Хаос - это лестница

       Зеленоватая рыбина с мелкими вкраплениями чёрных икринок, которые та несла прямо на себе, осторожно пробралась сквозь поток. Небыстрая речка журчала через три водопоя и рыба сильно рисковала, проходя по ней. Полупрозрачные плавники мелко трепетали, хвост вилял из стороны в сторону, лавируя в течении.        Внезапно большие стекловидные глаза уловили движение. Да это же кормёжка! Длинный алый червяк трепетал в воде, зажатый в щели между камней. Зубастая пасть застряла на суше, а длинный соблазнительный хвост вилял из стороны в сторону.        Рыба ощерила мелкие острые зубы. Она сильно рванулась вперёд, и…        Двузубая острога пронзила продолговатое тело. Один несчастный червяк давал джинне уже третью рыбину. Эта была длинной, зубастой и какой-то сильно зелёной. Длинные усы топорщились над верхней губой, глаза бешено вращались в своих орбитах, рыба все не верила в собственную смерть. Острога пронзила сердце, рыбина уже была мертва, но все равно продолжала извиваться. Хвост извернулся и больно шлепнул джинну по ноге. Нури-Дарун чертыхнувшись, прижала добычу коленом к земле.        Чёртова Таталия! Тут всё опасное, всё зубастое, ядовитое, живучее и странное!        Джинна хотела обратно в Браккаду. Солнечные, ослепительно снежные здания и синие шпили, украшающие небесную лазурь блеском драгоценных камней. Еда в достатке, эльфийское вино и пряности. А здесь… Ночи джинна коротала в старой волчьей норе, которую нага нашёл под плакучей ивой. Дно высохшей таталийской речки, протекающей в низине холма, обступили деревья с высокими корнями, что делало их хорошим убежищем. Кто-то вырыл длинную извилистую нору с узким лазом и большим логовище под корнями раскидистой ивы и сделал искусственный ключик внутри логовища. Таталийские звери ли, контрабандисты ли, разбойники ли. Джинне было плевать. Вскоре нору облюбовали волки, но тем не менее, серые хищники не смогли выстоять против шести голубых клинков. Нага сделал лёжку больной джинне из шкур этих животных, вырыл узкий воздуховод в крыше, который позволял развести костёр в прямо в логовище. Да даже «плиту» ей сделал он! Три толстые палки, которые так долго пролежали в грязи и сырости, что, наверное, никогда не загорятся, втыкались своеобразным «шалашом», на который можно было поставить глубокий крюлодский шлем. Мятая пластина и закопчёное дно указывали на то, что сам хозяин нередко пользовался шлемом, чтобы вскипятить воду или приготовить ужин.       Зверюга наконец-то перестала дёргаться. Вот нормальную рыбу можно оглушить, пару раз ударив об землю, а этих хоть бы хны! Скорее, череп размажешь, чем оглушишь. Острога служила ещё и куканом, и Нури насадила всех трёх рыбин на неё. Этого хватит на ужин. Джинна подтянула к себе посох, и скрежеща зубами, поднялась на ноги. Чёртов оркский мудень разорвал ей печень и селезёнку. Будь на месте Нури человек, или менее опытный джинн, то он бы уже стал частью Вседвижения.        Отличие человека от джинна в магическом плане заключалось в том, что людской организм не вырабатывает никакой магической энергии. Люди искусные манипуляторы, они могут заставить энергию преобразиться в целительную силу или же наступательное заклятье. Великие мастера людей владели некромантией и трансмутацией, что для джинны было тайной за семью печатями. Хоть убей, она не понимала, как живую крысу можно было превратить в медный колокольчик. Энергию люди брали из специальных Средоточий. В этих местах сейчас стоят Магические Университеты, башни архимагов и Школы Волшебства. Джинны же могли генерировать небольшое количество энергии — манны — сами, то есть в каждом джине был заключён свой магический источник. Дневной выработки Нури не хватило бы даже на самый слабый Воздушный Кулак. У Солмира, говорят, выработка такая, что он может по портальной арке зажигать ежедневно.        