Скупые милости вселенной

Грег еще толком не проснулся, а его уже начала изводить тупая боль в висках. В голове проносились неясные образы, отголоски звуков и цветов. Кто-то разговаривал, но невозможно было разобрать о чем. Комната расплывалась. Он прищурился, наводя фокус, и убедился, что находится в кабинете Майкрофта. Из одежды на нем по-прежнему был лишь халат. Никто не удосужился натянуть на него хотя бы штаны. Зато кто-то успел закрепить его тело в кресле странной конструкции: мягкие кожаные ремни опоясывали запястья, грудь и лодыжки. Грег попробовал пошевелиться, ослабить путы, но у него не получилось. — Кресло из комнаты пыток позаимствовал или из секс-шопа? — хрипло спросил он. Пересохшее горло саднило. Майкрофт, или тот, кто выдавал себя за него, сидел за столом и изучал мобильный телефон Грега. Подошел один из охранников: — Рот открой. — Иди к черту… Не успел Грег договорить, как ему в рот сунули пальцы и протолкнули внутрь пару таблеток. Затем запрокинули голову и насильно влили в горло содержимое пластиковой бутылки, похожей по вкусу на обычную воду. Грег давился и захлебывался, холодные струйки текли по подбородку, шее, груди. Майкрофт отложил телефон и спокойно пояснил: — Легкое обезболивающее. Демонстративно сплюнув на пол остатки воды, Грег пообещал охраннику: — Еще раз засунешь пальцы мне в рот и сильно пожалеешь об этом. — Придержи язык за зубами, пока они целы. — У меня нет на это времени, — Майкрофт раздраженно перебил их. — Уйдите. Охранник дернулся: — Есть, сэр, - и быстро покинул комнату. — Я бы тоже с радостью убрался, — заметил Грег. — А вам есть куда идти? Разве вы еще не поняли, где находитесь? — Догадываюсь. — Я весь внимание. — Случилась авария. Подушка безопасности сработала, но мне рассекло лоб брелоком, что болтался на зеркале заднего вида. А до аварии тоже всякое было. Врачи говорили, что все в порядке, но разговор с ними может быть плодом моего воображения. Авария оказалась серьезнее, чем я ее помню, и… я нахожусь в коме. — Вы не галлюцинируете. И чем скорее это осознаете, тем лучше. — Хорошо, тогда кто ты такой? — Меня зовут Майкрофт Холмс. — Чушь! Настоящий Майкрофт хоть и творит разную ерунду, но в его чувствах ко мне и тем более верности, я не стану сомневаться, даже находясь в коме. Я знаю его. — Как вы можете быть убеждены, что не стали бредить гораздо раньше? «Настоящий» это тот, который из всех людей выбрал необразованного, стареющего полицейского? Спит с вами, живет и… — тут губы Майкрофта сложились в тонкую и презрительную усмешку. — Любит вас? — Точно кома, — решил Грег. — И все-таки нет. Судя по вашему поведению, вы ничего не знаете о параллельных вселенных и понятия не имеете о приборе, переносящем из одного мира в другой. Я бы мог подумать, что перемещение произошло случайно, что ваш двойник ушел, не воспользовавшись заслоном. Но вот в чем дело: единственный прибор, который создал профессор Конквест, исчез вместе с ним два месяца назад. Так при каких обстоятельствах вы здесь оказались? — Как я уже говорил, все началось с аварии. — Я помогу вам: в этот мир вы пришли из аналогичного дома, из похожего кабинета, не так ли? — Не знаю. Мы разговаривали, а потом я отключился. Майкрофт нетерпеливо забарабанил пальцами по столу, потом достал из стола фотографию и показал ее Грегу: — Вам знаком этот предмет? — В некотором роде. Я его уронил, он упал мне на ногу и… И все. — Тут Грега осенило, если бы его руки были свободны, он бы наверняка хлопнул себя по лбу. — Вспомнил, где я его видел! На месте убийства. То странное дело. Шерлок тоже что-то говорил про параллельные миры, но что взять с человека, который не знает даже, что земля… Не важно… Я вел расследование, пока меня не отстранили по указке сверху. Что все это значит? — Это значит, дорогой инспектор, что в вашем мире находится очень ценная для меня вещь. Бред-не бред, но, если есть хоть малейшая вероятность, что все происходящее — правда, выгоднее не конфликтовать с психованным клоном Майкрофта. И даже если тот всего-навсего