Аджит
Тёмный каменный пьедестал был освящён кругом из костров, в разных углах ритуальной площади стояли четыре невысоких сталагмита. Щепотка серы, добавленная в ритуальные костры, придавала пламени зеленоватый оттенок. Магический гранит от пролитой жертвенной крови и тёмных заклинаний, которые творились на нём, почернел и стал тускло светится изнутри пульсирующим красным светом. На камне курились зловонные смеси, в центре пьедестала ногтями рабов было выдолблено щербатое углубление для приносимых жертв. Сегодня на алтаре лежал беспомощный детёныш минотавра, жалобно и трубно мыча. Веревки, стягивающие ручки и ножки будущей жертвы, превращали ее в подобие кокона с точеной головкой, миниатюрные рожки глухо стучали об дно чаши всякий раз, когда младенец дёргал головой, а в больших коровьих глазах стояли слёзы и невыразимый ужас. Кривые ножи тускло блестели в свете костров, драконье стекло переливалось всеми оттенками чёрного и тёмно-красного.
Аджит закрыл глаза. Не то чтобы Созерцатель жалел его, однако ребёнок мог бы прожить достойную и счастливую жизнь в подземелье. Созерцатель питал к детёнышу лишь лёгкое чувство сожаления — он мог бы вырасти сильным воином и победить много врагов. Но вместо этого он окончит жизнь в качестве корма. Ладно бы чернокнижники велели принести обычную, человеческую, жертву. Рабскую, ничтожную. Но сегодняшняя битва была слишком важна, и люди не годились на корм Тёмным Богам. Аджит кое-как сглотнул вязкий ком слюны в правом горле. Созерцатель увлекался всем религиями мира и всеми их философиями, только вот родные нигонские Тёмные Боги и Идея Зла были ему скорее даже скучны и противны. Простое противостояние Свету привлекало своей романтикой лишь молодых и неразумных чернокнижников, у которых в голове ещё не отыграла молодость. Но не Аджита.
Тяжёлые барабаны, обтянутые бычьей и человеческой кожей, глухо завели свою песню. Низкий гул наполнил верхний зал пещеры, в него вклинилось неустойчивые и тревожные звуки костяных бубнов. Огонь заметался раненой птицей в ритмичном танце, длинные тени и полосы света упали на серые, сосредоточенные лица командиров. У небольших сталагмитов, веками растущих к потолку пещеры, стесали верхушки и поставили туда латунные троны. Дарксторн, Сепхиннорф, Трисса и Аджит сидели по четыре стороны каменного пьедестала, внизу расположились командиры меньших рангов.
Из толпы вышла тонкая и болезненно бледная тёмная эльфийка с длинными волосами странного, пепельного цвета с редкими чёрными прядями. Её атласная кожа была накрыта вязаным мешковатым плащом с длинным шлейфом, а точёные пальчики в чёрных кожаных перчатках сжимали украшенную драгоценными камнями книгу заклинаний. Молодое и красивое лицо холодной маской застыло в вязкой тишине, лишь на белых губах играла зловещая полуулыбка. Нижняя губа девушки была проколота, маленькое стальное колечко смотрелось органично и даже красиво. От кольца вниз шла тонкая цепочка, тускло поблёскивающая серебром.
Девушка подошла к пьедесталу и с почтением положила книгу на стол. Эльфийка дерганно поклонилась всем четырём сторонам света и решительно приступила к ритуалу. Смолкли барабаны и бубны, шаманы знали, ЧТО сейчас произойдёт.
Колдунья резким движением развязала завязки на плаще и мешковатое одеяние упало вниз. Созерцатель, знал, что он там увидит, и рассчитывал, что вид колдуньи хоть что-то всколыхнёт в его чёрной душе. Увы, Аджит остался равнодушен.
Шипастый рабский ошейник плотно охватывал шею девушки, через кольцо на лицевой стороне была пропущена цепочка от пирсинга в губе. Тонкие ключицы девушки и её изящные плечики покрывали импланты из топазов и хризопалов. Магические камни искуствено срослись с белой кожей, на местах соединения пролегала уродливая чёрная корка. Высокая полная грудь была исписана рунами Вожделения и Силы, тёмно-красный и фиолетовый цвет сильно контрастировал с бледностью девушки. Соски были подкрашены красным и возбуждённо торчали вперёд. Наручи, утыканные шипами и костяными талисманами, покрывали руки эльфийки от локтя до ладони, рука кончалась кожаной перчаткой с длинными когтями. Бёдра женщины охватывала повязка, сшитая из высушёных человеческих лиц. Раззявленые в безмолвном крике рты и широко распахнутые веки говорили о том, что такие лица снимали с живых. Юбка из кожи крепилась длинными топазовыми иглами прямо к телу. Бёдра и ноги изрезанные лезвиями, были закованы в высокие чёрные сапоги на каблуке с множеством застёжек. Чёрные, красные и фиолетовые письмена покрывали всё тело эльфийки, душа девушки была поглощена дьявольской краской. Это читалось в фанатичных глазах и дёрганных движениях эльфийки.
«Да, колдунья явно наслаждается произведенным эффектом», — мрачно подумал Аджит. А как на его вкус, так совсем ничего необычного. Банальное устрашение толпы, явный сексуальный подтекст, да какой там подтекст, явный сексуальный штурм рассудка и инстинктов — всегда работали на руку религиозным фанатикам, Аджит это знал не понаслышке. Суеверные командиры из нижнего ряда послали тихие молитвы своим богам, но большинство из собравшихся знали, что это только начало церемонии и произойдёт ещё кое-что.
Девушка прошлась по кругу и продемонстрировала свой наряд со всех сторон. Аджит знал, что эльфийка сделает дальше, и отвернулся, ведь ритуал чертовки ущемлял достоинство, напоминая о проклятой болезни. Его мужское естество усохло и отпало ещё в первые дни болезни. Эльфийка широко расставила ноги и плотоядно улыбнулась. Её руки решительно раздвинули мягкие бёдра. Из ануса торчал большой искуственный член с тусклой топазовой верхушкой. Девушка, издав возбуждённый стон, потянула член из себя. Предмет выскользнул, и на камень окропили женские соки. Колдунья опёрлась руками на пьедестал и оттопырила зад, поднесла член к лицу и резко вставила предмет в горло, захлёбываясь от жадности и вожделения.
Аджит бросил взгляд на Сепхиннорф. Толстые пряди волос, перехваченные золотыми кольцами, рассыпались по лицу, губы сложились в безмолвной молитве, правая рука тискала упругую грудь.
Из безмолвной толпы вынырнула коренастая фигура в чёрном вязаном плаще и медленными шагами приблизилась к тёмной эльфийке.
Здоровяк выпростал из-под плаща толстые, могучие руки, унизанные дорогими перстнями. Колдун откинул капюшон и оказался небольшим, но очень кряжистым минотавром. Чернокнижник резко снял плащ и кинул его наземь.
