Au tour du monde

Ваша с Квоном необъявленная война длится уже шесть часов и четырнадцать минут. Именно столько проходит с момента, когда тебе с рук на руки сдает его почтенная медсестра с добродушным лицом, до момента, когда опять же тебе и опять же с рук на руки вручают готовенького Квона, которого и людям не стыдно показать — с новой стрижкой и тонной уходовых средств на лице. Современная медицина творит чудеса: Чжи Ёну провели неприятную процедуру вывода остатков токсина из организма, накачали витаминами и сняли с капельниц спустя всего-то четыре часа после вашего прибытия в элитную клинику. До полудня звезда изволила спать невинным сном грузчика после смены — и вот тут тебе наконец удалось дозвониться до Моро и выслушать все длинные и подробные претензии в ваш с Квоном адрес. Слава всем богам, француз не собирался подавать в суд — но из лояльных к G-Dragon брендов Vetements можно было смело исключать. Ты то краснела, то бледнела, пока пиарщик перечислял места, куда, по его мнению, Квону следовало бы сходить — твои познания во французских ругательствах существенно расширились. Вы пришли к соглашению: договорились о примирительном ланче и расстались, кажется, не совсем уж грубо. Перед звонком в агентство Квона ты, сжав зубы, прошерстила все возможные поисковики на предмет фотографий полумертвой звезды на полу туалета, но, кажется, в этот раз все обошлось без эксцессов. Европа — кто будет следить в Париже за Чжи Ёном? С одной стороны, это очень пригодилось, а с другой означало, что уровень популярности Квона где-то вне Азии был все еще довольно низок. Это при том, что на его шоу был полный аншлаг. Возможно, ситуация изменится, когда выйдут все запланированные вами материалы и проделанная за десятки дней работа наконец принесет ожидаемые плоды… В YG паниковали, но это было, откровенно говоря, не твоим делом. Если проблем не случилось — работа выполнена. Выслушивать заверения в собственной некомпетентности от куда менее опытных и разумных коллег, не отрывающих пятых точек от офисных стульев, ты не собиралась в любом случае. Почему ты обязана принимать любой чжиёновский фейл на свой счет? Ты же ему не в няньки нанималась. Парня снимают с капельниц и выкатывают в холл первого этажа на кресле-каталке именно в тот момент, когда Со Тан орёт на тебя в телефонную трубку. Переводишь на Квона взгляд, который бы и здорового покалечил. Ёжится. Выключаешь телефон и медленно встаешь с кресла, которое уже успело принять твою форму за утро. Медсестра, которая передает тебе эти блондинистые тридцать три несчастья, улыбается так, будто Квон только что произвел на свет минимум трех здоровых младенцев, а не ужрался вусмерть психоделиков. Интересно, сколько ей отваливают за молчание в этом элитном рехабе... Молча подписываешь кучу бумажек — всякие согласия и справки — задним числом. Косишься на Квона — вполне удобненько сидит на своем железном троне на колесиках, положив ногу на ногу, и пялится в пространство. — Ждём вас снова, — пропевает женщина, а тебя передергивает от скрытого сарказма в этих словах из уст персонала больницы. Даже Квон фыркает откуда-то снизу, прежде чем встать на ноги и бодро пошагать к выходу. Чертыхаешься и несешься следом, что дрессированная собачонка. — Ты… Ты… — шипишь, уже готовясь дать парню мощный поджопник, но не успеваешь — он запрыгивает в машину раньше тебя. Лезешь следом. — Я убью тебя, Чжи Ён-шши. Я нашинкую тебя на тонкие полосочки, сделаю рулеты с плавленым сыром и скормлю муравьям в пустыне Гоби, клянусь тебе всем, чем можно. — Кей, просто заткнись, окей? — его усталая физиономия с двумя синяками, над которыми едва-едва угадываются глаза, смотрит на тебя заебанно, но все же несколько опасливо. — Я, бля, мечтаю просто приехать в номер и хорошенько выспаться. Все остальное потом. — ВЫ-Ы-Ы-Ы-Ы-ЫСПАТЬСЯ? — кажется, твой визг почти разбивает стекла автомобильных окон. Водитель аж поглядывает на вас из-за звуконепроницаемой перегородки. — ХУЙ! Хуй тебе, а не выспаться! — разражаешься приступом адского смеха. Квон аж в спинку сиденья вжимается, — Нет, дорогой мой, мы с тобой в семь часов идем на показ Ricci, и только попробуй откосить! — Женщина, я живым не доеду туда, — по тону слышишь: не врет, но тебя уже