your last letter from the Lady

Маринетт обладала достаточно уникальным качеством для девушки её возраста. Правда, это никогда не выставлялось на обозрение. У Маринетт было много масок. Она даже не могла сказать сколько. Сродни не обладая актёрскими способностями, порой она выдавала такое, что ей поверил бы даже номинант «Оскара». Её самая любимая маска — растяпа-Маринетт. — Ой, я случайно! — вертит головой, пытаясь помочь пострадавшей однокласснице. Лила, активно изображая боль и страдания, в помощи не нуждается. В зрителях и красавчике-блондине — совсем другое дело. — Эй, что ты наделала? — восклицает перед лицом подруги Алья, красная то ли от бега, то ли от возмущения. — Девочка, это перебор. — Господи, ну смотри же под ноги, Дюпен-Чен! — недовольно бурчит Ким, помогая Лиле встать. Та активно строит всем глазки. Обмануть можно кого угодно. Маринетт — нет. Вторая маска — примерная доченька Маринетт. — Дорогая, на эту пятницу у нас большой заказ, так что... Она перебивает отца. — Конечно-конечно, пап! Я всё понимаю, не переживай. Постараюсь пораньше сделать домашнее задание и помогу вам с покупателями, чтобы ничего не мешало твоему торту. Лучезарная улыбка и светящиеся радостью глаза — отец таял, как мороженое в летнюю жару. Третья маска — лучшая ученица в коллеже. — Итак, мадам Бюстье, я утрясла вопрос с директором, и Макс завтра подключит на компьютеры свою новую игру, чтобы ребята после уроков могли её протестировать, — она пролистала пару списков, — Роуз и Джулека пообещали помочь с проектом для творческого конкурса «Умелые ручки», завтра покажут свои работы. Алья займётся статьей для газеты, а Аликс и Ким представят наш класс на соревнованиях. Кэлин Бюстье ласково улыбнулась и погладила её по макушке. — Ты такая молодец, Маринетт. Не знаю, что делали бы твои одноклассники, не будь у них такого старосты. Она смущённо улыбнулась. Четвёртая маска — Ледибаг и акумы. Когда белая бабочка покидает йо-йо, а приходящая в себя жертва рассыпается в благодарностях, она уверенно улыбается. Кот Нуар, вновь восхищённый и полностью ею окрылённый, кусает губы, ожидая отказа от вечерней встречи. Которого не следует. — Конечно, Котик, — кивает богиня Нуара, — нужно провести патруль. В последнее время, мне сдаётся, в городе неспокойно. Тебе так не кажется? Напарник горячо соглашается, и рассеянно прощаясь, она покидает недавнее поле битвы. И пятая маска, её самая любимая — Маринетт-влюблена-в-мальчика-мечты. Она с трудом высиживает в чёртовых колючих кустах, уверив бдительную Алью в том, что помогает родителям. На кой чёрт ей надо сидеть в мокрых от дождя кустах на ночь глядя? Именно это должна спросить её верная квами, которая обиженно сидит в маленькой сумочке. Ей как-то плевать на чьё-то там мнение. Маринетт будет сидеть хоть в кратере вулкана, лишь бы смотреть на него. Ему нет и дела до буйно цветущего куста в парке. Он глядит лишь на прекрасную блондинку в модных очках новой коллекции, которая вместо того, что бы работать, строит глазки сыну дизайнера. «Отвали от него, отвали от него,» — молит Маринетт, заламывая руки. Исколотые пальцы начинают подрагивать, но она думает, что это просто от напряжения. Дрянная блондинка будто не понимает. Продолжает улыбаться, как бы невзначай касаясь его руки, пробегаясь пальчиками по локтю и плечам, отвлекая разговором. А потом наклоняется близко-близко и касается крашенными губами его щеки. Он её слушает и даже смеётся. Его смех заглушит звук её разбившегося сердца.