Шалый жёлтый глаз с дьявольским огоньком внутри, морда, обросшая короткой щетиной, сероватая обстриженная грива вкупе кожей, покрытой почти бронзовым загаром, превращали минотавра в полную противоположность бледной эльфийки. Короткий кожаный дублет, инкрустированный топазами и обнажающий могучее предплечье с огромными накачанными руками, плотно обтягивал торс минотавра. Кожаные штаны с серебряными цепочками кончались у середины колена, голые копыта, покрытые жёсткой чёрной шерстью, звонко стучали по каменному полу. К большому блестящему ремню с круглой бляхой в виде летящего нетопыря крепилась пудовая книга заклинаний.
Колдун с интересом обошёл задыхающуюся и уже посиневшую девушку по кругу, попробовал пальцем её соки. Минотавр остановился напротив неё и не отрываясь стал смотреть в глаза. Девушка уже захлебывалась слюнями и соплями, но лицо её выражало полнейшую эйфорию. Минотавр, что-то для себя решив, резко развернулся и ловко кинул книгу заклинаний прямо на пьедестал. Колдун подошёл к чаше с жертвами. Младенец Детей Крита уже тихонько скулил, смутно понимая, что ничем хорошим день для него не кончится. Минотавр осатанело улыбнулся, поклонился четырём сторонам света и вдруг развернувшись, выдернул член из горла эльфийки.
Девушка упала на колени, и сблевала чем-то белым с тёмной прослойкой.
Оскал минотавра стал еще шире — на миг Аджиту показалось, что в налитых кровью глазах колдуна вместе с отблесками костров пляшет безумие — здоровяк обошёл площадь кругом, высоко держа над головой искусственный член с топазовой верхушкой. Драгоценный камень ярко сиял, заполненный магической энергией.
— Сегодня мы собрались здесь, чтобы приветствовать силу Тёмного Знания! — воскликнул минотавр.
Девушка, откашлявшись, фанатично скрестила руки и принялась ожесточённо мастурбировать. Колдун мягко придержал её, и эльфийка остановилась.
— Сейчас мы испросим милости у Тёмных Богов. Идея Зла поднимет нигонцев на поверхность и поставит слабые державы на колени!
Слаженный одобрительный рык был ему ответом.
Минотавр встал в центре площадки и раскрыл книгу заклинаний. В пещере повисла гробовая тишина, было слышно даже самое тихое дыхание. Колдун раскинул руки и зажав в одной член с топазом, а во второй тонкую нефритвую палочку, тихо запел.
Песня на древнем языке разрезала тишину мягко, но сильно. Аджит много раз видел, как философии разных религий отлично сражаются на теологическом поле, но далеко не каждая из них имеет реальное подтверждение. Минотавр тянул низкие, пугающие ноты долго и упорно, в его голос вклинился низкий гул деревянной трубки.
Трум. Трум. Турм. Трум…
Костяные бубны очнулись и вновь завели свою песню. Аджит почувствовал, как несуществующие волосы на затылке зашевелились. Под ногами Созерцателя медленно проплывала чёрная туча. Такие облачка из гнева и злости собирались над головой чернокнижника и закручивались в неведомом вихре из тёмных, сокрытых первоэнергий Энрота. В аспидных тучах проскальзывали тусклые и зловещие алые молнии, чертовски остро пахнущие озоном и чём-то железистым.
Чернокнижник резко выгнулся в экстазе и умолк, выбросив палочку и член в разные стороны площадки. Минотавр встал на колени и скрестил пальцы в религиозном почтении.
Командиры вытянули головы и смотрели в сторону центра площадки.
Эльфийка подняла искусственный член и подошла к жертвенной яме. Точёные пальцы сдёрнули фаллические ножны, обнажив тонкий клинок из драконьего стекла, женщина блаженно улыбнулась и склонилась над младенцем. Дикие трубные крики разорвали вязкую тишину. Клинок неглубоко вошёл в район печени и медленно пополз вверх, к сердцу. Минотаврёнок мычал всё слабее и слабее, верёвки, которыми он был скован, дёргались всё меньше, и вот чистая невинная душа отошла в иной мир. В темноватый топаз вкрались нотки льдистого синего и фиолетового, кристалл будто начал светиться матовым багровым изнутри.
Девушка с почтением подала кинжал чернокнижнику. Минотавр приоткрыл шалый глаз и с удовольствием рассмотрел клинок. На драконьем стекле играла младенческая кровь, жизненная сила безвинного и ценного существа переливалась внутри граненого топаза, и вся эта энергия пойдёт на корм Тёмным Богам.
Нефритовая палочка стала будто мелко дрожать. Звук был такой, что даже Аджит со своим неполноценным слухом смог услышать. Нефрит будто тихо и одновременно оглушительно звенел, внутри камня переливались первоэнергии этого мира. Чернокнижник тяжело поднял её и, решительно вздохнув, скрестил нефртовую палочку и топазовой клинок.
БУУУУУУУМ!
В перекрестье ударила чёрная, аспидная молния с красной искрой. Смолкли мгновенно и бубны шаманов и низкий деревянный дудук. Из перекрестья вырвался чёрный столб дыма, в котором бушевали энергетические штормы, создавая маленький ураган из частиц, молний и Присутствия. Даже Аджит, подавно не верящий в религиозную муть, покрылся липким холодным потом в местах, где ещё осталась кожа. Из вихря на согбенного минотавра смотрели пылающие алым пламенем глаза с дьявольской искрой. Всеведущие и вездесущие, они проникали в самую душу, заставляя нутро сжиматься от ужаса и трепетать от ужаса и почтения.
—
Деемер… Что ты хочешь на этот раз? — голос, сокровенный и древний, как сама жизнь и природа, громом пронёсся под каменными сводами.
— Владыка Тёмного Изренения! Нам, жалким смертным, нужно твоё великое благословение, сегодня мы идём на бой, от которого зависит судьба нашего государства! — Деемер ткнулся лбом в неровный пол.
Огромные глаза презрительно скривились.
—
Ты пытаешься меня одурачить?! Я знаю, что вы идёте захватывать и убивать мирных жителей, и на кровавые зверства вам нужно оправдание.
Каменные своды сотряслись от грозного голоса, в пещере застыла тишина.
—
И я с удовольствием даю его вам, смертные Дети Мои. Грабьте, насилуйте и убивайте, восславляйте моё имя в этом мире, донесите Идею Зла до самой Браккады и оскверните магический город. В бой, нигонские воины!
Слаженный рёв был ответом Владыке Тёмного Измерения.
Глаза бога сузились в хитрой усмешке.
— Я знаю, что вас мало, и вам нужно что-то большее, чем даже моё слово, ибо природа смертных есть простейшая вещь.
На пол упал и большой запечатанный свиток с сургучовой печатью. На ней был изображен странный символ.
—
Я вручаю тебе силу Земляного Дайети, мой пророк Деемер, обрушь же Метеоритные Дожди и Потоки Пламени на головы ваших недругов.
Деемер ошалело посмотрел на предмет, ценность которого невозможно было даже представить. Массовое заклинание, данное ещё и от Владыки Тёмного Измерения, что усиливало его колдовскую силу раза в два, могло перевернуть ход битвы.
—
Будьте со мной, пейте, убивайте, трахайтесь, и делайте, что хотите! Самые смелые и жестокие переродятся в новом времени и навсегда!
