Миротворец

Торин и Трандуил долго благодарили Манвэ за помощь, когда авто, сначала заехав в магазин одежды, припарковалось в конечной точке — у роскошного дома. Манвэ принял благодарность сдержанно и скромно и обещал «Миддл Эйз Билдинг Корпорэйшион» свою протекцию. На этом они расстались. Автомобиль Манвэ направился в аэропорт, а Торин, накинув на Бильбо свою куртку, повёл его, следуя за Трандуилом. Его широкая ладонь покоилась на его спине. На Бильбо были какие-то безбожно большие спортивные штаны, такая же худи и непонятные кроссовки — первое попавшееся, что смог принести Торин из магазина. Времени на выбор всё равно не было. Бильбо безропотно всё это надел прямо в салоне автомобиля, пока все пассажиры, включая водителя вышли «подышать свежим воздухом». За всё это время он больше не произнёс ни звука. Квартира Трандуила выглядела великолепной во всех смыслах. Огромная, светлая, просторная, дорого отделанная и украшенная большим количеством зелени в горшках. Однако у Торина не было слишком много времени, чтобы разглядывать эту красоту. — Я съезжу, заберу чемодан Бильбо. Они, и его, и мой, до сих пор лежат в камере хранения вокзала, — сказал он, наблюдая, как с невыразимой скукой Бильбо водил глазами по мраморному полу прихожей. — Приглядишь за ним недолго? — Так уж и быть, вези сюда и свой чемодан, — отозвался Трандуил, пряча ключи в декоративную ключницу. — Что ты хочешь этим сказать? Тот пожал плечами. — Наверняка будешь много торчать здесь, а так хоть не придётся встречать и провожать, что слишком утомляет. Да и потом, — повернувшись, Трандуил внимательно посмотрел Торину в глаза, — я уже привык, что ты рядом. Усмехнувшись, Торин кивнул. Штрихи морщинок обозначились на его усталом лице. — Но учти, — и Трандуил тоже подарил ему сдержанную улыбку, — спать будешь на диване. К себе в спальню я тебя не пущу, а гостевая будет занята секретарём, к нему я тебя не пущу тоже. — Как скажешь, — Торин бросил ещё один взгляд на трагичный вид Бильбо и вышел из квартиры. Трандуил, скинув плащ и повесив его на изогнутый, металлический крючок в виде завитка, тоже взглянул на него, только весьма снисходительно. — Идёмте, господин Бэггинс, покажу вам вашу комнату, — он указал ладонью в нужное направление, давая возможность гостю пойти первому, но Бильбо так и остался стоять, не проявляя ни малейшего желания. — Вы помните, как выручили меня однажды? Со Смаугом? Бильбо кивнул. — Я всего лишь хочу отплатить вам тем же, пойдёмте. Он провёл его по холлу в гостевую комнату с двумя огромными окнами. Вообще-то она была окрашена в нюдовые оттенки, с большой кроватью, просторной гардеробной и собственным санузлом. Такая…элегантная, как и сам господин Трандуил. Но сейчас свет там был выключен — сплошная темнота. — Располагайтесь. Вы голодны? Его глаза чуть распахнулись, когда он увидел, что Бильбо шаг за шагом начал отступать от тёмной комнаты с диким ужасом на лице, и едва не споткнулся. — Что-то не так? — Там.. там слишком темно, — пересохшими губами прошептал Бильбо и отвернулся. — Это легко исправить, — Трандуил вошёл в спальню, зажигая пару торшеров и бра, раскрывая шторы на огромных окнах, за которыми сверкал синими оттенками город и величественно высилось огромное колесо обозрения. Темнота тотчас рассеялась, обнажая шикарную кровать, кресло, два пуфа и зеркало, свет был очень мягким и не бил в глаза, как если бы зажёгся верхний свет. — Так лучше? — обернулся хозяин квартиры, благосклонно глядя на своего гостя сверху вниз. Лишь после этого Бильбо несмело вошёл. — Так как насчёт хорошего ужина? Гость мало обращал на красоту вокруг и только покачал головой в отрицательном жесте. — И всё же, я думаю, стоит заказать что-нибудь из ресторана. Торин скоро вернётся, а он ел в последнее время не позже вчерашнего дня. Но сначала я позвоню господину Гендальфу, чтобы рассказать новость. Многие беспокоились о вас, пока вы наслаждались обществом нашего врага. Поддев Бильбо, Трандуил