***
— Как оказалось, она ушла раньше, чем я оповестил о твоем приказе закрыть ворота. — Докладывая о побеге сестры, Леголас был готов к отцовскому гневу, но если принцесса виновата, то и он не меньше. И как командующий, и как наставник, и как брат. — И почему её отсутствие обнаружили только сейчас? — Трандуил смерил сына испытывающим взглядом. Леголас молчал. Сдержанный тон не мог обмануть. Король был в ярости, и это можно было понять. — Она пошла за гномами, — продолжил Трандуил, не дождавшись ответа, — Глупость и безрассудство в голове твоей сестры! Первая её задача — слушать во всем своего короля. Быть здесь! Её дерзость перешла все границы! Гневный голос разнесся по тронному чертогу, заставив неподвижных гвардейцев подле трона напряженно вытянуться и, кажется, даже задержать дыхание. — Алисиэль одумается, я уверен, — ответ принца был тверд, но король лишь усмехнулся. — А я нет, — вкрадчиво возразил он, — Так самонадеянно рисковать жизнью… она разочаровала меня. — Махнув рукой, Трандуил направился на широкий каменный балкон тронного зала, откуда открывался вид на просторную долину золотого леса, а за ним, едва видная в туманной дымке, тянулась к небесам Одинокая гора. — Самонадеянно рискуя жизнью, она спасла сегодня меня и взяла в плен одного из лазутчиков. Отец, позволь пойти за ней. — Леголас не желал сдаваться и последовал за отцом. Если Алисиэль и заслужила наказание, то худшее, что можно было сейчас представить — её, оставшуюся одну за запертыми воротами и не ведающую, что ей грозит вне стен замка. От этого Леголасу стало плохо. Она его сестра. Он обещал защищать и заботится о ней. Не сводя с короля глаз, Леголас ждал. Он не ушел бы, даже услышав приказ убираться вон. Отец многое пережил и видел, но каким бы холодным не казался взгляд серых глаз, какими бы расчетливыми не представлялись поступки, годы и потери не ожесточили его сердца. Разум быстро охлаждал гнев, и Леголас был готов подождать. — Верни свою сестру домой, Леголас — ответил король, не отрывая взгляд с горизонта, — Даже если придется волочь силой. Этого было достаточно. Приложив руку к сердцу, принц коротко кивнул в знак согласия и быстро направился прочь. Если отец и запрет дочь в темнице после побега — это окажется меньшим злом, чем её мучительная смерть в огне или от лап тварей. Но сначала он лично надерет ей уши. Как только найдет. — Леголас, — голос короля заставил принца обернуться, — У тебя есть два дня. Правитель Лихолесья был недвижим. И ничто не выдавало какого-либо беспокойства кроме тонких пальцев, которые бледнели, с силой сжимая богатое одеяние, в которое был облачен Король. Он не терял королевского величия ни в дни войны, ни во времена мира. Без короны и с мечом у пояса сходство с Тинголом, королем древности, о котором говорили легенды, становилось лишь явственнее. Возразить ему смели немногие, но Алисиэль, легкая как сорвавшийся с ветки листок и дерзкая как луч солнца, была среди тех немногих. В этот момент Трандуил ругал свое неумение общаться с детьми, неумение находить нужных слов, когда это так необходимо, неумение правильно понимать их. Эльф был им требовательным, даже жестоким наставником, и очень редко отцом. А теперь его дочь сбежала, и никто не знал, где она сейчас.***
Баржа скользила по холодным водам тихо и неспеша. Над Долгим озером стоял сильный густой туман. Медленными клубами подымался он навстречу закатному солнцу, как бы борясь с ним, не пропуская ни один теплый лучик. Стало совсем темно и таинственно. Алисиэль слегка наклонилась за борт, всматриваясь в завораживающие темные глубины этих вод и вслушивалась в тишину. И странно — все тревоги, беспокойства и угроза расплаты за неповиновение, — всё, что тяжелым камнем лежало на душе, после внезапного и неожиданного побега, вдруг исчезло. Дышать стало свободно и легко. Появилась уверенность, что вот-вот все наладится, уже начало налаживаться. Лодка слегка повернулась, и Алисиэль посмотрела туда, где Бард умело управлял румпелем, направляя корабль сквозь туман. Он был красив, несмотря на его мрачное выражение лица. Когда на берегу заговорили о его детях и жене, она увидела гордость, а затем боль в его глазах, от чего её сердце сжалось. Эльфийка сама всю свою жизнь росла без матери. Не было ни одного её портрета, ни одной вещи, что напоминало бы о ней. Его глаза встретились с её, сопровождаемые короткой, ободряющей улыбкой, прежде чем вернуться к исследованию пути впереди. Пока Алисиэль снова смотрела на воду, которая плескалась на грубо обтесанном дереве баржи, в её разум всплыло воспоминание. Еще одна лодка, в другое время… ноты песни плыли в воздухе, словно струйки пара, и она обнаружила, что тихо поет обрывки ее слов. Пусть вечерняя звезда, Зайдет над тобой… Может быть, при свете дня Ты будешь другой… Но сейчас твой дом далек, И твой путь так одинок… Она почти почувствовала запах нагретой