Семья - это святое. Часть 2

— Мама, ты вернулась! На лице Рейчел сияет счастливая улыбка, и она изо всех сих бежит к Хелен, раскидывая в сторону тонкие ручки. В ее голосе чистый восторг и искренность, которые не оставляют и тени сомнений — она любит ту, что называет матерью и знает, что ее чувства взаимны. А Хелен от этого выражения эмоций резко ведет в сторону и она едва находит в себе силы устоять на ногах. В груди вспыхивает огонь, опаляя все ее тело и девушка сама не понимает, как оказывается на коленях, ощущая лишь жжение в глазах, которое превращается в горячие слезы, стоит Рейчел оказаться рядом и обвить ее шею руками, прижимаясь всем тельцем. — Мамочка, как хорошо, что ты вернулась, — щебечет она, не замечая, как каменеет лицо Хелен, — нужно папе рассказать, он обрадуется. Рейчел говорит что-то еще, но она уже не разбирает слов, и все вокруг сливается воедино, когда перед ней, словно калейдоскоп, проносятся лица Крис, Тори, Элайджи, маленького Майкла. Хелен бросает в жар, а потом в холод, по телу проходит волна крупной дрожи, и она наконец понимает, что все изменилось. Отчаянье, боль, надежда и радость — она уже не плачет, кричит, сжимая в объятьях Рейчел, которую хотела убить всего пару минут назад и не замечая, как в гостиной появляются привлеченные шумом вампиры, няня малышки, а так же кое-кто еще, чей голос вырывает ее из лавины воспоминаний, наполняя сердце удушливым чувством вины, горечь которого Хелен ощущает слишком отчетливо. — Миссис Кармин, уведите Рейчел к себе. — Но папа, я хочу побыть с мамой! — В другой раз, милая. Тебе пора спать. Растерянная, ослепленная эмоциями девушка слышит Элайджу, словно через толщу воды, все не решаясь поднять глаза, и окончательно приходит в себя, лишь когда чувствует на щеке губы Рейчел, которая дарит ей прощальный поцелуй, перед тем как уйти. — Спокойной ночи, мамочка! Девочка уходит, а Хелен продолжает сидеть прямо на полу, не замечая, как по ее щекам текут слезы, пока Элайджа, вальяжно разместившийся в кресле напротив не бросает в ее сторону белоснежный платок. — С возвращением, жена. Теперь можно и поговорить. Как не старается, девушка не может уловить в его голосе хоть какой-то оттенок эмоций. Кажется, что муж разговаривает с совершенно посторонним, даже не приятным ему человеком, и в этот миг Хелен понимает, что та боль, что вернула ей эмоции была лишь прелюдией. Тот, кто в действительности может заставить ее страдать, сидит прямо перед ней, нисколько не скрывая недовольства. Очень медленно блондинка поднимает глаза, и ее взгляд невольно скользит по стенам гостиной, которые увешаны фотографиями с их свадьбы и не только. Она видит себя и Рейчел, их всех вместе — втроем, улыбающихся и довольных и, не знай Хелен правды, и сама поверила бы, что в этом доме живет счастливая семья. — Как? — хрипло шепчет она, все так же сидя на полу. — Разве это имеет значение? — вкидывает бровь Первородный. Лед в его голосе режет слух, темные глаза не выражают ничего, кроме безразличия, но Хелен слишком хорошо знает своего мужа, чтобы не понять, что все это — искусная маска. Где-то в самой глубине его взгляда она улавливает искорку надежды, и тогда блондинка решается. Она поднимается на ноги, оказывается у сидящего на кресле Майклсона, который молча наблюдает за ее действиями, и начинает сбивчиво говорить: — Элайджа, прости… Прости меня за все. Я сделала столько ужасных вещей… Мне нет оправдания! Кусая губы, Хелен пытается погладить лацканы мужского пиджака, но Первородный грубо убирает ее дрожащие ладони, впиваясь в девичье лицо тяжелым взглядом, в котором скользит презрение. — Я все сделаю, — с мольбой продолжает блондинка, судорожно заламывая руки, — все что угодно, чтобы вымолить твое прощение и исправить, все что я натворила… — Тебе не кажется, что эти слова ты в первую очередь должна говорить Клаусу и Кристине, — не сразу отзывается Элайджа, щуря темные глаза, — ты хоть представляешь, что они почувствовали, когда ты похитила малыша Майкла? Хелен представляет. Теперь представляет, и эмоции, что охватывают ее в этот момент настолько сильны, что кажется грозят разорвать ее сердце на мелкие частички — сожаление, боль, ненависть к самой себе, а еще — вина. Ослепляющая вина, заставляющая ее зайтись в