***
Тень невероятно быстрая. Её невозможно рассмотреть, настолько она стремительна. Даже нельзя определить девушка это или подросток-мальчишка. Спустя некоторое время, что он следует за ней, становится ясно, что о его существовании тень не догадывается. Она просто следует какому-то непонятному маршруту, с неизвестной целью обхаживая окрестности ночного города. И явно не ищет людей, не останавливается, ей словно плевать на улицы снизу. Стройную фигурку благосклонно обволакивает темнота, отпугивая свет фонарных столбов. Силы почти на исходе, когда Адриан видит, как она приземляется на балкон, сбрасывая тёмное обличье, позволяя свету показать красно-чёрный костюм. Кот Нуар пораженно вскрикивает.***
— М…м…моя Леди? Её глаза изумлённо распахнуты. Она стоит в паре шагов от него, настолько близко, что он слышит её сладкий запах. Мозг лихорадочно пытается заставить его говорить, при этом вбирая её образ до последних оттенков. Кот делает шаг вперёд. — Я… т-т-так скучал по тебе, — с надрывом говорит он. — Я думал, что уже пот-т-терял тебя, но… — Но? — девушка смотрит на него выжидающе, и он не может увидеть её чувств. — Господи! — он захлёбывается, сжимая её в своих руках. Когти царапают костюм, но всё, что волнует их хозяина, — запах сладкой ванили на макушке девушки. — Ледибаг! Ледибаг! Сжимая в руках самого драгоценного человека в своей жизни, Кот задыхается. Он чуть слышно всхлипывает, мелко подрагивая, не замечая ее равнодушного лица. Она кладёт руки ему на грудь, мягко отталкивая. — Хватит. Он нервно дёргается, когда тёмные хвостики мажут ему по подбородку, и непонимающе смотрит на её затылок. — Миледи? — Ты любишь меня? — Что? Конечно. — Почему? Хрупкие плечи, несущие непосильное бремя, мелко подрагивают. Становится ясно: не в порядке. Она не в порядке. — Почему? — треснула пластиковая подставка горшка. Капли воды вперемешку с землей стекли на бетонный пол. — По…чему? Смутное подозрение прокралось в сознание Нуара, и он сделал шаг вперёд. — Миледи, ты?.. — ПОЧЕМУ? — закричала она, резко хватая его за воротник. Бубенчик истерично звякнул. Две пары глаз столкнулись. «Сломана, — подумал Адриан, глядя на слёзы, катившиеся с щёк девушки, — она сломана». — Почему? — горячо шептала она ему в губы. — Почему именно я? Почему со мной? Что я сделала не так? — Ледибаг, послушай, ты не в себе… — Я так старалась ради них. Я делала всё, чтобы они были счастливы. За что они так со мной? Что я им сделала? — Всё будет хорошо, просто ты должна… — Я сделала всё для них! Я отдала всё, что у меня было. Но они оставили меня, оставили меня! Она сильно толкнула напарника в грудь, и тот от неожиданности плюхнулся на пол около красного в полоску гамака, во все глаза глядя на неё. И леденящий взгляд Ледибаг прожигает его насквозь. — И ты, — кривит она дрожащие губы, — ты даже не замечаешь меня. Всё, что тебя волнует, так это чёртов красный костюм, да новая акума. Ты хуже Бражника. Он испуганно икает. — Не любят… не любят меня. Они видят только своё тесто, хлеб и друг друга. Те лицемеры ничем не лучше. Они говорят, что друзья, но при этом мечтают сорвать маску, чтобы увидеть моё лицо, будто это спасёт их жалкую участь. И блондинка тоже хороша. Горькая усмешка расцветает на губах героини. — Всё, чего я хотела. Я на многое закрыла глаза, старалась не замечать. Как оказалось, маска имела надлом. — Знаешь, в чём наше отличие, Котик? Ты весь пропитан розовыми флюидами любви, счастья и тепла. Твои дурацкие шутки, идиотские подкаты, чёртово идеальное, невинное личико. В тебе нет ни грамма испорченности и тьмы. Задумчиво склонив голову набок, Ледибаг садится на корточки рядом с Нуаром. Он слышит её прерывистое дыхание. — Несмотря на свою отвратительную жизнь, я все ещё могла быть такой, как ты. Я была мягкой, доброй и наивной. Мастер Фу как-то сказал, что никогда не встречал человека с настолько сильным духом. Он посчитал меня своим лучшим решением, когда подкинул мне Камень Чудес. Голос дрогнул. — И всё было бы хорошо, если бы не ты и не они. Может быть, я бы устояла, но разве был какой-то шанс? Я полюбила тебя, такого одинокого и несчастного. Я готова была отдать те крохи любви, что у меня были. Но ты, — голос становился жёстче, а голубые глаза вцепились в его бледное лицо, — повёлся на фальшивую упаковку. Она плавно наклоняется к его лицу так, что губы касаются кончика носа. — Забавно. Знаешь, за ней я тоже иногда следила. Выжидая его реакции, ласково пробегается по шее. В мёртвой тишине звякает бубенчик. — Сначала было больно. Отчего-то мне пришло в голову попробовать себя в фехтовании и таким образом стать ближе к тебе. Я провела неделю за книгами, пытаясь научиться азам. Мне так хотелось впечатлить тебя. — Конечно же мы почувствовали друг друга, по-другому и быть не могло. Но ты снова ничего не понял. И тут появляется она. Сильная, холодная и в красном. А у тебя оказывается пристрастие к красному! Ледибаг запрокидывает голову и громко хохочет. Её смех дурной и ломкий, и через минуту она прислоняется к каменной кладке, не глядя продолжает, вбивая гвоздь за гвоздем в их гроб. — Я стояла за колонной, когда ты отдавал ей шпагу. Слышала вашу миленькую беседу, где ты назвал меня всего лишь другом… я тогда возненавидела её. Голубые глаза равнодушно и пусто глядят на Нотр-Дам, освещённый ночными огнями. Каких-либо ощущений и чувств уже нет, осталась только темнота и всепоглощающее чувство пустоты. — Слишком простая и серая. На неё никто не смотрел, её не слышали. Словно изголодавшаяся дворняга, что преданно ждала. Все только и делали, что бросали кости. И я решила… что раз она никому больше не нужна, от неё следовало бы избавиться. — Кагами моя подруга и ничего больше! Но я не понимаю, — на дрожащих ногах парень поднялся, хватаясь за перила. — О ком ты говоришь? От кого ты хочешь избавиться? Она повернулась к нему так, чтобы свет фонаря осветил её лицо, белое как мел, и запавшие щёки. Безжизненные, тусклые глаза осознанно взглянули на Кота. — От Маринетт Дюпен-Чен.