***
— Может, сдать его к чертовой матери? — тоскливо спросил у Артура Тимофеевича его помощник. — Его же менты так и так ищут. Не дай бог на нас выйдут… — Не каркай, Жорик, — беззлобно пробурчал хозяин. — Пусть хоть обыщутся, на эту хитрую морду все равно не выйдут, зря он, что ли, за десять лет свои интересы не засветил? Мужик умный, ничего, следов не оставит… — А если все-таки засветится? — упорствовал Жорик. — Тогда и нас за собой потащит, захочет со следаками сотрудничать, чтобы срок скостили, ну и сольет нас с потрохами… Артур Тимофеевич хищно ощерился. — Мы с тобой что, первый год в бизнесе? Пусть докажет сначала. Уж что-что, а шифровка у нас на уровне. Да и крыша хорошая. — Вот именно, крыша. Сдали бы его через эту крышу без шума и пыли и дальше работать спокойно… — Не нуди, — поморщился Артур Тимофеевич. Снисходительно потрепал помощника по плечу. — Ликера мне принеси лучше…***
Звонок раздался, когда Ткачев, нетерпеливо глядя на часы, уже готовился сдавать дежурство. «Еще вызова под конец дня не хватало», — подумал хмуро и тут же, взглянув на экран, облегченно улыбнулся: звонила Зимина. — Паш, ты еще в отделе? — Так точно, — отрапортовал Ткачев, продолжая улыбаться непонятно чему. Зимина тихонько фыркнула в трубку. — Да оставь ты эту формальщину. Слушай, дело есть. Я сегодня у знакомого следователя попросила копии всех дел по педофилу. Да че-то так замоталась сегодня, папки в кабинете оставила… Ты не мог бы их мне домой привезти? Я дежурному позвоню, скажу, чтобы ключи тебе дал. — Без проблем, Ирин Сергевна, — протараторил Ткачев, а в груди опять волнительно-сладко заныло. Да что ж за наваждение-то! Радуется как школьник каждой возможности увидеть ее лишний раз… Странная неловкость, глупое смущение гнали прочь — хотел, что-то быстро пробормотав у порога, сунуть документы начальнице и сбежать. Но Зимина, с трудом удерживая внушительные папки, как-то незнакомо-мягко усмехнулась и посторонилась. — Ткачев, ну я ж не рабовладелец какой-то тебя просто так гонять… Проходи, хоть чаем тебя напою. Он смотрел в ее насмешливое, чуть усталое лицо и не мог отказать. И — в этом страшно было признаться даже себе самому — совсем не хотел… Ирина Сергеевна возилась с чайником и чашками, высыпала в вазочку печенье и конфеты, но Паша только по стеклянному звону и сухому шуршанию определял происходящее — вдруг невыносимо-пугающе оказалось поднять на нее глаза. В простой домашней одежде, с чуть влажными после душа волосами, она меньше всего походила на грозного начальника, на железную леди, способную, кажется, испепелить одним взглядом. Он так четко проводил в своем сознании незыблемые границы между ними — а она мимоходом, совершенно невинно, рушила эти границы каждый раз. Наваждение… Паша так глубоко ушел в свои мысли, что вздрогнул от неожиданности, когда настойчиво запиликал телефон начальницы. — Ну что там еще, — буркнула недовольно Ирина Сергеевна, потянувшись к затрезвонившему мобильнику. — Зимина. Слушаю. Что? Поняла, сейчас буду. Отложила мобильный и раздраженно выдохнула. — У нас опять убийство. Срочно требуют начальство. Попили, блин, чайку, — проворчала, поднимаясь. — Отвезешь? У меня машина в ремонте все еще. — Да без проблем, Ирин Сергевна, — кивнул Ткачев и вышел в коридор вслед за Зиминой. Начальница скрылась в спальне, а он потянулся к вешалке за джинсовкой. Да так и замер, уставившись в висящее рядом на стене зеркало — в спешке Ирина неплотно прикрыла дверь, и теперь он как на ладони видел небольшую часть комнаты. А самое главное — начальницу на фоне приоткрытого шкафа. Во рту пересохло. Нужно было встряхнуться, опомниться, отвести глаза — он не мог. Словно завороженный, жадно-изучающе скользил взглядом — изящная спина, светлая, чуть отдающая бронзовым оттенком кожа, трогательно-острые лопатки, цепочка выступающих позвонков… полоска черной ткани с крючками и петельками… тонкая талия… беззащитные ямочки на пояснице… Сердце громко, болезненно-гулко ударилось в груди — на миг показалось даже, что этот бешеный грохот слышен там, в глубине полутемной комнаты… Не хватало еще, чтобы начальница заметила, обнаружила… Да что ж за наваждение-то! — Ирин Сергевна, — крикнул, хватаясь за ручку двери и очень надеясь, что в голосе не прозвучит ничего такого, — я вас в машине подожду, ладно? Не дожидаясь ответа, выскочил на лестничную клетку и, забыв про лифт, помчался по ступенькам, чувствуя, как по-прежнему яростно грохочет вылетающее из груди сердце. Наваждение…