Умный нага дал джинне особый амулет. Странная колбочка с сургучовой печатью на крышке. Тонкая цепочка защёлкивалась на шее. Транулаптих велел не снимать её, чтобы повысить дневную выработку, и научил, как направить энергию на восстановление внутренних органов. Чтобы пользоваться даже простыми магическими амулетами требовались зачатки магии. На вопросы джинны, почему нага появился в бою так поздно и совсем не использовал магию, Транулаптих отмалчивался или переводил тему разговора в другое русло. Поначалу, под действием огромной дозы магического лекарства и Белого Каменотеса Нури не чувствовала ничего, и даже хотела разобраться с нагой силой. Целый день Нури провалялась с широкими зрачками, кайфующей и погруженной в Потоки Вседвижения. Но вот следующей пришла боль. Потом браккадец говорил, что за ту первую ночь, когда наркотик и магия делали свое дело, Нури совершила невозможное. Она смогла срастить три ребра, аккуратно вытолкнуть из порванных частей кусочки кости и начерно связать печень. Джинн могла бы все объяснить, как чужая мана влияет на ауру и физическое тело. Энергия чужого сознания и маны другого народа ощущалось, но вместе с легким неприятием приходила и сила. Именно магическая сила змеелюдов и вытащила ее с того света.       Первые несколько дней было тяжело. Чертовски тяжело. Девушка не могла есть и пить, чтобы не тревожить только что сросшуюся печень, о походах к выгребной яме говорить не приходится. Транулаптих где-то достал длинный железный жёлоб и смастерил небольшое кортыце. Да, поначалу было тяжело.        Нури кинула взгляд на речку. Мутная журчащая вода огибала плесневелые камни, закостеневших лягушек, по самые глаза заросших уродливым грибком, и большие тёплые валуны, под которыми наверняка гнездились раки, черви и прочие таталийские твари. Шуршащая трава с жёлтыми кузнечиками и яркими цветами, бурлящие пороги и пена на маленьком водопаде. Ивы склонились над водой, покрытые лишайниками и мхом. Стволы у бедных деревьев были изгрызены кроликами, корни подтачивала вода и бобриные зубы. В густой кроне постоянно кто-то шебуршал и вскрикивал. Те, кто ест, и те, кого едят. Как же Нури надоело это всё! Она находилась в этой норе уже почти неделю, питалась жареной рыбой с травами, лягушачьим мясом и щавелем. А ещё ей постоянно хотелось пить! Но от одного взгляда на мутную грязную воду джинну брало отвращение. Она находила плотоядные растения, забирала у них кувшины с соком и выпивала. Питье получалось приторным, и к тому же один раз Нури выпила слишком много и промучилась с животом целый день. Ох, хорошо, что эта пизда Даремиф её не видела!        Джинна поскользнулась на мокрой траве и чуть не упала. Посох спас её, но внутри всё взорвалось тупой ноющей болью. Лицо Нури побледнело, и джинна еле сдержалась чтобы не завопить. Если она поправится… Нет, когда она поправится, она обязательно найдёт эту сволочь с масляной косой и орхилактовым топором. Он будет умирать медленно, очень медленно.        Взгляд джинны упал на её отражение. Зелёный плащ, грязный и изорвавшийся, кожаные сапоги и серые штаны с душком, посох с кривыми сучками и чёрной гнилью в середине. Вся грудь Нури вместе с животом были обтянуты тряпками, сквозь материю на животе проступала кровь. Ходить было не особо больно, но вот быстро бежать, прыгать, словом — растрясать внутренние органы ей было тяжело. Красивое раньше лицо сейчас всё в синяках и чёрных ссадинах. Да, пока это всё не заживёт, в Браккаду лучше не ногой. И речь тут не только о Даремиф, чтоб ей сдохнуть со своими большими сиськами. Товар она потеряла. Хорошо, если бы в этом ящике была бы настоящая драконья кость. Нет, там она конечно, есть. Зачарованный дракон без головы и хвоста, немного волшебных побрякушек, дорогие мечи, секиры и кирасы. Нури была уверена, что архимаг положил туда ещё кое-что. Те, что недооценивает магические фокусы долго не живет.        