Скупые милости вселенной

Операцию Грег тщательно продумал. И целых пять минут все шло превосходно. Он с легкостью преодолел половину первого этажа и направился было к выходу на улицу, как сбоку от него начала открываться дверь. Грег еле успел спрятаться в стенной нише за огромным железным рыцарем. Будь у него побольше времени, он бы попытался залезть внутрь консервного монстра. Послышался голос Майкрофта. — Вы продолжаете настаивать, что двойник мистера Лестрейда находится в своей комнате и будто именно его завывания звучат из динамиков? Майкрофт не злился, скорее забавлялся. — Да, сэр? — не то вопросом, не то утверждением ответил ему на редкость перепуганный голос. «Кашмир» закончился, и теперь играла мелодия, незнакомая Грегу. — Сэр, он весь вечер поет одно и то же. Когда он закрыл камеру одеялом, мы продолжали его слышать… Неловкое оправдание было перебито. Кто-то прибежал из коридора и отрапортовал: — В комнате пусто, сэр. Не удержавшись, Грег выглянул из укрытия. У обоих охранников был такой несчастный вид, что захотелось выйти и утешить их. — На записи слышно, как звучит пианино. — В дверном проеме показался тот, кого Майкрофт называл Элвудом. Майкрофт громко вздохнул: — Сначала мою охрану обводит вокруг пальца одурманенный алкоголем пришелец, а затем даже Элвуд оказывается сообразительней. Не знаю, что из этого звучит оскорбительнее. Сдайте оружие, майор Кенвуд. Услышав знакомое имя, Грег дернулся и стукнулся босой ногой о железного рыцаря. Раздался глухой, но отчетливый звяк. Все головы повернулись в его сторону. Выйти триумфатором не случилось. Пришлось выпрыгивать на одной ноге, растирая ушибленный палец. На него наставили несколько пистолетов одновременно. Грег фыркнул. — Именно сейчас проявлять рвение поздно. А вообще, я сам не сразу заметил, что кто-то там на пианино играет. Так что Кенвуд не виноват. — Грег посмотрел на майора. — Привет, Гарет, не ожидал тебя здесь встретить, в этом скопище придурков и маньяков. Начальник охраны, плечистый мужчина со шрамом над левой бровью, выглядел почти так же, как Грег запомнил его по другой вселенной. Прямой и ответственный, он обладал редкими для военного качествами: добротой и порядочностью. Или, по крайней мере, этими качествами обладал двойник здешнего Кенвуда. — Благодаря вам, он будет избавлен от неподходящей для себя компании, — пообещал Майкрофт. Для майора, судя по его виду, слова прозвучали так, словно ему предложили на выбор застрелиться или повеситься. Грега затащили в тесную караулку, заставленную мониторами, и несколько человек встали за его спиной. — Как предсказуемо. Ваши умственные способности по-прежнему оставляют желать лучшего. — Тонкие губы Майкрофта исказила усмешка. Охранники, все, кроме Кенвуда, злорадно заулыбались, утешившись мыслью, что, по мнению их босса, есть кто-то бестолковей, чем они. В спину врезался чей-то немилосердный кулак. «Ну что же, сам напросился…» — с философским смирением подумал Грег и только начал прикидывать, принимать ли новые побои или оказать сопротивление, как предостерегающий взгляд Майкрофта моментально стер улыбки с угрюмых лиц, а избиение прекратилось, так и не начавшись. Кажется, ему везло. Решив и дальше полагаться на удачу, Грег продолжил нарываться: — Тем не менее я развел твоих солдатиков, как младенцев. Может, поступить к тебе на службу? На пару с Элвудом. — Он хлопнул парня по плечу. Тот пару раз вяло моргнул, взмахнув ресницами, и покинул комнату. Глядя ему вслед, Грег покачал головой. — Он у тебя прям огонь-мужик! — Зато вас, как вижу, не покинули бодрость духа и вдохновение к совершению глупостей, — иронически заметил Майкрофт. — Вы выяснили что хотели? — С чего бы им меня покидать? И да, я выяснил, что мой чип не сработал. — Потому что я его отключил, как только вы решили опустошить запасы алкоголя. Радиус действия чипа начинается в тридцати метрах от двери вашей комнаты. — Ой… Тогда спасибо, что ли. Очень мило с твоей стороны. — Вы пьяны, и ваше давление выше нормы. Окажись вы под воздействием чипа, организм мог не выдержать двойного удара по сердцу. — Боишься разбить мне сердце? — пошутил Грег, а про себя начал сразу