галлюцинация, то и тогда преимущества сотрудничества очевидны. Судя по многочисленным фильмам и фантастическим историям, если человек, находясь в коме, пройдет важный для себя квест, то немедленно придет в сознание. Как можно вежливее он произнес: — Верните меня домой, мистер Холмс, и я, как доберусь, сразу же отправлю эту штуковину обратно. — Избавьте меня от своей наигранной льстивости. К тому же вы невнимательно слушали, — Майкрофт вздохнул, демонстрируя, каких усилий от него требуется, чтобы мириться с подобным тугодумием, — у нас нет других приборов. Он уникален и сейчас находится в вашем мире. — То есть кто-то должен его принести сюда? Майкрофт кивнул: — В ближайшее время я ожидаю интересных гостей. — А есть возможность снова поменять меня с моим двойником местами? — Теоретически была, однако, пока вы находились под действием снотворного, вам вживили под кожу небольшой чип. Так называемый заслон. Он не позволяет прибору менять местами людей из разных вселенных. Мне без разницы, попадете вы в свой мир или нет, вернется ли обратно другой Грегори или решит, что та вселенная ему больше подходит. Вы даже можете устроить на троих одну большую шведскую семью, меня интересует только прибор. Вы были достаточно убедительны, расписывая чувства вашего Майкрофта. Теперь мы узнаем, так ли обстоят дела на самом деле. — Что будет со мной? — Пока я забочусь о вашем благополучии в своих интересах, все будет хорошо. Вам выделят комнату и все необходимое, но передвижения по дому ограничат. Другой вживленный чип отреагирует, если вы надумаете самовольно нарушить заключение. Поверьте мне, будет больно. — Немыслимо… — Грег чувствовал, что еще мгновение и его разберет нервный смех. — Я, что, какой-то киборг теперь, столько чипов? Меня не закоротит под душем? — Они абсолютно безопасны. — И сколько всего их во мне? — С тем, что в вас уже был, — три. — В каком смысле «был»? Майкрофт неприятно улыбнулся: — Выходит, вы все-таки не так хорошо знаете своего любовника. В вашем зубе находится датчик передвижения. Судя по сканеру, грубая работа, устаревшие материалы. Технологии вашего мира отстают от наших лет на двадцать. Грег прошелся языком по зубам, гадая, в каком из них спрятан передатчик. — Вот ведь скотина, — он невольно ругнулся вслух. — Ну что вы, — с легкой издевкой заверил его Майкрофт. — Это одно из доказательств небезразличия. А значит, есть шанс, что вас здесь не оставят. *** Обычный человек принял бы рассказ Грега за сплошную выдумку. Трудно доверять тому, кто осторожничает, подбирает слова, то и дело приглядывается к собеседнику, ожидая скептицизма и иронии. Однако Майкрофт не был простым слушателем, он был политиком. История знавала немало примеров того, как в демократических государствах в одночасье устанавливался тоталитарный режим. Для той, параллельной, Британии все началось с отделения Шотландии. Следом потребовали независимости Северная Ирландия и Уэльс. — Дальше — больше, наступил миграционный апокалипсис. Сотни тысяч беженцев из Африки и Ближнего Востока штурмом брали границы. А вместе с ними в Лондон просачивались члены террористических объединений. Начались взрывы… Школы, больницы, театры. Им было плевать, где заложить бомбу. Сотнями захватывались и убивались заложники. Кроме того, в интернете выставлялись ролики казней. Террористы снимали, как расстреливают своих жертв, пытают, насилуют, а потом показывали все это в открытом доступе. — Разве их так трудно было остановить? — спросил Майкрофт. — У вас не существовали для этого особые государственные структуры ? — Существовали… Но ни полиция, ни спецслужбы не справлялись. А люди начали бояться выходить из домов. Все требовали от властей хоть каких-то действий, но те лишь обещали усилить меры безопасности и ничего толком не делали. Грег вытащил очередную сигарету из пачки, его руки тряслись и никак не получалось прикурить. После того как он впустую крутанул колесико несколько раз, Майкрофт поднялся из-за стола, взял у него из рук зажигалку, щелкнул и поднес огонек к