***
Стоило только самолёту приземлиться в аэропорту Загреба, как коммуникатор Артёма возвестил о новом сообщении. Усевшись на заднее сиденье, Артём быстро вбил в навигатор нужный адрес, после чего, вставив в ухо гарнитуру, развернул присланное ему сообщение. На небольшой развернувшейся голограмме был осунувшийся, совершенно потерянный Игорь. Сердце защемило от смешанных чувств: мужчина прекрасно понимал причину такого состояния. Но теперь-то что можно было сделать, он уже на территории врага, назад пути нет. Все, что оставалось, попытаться выжить и вернуться. Но самое страшное, что порой самому слабо верилось, что он вернется. Единственное утешение, да и то слабое, это то, что Игорь не увидит его смерть. Узнает из новостей. Понимая, что времени в обрез, Дзюба отбросил ненужные мысли и включил запись. — Знаешь, Тём, это было нечестно. Ты снова всё решил один, не спросив меня. И даже не дал мне с тобой попрощаться. А ведь мне тоже есть что тебе сказать. С нашей первой встречи прошло немало времени. С неба утекло немало воды, прежде чем мы нашли с тобой хоть какой-то общий язык, да и думаю ты сам хорошо помнишь, как все начиналось. Я по-прежнему так мало знаю о тебе, что иногда сам себе удивляюсь: откуда во мне берётся это безграничное доверие к тебе? Почему я так сильно люблю тебя, Тём?.. Артём застыл, глядя на голографическое лицо Акинфеева. Казалось, будто весь мир замер и сузился до крохотного экрана, с которого на него смотрели бесконечно усталые карие глаза его любимого человека. Казалось, из этого мирка его не сможет сейчас вырвать даже атомный взрыв, потому что весь мир сошёлся на одном единственном вопросе-признании. Это было важнее Луки Модрича, эгоистично и неразумно, да, но для человека, который в свое время потерял все и теперь скорее всего вновь лишится того единственного, что приносило счастье, это было важнее. Марио бросил взгляд в зеркало заднего вида, улавливая слабое мерцание голограммы и растерянное лицо Артёма. Ему на мгновение показалось, что Дзюба даже плачет. Когда машина плавно затормозила перед новым небоскрёбом и кабину упал косой свет неона, Марио вздохнул: не показалось. У каждого из них на сердце что-то было, когда они отправлялись на это задание. У Артема Игорь, у Марио горько-жгучие воспоминания о Денисе, у Станислава Саламовича тоже, судя по тому, как он время от времени посматривал на коммуникатор, словно тянулся что-то сделать, но каждый раз передумывал. — Артём, нам нужно незаметно пробраться в апартаменты Модрича. Ты можешь взломать замок нового типа? — разорвал стальным голосом тишину Черчесов. Артём бросил взгляд за окно автомобиля, разглядывая ударопрочное стекло входной конструкции. Он уже дослушал сообщение и на некоторое время совсем выпал из реальности. Не самый подходящий момент, откровенно говоря, но благо мужчина быстро отринул лишние мысли и переключил свое внимание на более актуальные на данный момент вещи. Систему такого типа было достаточно трудно обмануть, но как известно, нет ничего невозможного, тем более для Артема. В конце концов, он считал себя покруче рядовых специалистов, и это было абсолютно заслужено. — Могу, но проще и быстрее будет через подземную парковку. В любых домах, хоть старого, хоть современного типа с подземной парковкой один огромный изъян: там стоит так называемый «электронный дворецкий». Пройдём под шлагбаумом, а потом на лифте на нужный этаж. Марио обернулся, чуть нахмурившись: — Но ведь при использовании лифта также нужно подтверждение личности. Артём пожал плечами, открывая голограмму внутренней схемы здания: — Основной пассажирский лифт правда требует подтверждение личности. А вот это — личный лифт Модрича. Его путь к отступлению, так сказать. Он замаскирован под шахту мусоропровода в технической части дома, предполагается, что только сам хозяин может им пользоваться, а потому никаких охранных систем нет. Выходит прямо в апартаменты, и никто не знает, где та самая кнопка, чтобы вызвать его. Черчесов