прикидывать, как понизить кровяное давление настолько, чтобы нейтрализовать действие чипа. — Не играйте с тем, что вы не понимаете. Пойдемте, я провожу вас. За ними неуверенно, как побитые собаки, последовали охранники. Майкрофт остановил их рукой, и те послушно застыли на месте, почти присев на задние лапы от подобострастия. — Это ты зря, вдруг решу взять тебя в заложники или придумаю чего похуже? — спросил Грег, когда они оказались одни в длинном коридоре. Майкрофт окинул его фигуру скептическим взглядом: — Предпочел бы избежать неловкой сцены. Даже если вам удастся меня одолеть, вы не способны причинить мне вред или боль. Побочные результаты влюбленности. Ваши чувства к моему двойнику делают вас слабым и нерешительным. — Только меня? Это ты отключил чип. — Вы нужны мне живым. — Или любовь делает добрее даже бездушных засранцев. — Добрее — это навряд ли. Они дошли до нужной комнаты, и Майкрофт, к удивлению Грега, решил зайти внутрь. — Вижу, вы обустроились. — Легко было. Здесь практически всё, как у меня дома. Одно понять не могу: я-то живу со своим Майкрофтом, а почему мой двойник ничего не взял с собой, уходя? Майкрофт медленно оглядел комнату, останавливая взгляд то на одной вещи, то на другой, подошел к окну и сдернул плед, закрывающий камеру, затем снова придал ему форму правильного квадрата и вернул на кресло. После этого он направился к ночному столику и взял в руки книгу. Пару часов назад Грег пролистал ее, и, не найдя интересной, отложил в сторону, но закладку на место вернуть забыл. Теперь Майкрофт, безошибочно открыл книгу на нужной главе и вставил между страниц старую почтовую открытку с видами Парижа. Наблюдая за скрупулезным наведением порядка в уже и так безукоризненно чистой комнате, Грег сам того не желая, начал проникаться сочувствием. Определенно, его двойника продолжали любить. Да так ревностно, что казалось странным, отчего чужаку разрешили пользоваться вещами, служившими священными реликвиями для хозяина дома. — Дай угадаю, он ничего не взял с собой, потому что хотел верить, будто ему есть куда возвращаться. А ты не избавился от ненужного хлама, продолжая ожидать его возвращения. Может, ему стоит об этом знать? В приступе симпатии Грег дотронулся до плеча Майкрофта. Майкрофт не изменил выражения лица. Он отложил книгу и посмотрел на Грега без злости, без раздражения, очень спокойно. И вдруг с такой силой сдавил его руку, что еще немного усилий, и под обманчиво слабыми и тонкими пальцами треснуло бы запястье. — Спуститесь с небес на землю и не выдумывайте любовных драм там, где их нет. — С каждым словом пальцы вокруг запястья сжимались сильнее. — Казус в том, что в этой истории вы отождествляете себя с главным героем. Однако вы даже не второстепенный. Вы дублер второстепенного персонажа, который покинул историю много сезонов назад. Затем он отпустил руку, но Грег еще некоторое время продолжал удерживать Майкрофта за плечо, наплевав на пульсирующую боль от пальцев до локтя. — В начале ты принял меня за него. Что было бы, вернись именно он? Грег пытался сохранить тон дружеским. Хотелось верить, что сломать между ними лед возможно. Стоит лишь найти нужные слова. Он даже не задумывался, зачем ему это надо. Просто надо и все. Например, потому что надоело видеть, как Майкрофт смотрит на него, будто на пустое место. — Напомнил бы держаться от меня подальше. Вам дам тот же совет. Займите себя чем-нибудь. Почитайте книгу. Если пожелаете, вам принесут компьютер с подключенным интернетом. Лишь избавьте от душераздирающих банальностей и сочувствия. — Хорошо, — отступил Грег. Внутри него поднималось раздражение. Не на Майкрофта — жалость к неизвестному и все же вполне узнаваемому человеку продолжала ощущаться сильнее, чем боль в запястье. Скорее из-за невозможности выяснить, что скрывается за маской спокойствия. Надо придумать способ, как заставить ее сбросить. Грег подошел к каминной полке, взял в руки рамку с фотографией своего двойника, ту, на которой тот был с Майкрофтом. — Вы кажетесь такими счастливыми. Что случилось? Почему вы расстались? И ты не ответил, зачем держишь у себя его хлам? Когда Майкрофт проигнорировал все вопросы, Грег