Au tour du monde

Вы с Чжи Ёном в Париже. Город-мечта, город-праздник, город-мигранты, город-вне доступа. Вы с Чжи Ёном отпахали как проклятые три недели в Японии, он — свои два часа на сцене и восемнадцать до нее, а ты — все сорок восемь каждый день. От открытия концертной площадки и до последнего писка в дровишки пьяного Чжи Ёна-шши, которого ты самолично сгружаешь в теплую постельку и смываешь плотный слой из тонального крема, подводки и пота с лица. Вы сработались. Определенно, можно сказать, что ваше первоначальное неприятие друг друга сходит на нет. У вас много общего, и ты всеми силами за это общее цепляешься, пытаясь наладить контакт со своим трудным подопечным. Если Квон хочет в какую-то богом забытую галерею в Окинаве любоваться садом камней и малоизвестными гравюрами, ты первая летишь заказывать такси. Если Квон вдруг воодушевляется идеей перекрасить многострадальные волосы в фиолетовый — ты, чуть не плача, звонишь хорошей знакомой колористке, которая вылетает к вам из Сеула первым рейсом, потому что иначе шевелюра Чжи Ёна попросту прикажет долго жить и отвалится вот прямо вся во время исполнения Crooked. Если Квон хочет рисовое мороженое — его приносят буквально «с пылу с жару» из ближайшего ресторана. А ему — а ему нравится, когда ты с ним носишься, и ты знаешь это. Чувствуешь. Таким, как Чжи Ён, палец в рот не клади — дай покомандовать, дай почувствовать себя главным. И то, что расфуфыренная девица, когда-то работавшая с Рианной, лично приносит ему на блюдце мороженое, определенно доставляет Квону садистское удовольствие. Он едва заметно улыбается, и тогда его полудетское лицо приобретает какое-то совсем загадочное, зачастую хищническое выражение. Разумеется, Квон пытается всеми силами скрыть свое удовольствие — но ты ловишь, ловишь его буквально в воздухе, умасливаешь парня всеми силами и держишь на коротком поводке. Потому что в ответ Квон идет на некоторые уступки и проникается к тебе доверием. Потому что теперь он сам, без предупреждения, скидывает сообщение о том, куда намеревается поехать после основного графика, где его искать и кто составит ему компанию. Раньше эти сведения приходилось вытягивать клещами, что несказанно бесило. И даже то, что вслед за этими такими нужными тебе данными следует плохо скрываемое кокетливое «Не присоединишься?», не может испортить тебе жизнь. Ведь иногда ты присоединяешься — если подозреваешь, что парни из охраны не сладят с ожидаемой публикой. У тебя нюх на мразей. Чаще всего по собственному выбору теряешься в толпе таких же, как ты, красивых высоких девочек на высоких каблуках, не сводящих с Квона глаз. Вот только если в их взгляде читается раболепское обожание, ты, скорее, следишь за ним с замашками работника службы охраны. Что Чжи Ён пьет, какие косяки и из чего себе крутит. С кем он проводит вечер, затягиваясь очередной сигаретой, ритмично покачивая головой, мешая джин с тоником и водку с соком. Ты смотришь на него и раз за разом подмечаешь, что компании его практически никогда не бывают одинаковыми. Мелькает пара-тройка постоянных приятелей — та самая свита, которая делает короля. Один из них — модный дизайнер нового типа, из тех, кто создает совершенно неносибельные, но потрясающие вещи на грани между искусством и кичем. Естественно, Квон Чжи Ён периодически появляется на публике с ног до головы обряженный в творения своего кореша. Хотя ты прекрасно уже запомнила, что Чжи Ён не любит фарс ради фарса и даже в традиционной квоновской неудобоваримой эклектике проявляется какая-то логика. Сегодня он — утомленный белый герцог, а завтра — вариация на тему дадаизма. И ты предугадываешь, почти всегда предугадываешь его настроение и стараешься попасть в него и собственным «Я». Второй более-менее примелькавшийся тебе молодой человек работает у Чжи Ёна на саунд-дизайне, еще парочка из местной японской золотой молодежи — видимо, знакомцы по прежним тусовкам или что-то в этом духе. Кроме как в клубах Квон с этими ребятами не пересекается. Другие варианты отдыха, кроме как размеренные покачивания под долбежку диджея, для него, видимо, не существуют. Вокруг Квона всегда столько людей, что тебе бывает страшно. Это вам не Pacha с четко сегментированными группками людей, которые между собой не то что не общаются — не контактируют и не здороваются. Не-е-ет, Чжи Ён как назло привечает всех, пусть даже совершенно левых и