***
- Я не помню, Говард-сан, - девушка устало опустила глаза, рассматривая карточки на столе. – Я каждый раз говорю Вам, что ничего не помню. Отчего вы снова меня спрашиваете? Где моя Мива? Что с моей дочерью? Говард сложил на столе руки и ободряюще сжал тонкие пальцы Тенг Шен в своих. Он уже не сомневался в том, что нашел именно ее – невесту Хамато Йоши, исчезнувшего несколько лет назад. Да, в газетах писали о его гибели в руинах, но тела так и не нашли. - Они дрались в огне… - Тенг Шен закрыла глаза и вздрогнула, вдруг начав снова шептать. Она часто говорила сама с собой, и большей частью это был бессмысленный бред, как сперва показалось Говарду, но вслушиваясь и наблюдая, он понял, что она все же вспоминала кусочки своего прошлого. - В огне, как два дракона, мелькали их тени… Я боялась за Миву и оставила ее на крыльце… а тени танцевали на стенах… бой… звон… голоса… Тенг Шен закрыла лицо руками и замолчала. - Я думаю, нам на сегодня хватит карточек, - Говард осторожно собрал со стола картинки и стал складывать их в большую коробку. – Ты устала… - Да… устала… я очень устала, доктор… я устала искать ее… - пальцы Тенг Шен удержали одну из карточек, с которой смеялась девочка с яркими воздушными шарами. Говард хотел забрать у нее картинку, чтобы закончить сеанс, но неожиданно она не выпустила ее, вцепившись что было сил. -Мива. Моей Миве было бы сейчас семь… я вспомнила его, доктор! – безумный взгляд, полный дикой надежды, обратился на Говарда. – Доктор! Я помню второго дракона! Старик сел обратно на стул, перестав вырывать у Тенг Шен карточку. Они каждый раз упирались с ней в одно и то же – она не могла вспомнить, с кем именно дрался Хамато Йоши в тот день, и кто был виновен в гибели старого додзе. - Его брат… его брат был той тенью… Говард нахмурился и вздохнул. Порой безумие Тенг Шен было почти невозможно отличить от подлинных воспоминаний или фантазий, которые порождал воспаленный разум. - У Хамато Йоши не было брата, дорогая, - возразил он. – Ты устала, давай закончим на сегодня. - Был! Он был! Был! – Тенг Шен замотала головой, прижав карточку к лицу. – Не родной, но брат! Дракон, как и мой Йоши. Прекрасный, статный, любящий! Моя Мива улыбалась, когда он держал ее на руках! Говард поднялся и направился к выходу. Он тоже устал от этих бесконечных фантазий, сплетенных с реальностью. Ему было невыносимо жаль Тенг Шен, он хотел ей помочь, но она упрямо не желала вырываться из своего безумия, словно в нем было что-то очень ей важное. - Саки… Ороку Саки… - шелестом доползло до его слуха уже у двери. – Они были как братья. Как близнецы-драконы, достойные друг друга и сильные, как стихии. Говард выпустил ручку двери и резко обернулся.***
- Наставник, мне так хочется есть, пожалуйста… - девочка в черном кимоно и широких хакама с огромным трудом перебралась через забор и упала на землю. – Я больше не могу. - Ужин не ждет слабых и жалких, - высокий мужчина с совершенно равнодушным лицом тоже во всем черном едва заметно пожал плечами, даже не обернувшись. – Нам надо преодолеть еще реку, а ты еле плетешься. Если из-за тебя и я останусь голодным, то вышвырну спать на улицу. Шевелись, размазня. Он смотал веревку, по которой они перебирались через забор, и забросил ее на плечо, сорвавшись с места легким стелющимся бегом. Караи заплакала, вытирая глаза рукавом, поднялась на ноги и, спотыкаясь, поковыляла следом за ним. Она ненавидела своего учителя. Ненавидела наставника и нового гувернера, сухого и черствого, который не объяснял ей, как правильно писать кистью красивые затейливые иероглифы, а бил тонкой линейкой по пальцам всякий раз, как она сажала кляксу на бумагу. Она не понимала, за что с ней это происходит. Что такого сделала она отцу и всему миру, что у нее отобрали все-все, даже Говарда, который читал ей замечательные сказки. «Если бы мама была жива, она бы мне рассказала… она бы все-все объяснила и помогла…» Споткнувшись об камень, Караи упала, разбив колени, и снова заплакала. - Реветь потом будешь, - хлесткий удар веревкой пришелся по спине, заставив вскрикнуть. – Поднимайся. Нас ждет река. «Когда он успел вернуться? Он же убежал далеко вперед… Боги, я хочу к маме, я хочу, чтобы она спасла меня…»***
- Закончили на сегодня! – Сплинтер щелкнул хвостом по полу, стараясь удержать в себе гнев. Ученики построились, потирая локти и колени, и преданно уставились ему в глаза. Они старались. Он это видел. Но ничего не мог поделать с собой, глядя на их жалкие попытки овладеть искусством ниндзю-цу. «Убого. Не могут нормально тянуться, потому что мешает этот панцирь, ноги коротковаты. Всего по три пальца – куда им оружие держать. Кулак-то сжать толком не могут». - Это было жалко, - бросил он, отворачиваясь. – Надо больше стараться! Надо вкладывать себя полностью в каждый удар и в каждое движение. Всегда! Каждую минуту надо делать все, как в последний раз, а не еле-еле! Черепашата подавленно опустили головы, когда он обернулся. - Плохо. Очень плохо. Вы поняли, что надо делать лучше? - Хай, сэнсэй, - тихо прозвучало