решился и треснул рамкой об пол. В стороны полетели мелкие стеклянные осколки. «Минус одна реликвия», — с сожалением подумал он. Вслух же бодро заявил: — Если станет скучно, займусь тем, что все здесь разнесу. Что скажешь на это? Посмотрев на осколки, Майкрофт повел длинной вытянутой шеей. Только сейчас стало заметно насколько сильно, до судорог, напряжено его тело. — Скажу, что сделаете мне одолжение. Когда закончите, позовите слуг убраться. Затем он вышел из комнаты. Грег вздохнул. Наклонившись, он поднял фотографию. Аккуратно освободил от остатков разбитого стекла и вернул на место, испытывая еще большую досаду на себя. Если он и хотел достучаться до Майкрофта, то избрал совсем не ту тактику. Но какая окажется действенной, он не знал. *** Сидя в захламленной гостиной, освещенной единственной неперегоревшей лампочкой, Майкрофт размышлял над произошедшими с ним переменами. И над тем, что поводом послужила одинаковая для двух вселенных причина. Ещё недавно всё было так аккуратно и рационально правильно. С юности Майкрофт четко обозначил для себя идеалы и цели, ради которых стоит усердно работать: карьера, контроль, власть. И не собирался расходовать энергию на пустяки вроде личной жизни. Даже для Грега он с самого начала определил самый маленький уголок в своих помыслах и суточном графике, подстраивая партнера под себя так, как ему одному было удобно. И что теперь? За один день вся его налаженная жизнь полетела к черту. Он бросил работу, Англию, целую вселенную и отправился бродить по неизведанным землям. Ни один международный кризис не был способен провернуть такое. А все потому, что любовь, может, и не преимущество, но без нее ничего не имело смысла. В этом мире в тот злополучный день Шерлок прыгнул не сразу. Снайперы Мориарти успели застрелить Грега. Так за одно мгновение здешний Майкрофт потерял двух самых близких людей. — Что стало с Джоном? — спросил Грег. — Он не пострадал. — Он в Англии? Как он? — Мы с ним не ходим по пятницам в паб попить пива или поесть картошки с рыбой. — Почему бы и нет, вы с ним всегда были приятелями. Оба Майкрофта переглянулись. Водить дружбу с Джоном Уотсоном? С чего вдруг? — Знаю, что он женился, у него своя практика, дети. Все хорошо у него. — Надо же… У него все хорошо… Майкрофты снова посмотрели друг на друга, не понимая, чем вызвано раздраженное бормотание Грега. Тот сам пояснил здешнему Майкрофту: — Он должен был присматривать за тобой. — Не могу представить зачем. К тому же он ничем мне не обязан. Скорее наоборот. Этих слов хватило, чтобы достроить историю до конца. Грег видел в Джоне лишь хорошего парня с дружелюбным характером, а значит, ему не приходилось видеть, как тот обрушивает свой гнев из-за самоубийства Шерлока на единственного человека, на которого это сделать возможно. Теперь они все молчали. Грег опустил голову так низко, что никто не мог разглядеть выражение его лица. Майкрофт сходил на кухню, заварил себе чай. Маленькая квартира была ему знакома: она располагалась в пяти минутах от Скотланд-ярда, состояла из двух спален, кабинета и гостиной. Грег взял ее в кредит после развода и иногда оставался в ней ночевать. Это удобно, когда допоздна задерживаешься на работе. Теперь в копии его квартиры жил двойник Майкрофта, избегая большого и пустого загородного дома. Когда Майкрофт вернулся в гостиную, оказалось, что тягостная исповедь продолжилась. Его отсутствия никто не заметил или не посчитал важным. Так и должно быть, не ему предназначались покаянные истории. — ...стало безразлично будущее Британии или человечества. Впрочем, если бы с человечеством случилось что-то плохое, я испытал бы удовлетворение. В некоторые дни казалось, будь я богом, сам уничтожил бы всех. Возможно, обладай я тогда большей энергией, я бы таким богом стал. Они не должны счастливо жить дальше, не имеют такого права. «Зато тебе удалось уничтожить самого себя», — подумал Майкрофт. Теперь Грег пристально вглядывался в лицо здешнего Майкрофта. Сравнивал ли он этого человека с тем, кто остался в его вселенной? Неужели считал таким же агрессором? Двойник знакомым жестом сжимал и разжимал деревянный подлокотник кресла. Майкрофт