ушёл, чтобы совершить звонок, а тот добрался до пуфа, стоящего у кровати и присел на него, потому что ноги плохо держали. Отовсюду ему виделась угроза и даже казалось, что господин Трандуил хочет убить его, и не делает этого только из-за господина Гендальфа… может быть… или из страха перед тюрьмой. Должно быть, они оба ненавидят его… И Торин тоже… В каждом взгляде, в каждом сказанной фразе и интонации их обоих он чувствовал это. Сам Торин вернулся часа через два, не раньше. Бильбо, заслышав звуки его голоса, подошёл к распахнутой двери, чтобы послушать, о чём они будут говорить и прислонился лбом к наличнику, обращаясь в слух. — Это тебе, я увидел, что подобными уставлена твоя квартира, так что заехал по пути. Моя тебе благодарность и признательность, — говорил господин Торин, оставаясь вне зоны видимости для Бильбо. — Надо же, ваза. Ты наблюдателен. Благодарю, она прекрасна, — с толикой игривости отвечал ему господин Трандуил. — Я заказал ужин, но он уже наверное остыл. Пойду, разогрею. — Где он? — В холодильнике. Я не знал, когда ты появишься. — Бильбо где, спрашиваю, — с маскируемым весельем в голосе уточнил Торин. — Там, в гостевой. Он не выходил оттуда. Послышались шаги, и Бильбо, спохватившись, поспешно вернулся на свой пуф, съёживаясь и обхватывая себя руками. Ему казалось, Торин непременно хочет прийти к нему, чтобы причинить какой-нибудь вред или накричать, сказать что-нибудь обидное. Ему казалось, будто они с ним совсем чужие. Через секунду тот вошёл, встал возле Бильбо, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, и принялся буравить его глазами. Его многое настораживало, и хотелось поскорее выяснить, что к чему. — Как ты? — Я хочу домой, — флегматично ответил ему Бильбо. — Смени пластинку, будь добр, — довольно резко попросил Торин. — Куда это «домой»? — К господину Мелькору, — буркнул тот еле слышно. — Так значит, там твой дом теперь? — раздражение закипало в Торине, как разогревающаяся вода, и он уже мало что мог с собой поделать. Бильбо молчал, будучи уверенным, что теперь его ничто не остановит от убийства. — В его комнате? В его постели? — металл звенел всё сильнее с каждым вопросом. — Он защищает меня и я нужен только ему, — глухо и словно бы сердито произнёс Бильбо, всё ещё не поднимая на Торина глаз. — Да-а?.. Нравится, когда с тобой обращаются, как с дворнягой? Нравится отзываться на команды, валяться в ногах и тапки в зубах приносить?! Что ты молчишь-то?! Если тебе так это нравится, я могу это устроить! — Торин, — послышался внезапный, укоряющий голос Трандуила у двери. — Это грубо. — А ему, похоже, так и нравится, раз он упорно просится к тому, кто невесть что с ним творил и ноги о него вытирал! — Оставь его. — Вот твой чемодан, — Торин ткнул пальцем в угол, куда его поставил, и вышел вслед за Трандуилом. Они отправились на кухню, которая совмещалась с огромной гостиной и имела выход на лоджию, украшенную светодиодными лампочками тёплого белого оттенка. Они сияли сейчас, придавая ей сказочный вид. Ночной город сверкал далёкими огнями зданий и автострад, вид завораживал, и ветер, что колыхал невесомые занавески, проникал в комнату свежестью. Если встать возле перегородки из тонкого стекла, казалось, будто ты паришь над городом. Наверное, эта квартира стоила целое состояние. Она была под стать хозяину. Трандуил занялся ужином, и Торин, глядя на него, усмехнулся. — Никогда не видел тебя таким домашним, — он оглядел его тонкие светлые брюки, верх из крепа и шёлковый халат сверху. — Тебе идёт. Пронзив его взглядом, Трандуил ответил: — Если думаешь, что я стану обхаживать вас, готовить вам ужины и беспокоиться о чистых полотенцах, ты ошибаешься. Это в первый и последний раз. — Как думаешь, у них был секс? — резко сменил тему Торин, потому что это заботило его гораздо больше, чем всё остальное. — А почему нет? — равнодушно пожал плечами Трандуил. — Моргот хорош собой, уверен в себе, нежен, наверное в постели