Толпа уже ожесточённо ревела и метала, командиры фанатично попадали на колени перед Тёмным Богом, скрещивая пальцы и в голос шепча Несвятую Молитву. Сепхиннорф высунула язык от вожделения и засунула целую ладонь в лоно. Дарксторн выглядел весьма озадаченным, видимо, его рациональный ум никак не мог постигнуть накрывшую пещеру бурю ярости. Аджит устало вздохнул, веки казались тяжелыми, как камень. Трисса побледнела и прижала к губам искалеченную руку.
-Человек, — презрительно подумал Аджит. — Тварь дрожащая, хоть и пробилась в командиры.
Если это поможет, то все оправдано, но если же нет, то детеныша, право, жаль, — подумал Созерцатель.
***
За три мили от болотистого города в обширной долине выстроилось могучее нигонское войско. Красными огнями блестели чешуйки адских троглодитов. Короли рабов в деревянных масках с нарисованными глазами гордо восседали на тронах из костей и кожи. Вообще, не все троглодиты в армии Аджита был лишены зрения, Низшие были просто очень близоруки из-за тысячелетий жизни в темноте. Каждый полк, состоящий из двухсот солдат был раскрашен в свой цвет, болотное разнотравье и подземные чары окрасили бурые ряды в красный, зелёный, фиолетовый и жёлтый, для облегчения командования. С каждым королём рабов шёл отряд гарпий или зорких троглодитов, в задачу которых входило отвечать на сигналы. Свистящую стрелу окунали в краску и поджигали определённым цветом, после чего запускали вверх. Это сигнал на получение приказа полку рабов определённого цвета. После этого шла последовательность разноцветных стрел и флагов, которые выпускались лучниками с небольшой возвышенности, расположенной неподалёку от места действия. С этого холма Аджит и остальные командиры и управляли ходом сражения.
Сначала Аджит хотел максимально воодушевить своих солдат, ибо боевой дух существенно влияет на исход сражения. В густой чаще развели ритуальный костёр, каждый народ его Великой Армии молился своему богу по-своему. Вот сидит круг охристых троглодитов, сцепившись за локти и качаясь из стороны в сторону. Рабы верили в Воду. Да, сначала Аджиту, интересующемуся философией разных религий, это показалось интересным. Как один многочисленный народ может верить просто в воду? Но оказалось, что все до абсурдного просто. Когда у слепых хамелеонов появилось сознание, всей целью их жизни стало попасть на водопой, в котором могла водиться рыба, и который был источником драгоценной влаги. Живущие в глубоких пещерах, предки троглодитов находили подземные реки и озёра и уже там давали потомство. Трескучий язык Низших собственно и возник из брызгов разбивающейся о камни воды и журчания ручьёв. В центре круга охристых солдат лежал бурдюк с водой, окроплённый пурпурными каплями. Это самая ценная реликвия, что была у этого племени.
Намасленный минотавр с голым торсом нарочно сильно ударил в барабаны, чтобы шпионы Дидвуда в лесочке и караульные на стенах крепости слышали этот бой. Аджит заставлял армию выходить в эту долину уже третий день, изматывая нервы таталийцам и мотивируя своих солдат. Артиллеристы клали мелкие камни в разной дальности от стен, после чего высчитывали напряжение, крепость рычага и работу тетивы для снарядов в два, в три раза крупнее. Болотные воины несколько раз пытались их достать баллистами и катапультами, но тщетно. Защитники крепости уже привыкли к армии чернокнижников, и боялись не так сильно. Вот тебе и подземная тактика!
Гарпии на коленях мазали серые лица зелёной и красной краской, боевые кинжалы смазывали кровью священных для них животных — орлов и грифов, которые водились в Центральном Крюлоде. Гарпии были немногим лучше рабов по положению в армии, хоть и представляли реальную силу. Большие крылья за спиной охватывали гарпию полукольцом, острые длинные когти на ногах готовы были рвать и терзать, тонкие, но сильные руки сжимали кривые кинжалы. Сероватая кожа и красные глаза создавали отталкивающее впечатление, но Аджит ценил гарпий не за внешность. Быстрые атаки и столь же стремительные отступления — вот основной конёк гарпий. В бою такие солдаты дорогого стоили. Гарпии выступали поддержкой летающей гвардии мантикор и Сфириноксу, эти воины перелетали за стены, устраивали резню и смешивали защитников. Потом быстрое тактическое отступление, и вот за стену перелетают уже здоровенные красные львы со скорпионьими хвостами. Мантикоры отвлекают защитников ещё на какое-то время, минотавры и троглодиты берут стену и перебираются во внутренний двор. Замок взят.
Аджит ухмыльнулся под маской. Главное — выжить в осаждённом городе при подходе когорт Траллоска, дождаться своего подкрепления и развить успех. Но это уже будет делать совсем другой командир, а Аджит уедет к себе в Наскальную Арфу.
Тем временем минотавры зажгли огни и опустились на колени. Огромные, превышающие человеческий рост, двуручные топоры Дети Крита положили на землю, позолоченные кирасы и красные глаза страшно блестели в ночной мгле. На большом валуне стоял Деемер, обряженный в золотой шлем с закрученными рогами и плащ из сушёной кожи. Он вещал что-то на греческом, про Изначального Минотавра, Крит и Тёмного Бога, но Аджит не слушал. Вера в то, что посреди моря на острове жила греческая цивилизация, способная развиваться и жить обособленно от остальных народов мира, казалась нелепой и странной. Но, если это поможет солдатам сражаться лучше, то почему бы и нет.
Боевые маги в длинных черных мантиях снаряжали в специальные кармашки кристаллы-накопители, хризопалы и топазы тускло светились желтым и зеленоватым светом. Бледные лица волшебников-эльфов пересекали вертикальные черные полосы из сажи и угля, смешанного с красноватым магическим порошком. Боевые посохи Огненных Шаров, Сверхпроводимости и Ледяных Молний мерцали искрами зарядов, короткие мечи из черной огнистой стали защитят темных эльфов, когда иссякнут магические силы. Подкрашенные красной охрой глаза, дабы придать больше сходства с Темным Богом светились здоровым недобром.
Ловкие дрессировщики в одежде из ремней и кожи держали огромных львов на поводках. Черные кожистые крылья хлопали в нетерпении, зубастые пасти разевались в громоподобном реве. Магические цепи и оковы не давали мантикорам вырваться, отчего львы становились еще злее.
Аджит глубоко вздохнул и решительно встали из-за стола. Свежеструганные доски накрывала карта местности с деревянными фигурками, обозначающими полки и легионы. Пора был начинать. План действий обсудили ещё в пещере, командиры, сидящие за столом смотрели в подзорные трубы на замок. Крепость Дидвуда имела форму правильного шестиугольника — шесть бастионов с воинами и требюшетами, а в центре располагался Главный Зиккурат, в котором проводились обряды и который был отличной наблюдательной площадкой. Широкие круглые чаши с огнем и серной водой дымили в ночи оранжевым и зеленым светом, тускло-зеленые камни плавника отсвечивали магический свет. Аджит кивнул сигнальщику, и в небе прочертили первые дуги три зажженных стрелы.
Гарпия-разведчица кивнула, и вот уже два полка троглодитов их двухсот особей каждый широким фронтом наступали на город с юга. Штурмовые лестницы и соломенные фашины для рва нёс каждый второй троглодит, острые копья и примитивные луки несли наиболее зоркие из рабов. Огни и барабаны остались на площадке, воины шагали в полной тишине, внимательно прислушиваясь к каждому звуку. Тёмно-красные и фиолетовые троглодиты скрылись под лесной сенью.