новом приступе плача. — Я вымолю их прощение, я все исправлю, — упрямо шепчет она, все еще пытаясь достучаться до мужа, — Элайджа, я люблю тебя… Прости меня! Но Майклсон только качает головой, поджимая губы. — Ты решила, что одного «извини» достаточно, для того, чтобы исправить все, что ты натворила? — спрашивает он и в этот раз Хелен вместо былого безразличия слышит нотки ярости, которые благородному вампиру, не смотря на выработанный за тысячу лет самоконтроль, не удается сдержать, — ты поверила, что я развлекаюсь с другой и выключила чувства, вместо того, чтобы искать меня. Ты перешла на сторону врагов, похитила Майкла, зная, что это убьет Крис. Ты мне противна! Я устал бороться за твою человечность и больше не хочу быть с тобой! Элайджа резко поднимается на ноги, стискивая тонкие дрожащие плечи жены и с силой встряхивает ее, заставляя взглянуть ему в глаза. — И это я еще не упоминаю о том, что ты вела себя как последняя шлюха, — добавляет он, и в этот момент Хелен пронзает мысль о том, что это конец, но вся ее сущность восстает против понимания это факта и девушка вскидывает вверх подбородок, пытаясь поймать холодный взгляд Первородного. Она знает, что сама виновата во всем, что случилось, знает, что у мужа есть все причины ненавидеть ее и даже прогнать, но также она понимает, что в этом случае ей и вовсе не нужна жизнь, тем более вечная и Хелен вновь взывает к Элайдже, надеясь достучаться до него в последний раз. — Я не заслужила прощения, это верно, — с болью произносит она, прикусывая губу, чтобы вновь не разрыдаться, — но как же Рейчел? Она ведь думает, что я ее мама. Сможешь ли ты объяснить малышке, что ее мать монстр? И для чего ты тогда вообще привез ее сюда? Мне нет оправдания, я знаю, но прошу тебя, дай мне шанс! Я все сделаю, лишь бы ты простил… Хелен опускает голову, пустым взглядом изучая пол и ожидая ответа, который может дать ей надежду или навсегда убить. Она не видит, как Элайджа окидывает ее тяжелым взором, словно раздумывая, после чего в глубине темных глаз вспыхивает едва заметный огонек удовлетворения, и в следующий миг девушка слышит холодный и властный голос мужа. — Что же, посмотрим, на что ты готова, — приказным тоном цедит вампир, — на колени! Еще не до конца понимая, чего хочет Первородный, Хелен словно под гипнозом, медленно опускается на пол, ожидая какой приказ последует дальше, но Майклсон молчит. Полные надежды небесно-голубые глаза впиваются в черные, но в тех по прежнему нет ничего, кроме безразличия и тогда Хелен предпринимает последнюю попытку. Она тянет вниз замок ширинки, наблюдая за реакцией мужа. Элайджа холоден, но не сопротивляется, когда девушка освобождает его уже напряженный член из белья, скользя по нему дрожащими пальцами. Тогда Хелен начинает действовать смелее — кончиком языка скользит по головке плоти Первородного, обводя ее вокруг, проходится ладонью по всей длине члена, а затем максимально глубоко вбирает его в ротик. Ее движения из плавных переходят в более резкие. Розовые губки все сильнее сжимают каменную плоть, и Хелен ждет хоть какую-то ответную реакцию мужа, но Майклсон просто стоит, опираясь одной рукой на старый камин и прикрыв глаза. По крайней мере он ее не прогоняет, думает блондинка, продолжая свои откровенные ласки, которые мгновенно находят отклик и в ней самой. Низ живота сводит от желания, трусики давно стали мокрыми, и Хелен знает, что все это не секрет для ее первородного мужа. Она ждет, когда же он наконец станет собой — подхватит ее на руки, отшлепает, грубо наполнит собой, не сдерживая своей силы, но вместо этого Элайджа кладет руку на затылок жены, стягивая белые волосы в кулак, и резко подается вперед, насаживая головку Хелен на свою плоть. Девушка едва сдерживается, когда вампир быстрыми толчками входит на всю длину внушительных размеров члена в ее ротик, а затем, все так же молча изливается в него, достигая своего пика. Не сопротивляясь, Хелен стоит на коленях, когда Элайджа выскальзывает из ее ротика, демонстративно вытирает остатки семени о губы девушки и приводит брюки в порядок. — Ты знаешь, где находится спальня, — бросает он, все тем же холодным голосом, а после вихрем исчезает в темном коридоре, оставляя ошеломленную Хелен совсем одну. Она еще долго стоит