Солмир никому не сказал об этом. Ящик Нури получила уже запечатанным, с резиновой оббивкой. На блестящем чёрном корпусе стояли обычные экранирующие чары, которые скрывали бы сильные магические эманации. Но их накладывал штатный волшебник, и ящик всё равно слабо фонил. Но только вот сотница заметила, что в одном месте было сплошное белое пятно. Оно было очень маленьким, буквально два-три сантиметра. Сотница видела Солмира за работой. Постоянные Искрящиеся, чертежи Постоянного Переменного, Дуговые Молнии… Он был воистину величайшим магом всего Энрота. И экранирующие чары на предмет он наложил такие мощные, что в том углу ящика, в котором он лежал, появилось белое пятно, которое просто не фонило. Никак.        Если это был небольшой предмет, он явно представлял ценность в магическом плане. Не станет же архимаг в самом деле мешочек глюкогенных грибов экранировать. Конечно, это мог быть амулет защиты или просто маячок связи, но сотница верила в это слабо. Скорее всего там какой-нибудь следящий артефакт, передатчик информации на сверхдальние расстояния, или что там еще может придумать Солмир. Сотники нередко тестировали его изобретения на практике прямо в походах. Там может быть все что угодно, от портальных шариков до магической бомбы.        Джинна вздохнула. Какая она теперь уж сотница. Её сотня полегла в безвестных топях, если она доберётся до Браккады, ей доверят разве что охрану какого-нибудь захудалого купчишки, не больше. Она даже не хотела представлять злорадное лицо Даремиф. Этого ей ещё не хватало.        Сапог съехал по грязи вниз и джинна, вздохнув, полезла в свою нору. Опять сраный волчий дух, гогово семя! На речке Нури могла хотя бы вдохнуть глоток свежего воздуха. Но внутри серые хищники пометили каждую стену и полежали во всех возможных местах! Однако, волчий запах помогал отпугивать ночных хищников. Мало кто хотел связываться с большой стаей.        Узкий лаз нага расширил как мог, чтобы Нури со своим животом могла аккуратно пролезть. Джинна закинула кукан с посохом внутрь и перелезла сама. Зашипев от боли, джинна сколдовала слабое лечебное плетение, которое позволяло ей чувствовать себя получше. Она мягко опустилась в переплетение шкур и мягкой травы, которую Транулаптих нарвал на дальнем лугу.        Пара ударов кресалом — и вот уже уютный костерок запылал во тьме земляной пещеры. Слабенький ключик бил из стены, в нём можно было набрать воды и умыться. Эх, если бы и рыба там водилась… Её приходилось ловить снаружи.        Кинжал с влажным хлюпаньем отделил голову от тела, рыбьи глаза и зубы не годились в пищу. Челюсти джинна отложила в сторону — потом, когда наберётся достаточно зубов, из них можно будет сделать зазубренный гарпун. Он позволит охотится на косуль и кроликов, защищаться и выживать. Сейчас у Нури был лишь голубой браккадский кинжал и длинная двузубая острога, сделанная из ивовой ветки.        Чёрт, сказать, что её возмущало бытовое использование столь дорогого оружия, значит ничего не сказать! Секреты сплава голубой стали передаются из поколения в поколение, лишь кузнецы нагов делают такое оружие. Сталь получается прочная, лёгкая и смертоносная. Короткие кинжалы и длинные катаны из такой стали стоят баснословных денег, магические зачарования на таком оружии просто невообразимы. А она использует кинжал, чтобы приготовить рыбу.        Боевое оружие норовило соскользнуть вглубь рыбины, вместо того чтобы чистить чешую. Кишки, селезёнку и прочие органы Нури отбросила в специальный лист лопуха. После еды надо будет вынести это на поживу ночным хищникам.        