страстен. Даже если принудил его в первый раз, во второй секретарь уже захотел сам. Правда, не совсем понятно, зачем такому, как Моргот такой, как твой секретарь. Но, может, он не смог сопротивляться пухлым ляжкам, кошмарной причёске и щенячьим глазкам. Хотя… ты ведь повёлся на что-то там. Он хорошо сосёт? — Лучше заткнись, иначе забуду о твоей помощи и моём обещании и расколочу новую вазу о голову, полную дерьма. — Мне хотелось тебя задеть, извини, — ответил ему Трандуил с ледяной улыбкой. — Мне вообще неинтересно, почему один мужчина хочет другого, когда вокруг столько красивых женщин. Разопьём бутылку Шато? *** Утро было тихим и мирным, будто всё шло своим чередом, а эти трое всегда так жили, здесь, в этой роскошной квартире, и у каждого была какая-то своя чёткая роль. Солнечные, неяркие лучи блуждали по полу, просачиваясь сквозь стекло, пахло свежим кофе с ноткой корицы. Торину казалось, что у него уже давно не было такого ленивого, приятного пробуждения. — Я уезжаю в офис, но скоро должен приехать Гендальф. Впустишь? — Трандуил, придирчиво оглядывая себя в огромное зеркало в холле, снимал с идеально сидящего костюма невидимые пушинки. Даже с утра он выглядел безупречно: ни мешков под глазами, ни помятого лица, и волосы лежали, как всегда. Эталонный павлин, что тут скажешь. — Конечно, — ответил Торин, заспанный, едва продравший глаза, в домашней футболке и штанах. Прислонившись спиной к наличнику, он стоял, скрестив руки на груди, и чувствовал себя всё ещё уставшим, но такая безмятежная усталость ему нравилась. — Всё для завтрака найдёшь в холодильнике. Как спалось? Вокруг разлился роскошный запах парфюма, дерзкого и пряного, который в несколько мгновений превратился в совершенно другой, напоминающий о свежем летнем лесе и тёплой древесной коре. Головокружительно приятен. — На этот раз спал целых три часа, что можно считать достижением. — До вечера, — и взяв кейс, Трандуил ушёл из собственной квартиры, оставляя её в распоряжении своих гостей. Торин закрыл за ним, взглянул на дверь гостевой комнаты. Она была приоткрыта, но оттуда не доносилось ни звука — наверное, Бильбо ещё не просыпался. Аккуратно, почти на цыпочках, Торин подошёл к двери и заглянул внутрь. Может, Бильбо и действительно спал, свернувшись калачиком, в одной из своих нелепых пижам, но, словно услышав шорох или почувствовав чьё-то присутствие, тут же приподнялся и с заторможенным страхом уставился на него. — Успокойся, это всего лишь я, — без грубости произнёс Торин, медленно делая шаги к нему. Он увидел, что все ночники горели, вряд ли кто-то их выключал на ночь. — Как ты? Бильбо не ответил, отворачиваясь. Глаза припухшие, волосы спутанные, взгляд разбитый. Удалось ли ему выспаться и не мучили ли его кошмары после всего, что ему пришлось пережить? Выглядел он, мягко говоря, так себе, но по обыкновению трогательно, да и куда важнее было его внутреннее состояние. — Я хотел извиниться перед тобой за вчерашнюю грубость. — Всё нормально,.. господин Торин. — Господин Торин.., — ворчливо пробурчал тот. — Пойдём, позавтракаем, Трандуил ушёл на работу. — Да.. только схожу в душ.., — тихо ответил Бильбо, и это уже можно было считать кое-каким достижением. Голос почти не различим, но он хотя бы отвечал, согласился поесть. Торин, удовлетворившись ответом, кивнул и направился было на кухню, как раздался звонок к дверь. В видеофоне отобразился господин Гендальф собственной персоной, так что Торин тут же открыл ему и подождал, пока тот поднимется на лифте. — Господин Гендальф, — поприветствовал он его кивком и полуулыбкой, когда тот вошёл. — Я рад вас видеть. — А уж как я рад видеть тебя целым и невредимым, — с хитрым прищуром промолвил босс. — Поверь, шансы на такой исход были минимальны. Саурон куда-то сбежал, все акционеры находились в подавленном состоянии. И тут такие новости от вас. Сработались, наконец, с Трандуилом? — Можно сказать и так, — ухмыльнулся Торин. — Вы с ним немного