🎶 little girl — vision beat prod 🎶
Фитилёк догорал, отгоняя надоедливых насекомых, пока семья из четырёх человек продолжала работать в саду. Ынджи поправила хвост чёрных густых волос и снова принялась отжимать капусту, тихонько напевая себе под нос. Ынха повторила причёску сёстры и улыбнулась, перехватив взгляд матери. Семья Чон готовилась к Чхусоку и одновременно продолжительной зиме, и тот вечер был самым мирным и дружным до сих пор. Ынха поглаживала маленькую тыковку, мечтательно посматривая в противоположную от дома сторону. Там, за забором, в доме напротив жил мальчик, у которого были блестящие чёрные глаза, точные пасы в бейсболе и едва заметная полуулыбка. Ынха впервые заметила её, когда ей было двенадцать, а ему шестнадцать. До сих пор она думала, что Минки улыбаться не умеет и обожает шпинат. Потом в седьмом классе у него возник сильный приступ аллергии, и этот овощ исключили из школьного меню. Но в бенто Минки шпинат появлялся не раз, и тогда тот или иной одноклассник без каких-либо причин покидал школу. А потом Минки и сам исчез. Ынха, проходя мимо уличного рынка, остановилась, чтобы рассмотреть зелень в ящиках, что напомнило ей, как они играли лишь однажды в прятки. Тогда Минки чудесным образом нашёлся вне сада, хотя все дети условились не покидать эту зону во время игры. А когда девчушка отвернулась от торговых рядов и направилась было в направлении школы, она вдруг увидела Минки на перекрёстке. Он напряженно всматривался в её лицо, и Чон не могла даже моргнуть. А когда машина проехала, его больше не было там. Это был последний раз, что они виделись. — Ынха, — отец вернул младшую дочь в реальность, — ты разделаешь тыкву наконец? Ынха вздрогнула, кивнула отцу и дрожащими пальцами взялась за нож. Ынджи вдруг замерла, испуганно взглянула на соседский дом, а затем в ужасе на сестру. И если младшая девушка и почувствовала внезапное жжение на коже, соприкасаясь с тыквой, то ввиду не подала.***
Ынджи листала огромную книгу семейной магии, время от времени чихая из-за накопленной пыли между страницами. Пальцем одной руки водила по каждой строке, а второй рукой тренировала послепроизвольное внимание, удерживая энергетический шар в воздухе, который сверкал и переливался ярко-лиловыми красками. Но едва в её сосредоточенном мозгу мелькнула мысль о сестре лишь на долю секунды, шар перестал балансировать над её ладонью, ударяясь об пол, словно мячик, и рассыпаясь миллионом искр, которые слегка прожгли деревянное покрытие. Девушка поморщилась и присела, выпуская энергию очищения, что медленно, но верно нивелировала следы попаленных половиц, максимально возвращая их к тёмно-коричневому первоначальному оттенку. Это заняло некоторое время и оставило Ынджи ненадолго ослабевшей, однако всё же привело к желаемому результату, если только мать, борец за чистоту, не заподозрит что-либо да не решит провести расследование. К счастью, родители редко поднимались в комнату для практики дочерей, позволяя младшему поколению свободно нарабатывать навыки волшебства. По периметру комнаты были расставлены стеллажи с книгами, которые хранили сотни кулинарных рецептов, основы зельеварения, подробные инструкции целительной магии, перечни оборонительных заклинаний, а также истории нескольких поколений о конфузах неопытных волшебников, что нередко приводило к раскрытию подобного секрета перед обычными людьми. Те самые истории, что зачитываются детям как сказки на ночь, но каждая семья магов хранила тайну веками, не кооперируясь с «коллегами», во избежание конфликтов или неосторожного проявления магии ради хвастовства, лишь краем уха слыша о существовании других. Подле окна стоял небольшой стол, что вмещал лишь котёл и самые необходимые ингредиенты, систематически разложенные в маленькие коробочки за силой и направленностью. Ынджи лишь знала, что беладонна неопасна лишь в правильной пропорции, а медвежья лапка прикладывается к ранам получше аптечного пластыря, но в остальном Ынха смыслила больше старшей сестры. Как-то повелось, что Ынджи развивалась стремительно в практических навыках, будь то левитация или телекинез. А вот Ынха оказалась невероятно хороша в сложных наговорах и особых снадобьях лекарственного характера или активации памяти. Старшая Чон постоянно допытывалась, не потому ли энергия сестры и рвение к учёбы так нескончаемы, а мотивация настолько непоколебима, что неминуемо приводило к жарким спорам и порой взрывным волнам внутри семейного очага, что грозились набраться сил и выйти наружу.