Семья - это святое. Часть 2

Она задыхалась в его руках. Умирающая, обескровленная, но Кол лишь сильнее впивался в тонкую шею, разрывая плоть той, что стала его жертвой. На его счету были тысячи убийств, и он привык не чувствовать сожаления, забирая жизнь, но сейчас ни горячая, похожая на лаву человеческая кровь, ни власть, которую давала ему его сила, ни эйфория, что топила его от почти забытых ощущений, не значили ничего. И они не помогали забыть. Лицо Виктории, прикрывшей глаза от удовольствия, губы Гриффита, впившиеся в ее нежный рот, все это стояло перед ним, заливая весь мир алым цветом. Не было уже ничего кроме ярости и боли, и давно известные методы — охота и убийства не давали привычного результата. Эмоции не отпускали, становясь лишь сильнее, пока не остался только гнев. Обмякшая в его руках девушка забилась в предсмертной агонии, и Кол наконец отпрянул от нее, расширившимися глазами изучая побледневшее лицо. Он убил. Вновь. Ни врага, ни вампира, ни покусившуюся на семью ведьму. Невинного человека. Он сделал то, чего не позволял себе очень давно — с того самого момента, когда Тори вернулась в его жизнь, наполнив ее смыслом. Его жена не одобряла убийства, и Первородный смирился с этим. К его удивлению, это не потребовало даже особых усилий. Донорская кровь давала ему силу, а эйфория, что прежде бурлила в его венах, порожденная живой плотью, сменилась чувствами иного толка. У него была семья. Любовь. Но после увиденного Кол уже не был уверен в том, что хоть что-то из этого имело смысл. Теперь их ссоры с Тори, ее отстраненное поведение и безразличие приобрели совершенно иную окраску. Мысли о том, что поцелуй, который ему довелось увидеть, не был единственным, что связывало ведьмака и жену, бурлили в его голове, усиливая ярость, превращая любовь в ненависть, нежность в желание причинить боль, страсть в жажду мести. Первородный не ждал объяснений. Они были ему не нужны. Вампирское зрение не могло обманывать. Виктория в объятьях Гриффита — слишком очевидно, для того, чтобы тешить себя иллюзиями о том, что у ведьмы есть какие-то оправдания произошедшему, кроме одного — она предпочла другого. Кол опустил мертвую девушку на землю, тыльной стороной ладони прошелся по губам, собирая капли крови, которая словно яд бурлила в его венах, оживляя картины прошлой жизни в которой все было намного проще. В которой не было боли. Он был дураком, что поверил в то, что она любит его. Нежная, почти неземная, чистая. Хрупкая ведьма, что стала его женой. Она так и не смогла простить его за то, что было в прошлом, принять его натуру, и теперь все наконец встало на свои места. Жаль лишь, что Тори не сказала ему этого в лицо, что пошла на подлый обман. Предательства Майклсоны не прощали. Лицо Кола вновь исказило обличье монстра, и он рывком поднимаясь на ноги, устремился вперед, переходя на вампирскую скорость. Он знал, что хочет сделать. К тому моменту, когда Первородный нагнал жену, она была уже одна, и на нежных губах Вивтории расцвела улыбка, стоило ей увидеть мужа, которая впрочем, тут же погасла, когда ведьма заметила ярость, искрящеюся в черных глазах, ледяное выражение его лица. — Что случилось? — обеспокоенно проговорила она, протягивая ладонь, чтобы коснуться лица мужа, но тот откинул ее руку, не позволяя этого сделать. — Где Гриффит? — процедил в ответ Кол, буравя ее побледневшее лицо полным ненависти взглядом, — и не смей врать, что не знаешь. Я все знаю. Я видел вас. От тебя за милю разит его запахом. Успели не только поцеловаться, но и потрахаться? — О чем ты? — хрипло выдавила из себя Виктория и ее щеки залились румянцем, — между нами ничего не было, он лишь… — Не делай из меня дурака, Тори, — прорычал Майклсон, вплотную подходя к девушке, — я видел только поцелуй, но не сомневаюсь, что ты позволила ему гораздо больше… Глаза Кола вспыхнули алым, на лице зазмеились дорожки темных вен и рыжеволосая ведьма, мертвенно побледнев, отступила от него, спиной упираясь в каменную стену. На ее лице отразился шок, а после — понимание. — Что с тобой, Кол? — прошептала она, неверяще качая головой, — ты никогда не вел себя так… Прощу, дай мне все объяснить! — Но я не хочу тебя слушать, — зло перебил ее Первородный, делая шаг вперед, так, что их лица почти соприкоснулись, — ради тебя я изменил свою жизнь, но теперь вижу, что совершил ошибку. Он хотел сказать, что-то еще, но в этот миг Тори подалась вперед, чтобы поцеловать его. Нежные губы коснулись мужского рта и ведьма тут же отпрянула, расширяя глаза. — Кровь, — глухо выдохнула она, — откуда? — О, ты знаешь, — издевательски усмехнулся Кол, — ты знаешь, кто я. Я — убийца, и всегда им был. Виктория побледнела еще больше, и ее зеленые глаза наполнились слезами. — Осуждаешь меня? — прищурился Первородный, окончательно выходя из себя, — ну конечно! Я ведь не Гриффит, что готов целовать следы твоих ног. Я — монстр, чудовище. Но не думай, что я позволю делать из себя рогоносца! Я убью его. — Кол, прошу, — попыталась достучаться до мужа ведьма, но тот по-своему расценил ее порыв. — Защищаешь любовника? — с ненавистью прорычал он, стискивая тонкую девичью шею, — как же ты низко пала Виктория Уайт! — Я — Майклсон, — прошептала девушка. — Нет, — процедил Кол, сильнее сжимая ладонь, — больше нет. Тори попыталась закричать, но с дрожащих губ сорвался лишь хрип. Зеленые глаза затуманились, и Первородный застыл, будто только в этот миг осознавая, что именно он собирается сделать. Он ослабил руку, не сводя с жены испуганного взгляда, но прежде чем кто-то из них успел сказать хоть слово, Кол ощутил сильнейший удар, и в следующее мгновение оказался лежащим на земле. — Не смей ее трогать! Голос Кристины был похож на рычание, но Майклсон мгновенно узнал его. — Это не твое дело, ведьма, — тут же взвился он, вскакивая на ноги, — она — моя жена! — Прежде ты уже оправдывал этим фактом ее убийство, — процедила в ответ Крис, заслоняя собой, потерявшую дар речи Тори, — я не позволю тебе сделать это вновь. Убирайся! — Ты забываешься, — едва слышно прошипел Первородный, готовясь к нападению, но в этот миг перед Кристиной встал Клаус. — Ее ты не тронешь, — проговорил он, качая головой, — тебе нужно успокоиться, Кол. — О, ты прав, — кривя губы, отозвался младший Майклсон, не сводя с брата полного презрения взгляда, — и я избавлю вас от своего общества. Наша семья уже не та. И ты знаешь, кто в этом виноват! Но ты, конечно, же выберешь ее. Как и Элайджа. А я… Я ухожу! И прежде чем хоть кто-то ответил ему, Кол, вихрем развернувшись, исчез в ночной мгле.