в прежней позе, слушая шум воды, доносящейся из ванной комнаты, означающий что Первородный принимает душ, и пытается понять, что произошло. Элайджа просто удовлетворил свою похоть и оставил ее, даже не взглянув напоследок. Обошелся с ней, как с какой-то девкой и просто ушел. Бросил, словно ненужную вещь, но после он позвал ее в спальню… Означает ли это, что он простил ее? Или это просто игра ее древнего мужа, чтобы отомстить ей за допущенные ошибки? Миллион мыслей проносятся в голове Хелен, но она отбрасывает их, зная, что должна делать, и делает это, послушно выполняя очередной приказ мужа. Оказавшись в их старой спальне, девушка, полностью раздевшись, ложится под пушистый плед и ждет. В комнате царит темнота, но вампирское зрение позволяет блондинке различить детали — это место хранит слишком много воспоминании о их первой близости, после которой все в ее жизни изменилось. Невольно на розовых губах появляется улыбка, которая, впрочем, так же быстро исчезает, когда в спальню открывается дверь, и на ее пороге появляется Элайджа, на котором из одежда лишь влажное полотенце. Без единого слова Первородный ложиться рядом, устраиваясь на соседней подушке. Он закрывает глаза, его грудь мерно вздымается в такт дыханию, а сильное тело медленно расслабляется, погружаясь в дрему, в то время как Хелен совсем не до сна. Она сходит с ума от близости любимого, от его привычного, немного терпкого запаха, и девушка решает действовать. Она разворачивается лицом лежащему на спине Элайдже, который усиленно делает вид, что спит и тянет его руку к себе. «Если ты хочешь моей покорности и подчинения, я это сделаю» — проносится в голове у Хелен и она наконец окончательно приходит в себя, понимая, что второго шанса убедить мужа у нее может и не быть. Элайджа не сопротивляется, когда Хелен целует его ладонь, касаясь губами поочередно каждого пальца. — Прости меня, прости, — шепчет она меж поцелуями, а потом заводит его руку меж своих ножек, слегка разводя в стороны бедра. Хелен бесстыдно направляет мужскую ладонь, мягко касаясь напряженного клитора, лаская набухшие складки влажной плоти, но этого ей очень мало. Первородный медленно открывает глаза, окидывая ее холодным взглядом, но в этот раз девушку не обмануть — она отлично слышит, как бешено стучит его сердце, и совершенно уверена, что его плоть снова в боевой готовности. Хелен мягко улыбается, глядя в чернеющие от желания глаза Элайджи, что изо всех сил старается держать себя в руках, и вновь ведет его ладонь по своей промежности, сопровождая каждое прикосновение мужских пальцев к ее горячей плоти тихим стоном. Девушка знает, что должна полностью разрушить ледяную стену, которую сама выстроила, должна окончательно вымолить прощение, так, как она всегда умела. И Хелен понимает, что она на верном пути, когда черные глаза напротив расширяются, стоит ей ввести в себя пальцы любимого. Она шире разводит бедра, забрасывая ножку на Элайджу и начинает медленно насаживаться на его пальцы, прикрыв глаза от удовольствия. Хриплое дыхание не сводящего с нее тяжелого взгляда Майклсона и собственная смелость сливаются в будоражащий коктейль, который резко ударяет в голову и очень скоро Хелен стонет от острого наслаждения. Она совсем близка к пику, ее лоно начинает сжиматься вокруг длинных пальцев Первородного, и в этот миг Элайджа освобождает свою руку, упиваясь разочарованным стоном жены. Хелен прикусывает губу, стараясь сдержать крик разочарования, но в следующий миг Майклсон нависает над ней, сминая в страстном поцелуе припухшие губки. Нисколько не церемонясь, он разводит в стороны ее бедра, устраиваясь между ними, и резко подается вперед, легко входя в подготовленное к его вторжению лоно. Элайджа берет ее напористо, жестко и грубо, размашисто вбиваясь в желанное тело, а Хелен льнет ему навстречу, следуя за каждым движением. Ни ей, ни ему не нужна сейчас нежность, но им обоим нужна любовь. — Если Клаус или Аврора не убьют тебя, то ты всю свою оставшеюся вечную жизнь будешь отрабатывать свои ошибки, — щуря глаза, хрипло тянет Элайджа, на миг замирая перед очередным глубоким толчком, и в этот миг Хелен понимает, что прощена. Она закрывает глаза и часто кивает, признавая полную власть мужа. По крайней мере, на ближайшее время.