не остановить. — Раньше надо было думать! Или хотя бы делать это головой! Головой, трижды долбанный ты придурок! — ты в такой ярости, что готова просто придушить Чжи Ёна. Голыми руками. Прямо здесь, в этой машине, на глазах водителя — лишь бы твоя исстрадавшаяся душа обрела долгожданное спокойствие над его хладным трупом. — Ок. Слышишь меня? ОК, — орёт Квон на тебя в ответ, размахивая руками как оглашенный, — Едем куда скажешь, хоть к черту на кулички, только, мать твою, завали хлебало! Остаток пути едете, развернувшись в разные стороны и дуясь. Ты надеешься, что Чжи Ёну хотя бы немного стыдно — видок у тебя не из лучших. Ведь из-за беспокойства за его бриллиантовую задницу ты не то что поспать — даже душ не успела принять. Так и идете в кафе за бранчем: помятый, еле-еле передвигающий ноги Квон и ты — грязная, потная и с перекошенным от злобы лицом. Вот парочка-то. Съедаете по сэндвичу, сидя за одним столиком. Преувеличенно активно занимаешься листанием ленты в Instagram, пока Квон буравит взглядом твой лоб. Кофе. Еще кофе. Таблетка от боли в голове. Желудок, кажется, готов тебя проклясть. Ты бы никогда не подумала, что в одни сутки сможет уместиться столько событий. Двадцать четыре часа назад ты точно так же сидела в кафе вместе с Чжи Ёном, смеялась над какой-то особенно удачной его шуткой, безрезультатно уговаривала перекусить… В один день уместился финальный концерт, признание Квона в лифте, его передоз и его же воскрешение. И теперь вы — напротив друг друга, вывернутые, кажется, наизнанку. — Ты сейчас сломаешь стакан и выльешь на себя свой американо, — между делом замечает Чжи Ён, спасая твоё худи от очередного позора. Сжимаешь губы: он и не представляет, как ты хочешь, чтобы на месте пластикового стаканчика оказалась его глупая черепушка, — Кей, не надо меня ненавидеть. — Слушай, я не ненавижу тебя, — запускаешь руку в волосы, закрываешь глаза, морщишься. — Ну да, — хмыкает Чжи Ён. — Что дальше по плану? — Мы едем в спа. Приводить тебя в порядок. И в шоурум, — машинально оглашаешь содержание своего ежедневника на сегодняшнюю дату, мысленно умоляя подсознание не отключаться. Тебе еще конвоировать Квона в отель после показа. — Хорошо, — кивает, как послушный школьник. — Тогда поехали. Ты в порядке? Нет, Чжи Ён, я не в порядке. Я охуеть как не в порядке. Меня трясет, блять, как чихуахуа в Сибири. — Конечно. В нехорошем молчании запихиваешь в себя остаток сендвича и массируешь виски. На утреннем европейском солнышке Квон выглядит отвратительно — бледный как смерть, с внушительными синяками под глазами и ввалившимися скулами, небритостью. Как-то внезапно выглядит старше своих лет, и ты ежишься — Чжи Ён всегда отыгрывает эдакого беззаботного подростка, и ты уже привыкла к тому, что можно общаться с ним на равных, а тут вдруг тебя несколько придавливает этим «стариковским» выражением лица. Кажется, что он сейчас ухватится за поясницу, если надумает встать из-за стола. В машине отключаешься, едва задница касается сиденья, но долго дремать не выходит: звонит администратор салона и уточняет, приедет ли Квон на сеанс к массажисту (а потом еще косметологу, парикмахеру и визажисту). Просишь подыскать местечко и для тебя — не с грязной же головой бегать за ним по пятам. — Детка, даже знать не хочу, в каком болоте ты провела ночь с этим Пиноккио, — резюмирует Элен — владелица элитного салона в шестом округе города. — Что нам с вами делать? — Этому Пиноккио, — машешь ладонью по направлению Квона, отчего его бровь уползает вверх на пару сантиметров, — сегодня придется ручкаться с Лизи Херренберг, и я очень не хочу, чтобы ее стошнило при виде него. Кстати, Нини, это Квон Чжи Ён — супер-звезда Азии. Постарайся, чтобы твои ребята не сильно задевали его непомерное эго. — А я все думаю, откуда это я знаю его лицо, — присвистывает женщина, посылая Квону лучезарные улыбочки. — О-кей, а что мне делать с тобой? — Оживить, Элен. Просто оживить. Если это в принципе возможно. Пока Квона облизывают галантные девушки-администраторы, успеваешь оплатить заранее счет и пролистать каталог шоурума Ricci, который прислала утром координатор из стаффа агентства. Нужно выбрать модели, которые гипотетически можно предложить Квону, и забронировать их у стилистов