***
До того, как она произнесла название вслух, Юрико не думала о том, что может возникнуть проблема. Она опустила руку и, нахмурившись, посмотрела обратно на здание. Это была самая естественная вещь в мире — привести Кеншина к себе домой. После того, как эта мысль пришла к ней в голову, пока она вертела в руках телефон в квартире Сае, она совсем не думала о другом варианте; дома, с ней, было тем самым местом, где Кеншин должен был находиться. Но каким-то образом она забыла о своих соседках, забыла об одной маленькой детали. Она жила в женском общежитии. Юрико вновь взглянула на Кеншина, внутренне обдумывая ситуацию. Он увлеченно рассматривал бледно-желтое строение, не ведая о её замешательстве. Она оглядела его хрупкую фигуру, длинные волосы, тонкие черты, и задержала взгляд на чемодане на колесиках у него в руке. В голове у Юрико зажглась лампочка.***
Это было большое трехэтажное здание, построенное в пышном солидном стиле, который, как смутно вспомнил Кеншин, относился к принесенному из западных стран модерну. Сейчас, конечно, этот стиль уже устарел. Пара огромных вишневых деревьев, обрамлявших центральную лестницу, переливались темной зеленью; весной это должно было быть очень красиво. — Кеншин, — Юрико махнула ему рукой, — подойди сюда на секунду. Она отошла на боковую тропинку между каменной стеной, окружавшей предпоследний дом, и первым из больших кустов, посаженных на территории старого отеля. Заинтересованный, он последовал за ней в крошечный парк, в котором не было ничего, кроме кованой железной скамейки и треугольника травы, редкой и хилой в тени. Она улыбнулась извиняющейся улыбкой, в её руке была расческа. Кеншин вопросительно поднял брови. — У нас есть небольшая проблема, но я знаю, как её решить, — сказала Юрико. Она протянула расческу ему, ручкой вперед, — Вот. Расчеши свои волосы, хорошо? — Проблема? — переспросил Кеншин, взяв расческу и собираясь развязать хвост. — Не беспокойся об этом, я всё взяла под контроль, — Юрико села на корточки, раскрыла чемодан и теперь копалась в его содержимом. Что ж, тогда всё хорошо, подумал Кеншин, распутывая свои лохмы. Возможно, что-то связанное с домашним ужином, который она упоминала в Камакуре. Видимо, сложность, связанная с непредвиденным гостем. Или, может быть, дело в моде, подумал он, расчесывая самый упрямый колтун. Она меняется часто, и его одежда, скорее всего, уже безнадежно устарела. Но если Юрико сказала, что она позаботится обо всем, то всё в порядке. Он посмотрел на неё. Она достала пару вещей из своего чемоданчика, белую рубашку и что-то большое и голубое, и сейчас сидела на скамейке, ласково глядя на него, пока он заканчивал причесываться. — Ты закончил? — Ммм… — Хорошо. Он вернул её расческу и собрался завязать волосы обратно в хвост. Юрико вскочила с скамейки, останавливая его руку: — Нет, оставь лучше так. Всё, что тебе нужно — это надеть вот это, — она протянула ему белую рубашку и вновь виновато улыбнулась, — доверься мне. Видимо, дело всё-таки было в моде. Кеншин вздохнул и вытащил сакабато из-за пояса своих хакама. Он знал, что будет чувствовать себя некомфортно в этой странной современной одежде. Но ради неё он был готов надеть что угодно. Он повернулся к неё спиной в порыве глубоко въевшейся в его характер скромности и стянул своё кимоно.***