Провозившись с проклятущей рыбой полчаса, Нури натёрла белые тушки тмином, базиликом и одолень-травой. Не соль и перец конечно, но банка с приправами осталась на поле брани, в головной телеге. Нури почему-то не думала, что груз и телега стоят там и дожидаются её. Дикий имбирь был очень ядрёным, пробирал до костей и согревал нутро. Он пошёл в аналог чая. Кипячёная вода из ключика, немного сладкого сока плотоядных растений, листик имбиря, листья чёрной смородины и мята с куста. Вот, так можно было пить.        Кукан с тремя исходящими соком рыбинами подвесился Нури над очагом. Джинна с отвращением посмотрела на руки, испачканные в крови и кишках рыб. Быстро наведя на стоянке порядок, Нури откинулась в своём кресле из шкур, машинально поворачивая вертел.        За почти целую неделю, что она здесь находится, чёртов нага так и не объявился. После нападения на караван Транулаптих помог Нури устроиться в норе, а потом исчез. Сказал, что хочет попросить помощи в ближайшем эрафийском городе, и вернется через три-четыре дня. Джинна так и не решила, делиться ли с нагой своими опасениями по поводу белого пятна в корпусе, или нет. Может, если бы она сказала, было бы лучше?        А вдруг он её бросил? В самом деле, то, что он кажется не таким, как остальные наги, ещё не повод безоговорочно ему доверять! Уже третий день джинна раздумывала, что она сделает, если к концу месяца нага не появится. Если лечение пойдёт как надо, то к концу месяца Нури сможет уже уходить далеко от своего жилища и не кривиться от боли. Всё-таки магические лекарства помогают лучше порошков и припарок.        Джинна перевернула кукан. Над логовищем поплыл дивный аромат жареной рыбы. Ломкая корочка покрыла её ужин, коричневая блестящая поверхность вкусно пахла и шипела, выбрасывая целые потоки жира и сока. Раньше джинна беспокоилась, что ночные хищники могут зайти на вкусный запах. Но рыбьи кишки, которые Нури выбросила далеко на другой берег, и звериные метки спасали её.        Нури не удержалась и положила в рыбу листик мяты. Её мало, она вся шла на лечебное питьё, и набрать её можно было только на дальнем лугу. Но с мятой рыба получалось гораздо вкуснее.        Джинна сняла кукан и поставила на огонь шлем с мутной водой.Не такой, как на улице, с полумёртвыми лягушками, вросшими в мох, и семенем водяных грибков. Ключик не впадал в эту грязную речушку. Как объяснил нага, он был один из бурного потока подземных вод.        Нури, глотая слюнки, обернула рыбу в лопухи, сделав прослойку из листьев чёрной смородины. Она зароет еду под горячими углями очага, рыба пропечётся внутри и смородиновые листья отдадут свой сок. Через пару часов джинна сможет вкусно поесть.        Девушка дождалась кипения воды. Слой краски внутри шлема указывал на то, что до крюлодца его использовали нигонцы или эрафийцы — они любили красить доспехи солдат охраны в особый серый цвет. Джинна не знала, что он давал, кроме того, что вонял сильно, когда грелся шлем. Нури кинула внутрь пару мятных листочков, веточку дикого имбиря. Варево уже запахло. Девушка слила немного из травяного кувшина со сладким соком и швырнула листья смородины. Благо, их было много, колючий куст рос прямо над убежищем джинны.        Нури нетерпеливо перевернулась и тупым концом остроги разгребла угли. Она выкопала небольшую ямку, и, обжигаясь, закопала куски рыбы в горячую золу. Теперь только ждать.        Девушка откинулась назад. Джинна твёрдо решила, что если нага не придёт к концу месяца с помощью, Нури пойдёт в город сама. Может, его в конце концов растерзали звери или зарезали в подворотне. А Нури-Дарун здесь умирать из-за этого. Нет уж. Запах рыбы и остывающие угли убаюкивали джинну. Вход она загородила толстой каменной плитой, чтобы защититься от незваных гостей. Голубой кинжал и острога всегда под рукой, шлем с остывающим питьем и еда в золе придавали уверенности и какого-то умиротворения. Нури откинула голову на подушку и забылась тревожным, беспокойным сном, который хорошо известен больным.