так же обернулся, внимательно глядя на Дзюбу: — А ты? Ты знаешь где эта чёртова кнопка? Артём недобро ухмыльнулся, сворачивая голограмму: — Как всегда. Она у всех на виду. Знаете, это как в старых фильмах показывали, когда человек запирал дверь, а ключ клал под коврик. Настолько очевидно и под носом, что никто даже не подумает. Они припарковались в паре сотен метров от высотного здания, специально подобрав «мертвую» зону, где ни одна камера, если верить взломанным Артемом охранных систем, не следила. Таких зон было очень мало, но они существовали. Однако поскольку обычные люди к тайным схемам не имели, о подобном они даже не подозревали. Пешком команда добралась до подземки, они были скрыты особым энергетическим полем, которое синхронизировало молекулы вокруг них и отражало свет. Таким образом, они были практически невидимы, для камер уж точно. Проникнуть в хозяйственную часть здания не составило ни малейшего труда, как и отыскать ложную шахту. А вот дальше возникла проблема. — Артём, здесь поместится от силы два человека. Что ты предлагаешь делать третьему? Бежать по лестнице? Или как человек-паук из комиксов — лезть по отвесной стене? — недовольно проворчал Черчесов. Учитывая важность операции, каждый нерв был на пределе, и любая мелочь нервировала до крайности. И все же капитан оставался на удивление хладнокровным, сказывались годы опыта и выдержки. Дзюба покачал головой: — Нет, ждать у основного лифта. Когда Модрич поймёт, что его запасной путь перекрыт — побежит к основному. Он всё равно попытается уйти отсюда, а мы будем наготове. К тому же у каждого из нас по отряду боевых роботов, — он кивнул на свой небольшой рюкзак и на такие же на плечах Фернандеса и Черчесова, — Я так понял, Модрич пренебрегает современной охраной, предпочитая живых телохранителей. В этом наше преимущество, к тому же у каждого из нас в арсенале с десяток боевых андроидов, а телохранитель у него всего один. Черчесов посмотрел на узкую шахту лифта. Может быть когда-то он и мог похвастаться прекрасной фигурой, но почти десять лет кабинетной работы натёрли на животе трудовую мозоль. Перед ним был нелёгкий выбор: отправиться туда одному, или же отправить Марио и Артёма наверх вдвоём. И неизвестно, что было хуже. Время стремительно утекало сквозь пальцы, и решение нужно было принимать очень быстро. Подумав, Стас наконец объявил свое решение: — Хорошо, ты и Марио едете наверх. При любом сопротивлении — открывайте огонь на поражение. Он, конечно, нужен нам живым, но и мёртвым тоже вполне устроит. Тем более все равно его будет ждать электрический стул, насколько я помню, в Хорватии смертная казнь еще прописана в законодательстве. Кое-как втиснувшись вдвоём в кабинку лифта рядом с Марио, Артём нажал локтем на единственную кнопку. Створ лифта захлопнулся, и кабина взмыла вверх. Только в этот миг до Артёма дошло, что он нарушил своё обещание Игорю: не лезть на рожон. Хотя, если рассуждать здраво, то это обещание нарушалось самим фактом отправления на эту операцию. Ехали они не очень долго, основной проблемой затем было незаметно вылезти из лифта, рассчитанного на одного человека, причем не очень крупного. Пусть специальные устройства и делали их невидимыми, шум произвести было достаточно легко. Они оказались прямиком в личной спальне, это стало понятно и по мебели, и по роскоши. В комнате было удивительно тихо, будто никого здесь и не было. Только с лестницы на первом этаже апартаментов пробивался тусклый свет. Тихо приблизившись поближе к выходу на первый этаж, мужчины замерли. Лука стоял к ним спиной, перед ним стоял его телохранитель, направляя оружие в голову Черышева. По спине Марио прошёлся холодок. Воспоминания хлынули на него с новой силой, застилая глаза гневом и слезами. Рука сама вздёрнулась наверх, взводя курок на табельном оружии. Он практически видел, как пуля прошивает спину ненавистного ему человека. Он думал, что после стольких лет гнев поутихнет, и месть отойдет на второй план. Но он