сам всегда так делал, когда волновался или его захлестывали сильные эмоции. Дурная привычка, слабость, заставляющая носить с собой громоздкий, старомодный зонт даже при ясном небе. Наверняка знал об этом их способе сдержать переживания и Грег. Именно поэтому накрыл своей ладонью руку с побелевшими от напряжения пальцами. Майкрофт выдохнул, даже не заметив, как задержал дыхание в ожидании не ему выносимого приговор. — Прошу, только не говори, что моей вины здесь нет. Грег покачал головой: — Достаточно с нас чужаков, которые спешат утешить формальным «ты не в чем не виноват». Что они могут знать. — Годы я потратил на анализ того дня, обнаружил способы все исправить, всех спасти, просчитал сотню вариантов и еще дюжину, которая бы сработала, когда Шерлок поднялся на крышу. Теперь в этом нет никакого смысла, но я не знаю, как перестать думать, что такая возможность была. Он посмотрел на Майкрофта: — Как тебе удалось? — Мы заранее подготовились, следили за снайперами, работающими на Мориарти. Того, кто пришел к миссис Хадсон, мы подкупили, того, кто следил за Джоном, — убили. С Грегом было сложнее: мы не знали, ожидать ли стрелка с улицы или искать наемного киллера среди полицейских. Пришлось устраивать пожарную тревогу и за несколько часов сменить стекла в кабинете на пуленепробиваемые, затем в нужное время заблокировали замок на двери и удерживали Грега в помещении телефонными звонками. Оставался Шерлок… Его двойник оборвал объяснения: — Какая собственно разница. Вы все справились, кроме меня. — Никто не застрахован от ошибок, — сказал Майкрофт. — Точнее не скажешь… Незадолго до того, как подняться на крышу, Шерлок заверил меня, что все получится, ведь я его умный старший брат. Редкий от него комплимент, сказанный почти без сарказма. Я поделился сомнениями с Грегом, тот тоже поддержал. Они оба безоговорочно верили в меня и они оба ошиблись. Грег придвинулся еще ближе, теперь его правая ладонь стискивала колено двойника, левая же продолжала поглаживать руку на подлокотнике. Пора уходить. Майкрофт отставил кружку с чаем на столик, заваленный коробками от готовой китайской еды, потоптался у порога несколько мгновений и вышел не попрощавшись. В соблюдении церемоний никто не нуждался. Потом, уже лежа в выделенной для него комнате и наблюдая за полоской света из гостиной, он думал о том, почему двойник ни разу не спросил Грега о его Майкрофте. Захочет ли узнать сейчас? Вряд ли. Избрав невыгодную для себя тактику — честность, он предлагал себя таким, как он есть, и готов был принять Грега с любым прошлым и простил бы любую вину. На кладбище Грег не мог слышать их разговора и удивился бы, узнав, что такой разговор состоялся. Все объяснялось очень тривиально: члены клуба «Диоген» давно общались между собой с помощью языка жестов. Встав так чтобы их руки нельзя было разглядеть, Майкрофт произнес: — Он может остаться. — Я приму его. — Ты слаб. — Я изменюсь. — Он другой. — Неважно. — Он многое пережил. — Как и я. — В нем нет того, за что ты любил своего мужа. — Я найду новое. Майкрофта продолжали мучить сомнения. У его двойника дрожали пальцы. Он боялся, что его снова лишат надежды. А чего он ожидал? Слов поддержки? Сладкой лжи? Ведь он тоже Майкрофт, так чего ожидал от самого себя? — Хорошо. Он делал это в первую очередь для себя: если счастливый финал наступит в одной вселенной, то шансы для его собственной моментально возрастут. Разве они не отражения друг друга, даже если больше смахивают на отражения в кривых зеркалах? У того, кто всем этим управляет, прескверное чувство юмора и пугающе большая комната смеха. Пусть у них все получится… С этой мыслью, больше смахивающей на молитву, Майкрофт закрыл глаза и заставил себя уснуть. *** Когда Холмс ушёл, здешний Майкрофт извлек из кармана пиджака портмоне и протянул в раскрытом виде. В обычный пластиковый кармашек были вложены два фотоснимка. На одном портрет Грегори в сержантской форме с залихватской, совсем не уставной улыбкой. На другой фотографии тот стоял у подножия лестницы с широкими каменными ступенями. Рядом с ним молодой Майкрофт в костюме-тройке. Губы пробуют улыбнуться, но глаза серьезные. Долгую