резкими и дерганными: Эйлин запоздало успела испугаться, не переборщила ли она. Только предпринимать что-либо было уже поздно. Эванс закрутил головой, затрясся и ни с того ни с сего упал на кресло, глядя на Эйлин стеклянными глазами. Она потрясенно выдохнула, будто в замедленной съемке наблюдая, как вздымается и опускается грудная клетка Эванса. «Дышит, — неверяще поняла Эйлин и опустила вниз судорожно сжатую палочку. — Я его не…» Додумывать, что могло случиться с Эвансом, не хотелось. И она просто радовалась, что мужчина хоть и был бледным до невозможности, но не пострадал. Мир, будто почувствовал облегчение Эйлин, тоже начал возвращаться к своей обычной жизни. До того она слышала, лишь как быстро колотится в груди сердце. Сейчас же звуки вновь заполнили все вокруг. Тихо тикали часы на стене, монотонно гудела лампа. Эйлин даже успела порадоваться этой обыденности, когда за дверью, в приемной, послышался быстрый стук каблучков по паркету. От растерянности и ужаса Эйлин хотелось заметаться по комнате, тщетно разыскивая выход. Причем даже не выход из ситуации, просто выход тоже пришелся бы очень кстати. Потому что быть застигнутой в комнате с бессознательным телом местного высокого начальника — это, конечно, не самая хорошая идея. Взяв из сумочки «Жидкий Империус», Эйлин подошла к креслу Эванса. Сейчас она просто напоит его зельем и прикажет вести себя как обычно. А когда действие зелья кончится и он отключится во второй раз, она будет уже далеко. Эйлин уже склонилась над мужчиной, готовясь одной рукой зажимать ему нос, а второй капать в рот нужное количество зелья. Но тут за дверью послышались голоса. Женский, как ей показалось, принадлежал секретарю. А может, и нет, он ничем не выделялся и мог принадлежать любой другой женщине. А вот еще один, мужской, запомнился даже слишком хорошо. И если договориться с секретаршей надежда оставалась, то вот встреча со вторым сулила множество проблем. Впрочем, один раз он ей Конфундус уже простил. И Эйлин надеялась, что, поговорив прямо сейчас, сумеет убедить настырного мошенника, что ничего особо важного не происходит. С такими мыслями она и выглянула за дверь. Мистер Фигг действительно стоял в приемной, сосредоточенно глядя вслед убегающей секретарше. Лицо его было нахмуренным и серьезным, совсем как в тот момент, когда он предлагал Эйлин сотрудничество. И ей на мгновение стало страшно. Вдруг она сейчас сделает только хуже? Но времени для раздумий не осталось. Мистер Фигг уже повернулся к Эйлин, окинул ее насмешливым взглядом и растянул губы в улыбке. Ей тут же захотелось закрыть дверь. А еще лучше — подпереть ее чем-нибудь тяжелым изнутри, чтобы у Гэри даже с помощью магии не получилось зайти. — Какая приятная встреча, — он говорил все так же пафосно, да и вел себя не менее вальяжно, чем в их первую встречу. — Вы сегодня совершенно очаровательны, Эйлин. Уже готовы согласиться на мое предложение? — Никогда, — пробурчала она под нос. Но Гэри все же услышал. — Надеюсь, ваше никогда закончится до следующей пятницы, — он покрутил трость и посмотрел на Эйлин так, будто и не сомневался в этом. — Не позволите мне пройти? Джон Эванс мой большой друг. Мы хотели вместе пообедать, но он задержался. Полагаю, как раз из-за вас. Эйлин видимо отшатнулась. Как раз чего-то подобного она и боялась. Эванс, валявшийся на кресле в бессознательном состоянии, вряд ли мог бы составить кому-то компанию за обедом. Да и Фигг ей точно с рук не спустит, что она так с Конфундусом переборщила. Тем более если они друзья. «Друзья?» — Эйлин на мгновение задумалась, а потом вдруг усмехнулась, совсем как Гэри минуту тому назад. — И как вы умудрились подружиться за два дня? Вы ведь только вчера приехали в Коукворт? — спросила она, искренне надеясь, что загнала настырного мужчину в угол. — Я аферист, дорогая Эйлин, я же уже говорил, — тот даже не смутился. — Профессиональная деформация. Могу втереться в доверие к кому угодно. Попрошу в долг — и мне дадут. Понравится машина — выпишут доверенность. Захочу женщину — и она сдастся без уговоров, — он говорил спокойно, с каждым словом все понижая и понижая громкость. И подходил к Эйлин ближе, пока не оказался почти вплотную. — Может, проверим последнее на вас? «Пока меня от тебя тошнит», — успела подумать Эйлин, и в ту же секунду отшатнулась, буквально вылетев из дверного проема обратно в кабинет Эванса. Эй на мгновение показалось, что мистер Фигг решил ее поцеловать, и от этого все кишки внутри будто в узел завязались. Гэри будто по волшебству стал еще противнее, чем до этого. Особенно когда с победным видом зашел вслед за ней и увидел лежащего на кресле Джона Эванса. Взгляд у того менее стеклянным не стал, лишь правое веко начало дергаться, как от нервного тика. И Эйлин поняла, как ловко ее провели. Стало безумно обидно, захотелось отмотать время назад и, поцеловав Гэри, резко захлопнуть перед ним дверь. Так, чтобы прямо лбом впечатался. Но было уже поздно. — Так-так… — мистер Фигг уже оглядел помещение, даже успел подойти к Эвансу и похлопать его по щекам. — Конфундус, правильно я понимаю? А это что такое? Он указал на флакон с зельем в руках Эйлин, и та поспешила спрятать его в сумочку. Тщетно, впрочем, глаза собеседника уже заблестели, выдавая нешуточный интерес. — Сонное? Стирает память? Зелье дружбы? Что? — он начал перечислять с огромной скоростью, и Эйлин оставалось лишь в ужасе отшатнуться. Именно в таком настроении, в каком пребывал сейчас Гэри, всякие злые чародеи из сказок, наверно, и проклинали целые деревни. Эйлин практически наяву видела, как мистер Фигг достает палочку и заколдовывает ее чем-нибудь вроде незабвенного Конфундуса. И тихо выдавила: — Жидкий Империус. Лицо Гэри из ярко-красного стало мертвенно белым. А потом он свалился перед ней на колени.