разминулись. — О, не страшно, его я увижу на работе. Он сказал вчера, что вам ко всему прочему удалось заручиться поддержкой самого Манвэ. — Это в основном его заслуга. Лучше благодарите его. Проходите, хотите позавтракать с нами? Покачав головой, Гендальф вздохнул. — Нет, благодарю. Я уже завтракал. Поздороваюсь с господином Бэггинсом и поеду на встречу. Он вошёл и осмотрелся, скользя взглядом по светлым стенам, украшенным картинами неизвестных, но безусловно талантливых художников и кашпо с гирляндами цветов. — Был тут однажды, но очень давно. У Трандуила прекрасный вкус, не так ли? — Да уж, ничего, — тон Торина был ворчливым, но в этом слышалось нечто доброе, будто он использовал его скорее по привычке, нежели из необходимости. — Идёмте, я провожу вас. Но предупреждаю. Бильбо не в себе. — Этого следовало ожидать. Бильбо как раз выходил из душевой, просушивая волосы мягким серым полотенцем, да так и застыл с ним в руках, увидев тех, кто вошёл к нему. — Бильбо Бэггинс, — со всей своей доброжелательностью начал было Гендальф, но лицо его бывшего секретаря мгновенно скривилось, как от боли, и он, поумерив пыл, посмотрел на него с беспокойством. — Как вы себя чувствуете? — М… нормально, — ответил тот, присаживаясь на кровать. — С-садитесь, пожалуйста, — и указал на пуф, но Гендальф не стал этого делать, а опустился прямо на кровать, напротив Бильбо так, чтобы видеть его лицо. Тот не возражал, но посмотрел на Торина, который, чуть поколебавшись, оставил их наедине. — Я очень рад видеть вас, мы все очень волновались, — начал Гендальф с чувством. — Теперь уже всё позади, конец всем передрягам. Вы хорошо тут устроились? У Трандуила очень красиво. — Я не хочу быть здесь, — как-то доверительно высказался Бильбо; его пальцы вцепились в полотенце, нос шмыгнул. — Почему? — нахмурился Гендальф, решительно ничего не понимая. — Вы чувствуете себя неловко? — По-моему.. они хотят избавиться от меня.. господин Трандуил точно.. он.. я не знаю, почему меня сюда привезли. — Если вам здесь так не нравится, вы можете поехать ко мне. По глазам Бильбо было понятно, что это предложение его заинтересовало. — Хотите? Правда же, думаю, Торин последует за вами. С чего вы взяли, что они хотят от вас избавиться? И это после того, что им пришлось пережить, чтобы вытащить вас? — Потому что я мешаю им, — в голосе слышались печаль и горечь. Бильбо выглядел таким маленьким и слабым. — Торин вместе с вами потерял своё сердце, мой друг. Никто не хочет от вас избавиться, вот вам моя рука на отсечение. Трандуил немного колкий, но он всего лишь защищается от привязанностей. Я так думаю. Его жизнь тоже не была сахарной, поверьте. — Г-господин Торин.. он.. сам сказал несколько раз, что он.. хотел бы отправить меня обратно и.. он так влюблён в господина Трандуила, а я мешаю. Тогда почему он не вернёт меня? Брови Гендальфа поползли вверх. — Это он вам такое сказал? — У них было свидание и прогулки в Париже… и он дарит ему подарки и.. я вижу, что.. Пожалуйста.. увезите меня отсюда. — Так-так, — господин Гендальф глубоко вздохнул, прежде чем подняться. — Я сейчас решу этот вопрос, и заберу вас к себе. Он вышел в холл, чтобы найти Торина. Тот задумчиво цедил кофе на кухне за барной стойкой, но тут же отставил чашку, как только завидел босса. Будь Трандуил здесь, то убил бы его за то, что он не воспользовался подставкой. — Хотите кофе, господин Гендальф? — Нет-нет.., — босс остановился прямо напротив него, глядя на него сверху вниз странным, внимательным взглядом. — Как я понимаю, вы с Трандуилом нашли точки соприкосновения? Вопрос Торина слегка озадачил, но он решил отвечать честно, как есть. — Если это можно так сказать. Он очень помог мне, и я всегда буду благодарен ему за это. Он не такой отвратительный, каким я его считал. В нём что-то есть, вы ведь всегда мне так говорили. — Скажи мне, Торин,.. вас связывают только дружеские чувства? Торин вновь опешил, и это было слишком хорошо заметно на