Аджит сфокусировался на город. На вершине каждого бастиона стоял большой требюшет, заряженный камнями и дробом для поражения пехоты. Вдоль плавниковых зубцов ходили болотные воины в капюшонах, зажигая огни, сжимая луки и факелы. В больших котлах под зубцами кипятилась смола для нападающих, камни, полена, стрелы и сулицы ждали своего часа. Созерцатель даже не думал, что троглодитам удастся подойти к городу незамеченными. Таталийцев не стоило недооценивать. Но попытаться, все же, стоило.
Хххрруст! Железные челюсти медвежьего капкана сомкнулись на ноге троглодита. Раб дико заорал, и вся маскировка полетела к чёрту. В городе заговорили барабаны и длинные витые трубы, караульные и защитники крепости высыпали на стены. Закрутились лебёдки требюшетов, в большие баллисты укладывались стрелы.
Всё идёт по плану… Аджит отдал приказ сигнальному лучнику, и в воздух полетели разноцветные стрелы. Приказ дошёл до королей рабов, и те погнали своих солдат вперёд.
Рабы взревели боевой клич и бросились на чернеющую громаду замка. Минное поле и медвежьи капканы не смогли замедлить ход лавины. Волчьи ямы обнажали острые колья, рабы дико визжали, проваливаясь вниз, железные челюсти вырывали ноги, магические мины и закладки с огненным зельем разрывались в центре толпы коротконогих воинов, истошные крики боли и злобы перемешались с яростными воплями горлодёров и королей. В тёмной ночи ярко расцветали цветы смерти, взрывы уносили жизни сразу пяти-шести солдат, но лавина двигалась дальше.
Аджит махнул сигнальщику. Хорошо заметная бирюзовая стрела росчерком пронзила небосвод. В бой вступила артиллерия. Торсионные катапульты и огромные баллисты со стрелами-копьями по команде выпустили смертоносный рой. Камни размером с человеческий торс выгрызали целые куски плавниковой стены, пробивая бреши и вызывая панику на стенах. Куда уж таталийским стенам против зачарованных камней и физики. Со стен заговорили баллисты и гастрофеты. Огромные болты прошивали троглодитов насквозь и пригвождали нигонцев к земле. Но не один таталийский снаряд не попал в нигонскую катапульту. Аджит самодовольно улыбнулся. Нигонские машины были гораздо дальнобойнее и эффективнее.
Аджит отвлекся и снова подал сигнал лучникам. Небо расчертили красные с желтым стрелы, и три полка гарпий по триста крылатых воительниц в каждом, взмыли в тёмное небо. Налетчицы построились в небе широким фронтом и рассыпались в небе, сбивая прицел. Редкие стрелы, прилетающие со стен Дидвуда не остановили огромную орду. Налетчицы быстро перелетели медленных троглодитов, которые смазкой для клинков разряжали мины и магические ловушки, очищая путь элитным войскам. С земли незаметно слетели три гигантские крылатые тени. Огромные ящеры с крупными кожистыми крыльями и длинными ядовитыми зубами незаметно залетели в тыл наступающим гарпиям и смачно впились продолговатыми пастями в сладкую податливую птичью плоть. Красноголовые виверны-монархи с шумом проглатывали гарпий целиком, разрывали крылья, хватали большими лапами и сбрасывали вниз. Виверна схватила двух гарпий задними лапами, просто ударила их друг об друга хорошенько, и скинула наземь. Воительницы выронили кинжалы и полетели вниз, кувыркаясь в воздухе. Если бы Созерцатель мог видеть еще лучше, то он заметил бы маленькие мешочки с желтым дурманом, которые были подвешаны к шее каждой твари. В крепости заметили битву в воздухе, и затрубили в витые рога. Из особого отделения в крепости высыпал целый рой летучих змиев. Толстые полосатые тела извивались, мелкие красноватые пасти злобно пищали что-то. Стрекозы и змии стремительно долетели до гарпий, которые чуть замешкались, и вступили в бой уже на подступах к городу. Со стен заговорили луки, гастрофеты и дрессировочные сеткометы, которые не убивали, но связывали и роняли сразу пять-десять нигонок наземь. Главная гарпия-ведьма с желтой татуировкой на губах и хвостиком седых волос на затылке что-то прокричала своим подчиненным, и отряд в пятьдесят-шестьдесят гарпий лег на вираж, окружая виверн в смертельную карусель. Крылатые ящеры и летучие змии явно проигрывали, вот кривые кинжалы и острые клыки располовинили одно полосатое тело, потом другое… Вот гарпия-ведьма, жутко ощеревшись обломанными зубами, вонзила зачарованный клинок в глаз виверне. Ящер заревел и завалился набок, но перед смертью сумел сомкнуть свои чудовищные зубы на туловище ведьмы. Крик умирающей потонул в прожорливой пасти.
На обломках крепостной стены показалась рослая фигура рябого Капитана Гноллов.
Артиллеристы на правом требюшете бешено закрутили лебедку и противовес пошел вниз. Орда гарпий все быстрее приближалась к городу… Стрелы с разбитых бастионов летели уже непрекращающимся потоком, таталийцы отчаянно не хотели сдавать город. Ящеры достали снаряженные скорпионы — двенадцатизарядные арбалеты, которые выпускали целую волну стрел размером с руку. Их было всего семь на всю стену, но даже эти семь скосили половину наступающих рядов гарпий. Упругая тетива скорпиона вышибала мозги налетчице, пробивала гарпию, как острога лягушку, и относила далеко назад…
Заговоренный рычаг выгнулся дугой, но все-таки сумел послать в небо, заполненное врагом, кучу дроба. Что тут началось! Удар был нанесен почти вплотную, артиллеристы целились в окруженных гарпиями виверн, чтобы милосердно добить своих и заживо похоронить добрую половину полка налетчиц. Но заряд дроба пришелся прямо в наступающих полуптиц, увернуться было невозможно. Туши с пробитыми крыльями и размозженными головами сыпались с неба ужасающим дождем, трупы покалечили бегущих троглодитов и падали в смоляной ров. В бой вступили таталийские маги со своей дурацкой природной магией. Колдунья с высокой шапкой из оленьих рогов и кабаньего пятака что-то шаманила в пентаграмме силы. Налетчиц со стены смел внезапный порыв очень сильного ветра, десяток защитников не устояли не ногах и полетели в ров следом. Пернатые воительницы покатились по траве, но вскоре опомнились. Новая старшая гарпия прокричала боевой клич, и полуптицы вновь полетели на приступ. Ледяные Молнии, Огненные Стрелы и Каменные Валуны летели из-за стены, никчемные маги умели колдовать только слабую природную магию, к тому же их запасов хватало на два-три выстрела.
Аджит скрипнул зубами и продиктовал сигналы лучникам. Созерцатель быстро отозвал побитый отряд, который уже потерял свою силу лавины, ввел в бой все оставшиеся резервы гарпий, и отправил в атаку нигонских чернокнижников. Две огромные осадные башни направились на южный фронт, сверкая светом боевых заклятий и острыми шипами стенобитных орудий. Чертов таталийский ров с уже разрушенной стеной не желал
покоряться силе чернокнижников.