ошибался, страшно ошибался. А может сыграло еще и то, что здесь же находился и Денис, чей вид будто резал еще даже не зарубцевавшиеся раны, будто в них наливали воду из Мертвого моря, которое по старым легендам являлось самым соленым водоемом в мире. — Марио, берегись! Надо было догадаться, что такой высококлассный телохранитель, как Серхио Рамос явно не в первый раз сталкивается с покушениями, а потому все ухищрения и способы незаметно подобраться к жертве, знает наперед. Артем читал его досье, но не предполагал, что испанец достиг такого мастерства. Телохранитель бросил на них взгляд, будто что-то почувствовав, и, когда его взгляд изменился, Дзюба понял, что их увидели. Их программа работает за счет отражения молекул, но погрешности были, есть и будут. Опытный взгляд мог уловить эти погрешности, и Серхио им обладал. Все произошло буквально за пару секунд, но казалось будто целую вечность. Рамос резко вскинул руку с оружием, собираясь выстрелить в кого-то из них наугад, но Артем решил не давать фортуне шанс и стал действовать: он оттолкнул Марио, который долей секундой ранее нажал на курок. Направление руки изменилась, и вот пуля угодила не в голову, как планировалось, а значительно ниже. На крик хорват обернулся, и это стало роковой ошибкой: вместо мышц спины пуля угодила аккурат в желудок. Какофония звуков слилась воедино: остаточный отзвук от выстрела, крик боли и удивления террориста, нотки отчаяния и гнева в голосе его телохранителя. Денис, который минуту назад не видел перед собой ничего и мысленно готовился к смерти, внезапно увидел перед собой Марио, о котором думал в этот момент. На секунду показалось, что это мираж, который является перед смертью, но вряд ли он бы увидел в такой момент искаженное болью и злостью лицо, а в руках своего солнца пистолет. Голова быстро заработала, ситуация была критическая. Не медля ни секунды, мужчина вскочил на ноги и быстро осмотрелся на поиск предмета, которым можно было воспользоваться в качестве оружия. Схватив статуэтку, что была на полке, он ударил ею по голове Серхио, дезориентируя, и выскочил вон. Но, несмотря на быстрые действия, он немного не успел. Выстрел Серхио все же прогремел, и пуля прошила руку Артема выше локтя. Однако стоит признать, не сделай ничего Денис, Дзюба скорее всего встретил бы следующую пулю уже своим лбом. От болевого шока мужчина на несколько секунд потерял ощущение реальности, все же он был хакером, а не спецназовцем. Упав на колени, мужчина схватился за рану и крепко сжал ее, надеясь, что это немного притупит боль, но ладонь скользила из-за крови. Несколько секунд потребовалось, чтобы прийти в себя. Прикусив губу, чтобы как-то отвлечься от горящей огнем руки, Артем поднял голову, пытаясь понять, что изменилось за это время. В метре от него, хрипя, пытался подняться Лука Модрич. Он прижимал ладонь к животу, но, судя по количеству крови, его время высчитывалось часами, если не минутами. Телохранитель лежал подле него, голова была разбита, но Дзюба сомневался, что он мертв. Марио отсутствовал, вероятно побежал за Денисом. А значит надо было за ними. Несмотря на то, что один уже живой труп, а другой в отключке, оставлять их так нельзя было, поэтому мужчина здоровой рукой дернул за застежку рюкзака, а затем на коммуникаторе, который частично был забит кровью, набрал код, активировавший боевых андроидов. Три мини-андроида выпорхнули из рюкзака и прямо на глазах стали увеличиваться в размерах, как трансформеры. Но Артем этого уже не видел. Он бежал, смутно припоминая план апартаментов и здания в целом. Марио несся быстрее ветра, его гнало не столько задание, сколько личные счеты и личные вопросы к этому человеку. Хотя о каких вопросах может идти речь, его предали, и это причиняло дикую боль. Он видел, как Денис ломанулся в комнату к лифту, но сам немного не успел. Черышев уже спускался вниз. Дело было плохо, надо было срочно бежать к запасному лифту и успеть перехватить Дениса. Сказано — сделано, но шанс