незнакомых ему людей, в которых он внезапно видит какой-то интерес или пользу. Поддерживает разговор, будучи даже в почти абсолютном неадеквате, сразу же фолловит людей в инстаграме, угощает спиртным за свой счёт. Ты уже сделала ему комплимент по этому поводу однажды — из него вышел бы неплохой нетворкер. Квон только ощерился тебе в ответ, пошутив что-то насчет необходимости высшего образования для пустого трепа с людьми. Вы по-прежнему носите одинаковые кроссовки и одинаковые очки Celine. Если у Чжи Ёна интервью, и у него внезапно испарились линзы — ты садишься за руль с самой доброжелательной в мире улыбкой и едешь в ближайшую оптику за линзами, захватываешь еще кофе и посылку от Dior с новым парфюмом в подарок от производителя. Потому что тебе не сложно, а Квон светит белыми зубами в ответ, совершенно по-мальчишески поглядывая по сторонам и очевидно гордясь собой: here I come, the boss. Потому что потом Чжи Ён возьмет бокал коктейля у незнакомой ему телки, а ты подойдешь к нему чуть ли не вплотную, заглянешь через плечо и прошепчешь на ухо пару слов — и он, едва пригубив, отдаст тебе этот бокал, потому что ему тоже не сложно. И тогда ты триумфально оглянешься на девицу, которая, может, и сама не знает, что подсыпали в напиток — даже не столько из чувства выполненного долга, сколько из самодовольства. Потому что сколько бы Чжи Ён-ши не вытанцовывал перед местными красотками, в отель вы традиционно едете в одной машине. Вдвоем, не считая, разумеется, водителя. Потому что номера у вас — смежные, и ты даже не особо на этой смежности настаиваешь, но Чжи Ён не поднимает этого вопроса. А ты знаешь, что если бы его напрягало твое существование прямо за стенкой, он бы об этом сказал без обиняков — человек-бестактность, человек-все-для-меня-в-этой-жизни. Меньше всего тебе хочется одной лежать в кровати в чужом месте, зная, что за стенкой твой подопечный трахает какую-то мадам ради развлечения и чтобы время занять. Ты хочешь думать, что Чжи Ён просто слишком устает, чтобы тратить силы на девиц в отелях. Ему, видимо, хватает перепихонов в тех местах, куда ты не ездишь отчасти из принципа, отчасти из-за фейс-контроля на входе — женщин из «внешнего мира» туда не пускают, их там и без тебя предостаточно. Это проблема. К счастью, благодаря милым мелочам вроде линз или походов в пафосные галереи, проблема сходит на нет. Чжи Ён тихонько учится воздержанию, а ты — ты дрессируешь. Ты не дурочка. Ты видишь, как он смотрит на тебя — так смотрит большинство мужчин на хорошенькую двадцатичетырехлетнюю женщину, умеющую себя подать. Ты знаешь, что Чжи Ён привык в этой жизни брать и выкидывать, как ненужную игрушку, когда надоест, и не хочешь себе такой судьбы. После нескольких лет работы в шоу-бизнесе (и не очень приятного инцидента по их истечении) ты уяснила для себя одну простую вещь: работа никогда не должна смешиваться с личной жизнью. И между двумя этими опциями ты без зазрения совести выберешь первую. Для тебя никогда не было проблемой найти себе компанию на ночь: к таким, как Клара Ким, первым подходят знакомиться к барной стойке, угощают бокалом игристого в ресторанах и протягивают визитки на официальных тусовках. И, откровенно говоря, это все, что тебе нужно. Одиночество тебя не тяготит, тем более что практически никогда одна ты не остаешься. Жизнь звездной обслуги крепко-накрепко привязана к их царям и богам — таков статус-кво, и ты знаешь правила этой игры. И если ты признаешься себе в том, что заинтересованные взгляды Чжи Ёна не проходят мимо незамеченными, твоя маленькая шахматная партия полетит к чертям собачьим. Тебе он нравится. Квон Чжи Ён — один из немногих людей, чей сценический образ вовсе не образ, а реальное положение вещей. Он и лично может неплохо приложить нецензурщиной, и в аэропортах расхаживает в кимоно, и в супермаркет за сигаретами выходит как на праздник. Он разрисовывает тебе белые конверсы трудночитаемым кандзи, снимает крутые фотки для инстаграма на невесть где взятый тру-полароид, расхаживает по отелю в леопардовых шортах, светя татуировками. Чжи Ён кладет голову тебе на колени в самолетах, запрокидывает ноги вверх и любуется дырками на джинсах. Квон играет в игру «не узнай дракона» и самолично покупает вам кофе во всех общественных местах, еще ни разу не проиграв. Он кричит на сотрудников агентства из-за неудачно транспортированной декорации, а