Троглодиты, наконец, достигли стены и, прикрывшись деревянными щитами, закидывали ров фашинами. Таталийцы, сосредоточившись на полуптицах совсем упустили из внимания орду троглодитов. Переправившись через ров, рабы обрушат свою ярость на Дидвуд, ведь плавниковая стена была разрушена. Ящеры стреляли почти в упор, троглодиты мерли сотнями, но все же переправились через ров, оставляя дороги из соломенных тюков и своих тел.
Из толпы защитников выкатили с десяток мелких баллист, с какими-то свертками вместо наконечников. Зверолюды разрядили неизвестное оружие в троглодитов на берегу. Рабы потонули в немагических взрывах и алых цветах смерти. Ударная волна смела десятка два троголодитов и расшвыряла фашиновый мост. От лавы троглодитов остались одни калечные и полумертвые от ужаса рабы.
Передовой отряд сделал даже больше, чем от него требовалось. Аджит холодной головой отдал приказ сигнальщикам. В бой вводились все доступные резервы, помимо Сфиринокса. Дракон в своем бешеном пламени мог задеть своих. Дарксторн нашептывал быстрое заклятие вслед убегающим минотаврам. Рогатых исполинов окутало изумрудное свечение, а уже в следующий миг кожа Детей Крита стала покрываться каменным слоем. Она немного стесняла движения и делала своего носителя гораздо крепче, но и гораздо тяжелее. Поэтому Дарксторн не смог наложить ее на хрупких летунов. Сепхиннорф кивнула Аджиту, захлопнув забрало легкого шлема с ребристыми стенками и изящной гравировкой в виде извивающихся змей. Солдаты этой медузы смогут много что натворить во вражеском стане. Трисса, хоть и сероватая после бойни близ Тайдвотера, все же пошла с магами, чтобы корректировать главную силу Нигона в этой борьбе.
Огромная лавина подкатывала к городу. Змееязыкие лучницы скользили по пути троглодитов, обходя ловушки и огрызаясь ливнями стрел. Рогатые исполины рассредоточившись перепрыгивали с камня на камень, скользя по мокрой траве, прикрывая широкими лезвиями лабрисов головы. На южной стене были уже все возможные резервы, гноллы и ящеры в пламени костров и боевых заклятий держались из последних сил. Шаманы и ведьмы с дальних деревень, которых привела эта рыжая бабенка истощили свои магические запасы, теперь волшебники сражались наравне с простыми воинами, и увы, так же просто гибли. Скользкую от крови и сизых внутренностей траву густо покрывали трупы как нигонских воительниц, так и таталийцев. В небе над Главным Зиккуратом разорвалась изумрудная стрела, потом следом белое пламя выделилось на черном небе. Хаггеш знал, что обозначает эта стрела. На всех остальных бастионах закладывались бомбы, вся армия спешила сюда. То есть если неприятель обойдет Дидвуд с запада или востока, стена стены будут фактически беззащитны. Видно, Тазар наверху и впрямь в безвыходной ситуации. А ведь Хаггеш сражался сейчас лишь с первой волной нападающих — гарпий! Не видно было здоровенных красных львов и быкоголовых солдат. Ан, нет, гнолл соврал!
Быстрые минотавры опередили троглодитов и медуз, и уже приблизились к смоляному рву. Огрызающиеся стрелами защитники отчаянно трубили в витые роги и пускали разноцветные стрелы, взывая к немедленной помощи. Первый берсерк из рода Детей Крита взбежал по фашиновой дороге, и взвился в воздух. Пущенные почти в упор стрелы звонко отлетели от бронированной груди, минотавр приземлился уже позади рва. Тяжелый боевой молот превратил голову замешкавшегося таталийца в кашу, следующий увернулся и схватил большой двузубый ухват, предназначенный для отбрасывания штурмовых лестниц. Зубья вонзились минотавру в подмышки, гнолл поднатужился и опрокинул берсерка в смоляной ров. Дикие крики медленно поглощаемого смолой минотавра потонули в торжествующих криках таталийцев. Оборонительные ухваты расхватали ящеры и гноллы, люди в тылу укладывали стрелы в скорпионы. Проклятых нигонцев удалось пока скинуть, но скоро прибудут еще! Слишком скоро!
— Огня! Дай огня! — Капитан схватил брошенный ему факел и поджег небольшие деревяные колышки, которые крепились к самому низу стены, и которые еще не успели сломаться. Щедро сдобренные смолой, колья загорелись, создавая огненную стену для атакующих, и вот у нигонцев уже чуть поубавилось прыти.
— Поджигай! Ну же!!!
Двое гноллов с красными повязками на доспехах подхватили лучины и факелы. Солдаты разбежались от места прорыва в разные стороны, поджигая колья. Огненная стена разрослась, налетчицы, боясь огня, реже пикировали на головы защитников. В воздухе запахло жареной птицей.
С верхушки Главного Зиккурата вылетела пурпурная стрела, рассыпающаяся в ночном небе яркими искрами. Острые кинжалы выпускают горячую звериную кровь, запахи смерти и стали будоражат сердца воинов и играют на их напряженных нервах, простота главных аспектов жизни и смерти на поле боя такова, что многие солдаты просто не выдерживают и сходят с ума. Такими и были берсерки. Дети Крита из их числа попробовали переправиться на тот берег смоляной реки. Один из минотавров не допрыгнул, и ударившись рогатой башкой о глинистый берег, пошел ко дну, захлебываясь смолой. Еще троих татлийцы скинули в ров. Два минотавра с огромными лабрисами наперевес взревели боевой клич и вспороли животы двоим метким стрелкам. Бой перешел уже во внутренний двор, быкоголовые солдаты яростно кричали и вспарывали животы хрупких таталийцев.
Капитан гноллов увернулся от огромного лабриса и провел короткую контратаку в шею. Нож с костяной рукоятью остался в виске рогатого детины, и минотавр завалился назад. Хаггеш отпрянул от туши, потянул из-за спины короткое копье и прыгнул вверх. Поджарый силуэт с темными подпалинами ожогов на броне взвился в ночи, грязно-белая шерсть с редкими конопушками от болотной лиходейки на морде и отличный кожаный доспех с клепанной кирасой и железными вставками на кастетах осветила Луна. Острое лезвие копья отправило к предкам рогатого детину с зеленой тряпкой на рогах. Хаггеш увернулся от пудового копыта, и ловко ушел от мощного удара лабрисом. Капитан гноллов подкрался к двум рогатым воинам, пытающимся ухватить ловких гноллов и одним движением воткнул под затылки два ножа. Трупы скатились под ноги, еще живые, раненые и умирающие Дети Крита трубно мычали и затаптывались лапами гноллов. Дикий зверь в обличии гнолла изогнул белую шею, и взвившись в воздух содрал с морды одного из наступающих лицо. Бык истошно заорал и схватился за фонтанирующую кровью рожу. Сметливые помощники Хаггеша ловко скинули минотавра в ров.
— Давааааай!!! — Хаггеш оттолкнулся двумя лапами от наступающего минотавра и улетел в сторону обороняющихся.
