Первые уроки

Черное Озеро, наверное, было и вправду очень красивым — Лиллей много слышала о нем от посетителей таверны Полуострова, хоть не всегда могла разобраться, где правда, а где ложь — но до него еще необходимо было добраться. Когда вернулись Томи и Боддинок, отправленные на разведку (Лиллей узнала от Лину, что обычно вся команда тянула соломинки, чтобы выяснить, кто отправится изучать обстановку в еще не исследованном районе, а кто пойдет с Фелларганом очищать нынешний), выяснилось, что между Сердцем Города и самим Черным Озером находится еще и так называемая Ничейная земля. Лиллей слушала их внимательно, но все-таки порой отвлекалась — в «Торговле клинками» в прошлый раз она мало что рассмотрела, а интересно было все: от голов зверей на стенах до наемников, от скуки показывавших другим фокусы, бросив на пол перед собой помятую шляпу. Она не отводила глаз от изящной женщины с платиновыми волосами, жонглирующей переливающимися разными оттенками кинжалами, пока ее окликнул Фелларган.  — Раньше там эт, — Томи глотнул еще эля. — Жили ихние слуги, ну, этих мешков с золотом. А терь там пошла такая пьянка, что только портки держи, не то стырят.  — Район самоизолирован, — вставил Боддинок. — Полагаю, туда впустят стражу, но нам любезно объяснили, что до той поры Черное Озеро закрыто.  — Ага, — фыркнул полурослик, вновь перехватывая инициативу. — Злобные были, что остроухий подтиратель лорда, который у ворот стоит и мерзнет. Я как-то пытался свистнуть у него эту хренову палку, с которой он ходит, так знаешь че?..  — Ничейная земля, — произнес Даэлан твердо.  — А, точняк! — Томи заглянул в свою кружку и, тоскливо вздохнув, поставил ее на стол. — В общем, куча там бешеных оборванцев — ни стырить, ни сбежать. Хрен поймет, отчего мозги у них шатнулись набекрень. Еще и шавок натравливают.  — Я пришел к выводу, что Воющая Смерть в некоторых случаях не приводит к летальному исходу, — пояснил Боддинок. — Она активирует некоторые мозговые центры, и…  — Бешеные, — коротко заключил полурослик. — Эй, дамочка! Эля в чарку!  — И их нельзя излечить? — спросила Лину задумчиво. — Все-таки есть способы немного отсрочить наиболее ужасные проявления этой чумы, пусть и ненадолго. Может, здесь сработают эти же методы?  — Сомневаюсь, — отозвался Фелларган. — Мы говорим о тех людях, которые уже перестали быть людьми. Думаю, это то же самое, что пытаться кому-то ногу отрастить… Шервин? Ты в порядке?  — Да. Фелларган и Лину неуверенно переглянулись, но ни один из них не произнес ни слова. Лиллей насторожилась.  — Если тебе нужно поговорить, — произнес Даэлан неловко, но бардесса остановила его одним взглядом.  — Все в порядке. Лиллей чувствовала себя неуверенно и оглянулась по сторонам, надеясь найти что-то, к чему можно будет свести разговор. Она смутно догадывалась, что могло произойти с Шервин в Гнезде Нищих, но не знала, как именно может помочь — может ли помочь вообще.  — Тот гном, — сказала она. — Он какой-то жуткий, нет? Фелларган откинулся на спинку стула и прикрыл глаза — порой он делал так, чтобы уйти от разговора — и ей ответил Даэлан:  — Это Жуткогрыз, монах. Правда, его догмы довольно сильно отличаются от привычных.  — Он поклоняется смерти, — произнесла Лину с неприязнью. — Смерти во всех ее проявлениях. Он называет себя адептом Безмолвного Лорда, — эльфийка устало вздохнула, покачала головой. — Что бы это ни значило, не думаю, что хотела бы находиться с ним в одном отряде.  — Думаю, никто не хотел бы, — отозвалась Шервин со смешком. — Убьет тебя, чтобы принести жертву, и сам того не заметит. Может, даже заберет одну косточку на память.  — Ха! — Томи ухмылялся во весь рот. — Он там скелет хочет собрать, э? И сколько ж уже померло?  — Хватит! — бросил Даэлан раздраженно. — Знаешь, Томи, твои шутки порой раздражают сильнее, чем ты сам.  — Боишься, что гном те руку с топором отгрызет? — не обиделся полурослик. — А прикинь, встретимся с ним в этой Ничейной земле, и он из нас всех котлет намолотит.  — Лучше бы ты не рассказывала ему новых баек, Шервин, — проворчал полуорк. — Воображение у него работает не в ту сторону.  — Да у нас у всех с воображением беда, — заметил Фелларган. — У одних его нет, у других какие-то извращения.  — И к какому лагерю принадлежишь ты? — насмешливо вскинула бровь Шервин. Эльф улыбнулся.  — Ну, зависит от того, в каком ты бы хотела меня видеть.  — Он смотрит на нас, — сказала Лиллей тихо. — Очень долго смотрит. Она помнила, как темный, жгучий гнев затоплял ее разум, помнила, как слепая ярость обращалась в силу, почти обжигающую ее пальцы… но под неподвижным взглядом этого гнома весь бушующий огонь словно остывал; Лиллей невольно сравнила Жуткогрыза с госпожой Эльтурой — глаза волшебницы были серо-голубыми и хмурыми, как тучи — но тут же отбросила эту мысль. Гном был куда страшнее. Гном был будто мертв.  — Я предлагаю уходить отсюда, — Фелларган чуть нахмурился. — Не стоит привлекать внимания того, кто поклоняется смерти. Плохая примета.  — А ты приметам веришь? — Томи с громким стуком отставил кружку. — Я-то думал, остроухие все только шуму листьев доверяют и с животными лясы точат.  — Томи! — вздохнула Лину устало. — Я удивляюсь, откуда ты берешь эти бредни. Даже в Эвереске эльфы меньше о людях выдумывают.  — Ну что ты, — Фелларган тихо рассмеялся. — Все просто потому, что здесь деревьев нет, а из животных только вон те кошки.  — Но ты же умеешь говорить с животными, — вмешалась Лиллей. Гном наконец-то перестал таращиться на них и теперь уткнулся взглядом в наемницу с платиновыми волосами. — Разве нет? Я видела.  — Ну надо же, — Шервин чуть дернула уголками губ. — Наш храбрый предводитель, оказывается, говорит с собаками. Чего мы еще не знаем? Ты держишь в рюкзаке карманное деревце?  — Могу дать тебе свой мешок, если не боишься запаха, — отозвался эльф ехидно. — Кто кривился, когда мы в порту в моряцкой таверне аукциона ждали? Скажешь, не ты?  — Я была удивлена, как ты в обморок не грохнулся, с твоим-то обонянием, — бардесса изящно поднялась из-за стола, кинув почти смеющийся взгляд на Лиллей. — Тонкое, как шелк, не ты ли мне это заливал, когда нанимал?  — Ну надо ж, Шер, а память у тя что надо! — развеселился Томи. — Вот я и половины не помню, че он там нес! Кажись, чет про город и ледь паладин.  — Потому что ты сам ко мне набивался, — возмутился Фелларган. — Умелый вор, мошенник от природы. Девиц на выданье так не расхваливают.  — Сам себя не похвалишь… — туманно ввернул Даэлан.  — Ну че, накинулись всем скопом, э? Да я просто не стал заставлять бегать за моей славой. Были б в Калимшане, вам бы каждая девка расписала, че и как.  — Как хорошо, что мы не в Калимшане, — Лину улыбалась. — Томи, Томи, каждому слову есть свое время и место.  — Жаль только, смерть никогда не выбирает ни мест, ни времен, — вдруг сказала Шервин едва слышно. Еще недавно горевший в ее глазах смех потух, она вновь потянулась к серебряному кольцу. — Думаю, в чем-то Жуткогрыз прав. Смерть выше богов, ведь забирает даже их.  — Так и есть, — Фелларган покатал на столе погнутый медяк. — С другой стороны, сражаться со смертью и значит жить, разве нет? Лиллей вновь взглянула на гнома. На мгновение ей почудился запах разложения и тлена — тот самый, что она чувствовала, когда стояла рядом с черной, как пропасть, могилой Марты, зияющей как провалы глаз мертвеца. Даггерт, пьяный вусмерть, хоронил ее собственными руками, потому что Лиллей его заставила, потому что иначе Даггерт бы и пальцем о палец не ударил.  — Может быть, — сказала она тихо. Никто ей не ответил.