потом покупает им всем носки Gucci, просто потому, что обычного обеда недостаточно, чтобы извиниться. Он звонит сестре и матери раз в три дня, скидывает им жутко милые селфи, а потом закуривает сигарету и строчит в записной книжке новые стихи о том, как ему больно, хреново и одиноко. И ты, проклиная все на свете, действительно склоняешься к мысли, что одиноко и хреново. Да и хуй с ним. И вы в Париже. Ты — раз в седьмой, а Чжи Ён, кажется, тут уже скоро получит вид на жительство. Ты дышишь, наконец, более-менее свободно среди «своих», не отвешивающих сорокаградусные поклоны и не пресмыкающихся перед старшими. У вас куча дел — три шоу в Париже, а потом — неделя моды. У вас крутой отель в центре города, шикарная машина, десять пакетов новых шмоток и огромная толпа охраны. О да, Чжи Ёна здесь явно ждут — ты поняла это еще в Шарль-де-Голль, натолкнувшись совершенно неожиданно на толпу фанатов с плакатами и воздушными шариками. Пользуясь правом почвы, ты утраиваешь свои усилия — не все же по клубам шастать, и пихаешь Квона буквально везде, стараясь оставлять ему как можно меньше времени на глупости. Vogue, интервью, съемки, музеи, пресс-туры, документальный фильм, примерки, мастер-классы — его слащавая мордашка постепенно, но плотненько заполняет европейское публичное пространство, и ты даже радуешься каждый раз, когда вас узнают на улицах и охране не приходится ошиваться рядом без дела. Here we come, le monde. Волосы Чжи Ёна белые, как у Дейенерис Таргариен, и дохлые, как пакля, а ты едва поспеваешь за ним, выходящим из двери служебного входа. Мерседес подъезжает оперативно, и Чжи Ён, чересчур театрально махнув рукой в сторону орущего стада поклонниц, забирается на заднее сиденье, ты — следом. — Сегодня разрывно было, — он любуется своими ногтями и опускает перегородку, отделяющую вас от водителя. Больше не слышно гула машин за стеклами — ваши окна плотно прикрыты. Сразу становится как-то душно. — Мы едем праздновать. Это последнее шоу, и кажется, что мы заслужили отдых. Завтра показ Риччи, но его, кажется, можно пропустить. Я собираюсь проспать весь завтрашний день. — Утром пресс-конференция Че Рин насчет выхода ее коллекции, — ты заглядываешь в заметки на айфоне, с неудовольствием отмечая, что вот тебе-то завтра придется попотеть вместо долгожданного сна. — Было бы неплохо там показаться. — Не страшно, я все равно буду на самой презентации, — Чжи Ён качает головой. Он сегодня в простой белой рубашке и темных джинсах, разумеется, дырявых как решето. Пережженные волосы (ты просто слышишь, как они рыдают у него на голове) уложены очень круто — стилисты постарались на славу, даже макияж не нужен. — Мы едем в Chez Moune. — Что ты потерял в этом подвале? — последний раз в этом местечке ты бывала в свои двадцать. Тесный, уютный лофт «для своих» — Чжи Ён туда не вписывался ну никак. — Публика там не твоего романа. — Я его снял. — Весь?! — Весь. Говорит как само собой разумеющееся. — Чжи Ён, это же… это чертова уйма денег, — у тебя опять лезут на лоб глаза. Квон снял одно из самых фешенебельных местечек Парижа просто потому, что ему захотелось — и бог знает кого ты там увидишь на этот раз. — Ты уверен, что тебе оно надо? Я зарезервировала тебе лаунж в Бароне. Ну, знаешь, авеню Марсо… Там даже Ди Каприо бывает. — Не хочу сегодня видеть Ди Каприо, — абсолютно серьезно замечает Квон. — Мы едем в Ше Мун. Ты едешь в Ше Мун. Час на сборы, — и он буквально вышвыривает тебя из машины возле отеля. Аж на месте подскакивает от нетерпения. Что тебе остается? Правильно — подняться к себе в номер, принять душ, кое-как уложить волосы, непривычные к французской невыносимо жесткой воде. Сегодня решаешь без лишнего пафоса — сгодятся зеленый брючный костюм от Balenciaga и кроссовки. Чжи Ёну нравится «выгуливать» стафф — иногда журналисты даже докапываются уже до тебя персонально, не особо веря в то, что ты всего лишь менеджер Чжи Ёна. Да и тот всегда работал исключительно с мужчинами, пока Ян Хен Сок не уступил сию вакантную позицию тебе. А Квону будто нравится, что вас время от времени принимают за пару. Ты его понимаешь — ой как сильно. Поэтому стараешься соответствовать «своей» звездочке, и захватываешь с собой вместе с сумочкой кепку peaceminusone. Патриотка. Стучишь в дверь его номера. Открывает моментально, но лучше бы не делал этого — Чжи Ён явно только вышел из душа, потому что от