***

Ледибаг тихо приземляется на крышу башни Монпарнас. Здесь нет ни единой души, луну закрыли тёмные тучи, обещая городу долгие холодные дожди. Готовясь оплакивать скорую участь этой девушки. Она знает, что падение продлится около минуты, не больше. Чтобы Тикки не позвала на помощь, Маринетт снимет трансформацию, оказавшись в воздухе. Сердце в любом случае не выдержит, а сила Удачи ей не поможет. У неё нет другого выхода. Карманы пусты, никакой записки она не оставила, чтобы никто ничего не понял. Есть те, кто поймёт. А в последних словах она не нуждается. Йо-йо в руке озаряется слабым свечением, будто уговаривая свою хозяйку передумать. Маринетт знает, что дальше дороги нет. Ей отвратительна собственная жизнь, где родители — настоящие лицемеры, друзья — недалёкие эгоисты, а любимый человек — всегда останется недосягаемым. Да, ещё был Кот Нуар. Единственный, кого Ледибаг жалела, — он, как и она, хотел ласки и любви, возможно, потерял дорогого человека и хотел понять, кем предназначен быть. Она была такой же. Появится новая Ледибаг— он забудет, — решила девушка, отбрасывая мысли прочь. Первые капли дождя стекли вниз по костюму, и она лишь смахнула их прочь. Закрепила оружие на бедре. Темнота манила, и, глядя прямо в пропасть, героиня раскинула руки... На ум пришёл образ неба, голубого-голубого, как её глаза, только ярче, красивее: образ дневного неба в полдень. Цветущие сакуры и персиковые деревья. Держащий её за руку мужчина, в светлом костюме. Ну вот и всё,— тоскливо подумала Маринетт, — больше не будет так больно, потому что меня больше не будет. Она слегка отклонила корпус вперёд, ожидая, когда ветер толкнёт её в спину, прямо вниз, к окончанию её истории... И вдруг услышала смех. Чистый, восторженный и такой родной. Кот Нуар прямо под дождём, в эту отвратительную погоду, на фоне темнеющего неба прыгал по мокрым черепицам, заливисто хохоча. Намокшие пряди лезли в глаза и утратили привлекательность, но в этом и не было необходимости. Трагичная Ледибаг и рядом не стояла с этим генератором счастья в чёрном костюме. Её напарник даже её не видел. Он был слишком счастлив, напевая дурацкие детские песенки, что сводили её с ума. С высоты башни она наблюдала за ним, ничем не выдавая своего присутствия, ровно до тех пор, пока этот придурок не поскользнулся на мокрой черепице. Ледибаг, глядя на его поджатые губы, задницу, на которую он шмякнулся, не выдержала и засмеялась. — Вот же идиот, — хмыкнула она. — Ладно, прослежу за ним, пока не произошла КОТОстрофа. Стараясь быть незамеченной, девушка вскинула йо-йо, готовая последовать за ним куда угодно...

***

Когда Кот Нуар через открытое окно запрыгнул в комнату Адриана Агреста, она удивлённо приподняла брови. И застыла в немом изумлении, когда трансформация сошла на нет. — Какого..?

***

Доктор Дюран внимательным взглядом изучал рисунок. — Это... — осторожно начал он. — Да, — кивнула Маринетт, закинув ногу на ногу. — Знаете, когда рисую, это меня очень успокаивает. Порой карандашом и бумагой можно сказать больше, чем сотней слов. Психотерапевт довольно кивнул. — И всё же, — он вопросительно поднял рисунок и показал ей, — почему Кот Нуар? Дюпен-Чен весело улыбнулась и пожала плечами. — Он ведь такой неудачник, — протянув руку, она вернула лист в свой альбом. — Думаю, мы очень похожи. И у вас, кажется, другая причина для нашей встречи, разве нет? — Да, Маринетт. Ты не могла бы рассказать, когда ты решила свести счёты с жизнью в первый раз? Ласково погладив свой розовый альбом, она на минуту замолчала. А затем продолжила: — Я пришла на башню Монпарнас...