его лице. — Не скажу, что дружеские, а что? Понимающе кивнув, Гендальф ответил ему: — Бильбо.. господин Бильбо.. почувствовал это. Он не хочет быть третьим лишним, не хочет мешать вам. Заберу-ка я его к себе, пусть поживёт у меня. Брови Торина стянулись на переносице. — Я не совсем понимаю, к чему вы сейчас клоните. Вернее,… совсем не понимаю. — Он понял, что у вас с Трандуилом любовь, Торин. Я прекрасно знаю, как это бывает, от ненависти до любви. Сильные чувства способны на любую из этих граней. Но после всего, что с ним случилось, не привело бы это к суициду. Зачем ты играешь с огнём? — У нас любовь с ке-еем? — и неожиданно Торин рассмеялся низким, басистым смехом, но таким искренним, что Гендальф нахмурился. — Господин Гендальф, — отсмеявшись продолжил он, — ладно у Бильбо проблемы с головой, но у вас-то почему возникли такие нереальные фантазии. Любовь с господином Трандуилом. Не нужно мне такой любви, благодарю. — Но ты сам только что сказал, что вас связывают не дружеские отношения. — Потому что до дружбы нам с ним, как раком до Китая. Извините за откровенность. Хоть я могу сказать, что теперь мы с ним одна команда. — Я рад это слышать, ты ведь знаешь, как долго я этого ждал, но, думаю, вам нужно объясниться с господином Бильбо, потому что он уверен, что вы любите друг друга, а его хотите убить и ещё невесть что. Так что я сейчас попрощаюсь с ним и пойду. Но если будешь обижать его, смотри, я его заберу к себе. Я должен хорошо заботиться о своём бывшем и, надеюсь, будущем секретаре. — Я никому в целом мире не позволю больше забрать его у меня, — внезапно лицо Торина приобрело мрачное, но весьма решительное выражение. — Вот и славно, вот и славно. Они направились к Бильбо вдвоём. — Мне нужно ехать, — мягко сообщил господин Гендальф, стоя на пороге в комнату, — но я заеду вечером, что скажете? Недоверчиво взглянув на Торина, Бильбо снова перевёл глаза на бывшего босса. — Вы заберёте меня? — Непременно, если потребуется. До вечера, — он ушёл оставляя Торина и Бильбо наедине. *** Сначала между ними висела напряжённая тишина, за время которой они оба почти не двигались. Торин смотрел на Бильбо, а Бильбо — на свои руки, стискивающие полотенце. Это длилось некоторое время. — Мне кажется, нам надо поговорить, — Торин прошёл ближе, но не сел, ожидая реакции, опасаясь её. Но за этим ничего последовало. По крайней мере, слов, хоть поза Бильбо стала очень напряжённая. — Бильбо, — и снова это мучительное выражение. — Да уж, с тем, почему ты так реагируешь на своё имя, с тобой поговорит психолог. Он придёт сегодня к полудню, — он умолк, прежде чем продолжить. — Ну, а насчёт нас с Трандуилом, то могу тебя заверить, что никакой любви между нами нет, и не было. И не будет. Бильбо вздрогнул и опустил голову, словно был виноват в чём-то. — Я.. я понимаю.. он ведь.. он очень красивый.. очень.. Все вокруг замирают, когда он входит. От него невозможно отвести взгляда. Я в сравнении с ним.. я.. несуразный, нелепый. Я могу оценить себя, глядя в зеркало, так что.., - он столько говорил, но никакой прежней выразительной мимики на его лице не было, выражение будто застыло. - Такое лицо и такое тело, как у меня,.. далеки от идеала. А вы так подходите друг другу. Вы оба такие.. эффектные.. да и.. — Ты закончил уже говорить о себе гадости и нахваливать Трандуила? — еле сдерживаясь, прервал его Торин. — Если ты его считаешь таким распрекрасным, то это вовсе не значит, что все вокруг такого же мнения. Я — точно нет. Может, он и неплох, но я к нему совершенно ничего не испытываю. Кроме разве что раздражения, но и того уже практически не осталось. — Я видел, как вы.. проводили время в Париже.. вам нет никакого.. смысла больше скрывать. Я всё понимаю, но не понимаю, зачем вы привезли меня сюда.. Мне надо уехать.. Руки Торина скрестились на груди. Взгляд прожигал. — Как ты мог видеть нас в Париже? — Господин Мелькор.. он.. показал видео, где вы там. Торин шумно вздохнул, точно