***

      Нури проснулась неожиданно. Проснулась джинна из-за лёгкой давящей боли около раны. Такое случалось, нага объяснял, что это побочный эффект от магического лечения. Боль была не сильной, но неприятной и мешала спать, поэтому джинна пялилась в земляной потолок, перебирая в уме список важных дел.        До конца месяца мята закончится, нужно наведаться на дальний луг. Нужно постирать плащ, штаны и почистить сапоги. А то примут за попрошайку на входе в город. Сочная смородина на кусте сверху кончалась, дальше чай и рыба будут всё острее и противней. Хм, рыба! У джинны же был ещё целый ужин! Интересно, она сможет и дальше валяться, ничего не делая, или всё же пойдёт поест? Инстинкты победили.        Джинна повернулась и разгребла ещё теплую золу. Сумасшедший запах, который исходил от пропитавшихся соком листьев был такой соблазнительный, что джинна решила съесть всё, а утром поголодать. Нури налила в мятую кружку из железа немного чая, и приступила к трапезе.        Хм, а ничего так. Если учитывать, что рыба с костра, без соли, без перца и пряностей, то прямо даже очень хорошо. Солоноватая кожица, пропекшееся мясо с сочными листьями, которые могут и за хлеб сойти, веточки мяты и смородиновый лист прекрасный букет вкусов.        Джинна шумно вздохнул и откинулась назад. Нури смачно рыгнула и тут же улыбнулась. Вот что бы сказал господин Воспитатель, если бы увидел такое? Где воспитание, миледи? Ваши манеры! Извольте встать на горох!        Эх. Этого бы холёного молодчика сюда. Небось, разбив пару голов, быстро забыл бы о манерах. Или сдох, джинне было в общем-то плевать. Он всегда ходил в странном парике с белыми кудрями, ужасной «кокетливой» родинкой на губе и смешной синей форме ещё Империи Браккадуун. Он, кстати, до сих пор считал, что она красивая и модная.        Нури вздохнула. Она так хочет в Браккаду, что вспоминает даже этого идиота. Да, было время.        Джинна повернулась на бок, готовясь уснуть. Завтра будет трудный день и…       Сверху что-то чуть хрустнуло. Чертовы звери, мешают… Внезапно джинна резко вскочила на ноги, позабыв про боль. Негромкую ругань на Грязном наречии она теперь узнаёт из тысячи.       Нури тихонько нащупала острогу и кинжал. Проклятье, она живёт здесь почти неделю в сытом покое, и совсем расслабилась! Банда могла пустить погоню за теми, кому удалось спастись от орды гоблинов. А кому удалось? Только, мать его, ей! Вряд ли вожак шайки так легко откажется от вражеского командира. Чёрт возьми, это серьёзно меняло дело!        Нури-Дарун замерла и прислушалась к магическим потокам. Амулет-мститель она давно развоплотила ради маны, но сейчас она жалела, что потеряла корпус. Сделав какой-нибудь дальнозоркий амулет, она могла бы увидеть преследователей.        Оставив попытки почувствовать крюлодцев магически, джинна обратилась в слух. Орки собирали чёрную смородину из куста сверху, явно сетовали, что осталось её немного. Голоса было два, один писклявый и взвизгивающий, а другой басовитый и массивный. Они перебрасывались скупыми репликами понимая, что не стоит тревожить таталийскую ночь. Джинна предположила, что там орк и гоблин. Лающая речь то приближалась, то удалялась — бандиты расхаживали по кустами, ища листики посочнее. Её запасы только что сократились ещё больше.       