минуту Грегори изучал то одну фотографию, то другую. Лица на них разбудили в нем память о временах молодости и вызвали сожаление, что в них отсутствовал веснушчатый круглощекий мужчина. — Это он, — сказал Майкрофт. — Красивый, правда? — Слишком похож на меня. — Ты никогда не считал себя привлекательным? — В четырнадцать я превратился в отвратительно прыщавого подростка. К восемнадцати все прошло, но тогда я уже встречался с тем, кому было наплевать, как я выгляжу. Так с тех пор и не задумывался о внешности. Если я кому-то нравлюсь, то нравлюсь, если нет, то чего уж поделать. Как вы познакомились? — Он был лучшим курсантом на курсе, затем примерным офицером в криминальном отделе Скотланд-Ярда. Амбициозен, порядочен, серьезен. Двадцать семь лет. Идеальная кандидатура для вербовки в Ми-6. Я стал его куратором. Но так ничего и не вышло. Грег не захотел продолжить обучение, понимая, что иначе наши отношения невозможны. Кто-то из нас должен был пожертвовать перспективами, Грег решил, что пожертвует он. — Почему старые фотографии? Они напоминают о времени, когда все было хорошо? Майкрофт кивнул: — Вся жизнь впереди. Он подошел к буфету и достал из ящика несколько фотографий. С них смотрела взрослая пара. — Ты здесь худее, чем когда вы встретились. Майкрофт неловко поправил пиджак. — Я склонен к пищевым расстройствам. Грег помогал контролировать привычку к перееданию. А потом добавил, словно защищаясь: — Он первым влюбился в меня. Я много раз спрашивал за что, но он всегда отшучивался. Скажи, если знаешь. — Вряд ли я знаю. Мы встретились, когда тебе было тридцать семь. — Так мало? — Разве не так много? — Вы так мало были вместе. Тогда почему ты выбрал своего? — А такое я вряд ли помню… Если старательно стираешь из памяти лучшие моменты жизни, в итоге их на самом деле забываешь. — Как такое возможно? Грегори с силой надавил на глаза кончиками пальцев, пытаясь вызвать назад хотя бы зрительные образы, если не чувства. — Не знаю, почему он… Наверное, потому что он не замечал меня, игнорировал. Я в шутку начал флиртовать, провоцируя раздражение. Хоть какая-то эмоция. Долго развлекался подобной ерундой, пока он не прижал меня к стене и не объяснил, как бывают опасны заигрывания с неправильными людьми. Внезапно отчетливо вспомнился тот вечер. Как он совершенно неприлично возбудился под сильным и гибким телом и этим вызвал искреннюю растерянность. Ведь как же так, продуманный план по отпугиванию наглых полицейских не сработал! Майкрофт продолжил смотреть в портмоне, на его губах играла легкая улыбка. Грег подумал, как часто именно за этим занятием тот проводил одинокие дни. — Никогда не встречал более совершенного в физическом плане человека, но, в отличие от тебя, он об этом знал и пользовался. Любой мужчина, женщина мечтали переспать с ним. И тут я, которого раздражал флирт или, боже упаси, перспектива секса и отношений. В итоге он переиграл сам себя в попытках манипулировать мной привычным способом. — Тебе он не нравился? — Если бы. Он был не просто красивым, он был милым, добрым, с легким, незлобливым характером. При этом мог не спать сутками, если того требовал профессиональный долг, посвящать всего себя работе. С правильным чувством справедливости. Из него бы получился отличный лидер, как на оперативной службе, так и на координаторской. Он был идеален, и я прекрасно осознавал, что такой человек никогда не увлечется мной всерьез. Как можно хотеть толстого и некрасивого девственника с занудным характером? Любой согласился бы быть со мной только ради денег или карьеры, Грегу нужно было второе. — Пффф… Хорош идеал…Влюблял в себя ради карьеры, пользуясь смазливым личиком? Гадость какая. — Он не собирался влюблять, лишь вызвать симпатию. Не в его характере желать кому-то разбитого сердца. Я был с ним излишне строг и холоден, а он привык нравиться, из-за меня он чувствовал себя неуверенно. Разве тебя не задевало равнодушие твоего Майкрофта? Ты ведь тоже не думал о последствиях. Да и, в отличие от настоящих манипуляторов, он со своими стараниями казался настолько неуклюжим, что даже милым. — Ты прав, я не забивал себе мозг размышлениями о последствиях… Забираю