Семь скорпионов выпустили целый рой толстых мощный стрел почти в упор. Никакая каменная кожа не спасла передовой отряд минотавров, почти семьдесят рогатых тварей трубно мычали, насквозь продырявленными, медленно утопающими в смоле или же умирающими. Капитан гноллов сумел унять боевую ярость, бой шел по всему разрушенному участку стены, огненные факелы горящих солдат и масляные фонари на стенах Дидвуда безучастно освещали ужасные зверства.
Вплотную подошли медузы и минотавры, нигонцы переправлялись через мост уже сплошным потоком, троглодиты и мантикоры вперемешку валили на родную землю Хаггеша непрекращающейся волной. Бледнолицые нигонские маги в фиолетовых плащах и золоченых наручах срывали на головы обороняющихся Цепные Молнии и Ледяные Кольца. В запале боя чернокнижники задевали своих. Трое таталийцев превратились в горящие факелы, подожженные Цепной Молнией, но потом заклинание вонзилось в гигантского минотавра, пробив ему в груди большую дыру с обугленными краями. Ров закидали трупами и соломенными тюками, первородный огонь местами потух, а местами все еще горел, выцепляя из толпы нападающих отдельных бойцов. Огромный красный лев с желтой подводкой на глазу оторвал лапу ящеру-лучнику. Гарпия с белой кожей и круглом закрытом шлеме вонзала пару кривых ножей в плоть умирающего василиска. Длинная медуза в кремовом жакете и изящном золоченом шлеме забавы ради расстреливала обороняющихся, забравшись на осколки стены. Два раненых гнолла навалились на рогатого детину с красными глазами и золоченой кирасой и прыгнули в ров. Дидвуд пал. Хаггеш обернулся на Главный Зиккурат. Высокая башня безучастно смотрела на смерть гордого города, Хозяин Зверей внутри наверняка рвал и метал, выколачивая из пришлой бабенки весь дух, ведь именно она подарила Тазару надежду.
Хаггеш недобро усмехнулся. Да, он видел глаза своих парней, отчаявшихся и умирающих, таталийцы гибли в ужасающе быстрых количествах, но на каждого убитого Сына Топей приходилось по два отродья подземелий. Хаггеш присел и подобрал втоптанное в грязь оранжевое знамя. Простой флаг, без рисунков и гербов, девизов и знаков. Незамысловатая оранжевая ткань, изорванная мощным копытом, отличала флаг Таталии от всех остальных в Энроте. Но эту варварскую, как скажут эрафийцы, страну отличала еще одна особенность. Они не знали страха. Не хватит мышиной браккадской натуры, чтобы погибнуть за родную страну. Не хватит хваленой эрафийской доблести чтобы победить нигонских завоевателей.
Шальная стрела угодила в нагрудную пластину доспеха Капитана Гноллов. Но зато хватит храбрости обычных солдат таталийских воинов. Хаггеш извлек из-за спины два коротких меча-ятагана и закинул в пасть орех, начиненный Белым Каменотесом. Пришла пора ему подохнуть, захватив на суд Предков побольше врагов.
Оранжевый флаг вонзился в щель между камнями. Никаких слов не было нужно. В ужасном шуме боя Капитан Гноллов яростно и страшно завыл.
***
Опустевшая просека последнего пристанища, накрытая осокой и валежником, хранила пугающую тишину, лишь за холмом слышались крики раненых и звон мечей. Да, сегодня подходящее время. Четыре ученика встали по бокам от шамана, маски с оленьими расписными символами покрывали дерево, нефритовые палочки и бубны в их руках провожали шамана в его последний путь. Сегодня Дидвуд падет. Хорошая ночь для смерти. И шамана и города. На ведуне была церемониальная оленья шкура с семью кровавыми рогами, перевязанными алыми лентами и травяными пучками. Длинные волосы, раньше собранные
в пучок на затылке, теперь были заплетены в такие косы, которые заплетают успошим таталийцам. Мертвые глаза шамана были широко открыты, морщинистая морда кривилась в зловещей ухмылке, которая не предвещала ничего хорошего. Перестук ветра в костях и раковинах над потолком рассеивал мысли и успокаивал. Красные татуировки тускло светились изнутри, магическая энергия — о, совсем не мана! — странная, древняя как время и пространство магия таталийских болот, пропитывающая каждый метр этой Топи, витала в воздухе под просекой. Отсыпанная Пентаграмма Силы из толченой серы со зверобоем оббегала мягкую циновку по кругу, в острых углах силы стояли особые зеленые камни с черной прожилкой и мелкими трещинами. Небольшой очаг в центра площадки прямо перед слепым стариком служил ориентиром в астральном мире и грел в материальном.
— Ты точно в этом уверен? — Розик, молодая начинающая шаманка села в позу лотоса напротив ведуна и вложила в руку антрацитовый камень с нефритовой палочкой — Обратной дороги больше не будет. Может стоит вытащить тебя из этой обреченной дыры?
Ведун загадочно улыбнулся одними лишь кончикам губ и махнул ученикам. Тихий перезвон бубнов вкрался в отзвуки боя, никаких показных дудок и представлений. Этот ритуал был превыше всего, что творится в Дидвуде сейчас. Шаман поджег благовоние откинулся назад, входя в транс. Низких звук барабана влился в гипнотический перезвон. Здесь не властен Мудрый Огнебог и Царица Ночь. Здесь не властны Элементальные Драконы и Матерь Асха. Здесь не властны Восьмеро и Талос. Здесь властна лишь Таталия и ее безымянные боги.
Шаман выскользнул из астрального тела легко и непринужденно, его дух увидел бренное дряхлое тело и молодую шаманку, которая держала старика за руку. По мохнатым щекам текли слезы, но упорно продолжала держать магические камни так, чтобы последний опыт старика прошел удачно. Но не время для теплых чувств. Тем более ведуну они были довольно-таки чужды.
Шаман проскользнул через крышу и выплыл в ночное небо. Нынче в нем не было пусто. Крылатые воительницы нападали на город вновь и вновь, быкоголовые минотавры устроили резню внутри, медузы, забравшись на развалы стен отстреливали таталийцев. Что же, в свое физическое тело ему путь уже заказан, поэтому будь что будет.
Дух ведуна потянулся к мертвому Мастеру. Его ржавый скелет под Дидвудом лежал почти два десятка лет, большие кожистые крылья состарились и истлели, острозубая морда облезла и исхудала, и лишь пытливый ум смог выжить в этом теле. Варг закрыл глаза и слился своим разумом с Ржавым Мастером. Говоришь, обратной дороги нет?..
***
Тазар, словно обезумев, чуть ли не бегал по верхней площадке Главного Зиккурата, основного защитного сооружения, которое возвышалось над Дидвудом. План, предложенный Мирландой с треском провалился, дракона в небе не появилось, но вот зато нигонцев было предостаточно. Подземные воины неслись огромной лавиной, рогатые исполины и красные львы разрывали таталийцев на части. Все. Это уже точно конец.
Снаряды артиллерии прочертили в небе сверкающую дугу и смачно врезались в жилые постройки за стеной. Крыша и стены таверны рассыпались будто карточный домик, огненные всполохи рассыпались по деревянным постройкам. Дидвуд пылал. Только Главный Зиккурат был выложен из плавника, остальные постройки строились из дерева, поэтому сухая осина быстро занялась. Стоит ли оборонять это пепелище? Отколовшиеся куски камня прыгали под ногами и тряслись из-за ударов артиллерии.