Вдруг наверху завязалась оживлённая беседа. Визгливый голос что-то вещал, приближаясь и удаляясь от норы джинны. Нури ничего не поняла бы, если бы гоблин не использовал вперемешку слова своего языка и эрафийские. Джинна отчётливо услышала слово "волки" и "еда". Басовитый голос что-то недовольно бурчал. Увы, он был ей совершенно непонятен. Ругань наверху становилась все громче, гоблин все чаще повторял "еда" и "логово" с каким-то ужасным акцентом. Нури молилась, чтобы орк отказался от предложения гоблина. Она читала об этом, орки в походах особо любят есть мясо диких хищников. Волки, василиски, виверны и прочие зубастые твари. И если мелкий уродец унюхал волчий дух, то он может уговорить здоровяка наведаться в гору за щенками, или же забить взрослую волчицу, если волк ушел на охоту, а самка осталась с детенышами.       Гоблин все больше распалялся уже не думая о маскировке, в голос вплелись язвительные нотки и издевка. Здоровяк не стал такого терпеть. Нури показалось, что он толкнул мелкого уродца, тот не сумел увернуться и скатился вниз по склону. Гоблин кричал и плевался, сидя в мутной воде. Джинна впервые его увидела через узкую смотровую щель, которая заслонялась плоским камнем изнутри. Лунные лучи освятили убогий силуэт. Ростом по пояс любому человеку, в грязно-желтом шлеме с трофейным нигонским плюмажем, плохая кожаная броня, обмотанная частичками шкур и тряпками, защищала лишь грудь, оставляя открытыми голые руки и плечи. Глупое морщинистое лицо и жадные желтые глаза, которые горели в ночи подобно звериным. Драные кожаные штаны, протершиеся и грязные уходили в безразмерные сапоги, которые были велики гоблину раза три-четыре. Скорее всего, это обувка кого-то из ракшасов или очень крупных людей.       Уродец вскочил, поднимая тучи брызг, споткнулся о подводный камень и вновь растянулся в ручье. Басовитый голос громко захохотал. Черт, только не оборачивайся! Недалеко от того места, где упал гоблин, Нури выкинула рыбьи кишки. Все, это точно будет ее последняя ночь в этом убежище, завтра же она отсюда уходит.       Кизал вскочил вновь. Блядские сапоги! Хоть и с гномьей ноги, а мешаются, сил нет! Он не жрал уже третий день, хуев огр забирал всю еду себе! Как старшой отдал концы в воду, наступив в ловушку пауковскую, так и поразбежались все! Ничего, Кизал умный, а огр тупой. У гоблина есть монета, а у огра ее нет. И кто ты без монеты? Кизал знает что делать. Сегодня он точно пожрет, не волчатины, так вонючего мяса этого идиота огра!       Гоблин вскочил на ноги и начал ластиться к орку, говорил с ним подобострастно и раболепно, и внезапно извлек из недр сапога тусклую обломанную с одного края монетку. На любом эрафийском рынке за нее дадут, может, краюху черствого хлеба, но для нищих крюлодцев и это — еда. Басовитый удивленно замолчал, потом подозрительно что-то спросил. Нури так поняла.что орк не хочет рисковать и лезь в нору, а гоблин уговаривает его. Уродец начал сманивать огра вниз суля монетку и криво улыбаясь. Здоровяк помедлил, но все же тяжело спрыгнул в речушку, подняв тучу мутноватых брызг. Нури его увидела и надежда вовсе покинула ее. Это был вовсе не орк, а огр. Самые сильные крюлодские бойцы, красновласые великаны, вооруженные большими дубинами или кривыми мечами. Такого не пробьешь, как ни старайся. Будучи здоровой, Нури резала их на лету, когда эти тупицы не успевали ее поймать. Но сейчас... Огр был облачен в странные доспехи, наподобие кольчужной рубашки, только его грудь прикрывали сплошные нити, на которых висели кости убитых врагов. Доспехи гремели при каждом движении детины, в руках была короткая шипованная палица, на ноги были намотаны шерстяные портянки. Примитивная набедренная повязка прикрывала пах. Больше одежды на огре не наблюдалось.       