Он совсем не стал сопротивляться. Само по себе это было удивительно. Юрико положила расческу обратно в сумку и теперь ждала, держа в руке голубое шерстяное платье, глядя, как Кеншин стягивает кимоно и берет рубашку. Он просунул руки в рукава и попытался натянуть её через голову. Затем замахал руками, пуговицы не позволяли ему продвинуться дальше. Юрико улыбнулась. Кеншин наконец смог выпутаться из блузки, но его волосы вновь торчали во все стороны. Он бегло осмотрел одежду, пытаясь понять, что он сделал не так, в наклоне головы читалось недоумение. Затем он начал расстегивать пуговицы, одну за другой. Она нежно глядела на него. Всё было таким знакомым, его движения, насыщенный цвет волос. Она подумала, что только один человек в Японии, наверное, имеет такие волосы. Было так естественно смотреть на него вот так, как будто она это делала бессчетное количество раз. Её взгляд переместился на его голые плечи, которые двигались, в то время как он возился с пуговицами. На спине был бледный белый шрам, он тянулся от правого плеча до левого бока, наполовину скрытый под густыми прядями его волос. Это напомнило ей… о чем-то. О чём? Она протянула палец, не для того, чтобы коснуться его, а чтобы просто прочертить линию в воздухе. Как будто он был… …Нанесён мечом, и это было ещё не самое худшее, он едва не погиб и спас Японию, они все спасли её, она, Яхико, Мисао-чан и все остальные боролись и победили, но Саноске принес его назад, всего покрытого собственной кровью, и он едва не УМЕР. Юрико задохнулась и отдернула руку, шокированная силой нахлынувших эмоций, захвативших её. — Каору! Что с тобой? Тебе плохо? — Кеншин незамедлительно возник около неё, с глазами, полными беспокойства. Но все всплывшие картины исчезли теперь, заставив её голову закружиться. Она отвернулась на секунду, краснея, радуясь поддерживающей её спинке скамейки. — Н-нет. Я в порядке. Всё хорошо, — она посмотрела на него и неуверенно улыбнулась, — ничего такого. — Ты уверена? — Правда. Ничего такого. Он задержал на ней свой взгляд на минуту, чтобы полностью удостовериться, затем легко кивнул, его губы растянулись в короткую понимающую улыбку. Он закончил расстегивать блузку; подержал её секунду, разглядывая, затем надел и начал застегивать пуговицы. Ничего такого не произошло, правда ведь? Сила возникших эмоций постепенно стихала, и узел в её животе постепенно развязывался. Это просто давнее воспоминание, вот и всё. И она произошла так давно, Киотская битва. Не нужно думать об этом сейчас. Юрико отмахнулась от этой мысли. Она не хотела, чтобы Кеншин беспокоился за неё. Кеншин закончил застегивать блузку и в ожидании смотрел на неё. Она снова встала и протянула ему голубое платье: — Оно надевается наверх, — сказала она, — давай, подними руки, я помогу тебе, — она расправила ткань и натянула её над головой Кеншина. В любом случае, думала Юрико, просовывая его руки через широкие лямки и выправляя его волосы, Кеншин был здесь, сейчас, прямо перед ней, здоровый и невредимый. Шрам на его спине давно поблек. Чего нельзя было сказать о его щеке. Юрико поджала губы. Она должна была что-то с этим сделать.***
Кеншин выправил руки, заправляя голубую одежду, чтобы теперь развязать свои хакама. Он снял их, свернул и положил на скамейку рядом с кимоно. Он чувствовал себя так, будто натянул большой мешок, пусть блузка и была сделана из хорошего мягкого хлопка. Юрико вновь копалась в своей сумке. Она ответила на его вопрошающий взгляд: — Оно завязывается на спине. Хочешь, я помогу? — Нет, спасибо. Я сам, вот что я скажу, — ответил Кеншин, нащупывая ленты на спине и завязывая их. Юрико поглядела на него с легкомысленной ухмылкой. Похоже, она уже оправилась от шока. Он погадал, что же поразило её настолько сильно. — Всё в порядке, теперь дай мне уложить твои волосы… — она приблизилась и наклонила его голову, чтобы ей было удобнее. На секунду он почувствовал импульс старого инстинкта: уклониться