Тазар отскочил от очередного куска камня и подбежал к стрелкам. Двенадцать отличных стрелков с дейскими арбалетами и зачарованными стрелами методично отстреливали нигонцев. Вот красивая медуза с высоким сероватым шлемом и желтой туникой схватилась за плечо и соскользнула в ров. Огромная кошка бросилась на гнолла-копейщика и словно налетев на невидимую преграду повалилась вбок с короткой стрелой в черепе. Берсерк, орудующий огромным двуручным топорам, весь в крови и кишках, истыканный стрелами будто ежик, крушил кости василисков и ящеров, но прилетевшая точно в глаз стрела упокоила минотавра. Поджарый силуэт Капитана Гноллов кромсал лежащего на земле минотавра. Морда нигонца уже превратилась в излохмаченное месиво, глаза и лицо перестали существовать, но минотавр был все еще жив. Детина трубно мычал и пытался скинуть Хаггеша, но проворный гнолл все время ускользал. Пробегающий мимо минотавр плашмя саданул лабрисом по гноллу, и Хаггеш кувыркаясь, отлетел назад.
Хозяин Зверей скрипнул зубами. Поднимайся, сукин ты сын. Сотни его парней сейчас погибали, смерть близкого друга окончательно перебьет хребет Тазару. Траннит с северной стены, командующий арбалетчиками и артиллерией врезался со своими во фланг нигонцам. Ударный кулак из василисков и гноллов расшвырял троглодитов и гарпий. Но вот болотные воины сцепились с нигонцами, и осколки южной стены вновь потонули в кровавом побоище. Вистан выехал с восточной и врезался во фланг чернокнижников когда уже огромные минотавры обратили внимание на Траннита. Зажатые с двух стороны нигонцы шли вперед, прямо на арбалеты и ловушки. Ну что ж, по крайней мере Дидвуд не достался им просто так.
Темные маги в фиолетовых плащах вызвали и толкнули вперед Стену Огня. Ребята Траннита брызнули в разные стороны, но адское пламя все же задело отряд. Дестяток гноллов в бурых доспехах попадали на землю, воя и сбивая пламя.
— Долго там еще?! — охрипший после длительного молчания Тазар ударил в люковую крышку башни. Обитое железом дерево протестующе скрипнуло. На самом верху Главного Зиккурата заседала Мирланда и корпус наиболее сильных шаманок. Вообще пришлая бабенка почти неделю бегала по всем деревням и собирала одаренных в магическом искусстве. Старые ведуны в волчьих шкурах, древние шаманы с кабаньими клыками и медвежьими лапами выстроили вокруг ведьмы гигантскую Пентаграмму Силы, которые требовались лишь для таталийских и крюлодских шаманов. Мирланда пыталась найти ингридиенты для нее в Дидвуде. Кажется, него не вышло. Толченую серу смешивали с измельченным топазом, предварительно заряженным, и что-то там еще…
Тазар зло пнул кусок деревянной обшивки, отвалившийся со стены. Бабенка заперлась наверху и не пускала Коменданта к себе. Хозяин Зверей готов был рвать и метать, в зеленых глазах горела такая ярость и злоба, что подчиненные стрелки боялись смотреть на Тазара. Комендат заложил руки за спину и быстро расхаживал из угла в угол, представляя, что он сделает с этой Мирландой. Ведь именно она убедила Тазара, что Дивуд можно отстоять, если убить дракона. Дейские стрелы и немагические бомбы из серы и селитры лежали на в углу на специальной шкуре, чтобы стрелки были готовы к появлению чертовой ящерицы.
Агрх! Удар артиллерии сотряс стены зиккурата, камни под ногами запрыгали и покатились по полу. Все, комендант уже окончательно сошел с ума. Теперь ему кажется, что камни прыгают под ногой ритмически, как в тот раз у шамана. Эта сволочь могла бы помочь городу! А, нет, крысы же бегут с тонущего корабля, а маги у нас не просто крысы, они просто мрази!
Тазар саданул по люку еще раз. На кулаке, обернутом меховой полоской, выступила кровь, и костяшки неприятно засаднили. На деревянной поверхности люка появилась заметная вмятина. Неожиданно сверху раздался звук отодвигаемого засова. Тазар схватил короткое копье.
С осиновой лестницы спрыгнул огромный ящер, раза в два шире Тазара в плечах с мигом скрутил коменданта. Забитая татуировками морда и несколько рядов защитных бус говорили о том, что ящер был слабым шаманом.
— Комендант, родный! Нельзя тебе туда! Я знаю, наших бьют, но послушай!..
— Я вырежу ей сердце! От отряда Хаггеша не осталось ничего! Траннит и Вистан погибают от нигонских мечей! И где эта блядь со своей магией?!
— Родный, там не все так просто! Ведьма сложную волшбу творит, не мешал бы ты ей! К тому же провидцы из нашего племени говорят, что дракон точно будет!
Тазар ничего не ответил, а лишь молча продолжил вырываться. Ведьма рано или поздно спуститься оттуда, и тогда Комендант ей задаст.
Внезапно на Дидвуд обрушилась звенящая тишина. В ней не было звона мечей и криков раненных. Лишь черные камни на поляне начали мелко вибрировать, пробуждаемые древней волей. Зеленые травы и кусты замерли в ожидании нового чуда, на каждой ветви показался призрак красной ленты и семирогого оленя. Мелкие камни подпрыгнули в воздухе и переместились на два сантиметра вправо. Нигонские чернокнижники тревожно закричали и бросились прочь от Дидвуда. Аджит удивленно смотрел на дрожащие камни и бегущую армию. Минотавры недоуменно по сторонам, а таталийские колдуны встали на колени и нараспев читали заклинание. Мирланда дернулась от внезапного предчувствия огромной силы, просто колоссальных размеров. Ведуны и шаманы, сидящие на верхней площадке Главного Зиккурата недоуменно взирали на поле боя. Внезапно крупные валуны задрожали и встали вертикально вверх, светясь изнутри зеленым светом заклятий. В звенящей тишине гигантская каменная плита, вся поросшая мхом и сетью корней медленно поднялась и вопреки законам физики встала вертикально. Нигонцы с криками посыпались вниз, плита была огромной, около тридцати метров в длину. Камень верхушки топазового обелиска внезапно пошел трещинами и с оглушительным грохотом распался, обнажая сверкающую топазовую сердцевину. И в этот момент ужасающий Ржавый Мастер распахнул золотистые глаза.