солнцем травы и услышала песни птиц в чаще некогда их зеленого леса, и всё больше слов песни вернулось в её память. И опять приходит Тьма, Но верь и ты пройдешь свой путь… И не вечно правит тьма- Надежда вновь жива с тобой… Девушка наклонилась над бортом маленькой лодки, чтобы слегка дотронуться до поверхности воды, создавая крошечную рябь. Она обернулась, чтобы осмотреть своих спутников, стоящих на носу лодки, и увидела, что Торин смотрит на неё, наблюдая за её пением и мерцающими глазами с непостижимым выражением лица, и за мгновение до того, как он отвел взгляд, она была почти уверена, что видела тень улыбки на его лице. Внезапно каменные громады появились из тумана, и баржа резко свернула в право от чего Алисиэль чуть не упала за борт, и лишь в самый последний момент успела опереться на борт, нелепо балансируя на краешке. Остальные спутники тоже чуть не свалились с ног. — Осторожно! — крикнул Бофур, и Бард провел свою баржу между скалами, которые были похожи на древние руины. — Ты что же это, задумал утопить нас? — Торин гневно посмотрел на мужчину. — Я вырос на этом озере, господин гном, — спокойно заговорил Бард, — и если бы я собрался вас утопить, то не здесь. — Ну всё! Хватит с меня этого дерзкого болтуна! За борт его выбросить, и дело с концом, — ворчал Двалин. — Это Бард. Его зовут Бард. — решила вмешаться в разговор Алисиэль. — Откуда ты знаешь? — с подозрением спросил гном, на что эльфийка пожала плечами. — Я просто спросила его — спокойно ответила она и снова повернулась к ним спиной. — Мне нет дела, как его звать, он мне не нравится, — продолжал буйствовать Двалин. — Он не обязан нам нравится, — объяснил Балин. — Мы просто должны заплатить ему. Давайте, парни, выворачивайте карманы. Торин усмехнулся и встал рядом. — Откуда мы знаем, что он не предаст нас? — Спросил Двалин шепотом Торина. — Ниоткуда — мрачно ответил гном, краем глаза смотря на Барда. — А откуда мы знаем, что она не предаст нас? — сделав акцент на слове «она» Двалин мотнул головой в сторону эльфийки. На этот вопрос Торин ничего не ответил и лишь недовольно посмотрел на собеседника. Он и сам понимал, что её присутствие связано с немалым риском, но тем не менее он верил ей. С их первого разговора в темнице. Он и сам не мог объяснить этой уверенности, будто их связывала невидимая нить. Совершенно неподходящее ощущение для данного времени и места. — Есть маленькая проблемка, — пересчитав деньги начал Балин, собирая вокруг себя всех в мгновение ока. — Не хватает десяти монет. Далее началось вытряхивание денег с Глойда, который никак не хотел отдавать свои деньги и жаловался, что путешествие разорило его. Но в какой-то момент споры резко прекратились, в компании воцарилась тишина, и все внимание на барже было приковано к острому, грозному пику Эребора, который показался из тумана. Бильбо кашлянул, чтобы прочистить горло, и склонил голову в сторону, показывая, что Бард приближается. Все обернулись к нему. — Деньги, быстро, — сказал он, протягивая руку. — Давайте сюда. — Заплатим тогда, когда попадём в город. Не раньше, — отчеканил Торин, поворачиваясь к нему. — Если вам дорога свобода, то слушайте меня. Впереди застава. — За рассеивающимся туманом послышались голоса. И чем дальше лодка проплывала, тем отчётливее вырисовывался город, вернее всё, что от него осталось. Это было жалкое селение, стоящее на хлипких сваях и чудом не ушедшее под воду. — Садитесь в бочки и прячьтесь, — приказал Бард. — Принцесса, можете остаться со мной, здесь вам ничего не угрожает, — обратился он к Алисиэль. Торин хмуро посмотрел на Барда. Он не хотел оставлять девушку одну с этим мужчиной, которому не доверял. — Всё нормально, — сказала ему Алисиэль заметив его взгляд. — Я останусь здесь. Наконец, гномы расселись по бочкам и баржа остановилась у причала. Бард пустился к человеку в черном пальто. — Тише, что он там делает? — прошипел Двалин. — Он с кем-то разговаривает, — прошипел Бильбо из своей бочки. Он наблюдал за Бардом через дыру. — Он указывает прямо на нас! — добавила Алисиэль, стараясь изо всех сил держать себя в руках. — Теперь они пожимают друг другу руки, — Бильбо начал паниковать. — Что?! — Торин зарычал. — Каков злодей! — Двалин зарычал. — Он сдал нас местным! — Шшш! — Алисиэль вытащила клинок, держа его на готове, но к счастью применять его не пришлось. Бард и мужчина подошли к барже. Они принесли большой ящик, заполненный мертвой рыбой. Ящик заскрипел, а затем мертвая рыба начала высыпаться на гномов и хоббита. Аэль усмехнулась, услышав, как гномы хрюкают и бормочут проклятия на кхуздуле, когда рыба наполняла бочки и накрывала их всех. Бард вернулся на баржу и они отправились дальше. Гномы никак не хотели тихо сидеть, постоянно кряхтели и бурчали, а бедный Бильбо вздыхал и давился. Бард не выдержал и пнул ближайшую к нему бочку. — Тихо! — отрезал он, — Мы приближаемся к заставе.