опоздать был очень велик. Однако, когда Марио подбежал к месту, где предполагаемо должен был находиться Денис, его ждал двойной сюрприз, сам, собственно, Черышев и Станислав Саламович, который лежал оглушенный у его ног. Судя по статуэтке, которая лежала рядом, удар был нанесен именно ей. Оставалось надеяться, что не по виску. Рука Марио в очередной раз за вечер взметнулась вверх. — Стой где стоишь, — воскликнул он по-испански. Выстрел гулким хлопком прозвучал на практически пустой парковке новостройки. Денис вздрогнул, скосив взгляд в сторону. Пуля прошла буквально в сантиметрах от его головы. Фернандес был в ярости. — Марио… — Заткнись! — Прошу, выслушай. — Ты лгал мне! Всем нам! Денис прикрыл глаза, поднимая руки перед собой и медленно разворачиваясь в сторону Марио. Если и быть застреленным, то только глядя в его глаза, пусть мужчина увидит его истинные чувства. — Не во всём. Я действительно рано остался без отца, я действительно скорблю по нему и жажду мести. И я правда испытываю к тебе сильные чувства. Может они еще слишком слабы для любви, но, если бы у нас был шанс в другое время и в другом месте… Это была бы она. Рука Марио дрожала от переполняющих его эмоций. В памяти всплыло, как нежно, чувственно, бережно сжимали руки Дениса его тело, с какой искренней страстью он отвечал на поцелуи, с каким благоговением и трепетом он шептал его имя в порыве страсти. Зажмурившись, Фернандес глубоко вдохнул воздух, пропитанный порохом, свежей краской и сыростью. Ему было тошно от Дениса, но в первую очередь его обуревали стыд и ненависть к себе. За то что доверился, за то что поддался. Денис нерешительно шагнул вперёд, отводя дуло пистолета в сторону, крепко прижимая Марио к себе. — Ты не выстрелишь, Марио. Ты ведь испытываешь то же самое. — Это не любовь, — голос предательски дрогнул. Накрыв губы Фернандеса прощальным поцелуем, Денис шепнул: — Поймай меня, Марио Фернандес. Я буду ждать той минуты, когда ты наденешь на меня наручники, — и он сам себе усмехнулся от такой клишированной и глупой фразы. Но он был испанцем, а испанцы на такое падки. Выскользнув из объятий, Денис быстрым шагом направился в сторону выхода, где его ждала машина. В его жизни больше не было цели, наверняка уже через пару часов его объявят вне закона практически во всех странах этого прогнившего, пропахшего дождём и неоном мира. И стоило ему завернуть за поворот, как позади прозвучал новый выстрел. Горько усмехнувшись, Денис вздохнул: — Злись, любовь моя. Ты имеешь на это полное право. Артём смотрел на Марио, держась за окровавленную руку. Он прибежал несколькими секундами позже, но на его стороне был первый лифт, поэтому всю сцену он все-таки застал. И пусть Дзюба ни слова не знал по-испански, нетрудно было догадаться, о чем они беседовали. Его накрыло чувство дежавю, ведь почти так же всё начиналось у них с Игорем. Вот только если Артёма ждала вечность за решёткой, то Дениса ждёт электрический стул. Дохромав до Марио, Артём слабо окликнул его: — Марио, нам нужно завершить работу. Что с Черчесовым? Марио опустил руку с пистолетом. Пелена, застилавшая глаза, медленно спадала, оставляя после себя опустошённость. — Я не знаю. Не успел проверить. Они подошли к капитану, Дзюба активировал через коммуникатор андроида-медика. Тот выпорхнул из его рюкзака и принялся за осмотр тела. Через несколько минут он предоставил полный отчет, из которого исходило, что Черчесов будет жить и что он обошелся легким сотрясением. После этого андроид принялся залатывать открытую рану. Услышав это, Фернандес облегченно вздохнул. Но потом, подняв взгляд к потолку, Марио заметил несколько камер слежения. Покачав головой, он сполз по стене, прикрыв глаза: — Это конец моей карьере. Я точно попасть за решётку. Артём тоже бросил взгляд на камеры. Вздохнув, он сел рядом с Марио: — Никто ничего не узнает. Я изменю записи. Марио повернул голову к Артёму, чуть нахмурившись: — Зачем тебе это делать? Дзюба невесело хмыкнул, облизывая пересохшие