сигарете. — Спасибо. Майкрофт положил руку Грегу на плечо, желая ободрить его, но тут же убрал, когда почувствовал, как напряглось и дернулось тело под ладонью. — Тем не менее вы справились с ситуацией? — Майкрофт не вернулся в кресло, а встал рядом, прислонившись к столу. Некоторое время Грег курил с отрешенным видом, не отвечая, затем наконец сказал: — Не мы — он. — Ваш Майкрофт Холмс? — Он без сомнений и колебаний использовал любые средства для наведения порядка. Любые, понимаете? — Поэтому народ поддержал его, когда все закончилось, и продолжает одобрять до сих пор? — Людей легко выдрессировать, приучить исполнять команды. По словам Майкрофта, мы все безмозглые рыбки, стайные животные, для нас естественно подчиняться вожаку. Даже разгон парламента и кабинета министров дружно поддержали. Правда, к тому времени правящие политики так облажались, что все отнеслись к их отставке с мстительным восторгом. Тогда никому еще и в голову не приходило, что затея Майкрофта раздуется в нечто масштабное. А кому приходило… Майкрофт лишил финансовой поддержки королевскую семью, объясняя решение тем, что в период кризиса нет денег на декоративные роскошества. На самом же деле королева пыталась поднять бунт и отстранить Майкрофта от власти. Слишком поздно она опомнилась: старый демократический мир к тому времени умер и на смену ему пришел другой. Даже заточение в тюрьмы тысяч несогласных с режимом народ воспринимал как адекватную меру в борьбе с терроризмом. Везде камеры слежения, соглядатаи… Ввели поощрения за доносительства. Отныне твои соседи лучше тебя самого знали, как ты живешь. Наш мир — это мир книжных антиутопий. И Майкрофт считает, что ничего другого мы не заслуживаем. Что мы не способны принимать даже элементарные решения. Поэтому для нашей же пользы нам указывают, как жить, о чем думать и во что верить. Конечно, для него так было всегда. Когда мы были вместе… Тут до Грега дошло, что он выдал себя. Сразу замолчал и насторожился в ожидании реакции на неосторожный промах. — Можете ничего не объяснять, — мягко предложил Майкрофт. — Да ладно, — Грег махнул рукой, — теперь не важно. Я хотел сказать, что Майкрофт всегда таким был. Началось не сразу, но однажды я понял, что уже ничего не решаю. Даже мои зубные щетки и бритвенные станки менялись не по моему желанию, а по указке Майкрофта. Он же выбирал, что мне носить и как стричься, что читать и смотреть, что есть на ужин и как вести себя с подчиненными. Майкрофту стало неловко: в описании он отчасти узнавал себя. Однако раскаиваться не собирался. Ведь это было его долгом — делать жизнь любимого комфортнее, беспокоиться о здоровье и карьере, одаривать заботой, пусть иногда и против воли одариваемого. Ради блага Грега он готов пойти на что угодно. Разве не того же самого хотел его двойник? А что касается политических стратегий, суровые времена требуют суровых действий. Проявлять жалость и сочувствие могут лишь невежественные обыватели, которые не в состоянии оценить затрачиваемые усилия на создание благополучной и спокойной жизни. — Если бы не смерть Шерлока, — продолжил рассказ Грег, — Майкрофт бы придумал что-то другое, разрулил ситуацию иначе. А уж с зубными щетками я бы смирился, бог знает почему… Наверное, характер такой… Впервые за длительный монолог Майкрофт по-настоящему удивился. Настолько покорное принятие указок и ограничений точно не в характере Грега. Майкрофт внимательнее всмотрелся в, казалось бы, родное лицо, но считывать эмоции не получалось появились совсем другие индикаторы. Одно ясно с самого начала: с личной жизнью тот Майкрофт не справился, его любимый не выглядел ни счастливым, ни здоровым. — Шерлок мертв? Эта новость должна была ранить Майкрофта сильнее, но связывать ее со своим живым братом казалось противоестественным. — Его довели до самоубийства. Вынудили прыгнуть с крыши, очернили и унизили, сделав из национального героя даже не злодея, а жалкого мошенника. Подставили так грамотно, что все от него отвернулись. Должно быть, именно тогда Майкрофт разочаровался в людях, его