от прикосновения. Но ведь это была Каору. Всё будет хорошо. Она распушила его волосы и теперь перебирала их между пальцами, перекинула через одно плечо и подняла, продолжая что-то делать другой рукой. Кеншин скосил глаза, пытаясь, не поворачивая головы, понять, что она делает. Она втыкала в его волосы заколки, чёрные заколки с маленькими голубыми цветами на конце. Закрепила ими его чёлку около левого глаза и затем убрала руку. Волосы были аккуратно уложены. Кеншин в удивлении нахмурился. — Отлично, теперь постой спокойно, — сказала она, — осталась только одна вещь. Она одной рукой приподняла его подбородок, и что-то щелкнуло, открываясь, за пределами его видения. Затем Юрико начала протирать его лицо… губкой? Она имела сухой, немного химический запах. Кеншин наморщил нос. Это было частью моды? — Каору? — Мммм… — Юрико продолжала свою работу, сосредоточенно сдвинув брови, в то время как она наносила кисточкой что-то бархатистое на его щеку. — Что ты делаешь? — Что я… Ты хочешь сказать, ты не…? — она взглянула на него с веселым недоверием и через секунду расхохоталась, — глупый Кеншин, — выдавила Юрико, смахивая слезы, — я одеваю тебя, как девушку! - Как…? Кеншин пораженно замер. — Апартаменты для женщин, забыл? Я же не оставлю тебя на улице, не после того, как заставила проделать тебя весь этот путь до Токио. А сейчас постой спокойно и дай мне закончить. И почему-то это было вполне в духе Каору.***
Её главной целью было скрыть крестообразный шрам на его щеке. Но как только она принялась за работу, стало ясно, что это ещё и прекрасный способ маскировки. Она нанесла немного розового блеска на его губы. Этого должно было быть достаточно. Она не хотела переборщить. — Хорошо, — сказала Юрико, — теперь покажись, — она взяла его за плечо и отступила на шаг, оценивая своё творение на расстоянии вытянутой руки. Её глаза расширились. — О, боги, — выдохнула она и снова начала хихикать. Она проделала потрясающую работу. Одежда была ему немного велика, но джемпер скрывал худощавую фигуру, а рыжие волосы, спускающиеся пышным водопадом до самого пояса, заставили бы позавидовать не одну девушку. Если бы она встретила его на улице в таком виде, то почти не узнала бы его. Почти. Кеншин, тем не менее, выглядел несчастным, выглядывая со скорбным выражением из-под заколотой челки и недовольно скривив розовые губы: — Каору, я не думаю, что это хорошая идея, вот что я скажу… — Ладно тебе, что ты мне предлагаешь сделать? Это только на сегодняшнюю ночь, а потом я что-нибудь придумаю, — она бросила блеск для губ обратно в сумку, стараясь не ухмыляться. Это было нечестно. Он выглядел изящнее, чем она когда-нибудь смогла бы. Она подняла его хакама и пурпурное кимоно, свернула их и положила в свой чемодан. Они были объемнее, чем её одежда, особенно широкие хакама. Неплохо, что она не притащила с собой слишком много вещей из Камакуры. И было хорошо со стороны её мамы постирать для неё блузку и джемпер. Это могло сработать. Хоть бы это сработало. Кеншин возился со своим мечом, пытаясь придумать, как прицепить его к своему новому костюму. — Давай, я возьму его, — сказала она, забрав меч и впихивая его в чемодан, рукоятью кверху. Ножны на четверть высовывались из него; она застегнула молнии вокруг них. — Вот. Если кто-нибудь спросит, это сувенир, хорошо? Кеншин вздохнул, прикрыв глаза, и едва заметно кивнул: — Да. — А теперь пойдем, — сказала Юрико, надевая через плечо сумку и беря рукоятку чемодана, — мы чуть не опоздали на ужин. Она взяла Кеншина за руку, сжала его пальцы, — Ну же, приободрись! — добавила она, когда он последовал за ней, — Всё будет хорошо!