Исполинская голова с длинными и кривыми красными рогами поднялась над краем ямы. Обомлевшие нигонцы бросились врассыпную, но Мастер ужасающе зарычал, и разверзнув клыкастую пасть, выдохнул смертоносный кислотный поток в гущу вражеских войск. Куски плоти сваливались с орущих троглодитов, минотавры и медузы и криками прожигались насквозь смертоносным потоком. Красные львы скуля и поджимая скорпионьи хвосты брызнули врассыпную от Мастера. Воины бросали оружие и бежали прочь из горящего города, лишь медузы огрызались ливнями стрел, которые застревали в ржавой чешуе. Обезумевший от боли Дарксторн потерял левую руку, а плоть на правой ноге сваливалась целыми шматами. Из последних сил минотавр поднял правую руку вверх и выстрелил сгустком фиолетового пламени — сигнал черному дракону. Аджит завороженно глядел на выбирающегося из земляной ямы ржавого дракона, понимая, что весь его блестящий план летит к черту. Таталийцы переиграли его. Хищное длинное тело с мощными короткими лапами, широкие истлевшие крылья, превратившиеся в костяные палки и огромная морда саблями-зубами, выступающими из пасти. Зеленые глаза с ужасающей искрой смотрели прямо в душу. Нигонцы медленно, но верно сдавали позиции.
Аджит скинул с себя секундное оцепенение и увидел пурпурный сигнал. Его мог послать только Дарксторн, и то послал без команды. Это карается смертью. Но сейчас был момент как никогда подходящий, черный дракон был действительно единственной надеждой нигонцев. Дрожащие от ужаса сигнальщики выпустили в небо каскад стрел, красных и зеленых. Чернокнижники и гарпии возвращались в ставку, таталийцы уже сломлены, на пути у Созерцателя стоял лишь этот дракон. Ну ничего, полудохлый дракон не сможет сильно помешать плану Аджита.
Сфиринокс одним движением вырвался из своей берлоги, верхушка сопки просто перестала существовать, поглощенная адским пламенем. Черные крылья распахнулись в вышине, рогатая морда выдохнула поток огня и хищно ухмыльнулась. Громадные когти своротили землю на холме, дракон взлетел и понесся к таталийцам. Ржавый Мастер встретил нигонца кислотным огнем и острыми когтями. Облезлые длинные лапы Мастера вырвали кусок плоти из тела Сфиринокса, черные чешуйки брызнули во все стороны. Тускло-золотистый хвост с размаху ударил по морде нигонца, кислотный огонь облепил крылья. Яростный крик Сфиринокса будет еще долго преследовать Аджита в кошмарах. Черный дракон вонзил острые зубы в шею мастера, вырвал огромный кусок плоти и отбросил назад. Две громадные ящерицы сплелись в один гигантский зубастый и когтистый клубок, пыхающий огнем и кислотой. Лапа Сфиринокса выбила глаз Ржавому и начисто стесала полчерпа дракону. Мастер выломал правое крыло нигонцу, а левое прожег потоком кислоты. Наконец израненный Сфиринокс схватил Мастера за горло и перекинул на таталийские стены. Ржавый снес половину восточной стены и безвольно распластался под обломками плавника и дерева. Хромающий Сфиринокс медленно подошел к таталийцу. Мастер царапал острыми когтями по бокам черного дракона, реки крови нигонца заливали ров и трупы во внутреннем дворе. Сфиринокс заревел и выпустил огромную огненную струю прямо в морду Мастеру. Голова Ржавого дракона просто перестала существовать, Дидвуд пал вместе с армией и Ржавым Мастером.
Аджит торжествующе расправился. Он победил. Жалкие попытки отстоять город немного пощипали армию, конечно, но главная цель была достигнута. Аджит направил минотавров и троглодитов за стены. Пусть позабавяться с таталийскими бабенками, осада выдалась тяжелой.
***
Тазар и четверо гноллов-подручных бежали вдоль бывшей южной стены. Теперь от нее остались лишь каменные обломки, острыми зубами скалившимися в ночь. Гиганты дрались чуть восточнее, Тазар счел, что лучшего момента для отступления больше не будет. Это был тот самый колдун олень, Хозяин Зверей был в этом точно уверен. Но если бы Комендант знал, что под его городом спит гигантский ржавый исполин… Все могло бы быть совершенно иначе.
Все оставшиеся в живых солдаты Свободной Таталии уже ушли, почти не было здоровых, а легкораненные несли тяжелых на себе. Хаггеш и Траннит были тяжело ранены, ящер обгорел и получил сотрясение, гнолл сломал четыре ребра. После ухода в Изнанку Города ведьмы и шаманы запечатали вход и завалили туннель, по которому прошли таталийцы. Осиновые балки не выдержали давления, и в единственный выход из Дидвуда хлынули болота и топи. Нигон не сможет протянуть свои мерзкие лапы в Драгобрич или же вглубь страны, потому что никто не сможет быстро прокопаться через заболоченную местность. Таталийцы строили свои туннели подпирая каждый метр негниющей осиновой балкой и обрабатывали стены особой магией. Ну что же, отправить на тот свет побольше чертовых нигонцев Тазар был всегда не прочь!
Бочки с серой и селитрой были замаскированы под кусты, и распологались прямо за стенами, чтобы при взрыве вызвать обрушение и завалить нигонцев сверху. Тазар нес полотняную сумку, в которой была катушка со пороховым стопином. Это был пучок хлопчатобумажных нитей, пропитанных калиевой селитрой и обмазанный снаружи сметаноподобной смесью пороховой мякоти с картофельным клеем. Катушка разматывалась, и шнур раскатывался от одной бомбы к другой. Комендант хотел, чтобы все бомбы взорвались одновременно, лишив нигонцев города и большей части армии.
Гноллы оббежали ключевые улицы, присоединив шнурки стопина к зарядам селитры в основных зданиях. Ратуша, Главный Зиккурат, лавки и склады — все было заставлено бомбами. Тазар с гноллами схоронился в нише у пруда, которая была прямо у входа в жилую часть города. Хозяин Зверей слышал гомон нигонской толпы, которая жаждала богатств таталийского города, женщин, денег и удовольствий.
— Хуй вам, а не наши женщины. — громко сказал Тазар. Горящие ненавистью и местью глаза гноллов согласились с ним.
Хлипкие ворота распахнулись под градом ударов, в проем влетел веер острых стрел, который не нашел своих целей и безвольно воткнулся в дорожную пыль. Минотавры и троглодиты радостно ощерились — думают, что Хозяин Зверей сбежал, наплевав на жителей, которые закрылись по домам. Нигоцы ломанулись в ближайший дом, подрубили сваи и стали потрошить запасы лавок. Лавина монстров, желающих женщин и денег бросилась в город, по улицам потекли реки из рабов, медуз и чернокнижников. Гарпии распинали болотные трупы на железных столбах цитадели и Капище Предков. Минотавры забавы ради выбежали на главную площадь и стали по очереди трахать деревянную статую Матери. Нигонцы испражнялись на Отца и кромсали топорами статую Сына.
— Хуй вам, а не наши Боги.
Стена рухнули под градом ударов, в Дидвуд, ковыляя, вошел черный дракон. Исполин потерял половину зубов, крылья, огромная кровоточащая рана в его боку медленно убивала его, но алчный Сфиринокс хотел полного превосходства над болотным городом. Монстр собрал последние силы и побежал к Главному Зиккурату, давя на своем пути троглодитов. Налетчицы жрали своих и чужих мертвецов, разбрасывая кровоточащие конечности по всему городу. Три гарпии в железных намордниках взлетели высоко к Главному Зиккурату, намереваясь сорвать оранжевое знамя. Нет уж, так не пойдет.
— Хуй вам, а не наша Родина.
Тазар с наслаждением поджег фитиль. Сознание Коменданта потонуло в огненных всполохах.