снисходительное пренебрежение превратилось в презрение или даже в ненависть. В памяти Майкрофта всплыли неприятные воспоминания. Теперь он потянулся за сигаретой. — Мне очень жаль, — в голосе Грега прозвучало сочувствие, — значит, вы прошли через то же самое? — К несчастью, — Майкрофт медленно выдохнул дым после первой затяжки. — Однако в этом мире Шерлок остался жив. — Надо же. — Грег растерялся, не ожидая услышать, что у той истории мог быть другой финал. — И как он? — С ним все хорошо. Он по-прежнему моя основная головная боль. — Значит, и правда с ним все в порядке, — улыбнулся Грег. — Я скучаю по нему. А Мориарти? — Мертв. Мы его обыграли. Наш Джим Мориарти аналогично пытался дискредитировать Шерлока и точно так же принудил прыгнуть с крыши, но к прыжку мы подготовились заранее. — Вот почему, значит, вы другой. — Грег раздавил сигарету в пепельнице, а затем взял со стола чашку с давно остывшим кофе и залпом выпил его. — Если вы мне ничего не подсыпали, наркотики там или яд, я помогу вернуть Грегори. А иначе придется вашему парню осваивать новую профессию — мести улицы. *** Грегори некоторое время рассматривал мусорный мешок под ногами, а затем снова перевел взгляд на хозяина кабинета. Тот молча докуривал сигарету. Похоже, они одинаково устали от долгого разговора. Из-за никотинового дыма, с которым уже не справлялись ни кондиционер, ни открытое окно, комната вокруг плыла и еще более затуманивался мозг. Впрочем, толку от того мозга. Умных мыслей в голове рождалось немного. — У меня будет условие. — Все, что угодно, любые ресурсы в вашем распоряжении. — Майкрофт затушил сигарету, ожидая конкретных требований — Ничего не нужно. Но, когда все закончится, переходник останется у меня. — Конечно, как скажете. Опыт общения с Холмсами приучил не доверять их слову. — Позже я возьму обещание с вашего Грегори. — Зачем вам проводник? Вернуть законному владельцу? — Зная о грандиозных планах империи по захвату параллельных миров и выкачки из них всего, до чего сможем дотянуться? — Смею напомнить, Британия стала империей задолго до вашего диктатора. И как раз благодаря грандиозным планам. — На губах Майкрофта возникла неуместная улыбка. — Не все разделяют патриотические чувства по этому поводу, — излишне резко парировал Грегори, и Майкрофт моментально перестал улыбаться. — Именно поэтому профессор Конквест сбежал. А перед тем как исчезнуть, он уничтожил все свои записи, схемы, чертежи или что там бывает при научных лабораториях. Все, над чем работал. Разве что переходник решил передать людям из подполья. — Вы знаете, что пошло не так? Грегори покачал головой: — Могу только предположить. Профессора вычислили, в него стреляли. Умирая, он активировал переходник напрямую без страховочных заслонов. Поэтому-то переходник оказался вместе с ним здесь, а не у повстанцев. Майкрофт вопросительно приподнял бровь, и Грегори решил объясниться подробнее. — Повстанцы — это те, кто недовольны существующим режимом. Майкрот нетерпеливо взмахнул рукой: — Я не про то. Очевидно, что определенный процент граждан не может не быть оппозиционерами при любом строе. Что вы имеете в виду, говоря про заслоны? — Ах да… Вы же не в курсе. Заслоны — такие штуки вроде микросхем, которые вживляются под кожу и устраняют эффект замещения людей из параллельных вселенных. То, что случилось с пропавшим двойником Конквеста из вашего мира, и то, что со мной, не должно было произойти. Майкрофт посмотрел на мешок: — Они у вас? — Некоторое количество, те, что вынесли за день до побега Конквеста. — Разве мы должны их использовать? — Я почти уверен, что моему двойнику заслон уже вживили. Так что мы не сможем поменяться с ним местами. Если я воспользуюсь переходником, ваш Грег все равно сюда не вернется. — По крайней мере, он в безопасности, — не спросил, а констатировал Майкрофт. Грегори подумал и согласился: — Скорее всего… Майкрофт кто угодно, но не садист. Он не получает удовольствия от бесполезного насилия. Тем более ему нужен прибор, а живой заложник лучше мертвого. И