бренда. Очень надеешься, что еще можно это сделать безболезненно — все дедлайны благополучно слиты. — Я хочу каталог женской коллекции, — заявляет Чжи Ён, зашвырнув глянцевый томик «Fall 2020» куда-то себе за спину, — потому что не хочу одевать эти их скучилищные пиджаки в клеточку. — В их женской коллекции на следующий сезон только платья да пальто. — Я же попросил — позвони. Звонишь, мысленно извиняясь перед несчастным курьером, которому придется нестись через половину города ради прихоти Квона. — Другое дело, — сидит перед тобой уже более-менее пришедший в себя, гладковыбритый и сверкающий каким-то хитрым иллюминайзером. — Если я возьму вот эту блузку, одену с кожаными брюками из предыдущей лимитки, а потом сверху тот клетчатый кошмар — будет очень даже сносно. — Может быть, попросим еще пару моделей оставить для выбора? — Я же сказал — звони и проси эти вещи. Хотя, пожалуй, я сам. Из-за ночной ситуации (ты упорно называешь произошедшее ситуацией, хотя на подкорке вертятся несколько куда более смачных эпитетов) не можешь найти в себе сил даже спорить с Квоном. В душе какой-то осадок и…разочарование, что ли. Ты успела здорово увлечься им за это время — настоящим и беззаботным. Теперь понимаешь, что вынуждена работать и общаться с зависимым человеком, а для этого отношение к нему должно быть совершенно иным — знать бы, как его из себя вымучить. Едва ворочая ногами, доползаешь до машины и устраиваешься на заднем сиденье, стараясь не испортить изумительные брашинг и макияж. Квон, которому наконец отрезали волосы практически под ёжик, да так, что он внезапно стал брюнетом, демонстративно садится вперед, рядом с водителем. Кидаешь взгляд на телефон, разрывающийся уведомлениями: у вас осталось от силы полтора часа на подбор нарядов и «доставку» Чжи Ёна до места действия.

***

— Что стоишь как вкопанная? — бросает тебе Квон. Встряхиваешь кудрями и поднимаешь слипающиеся глаза. Вертится перед зеркалом уже минут пятнадцать, пытаясь решить, оставить ли рубашку заправленной в брюки или выпустить наружу. Долбанный-обдолбанный фрик. — Почему не в платье? — Это платье, Чжи Ён, — назидательно поясняешь, оправляя юбку строгого черного платья-футляр, в котором собралась ехать на показ. — То есть, у него есть юбка, если ты не заметил. — Я вижу, что у него есть юбка, блин, я не тупой. Тебе должны были принести другое. Такое с открытой спиной и этими… как же, блин… да похер, юбкой с разрезом спереди. — Не хочу перетягивать на себя одеяло. Я — твой менеджер, если ты еще не забыл. — Вот именно. Ты — лицо моего… моего лица, короче, — надевает пиджак поверх откровенно женской рубашки в кружевах и черных розочках, — а мне не хочется, чтобы лицо моего лица выглядело, как среднестатистический офисный планктон. Тем более тебе с твоей фигурой, — он проходится глазами по твоему отражению в зеркале, — можно это позволить. — Своего прошлого менеджера ты тоже одевал как на выставку? — заходишь за ширму и влезаешь в предложенное Квоном платье. Оно тоже черное, но куда более нарядное — с воздушной ассиметричной юбкой чуть ниже колен и прозрачными рукавами. — Конечно. Адский красавчик, кстати. — И где же он теперь? — Уволили. О да — эти безличные предложения. Единственный человек, которого Квон более-менее боится в этой жизни — Ян Хён Сок, директор YG. Тебе непонятно, уважение это или молчаливое привычное повиновение: за все время ты не услышала от Чжи Ёна ни единого комментария в его адрес, ни хорошего, ни плохого. Только постоянные «мне сказали», «нам нужно», «мне предложили». Вот и теперь Квон опускает тему, хотя по его лицу видно, что увольнение твоего предшественника было не самым приятным для него сюрпризом. Но — больше он ничего не скажет тебе. Влезаешь в бежевые лодочки на высокой шпильке, заботливо припасенные стилисткой. Н-да, далеко на таких не убежишь. Будем надеяться, что сегодня происшествий не предвидится, и Квон будет зайкой. Это был очень длинный день. — Это уже разговор, — Чжи Ён одобрительно кивает, но даже в этом жесте, который в любых других обстоятельствах был бы тебе очень и очень приятен, сквозит усталость и механичность. Он выглядит… удивительно, как и обычно — посвежевшее лицо, костюм безумного шляпника и темные очки от