в ответ. - Идите. Быстро в душ и ужинать. Через час чтобы спали все, Донателло, а не как вчера. Сперва выучись хорошо делать то, что требуется, а потом уже будешь бездельничать с книгами. - Хай, - самый высокий из черепашат поклонился и опустил взгляд, шмыгнув носом. - И вам надлежит больше заниматься растяжкой и думать о боевых искусствах, а не валять дурака в свободное время. Сплинтер чувствовал, что в нем закипает безудержная черная ярость, отравленная вечными сравнениями. «Мива бы легко все это смогла делать. Она бы была гибкой, сильной, красивой. Она бы прыгала высоко и изящно, легко, просто. Ей бы не надо было говорить очевидные вещи. Она бы могла… а они…» «Они стараются, ты же видишь, - внутренний голос, как всегда, вступил в спор запоздало, когда за учениками уже закрылась дверь. – Они тоже могут, им просто нужно чуть больше времени. Они научатся…» «Ничему они не научатся, - Сплинтер сел в позу лотоса и закрыл глаза, стараясь успокоить себя. – Им не дано. Они не люди. Боги Всесильные, за что вы так меня караете?! Почему, ну почему я не купил четырех котят?! Они бы были ловкими, прыгучими, сильными. Черепахи… из всего это самая поганая насмешка судьбы. Как будто и так мало на мою голову». Он сжал пальцы в кулак и прокусил губу, вспоминая, каков теперь он сам. «Крыса, которая учит черепах ниндзю-цу. Господи, самый жалкий итог нашего клана. Лучше уж смерть и забвение. Зачем я жив?.. Отчего мне не уйти за Тенг Шен и Мивой? Зачем я тут застрял?» Выйдя из додзе глухой ночью, Сплинтер тихо прошел по своему дому, проверяя, все ли сделано, как он сказал. Вымыта ли посуда, убран ли ковер и на местах ли вещи. В общей комнате тускло горел свет торшера. «В чем дело?!» На полу около дивана возился один из его учеников. Закусив губу и зажмурившись, он медленно и старательно наклонялся вперед, стараясь развести ноги на шпагат. «Кому это из них не спится?!» Сплинтер подошел ближе, на секунду даже удивившись, что кому-то мало нагрузок на тренировках. «Леонардо, кажется? Мива бы в их возрасте давно сидела на шпагате и легко сгибалась в кольцо. Она бы смогла. Ей было столько дано природой». - Почему ты не в кровати? - Мастер? – черепашонок испуганно вскинулся, распахнув глаза. – Я… простите, просто Вы сказали, что нам надо больше стараться… - Я скажу, когда это надо будет делать, сам, - Сплинтер прошел мимо и сел в потрепанное кресло. – Но раз уж тебе не спится, и ты решил пренебречь моими словами о ночном отдыхе – займемся тренировкой. Леонардо торопливо выпрямился и с коротким поклоном встал в стойку. - Ката, которое я показывал днем, - взяв газету, Сплинтер раскрыл ее и начал читать новости. – До первого поворота. - Хай, сэнсэй, я могу сделать все, я выучил… - Я сказал, что сделать, - Сплинтер бросил острый взгляд на черепашонка поверх газеты. – Делай! Он уткнулся в новости, зло листая страницы и сгорая от желания дать нагоняй маленькому наглецу, который опять выпячивал себя, словно желая продемонстрировать свое превосходство над всеми остальными. «Пусть до утра его делает. Может, хоть это научит смирению. Сколько можно так выставляться и вечно лезть везде со своим «Я»?! Мива бы никогда так не сделала…» Оторвавшись через час от газеты, Сплинтер смерил ученика холодным взглядом. Гнев не прошел, наоборот распалившись еще больше – черепашонок не плакал и не просил закончить урок. Еле-еле стоя на дрожащих ногах, он упорно повторял движения ката, уже с трудом поднимая руки. - Плохо, - Сплинтер поморщился. – Что это за стойки? Убогое зрелище. Рано тебе этим заниматься. «Я выучил!» Что толку от того, что ты выучил набор неясных тебе и недоступных движений? Плохо. Он поднялся и вышел, швырнув газету на стол. «Боги, как прекрасна была бы моя девочка, исполняя Ката Дракона! Как она бы была изящна в этих движениях!» Ворвавшись в додзе, Сплинтер коротким кувырком вылетел в центр и нанес несколько ударов по воздуху, рассекая его ладонями. «Какой бы она была!»***
- Иди сюда, я кровать постелил уже. Леонардо устало оперся на руку брата, протянутую из-за дивана. - Мастер не сказал, что урок закончен. - Мастер и не сказал, что его надо продолжать, - Рафаэль дернул Леонардо за собой. – Идем. Микеланджело кашляет сильно… - Надо сказать Учителю… Рафаэль скривился совсем не по-детски и потащил брата за собой в их общую комнату, где они спали все вместе. - Да ему до этого дела нет, - прошипел он. – Иногда мне кажется, что ему вообще до нас дела нет, или он нас терпит только для того, чтобы зло срывать. Леонардо лег и уткнулся носом в подушку. - Не говори так, - возразил он. – Просто в Учителе что-то горит и болит очень, а мы его постоянно разочаровываем. - А в нас нет? – Рафаэль лег рядом, натянув на них обоих одеяло, потом перевернулся и поправил одеяло на Микеланджело, который свернулся клубочком рядом. – Мы что, не живые, что ли? Микки плохо, а я не знаю, как лучше сделать… Лео, мы же стараемся! - Мы завтра с тобой устроим ему День Рождения, - Леонардо поднял голову и устало улыбнулся. – Я знаю как. Мне Мастер рассказал.