Гоблин все указывал на убежище Нури, улыбаясь и подбрасывая монету. В конце концов орк буркнул что-то невразумительное и направился ко входу.       Нури плюхнулась на колени и вознесла короткую молитву Вседвижению. В голове был план, но он был такой рискованный и опасный, что джинне становилось дурно. Ну что ж, начнем...       Мудила проворчал тихий матерок и потопал зияющему чернотой лазу. Кизал давно заприметил плоский камень над пещеркой входа. Слабый запашок жареной рыбы и кишков в кустах окончательно подтвердил его догадки. Нет, в этом логове живут не волки. Скорее всего, это обитель очень хитрых таталйцев, или контрабандистов из Эрафии. Либо огра убьют, а труп выбросят (запахи пищи и внутренностей говорили о том, что хозяин логова был сыт), либо огры прибьет кого-нибудь и вправду принесет пожрать, но в этом случай придется все-таки расстаться с любимой монетой. И так и так гоблин сегодня будет сыт. Кроме того, он сам неплохо может перерезать глотку красноволосому уебану во сне. Просто тот был уж очень хорошей защитой от хищников.       Кизал вскарабкался наверх и засел в зарослях куста. Гоблин пристроился так, чтобы одним движением сбросить дверную плиту вниз. Всякое может быть...       Гоблин внезапно услышал дикий вой чего-то сверхъестественного и ужасного, почти тут же послышался неожиданно высокий визг огра. Гоблин услышал как палица с хрустом и звоном врезалась в каменный пол. Кизал сжался в комок страха и замер, мелко трясясь. Почти тут же послышался короткий треск электрического разряда и тяжелый удар туши об пол.       Крюлодец что было силы столкнул плиту вниз, заваливая вход, и понесся наутек. Вещи и оружие гоблина осталось на поляне под смородиновым кустом, но злобный таталийский шаман сидел под ним. Дети Свиньи боялись магии просто до ужаса, суеверные народы стремились выжить магический дар орков, и поэтому сильные шаманы были великой редкостью.       Кизал спрыгнул в воду и промокнув по пояс, выбежал на противоположный берег. Хоть немного, но собьет след... Не лучшая идея удирать от сумасшедшего шамана, с ужасными рогами и дьявольскими зубами по таталийскому подлеску, ночью и без оружия. Но Кизалу было не до этого. Гномий сапог погрузился в грязь, гоблин матернулся, и стал выдирать ногу из топи. Но чтобы ни делала крюлодец, сапог погружался еще сильнее. Жадность и жажда жизни боролись в маленьком зеленом теле, и в конце концов Кизал, плюнув, перескочил через странную грязь, стащил второй сапог (в одном бегать было жутко неудобно), и взяв его в руки, босиком побежал в сторону дороги.       Острая боль пронзила правую ногу, Кизал непроизвольно подогнул ее и шумно скатился в мохнатую канаву, всю заросшую плесенью, папоротниками и лишайниками. Гоблин барахтался в грязи и тихо ругался самыми последними словами... ...Мохнатая лапа уловила сильную вибрацию. Хищник без еды уже второй месяц. Тогда это была тощая горлица, которая залетела в его сеть совершенно случайно. Восемь красных глаз с дьявольским желтым отливом одновременно распахнулись. Да, теперь хищник видит жертву. Хм, посмотрим, каковы на вкус эти зеленокожие. Восемь больших лапок с костяными наростами, в которых завелась плесень и грибок, шустро и при этом бесшумно заскользили по прочным нитям. Цепкие когти и волоски зацеплялись за паутину, перескакивая с нити на нить... Кровавоглазый ощерил жвала. Все ядовито в этом месте. У всех есть зубы. Ты не убит - ты и убит. Хищник остановился прямо сзади крюлодца. Ну что ж, вот и обед. Паук с наслаждением всадил огромные ядовитые жвала в шею гоблина.