Celine, которые он по старой привычке надевает сзади, цепляя дужками за ушные раковины, новая стрижка акцентирует крупный пирсинг в левой мочке; и он какой-то опять же серьезный. No, siesta, si, trabaho. Выставочный манеж в Тюильри, рядом с Лувром, устроен так, что «красная дорожка» от подъезжающей машины до непосредственно входа в павильон занимает от силы метров десять-пятнадцать. Поэтому выйти Чжи Ёну надо красиво и богато, о чем ты напоминаешь минуты за две «до». А потом ему звонят, и все идёт к чертям — потому что долбанный Квон берет трубку и начинает оживленно с кем-то болтать, и занимается этим не только на красной дорожке под вспышки камер, но и внутри павильона, пока ты, как загнанная лошадь, бегаешь по знакомым журналистам и раздаешь голливудские улыбки, чтобы про него не написали совсем уж дерьмовые вещи. Потому что даже ты со своей нелюбовью к условностям понимаешь, что это попросту неуважительно и граничит со свинством. Пока те именитые приглашенные, что поспокойнее, рассаживаются на места, стафф лихорадочно проверяет списки гостей, а официанты разносят шампанское, Чжи Ён объявляет, что пойдет поздороваться с хёном и тыкает пальцем куда-то в плотную толпу на втором ярусе. Пожимаешь плечами и направляешься к кучке твоих знакомых еще с прошлых агентских команд — богемные нью-йоркские журналисты и критикессы, разряженные как на чужую свадьбу, все еще могут пригодиться вам с Квоном. Отвешиваешь комплименты всем по порядку, чмокаешь каждого в щеку — ты скучала по беззаботной американской болтовне и злободневным шуткам. — С кем ты здесь, Клэр? Неужели вернулась в Vogue, а мы пропустили эту важную новость? — улыбается тебе Линда из Bazaar, а потом деловито оборачивается назад, кидая взгляд на Анну Винтур, вокруг которой уже собралась своя компания «из высшего эшелона». — Нет, Линда, в журналистике мне делать больше нечего, — подмигиваешь женщине, которая всегда относилась к тебе более чем дружелюбно, а та явно рада, что вы не коллеги и, значит, не соперницы, — я вернулась на родину, работаю с G-Dragon`ом. — Ах, ну конечно, этот любимчик Карла, — закатывает глаза другая твоя знакомая, владелица именитой торговой галереи рядом с Лувром. — Клэр, сделай одолжение, познакомь нас со своим золотым мальчиком как-нибудь. Он сегодня здесь? — Конечно, вон там, рядом с высоким парнем в сиреневом смокинге, — берешь у официанта бокал игристого, аккуратно указав на Квона, который что-то активно обсуждает с Сын Хёном-старшим, — я приведу его к вам после показа. — И как он тебе, Клэр? Слышал, очаровательный парень, — встревает модный обозреватель из блога Haute Couture, имя которого ты уже и не вспомнишь — работали вместе года четыре назад. — Ничего, — саркастически улыбаешься мужчине, который понимающе кивает в ответ. Не можешь и боишься отвести глаза от Чжи Ёна, так и буравишь взглядом его спину, пока наконец не звучит первое приглашение пройти на свои места и люди не начинают двигаться в сторону нужных ярусов. Квону нужно на первый ряд, и ты видишь, как он деловито вышагивает сначала по ступенькам, потом — по покрытому пленкой подиуму в поисках места, и вертит головой по сторонам — ищет тебя. — Чжи Ён, все в порядке? Я подойду после показа, хочу представить тебя парочке полезных людей, — дергаешь Квона за рукав. Звучит второе приглашение. — Какого черта это было с телефоном? — Кей, твое место — прямо позади нас с хеном, тебе не кажется, что ты справишься с надзором за мной? — Чжи Ён грустно улыбается тебе, предлагая руку, и ты поджимаешь губы — некомфортно от намека. Как будто он не знает, что ты все еще на его стороне. Возможно, даже больше, чем раньше. — Насчет телефона: успокаивал маму. Кто-то сказал ей, — он резко подчеркивает эту фразу, — что меня утром видели без сознания у клуба. Твои пальцы сжимаются на его локте: этого еще не хватало. Помогает тебе подняться по лестнице (каблуки невыносимо тонкие), а потом возвращается к себе. Проходишь к своему месту, пока работники снимают пленку с подиума. Свет гаснет, едва ты успеваешь поздороваться с соседями и устроиться в своем кресле ровно за спиной Чжи Ёна, спустив на глаза темные очки. Так будет менее очевиден факт того, что ты будешь пялиться на Квона весь показ — на всякий случай.