догадывался о причинах всего этого хаоса. — Господин Мелькор, значит.., — с желчью проговорил он, — а он показал тебе, как мы целыми днями обивали пороги, чтобы добиться встречи с Манвэ, потому что он был единственным верным шансом на твоё спасение? Как я не спал, думая, что тебя уже в живых нет? Он не показал, как моё сердце обливалось кровью от страха за тебя?.. Я думаю, нет. Он показал лишь то, что хотел показать. Для того, чтобы ты подумал чёрт знает что! Как ты вообще мог поверить в такую околесицу?! Всё, о чём я думал в Париже — это ты. И мне незачем стоять и лгать тебе сейчас. Правда, — он запнулся, мрачнея, — я тогда ещё не знал, что ты проникся чувствами к этому ублюдку Морготу. Бильбо не знал, что сказать и как озвучить свои чувства к господину Мелькору. Это была не любовь, конечно нет, это было какое-то больное чувство. Он невыразимо скучал по его голосу, по улыбке и прикосновениям. Это можно было бы назвать тягой, какую испытывают люди к наркотикам. Они ведь не любят их, но не могут без них обходиться, впадая в зависимость. Так и здесь. Токсичная, невероятная необходимость быть с ним рядом. — Он был добр ко мне.., — тихонько прошептал он, — вернее, милосерден.. и он спасал меня от.., — окоченение вдруг сошло, самообладание рухнуло прямо на глазах, и слёзы заструились по щекам, ослепляя взгляд, показывая всю беспомощность и страх, — не давал своим людям сделать все те страшные вещи. которые они хотели и.. он.., — речь споткнулась, прервавшись на судорожный вздох. — Я думал, что никогда тебя не увижу. Я хотел, чтобы ты был счастливым. Даже пускай и с господином Трандуилом, но.. Торин не мог стоять в стороне и наблюдать за этим саморазрушением, и больше всего на свете ему хотелось забрать всю боль и всё пережитое себе. Он уже не думал ни о чём, совершенно бессознательно приближаясь и садясь на кровать, чтобы не быть «над», а быть «рядом». Вытирал слезу за слезой подушечками больших пальцев, гладил по мокрой щеке, смотрел в лицо. — Моя агрессия рождена из моих страхов, Бильбо. Просто запомни, что каждый раз, абсолютно каждый, когда я опускаюсь до злословия и грубости, я подтверждаю собственную слабость. Но я буду с тобой при любых обстоятельствах. Станешь ли ты вспоминать Мелькора, решишь ли уехать на необитаемый остров, захочешь ли, чтобы мы были только друзьями. Я приму всё и буду рядом. Потому что ты слишком важен для меня. Он порывисто прижал его к себе, комкая пальцами фланель на рукаве, и вдруг Бильбо окончательно сорвался, словно прорвалась помпа, обрушив цунами на тихий, спящий мир. И он рыдал. Рыдал, рыдал, рыдал. Бесконечно и так сильно, а напряжение, то самое, не отпускающее с того момента, когда он почувствовал на себе руки похитителя, оно уходило вместе со слезами. Плечи расслабились, хватка пальцев ослабла. Это было похоже на высвобождение. В руках Торина было так спокойно, так привычно, комфортно и очень-очень счастливо. Он мог никогда не почувствовать их силу и нежность. Он мог никогда не увидеть его. — Но уж извини, Мелькору я тебя не отдам. Вообще никому никогда не отдам, — низким голосом тихо говорил Торин, прижимая к себе его ещё сильнее. — Потому что люблю. Он осторожно коснулся губами мокрых, солёных губ Бильбо, и тот не отстранился и не прервал это невесомое прикосновение. Это был такой безобидный поцелуй, совсем-совсем поверхностный, но очень нужный им обоим. Торин знал, что нельзя торопиться, навязывать, нельзя опалить своим желанием. И он больше не хотел причинять боль и доставлять проблем. — Всё пройдёт, войдёт в привычное, увидишь, — подтвердил лёгким касанием губ в местечке между бровями. — А дальше будет только хорошее, — и улыбнулся. — Оно будет касаться только тебя и меня, — улыбнулся ещё шире, а его взгляд, прикованный к его губам, сиял, как утреннее солнце, что вставало над Темзой. И Бильбо тоже улыбнулся ему. Это была чуть вымученная, слабая-слабая, тусклая-тусклая, но всё же.. Это была улыбка.