него прямо-таки несет смесью ванильного геля и «парадного» аромата Frederic Malle. Скептически пробегаешь глазами по его фигуре — разумеется, Квон не до конца одет, на нем только узкие бордовые брюки и одна туфля — на левой ноге, правую, видимо, обуть не успел. — Ну по-о-о-олный пиздец, — тянет Чжи Ён, запуская пятерню в мокрые волосы, которые, кажется, никакой укладке уже не поддадутся сегодня, и пропускает тебя в номер, демонстративно отходя в сторонку. Ты чертыхаешься — вы в очередной раз не сговариваясь оделись в перекликающиеся шмотки — но заходишь. — Кей-Кей, у меня bad hair day. Я вылил полбанки мусса на свою голову, но там все равно не то, что я хочу. Придумай что-нибудь. — Поверь, я не самый крутой спец по мужским прическам, — ты садишься в кресло рядом с журнальным столиком и закидываешь ногу на ногу в американской манере — зеркалишь жесты Чжи Ёна без стеснения. — Может, позвать онни? Она соорудит тебе на голове что-то сносное. — Слушай, тут есть ножницы, постриги меня, — кажется, ты недавно думала, что уже привыкла к странностям Чжи Ёна? Отбой. — У тебя кукушечка поехала? — Нет, почему, — и он на полном серьезе сует тебе в руку обычные себе такие канцелярские ножницы. Недоумеваешь, какого хера происходит — а через пять минут уже орудуешь вовсю этим почти что садовым инструментом, молясь всем богам, чтобы Квон потом не размазал тебя по стенке за это творение. Выходит сносно. Неровно и странновато, но вполне в духе Чжи Ёна, а самое главное — он наконец перестает тебя мучать и заканчивает со своими воистину королевскими приготовлениями. И этот человек строгим голосом заявлял, что у тебя есть только час на сборы? Квон надевает пиджак того же цвета прямо на голое тело. Ну как, как он умудряется с импровизированной стрижкой, пережжеными волосами и без макияжа выглядеть так, будто продумывал этот образ не один день? Впрочем, вопросы потом. В лифте едете как люди икс — в одинаковых Celine, почти одного роста, руки сложены крест-накрест на груди . Смешно, наверное, Квону смотреть на свое женское отражение — как и тебе на свое мужское. Стафф частенько шутит, что вы как брат и сестра — но им невдомек, что ты просто-напросто зеркалишь Квона. Закон психологии — в других людях нам нравимся мы сами. Так зачем лишать этого удовольствия тех, кто тебе платит? Квонова любимая тактика в общении с девушками, которые ему нравятся — очаровать-смутить-пригреть. О, сколько раз ты наблюдала этот процесс лично, на сейшенах и тусовках. Вот он, демонстративно опуская подбородок так, чтобы смотреть немного из-под хмурых бровей, подходит к очередной жертве, пусть даже и с молодым человеком рядом. Он никогда не держит традиционной для азиатов дистанции в полметра, а то и больше — всегда подходит слишком близко, кладет руку на барную стойку или на плечо девушки. Все эти действия, которые можно было бы воспринять как наглость, удивительно легко прощаются Чжи Ёну. Ему можно все в этом мире. Жаль только, что дальше первой стадии с тобой он продвинуться не может. Ты сама смутишь кого угодно, и даже вполне управляешься с этим по отношению к Чжи Ёну — человеку, которому смущение не присуще от слова «совсем». Вы едете в лифте, и ты буквально ощущаешь его взгляд на себе — как еще одну очень важную деталь твоего аутфита. Чуть сжимаешь губы. — Ты не хочешь… не хочешь сегодня побыть моей спутницей? — он нарушает тишину и прокашливается. Ты чуть поднимаешь брови. — Я буду паинькой. Не обязательно каждый раз делать вид, что это работа и только. Ты же знаешь, Кей-Кей, что нравишься мне. — Что это за новый поворот? — деланно смеешься, прикрывая рот тыльной стороной ладони, совсем как он. — Хочешь, чтобы я ослабила бдительность? — Нет. Хочу просто провести время с девушкой, которая мне симпатична. В Париже. В приятном месте и хорошей компании. — У тебя и без меня хватает воздыхательниц, Чжи Ён-ши, — а он опять хмурится, хмурится, услышав уважительное обращение. Откровенно говоря, ты ждешь взрыва или злости или хоть чего-нибудь. — Так что я, пожалуй, останусь при своем. Он молчит. Насупленно дышит, но молчит. Ни язвительных слов, ничего. Квон какой-то не Квон сегодня, определенно. Ну, или просто не настолько заинтересован в этом «служебном романе». — Шутка, — наконец выдавливает Квон. Створки дверей еще не успевают разъехаться в стороны, как он уже вылетает из лифта, только пятки сверкают. О-кей-кей.