губы: — Ты мне Игоря напомнил. Когда-то он тоже поступил как ты. Не знаю, что там между вами было и знать не желаю, не мое дело. Только будь осторожен, когда решишь с ним встретиться. Он конечно не совсем подонок, но даже я не знаю, чего от него ожидать. Марио кивнул, не решаясь задать ещё один вопрос. Артём, заметив метания Марио, кивнул, разрешая. Видимо, это была ночь откровений. Но они все избежали смерти. Они обезвредили опасного террориста, который умрет в ближайшие сутки от полученной раны. Они имели право свободно выдохнуть. Собравшись с духом, Фернандес нерешительно спросил: — Игорь. Ты сделал ему больно. Почему он стал любить тебя? Артём прикрыл глаза, чувствуя, как сознание начинает плыть. На губах дрогнула улыбка от одного воспоминания об Игоре: — Боюсь, я сам не смогу на это ответить. Я сломал его. А он в ответ воскресил меня. Тебе лучше с ним об этом говорить. Я тут явно не советчик. Вызови местных пинкертонов. А я пока покопаюсь в местных мозгах системы безопасности.***
Серхио давил на газ, спеша в местную подпольную клинику. Голова гудела от сильного удара, перед глазами временами плыло, но всё это было полной чушью в сравнении с тем, что прямо сейчас на заднем сидении этого роскошного авто умирал Лука. Пуля неудачно попала в живот, и сейчас кислота из желудка разъедала всё на своём пути. Времени было все меньше и меньше, а большую часть они потратили на то, чтобы выбраться из здания. Когда Серхио очнулся, их обоих держали на мушке андроиды. Но Рамос не был бы собой, если бы не имел на подобный случай так называемых «подавителей» или «заглушек» — кнопка-вирус, которая прилепляется к устройству и выводит его из строя. Именно поэтому он считал, что телохранитель все еще необходимая профессия, никакой робот не сравнится с человеком. В человеке есть чувства, есть воля, он может пытаться даже будучи раненым, он может бороться, сопротивляться, любить… — Чехо… Останови машину. Ты не успеешь, — от слабости голоса мужчины внутри все перекручивало. Не в такой ситуации Серхио должен был его слышать. — Заткнись… Молю тебя всем, что тебе свято, умолкни… — Чехо… Съехав на обочину, Серхио выскочил из-за руля, пересаживаясь на заднее сидение. Они достаточно оторвались, да и сами были ранены, чтобы нестись в погоню. Съежившись между сидениями, он осторожно сжал окровавленную ладонь Модрича, целуя его в лоб: — Лука, надо потерпеть немного. Мы почти приехали. Десять минут, Лука, прошу тебя. Мужчина слабо улыбнулся, крепко сжимая ладонь своего телохранителя. Он всегда боялся смерти в одиночестве. Да чего уж там, и самой смерти он боялся. И даже несмотря на то, что изначально он хотел отослать Серхио, чтобы тот не видел, как он умрет, сейчас Лука был благодарен, что тот остался. Умирать всегда страшно, а одному еще страшнее, ведь мы не знаем, что нас ждет по ту сторону. Прижав другую ладонь к щеке Серхио, Лука тихо произнёс: — Мне не страшно, Чехо. И ты не бойся. Мы с тобой обязательно встретимся в следующей жизни. И я обязательно снова сыграю тебе на рояле. Вот увидишь. Только… не торопись ко мне, пожалуйста. Не торопись… Чехо… — но он дрожал, однако не от боли или холода. Он боялся того, что станется с его телохранителем, и до ужаса боялся самой смерти. Но и Серхио боялся. А кто-то из них должен быть сильным или по крайней мере притвориться таковым. — Лука… Не надо, пожалуйста! Не ври мне, я же не слепой! Я люблю тебя… Горячие губы накрыли стремительно холодеющие. Не почувствовав ответа, Серхио отстранился, глядя в стеклянные, лишённые жизни карие глаза. — Лука… Уткнувшись в грудь любимого, обтянутую чёрным шёлком, Серхио взвыл раненным зверем. Жизнь того, кого он поклялся оберегать ценой собственной жизни, утекла сквозь его пальцы. По его вине. Окровавленные пальцы зарылись в мягкие кудри, сжимая так, как сотни раз до этого в порыве страсти. Но не было больше счастливого смеха и протяжных стонов. На губах Луки навсегда застыла слабая и даже болезненная улыбка. Он умер не один.