даже если обмен не состоится, то и тогда есть шанс, что вашему Грегори, или «Грегу», как вы его называете, ничего не угрожает. Я не нахожу смысла в его убийстве или заключении в тюрьму. — Как я понимаю, вы находитесь под покровительством Майкрофта? О вашей связи с подпольем известно, и тем не менее вы на свободе. — Вы правы. Меня не трогают, а при облавах игнорируют или сразу после ареста отпускают. Не то чтобы я был большой шишкой в подполье. Я что-то вроде почтальона: мои мусорные баки заменяют повстанцам почтовые ящики. — Хм-м-м… Значит он до сих пор питает к вам романтические чувства, — задумчиво проговорил Майкрофт. Должно быть, мысленно он уже прикидывал, как заставить работать в личных интересах новую информацию. — Мистер Холмс, не питайте иллюзий, они могут стать помехой в нашем деле. Так могут предполагать в подполье, но не вы. Если Майкрофт и берет меня под свою защиту, то у него на то есть причины. Я не знаю какие, но точно не романтические. Возможно, то, что он сделал потом, было не лучшей идеей, но на кону стояло слишком многое. Так что, выбирая между чувством собственного достоинства и безопасностью нескольких миров, Грегори выбрал второе. Он поднялся с кресла, расстегнул, а потом спустил до бедер рабочий комбинезон, открывая вид на простую, дешевую майку. Задрав ее, он развернулся, чтобы продемонстрировать спину. Раздался судорожный вздох. Грегори отлично знал, что так впечатлило Майкрофта. Пересекающиеся рубцы покрывали спину от плеч до пояса. Многие из них побелели и превратились в тонкие светлые полоски, но были и такие, которые образовали уродливые толстые жгуты. Холодные пальцы прикоснулись к выпуклому рубцу под лопаткой. Эхо былой боли рвануло по нервам. Когда-то эти пальцы уже касались его спины, смазывая кровь с открытых ран. И то, что не удалось сделать палачу, получилось у Майкрофта. Слова прозвучали хлеще любой плети, рассекая мир надвое — до и после: «Сломать можно любого, даже тебя». Грегори дернулся спрятать старые шрамы под майку. — Ну, и как вам такое проявление любви? — Почему? — Друга объявили в розыск за связь с повстанцами. Я помог ему перебраться во Францию. Он не был опасным преступником, скорее сочувствующим, так что я легко отделался: десять ударов стальной плетью и можешь быть свободен. Если, конечно, хватит сил уползти с помоста. Ну и меня уволили из полиции. — Он мог не знать… — Майкрофт отвел взгляд, было непонятно из-за смущения или досады. — Вы ведь давно расстались. Иначе, я уверен, для вас бы сделали исключение. — Вы уверены, потому что знаете, как поступили бы сами. Но он — это не вы. Он лично проконтролировал исполнение наказания. Его присутствие во время экзекуции стало единственным исключением, которым меня удостоили. Ах да, забыл уточнить, — Грегори горько усмехнулся, — тогда мы еще были вместе. — Однажды в моем присутствии похоже избивали близкого человека, — Майкрофт говорил по прежнему избегая смотреть в глаза. — Со стороны это должно было казаться бессердечным. На самом деле я был лишен возможности ему помочь, лишь навредил бы. У вашего Майкрофта могло аналогично не оказаться выбора. Именно так Грегори убеждал себя когда-то. — Я ушел от него после того, как меня высекли во второй раз. — Почему лишь тогда? — Майкрофт все таки поднял взгляд от пола. Он до того побледнел, что казалось, его вот-вот стошнит. Грегори не собирался исповедоваться. Не то время и не то место, не тот человек. Да и слишком сложно объяснить то, что с ними двоими тогда происходило. Как сначала его удерживала надежда. После смерти Шерлока он верил, что собой сумеет восполнить пустоту в душе Майкрофта — тоже по-своему сломанного. А после оставался из-за чувства вины, что ему это так и не удалось. — Характер, должно быть, такой, — повторил он сказанные ранее слова. — Но, надеюсь, вы окажетесь умнее меня и вам потребуется меньше времени, чтобы понять, с каким человеком мы будем иметь дело. Нет, он действительно не садист. Ему просто все равно. Но подобное безразличие вряд ли предпочтительнее жестокости.