слова обратно, тем более он в итоге отказался от службы в Ми-6, ведь так? — Он напросился ко мне на день рождения, стал единственным гостем за многие годы, мы переспали. На утро я вернулся к нашим обычным субординационным отношениям. Грег несколько недель пытался со мной поговорить, но я дал четко понять, что невозможно одновременно служить в Ми-6 и иметь интимные отношения с одним из служащих департамента. Закончилось тем, что он крепко напился и подал заявление об отставке. Затем на глазах у всего отдела признался в любви и попытался поцеловать. Пришлось вызвать охрану. Когда его уводили, он продолжал кричать на весь этаж, что ему на все плевать, он даже готов бросить полицию, если размер его анального отверстия не соответствует уставу. Грегори недоверчиво покрутил головой: — Тебя не уволили после такого? — К тому времени я обладал достаточными рычагами давления на нужных людей. — А его из полиции? Майкрофт пожал плечами: — Надавил еще раз. Грегори улыбнулся. — Это самая невероятная история любви, что я когда-либо слышал. Кажется, тебе достался наиболее неадекватный из нас. — Если так, то мне повезло. А какой ты? Наиболее разумный? — Возможно. Поэтому я бы тебе не понравился. Ни тогда, ни сейчас. — Ты мне нравишься. — Дело не во мне, не в моей личности. Это какая-то программа, записанная в нас вселенной, из-за нее мы вынуждены тянуться друг к другу. — Я нравлюсь тебе? — Да. — А второй «я», с которым ты пришел? — Пока он не начинает напоминать третьего «тебя». Тогда я боюсь его. — Уверен, никто из нас никогда бы не причинил тебе вред. Снова проходить через унизительную процедуру раздевания не хотелось. . — Я не стану тебя разубеждать. Но хочу, чтобы ты знал: мой Майкрофт не виноват. Я все испортил. Я ошибка в программе вселенной, и меня такого не должно существовать, я единственный, кто не может быть с вами. — Грегори встал. — Ты услышал одну из причин, почему я не останусь с тобой. Майкрофт поднялся вслед за ним: — Если вселенная — это программа, тогда ты должен остаться! Она привела тебя ко мне. — Я должен лишь тому, кого однажды подвел. — Нет! Майкрофт обвел комнату взглядом, хмурясь при виде завалов картонного мусора, словно впервые его замечая. — Я не смогу так больше жить. Быть один. Не после того, как встретил тебя. — Мне правда жаль. — Не вынуждай заставлять. Знакомая угроза, которая обычно не сулила ничего хорошего, прозвучала скорее просительно, но даже от такой Майкрофту стало стыдно, и он виновато отвел взгляд. Не было в нем того, что подвигло бы поступать насильственно. Возможно ли, что в этой вселенной жил не только самый нелепый двойник Грегори, но и самый простодушный из Майкрофтов? Если здесь так выглядят влиятельные политики и полицейские из убойного отдела, тогда это лучший из миров. У Грегори снова, как на кладбище, возникло желание обнять и пожалеть здешнего Майкрофта. Он не имел такого права, сам согласился с тем, что это стало бы худшим видом благотворительности. Или самым эгоистичным из всех поступков. Но ничего не мог с собой поделать. Когда увидел, как по щекам Майкрофта катятся слезы, то обнял за плечи и притянул к себе. От первого поцелуя по телу разлилось тепло, а раны на спине, всегда ноющие, перестали болеть. Волосы Майкрофта пахли незнакомым шампунем, а подбородок дешевым «олдспайсом». Грегори сам таким пользовался. А чуть ниже, под воротом рубашки — кожа пахла «им». Грегори даже не знал, что по-прежнему отличает «его» особый запах. Что настолько скучает по нему. В голове закружились мысли о первом свидании и первые признания в любви. Вспомнилась чернильница, врезавшаяся в голую спину в кабинете Уайтхолла, и как их тогда застукал премьер-министр. Барбекю с сосисками из «Теско» на газоне в Белгравии, надетое на палец кольцо и данная навечно клятва верности. Все насильственно забытое, незначительное и важное. Все то, что наверняка служило ориентирами для вселенной, с помощью которых она снова и снова отыскивала их друг для друга в бесконечности. — Все еще может быть хорошо. У нас обоих. Я все сделаю для этого, только позволь мне. Щеки коснулись ласковые пальцы, и только тогда Грегори заметил, что тоже плачет.