Хаос - это лестница

      Дождь стоял стеной. Таталийская гроза двигалась на запад, упругие ветра гнали вперед ураганы из листьев, дождь и слякоть. В шелесте осин и берез слышались грозные выкрики Царицы Ночи. Сверкающие вспышки молний и завывания ветра делали абсолютно невозможным хоть какое-то ориентирование на местности. Но тем не менее, средь вихрей из листьев и летающих комьев мокрой земли упорно двигалась, медленно переставляя ноги, коренастая низкая фигура с в буром плаще. По телу шедшего стекали потоки грязи и воды, куцая жиденькая бороденка скомкалась и смялась в противный комок под подбородком. «Блядский дождь, блядская Таталия, блядские эльфы!» Жабаркас шел по болотам уже пятый день. Когда в небе засвистели первые стрелы Жабаркас не раздумывал ни секунды. Зеленое оперение и характерные листовидные наконечники давали ясное представление о том, кем были стрелки. Старый орк видел такие стрелы в Стоункасле. Он не сомневался что и Тираксор и болотный уебок нашли свою смерть в вихре эльфийских стрел. Но Жабаркас нет. Он выживет в этом мире, вернется в Крюлод, соберет новую банду и пойдет в новый поход. Жизнь уже оставляла Жабаркаса у разбитого корыта и старый орк научился привыкать к новым реалиям. У него нет ни воды ни еды, из одежды только бурый плащ и старая дырявая рубаха. В кошеле орка двенадцать медных монет, в шве плаща есть тайник с пятью серебрянными, а в набедренной повязке есть золотой. В руке у Жабаркаса остался один только верный нож с крысиным черепом на рукояти и птичьими перьями, украшавшими оружие. Если он сумеет добраться до Стратхольма или Дидвуда, то он выживет. Только вот орк даже приблизительно не знал где находятся эти города, и до какого из них ближе. Поразмыслив хорошенько после своего бегства, Жабаркас пришел к выводу, что если идти по тракту, то рано или поздно выйдешь к городу. А уж в городе орк не пропадёт. Направление определила монета, и Жабаркас устало поплелся в сторону желтеющих осин и берез, перемежающихся с редкими таталийскими деревьями и топкими болотами. Налетевшая ночная буря была для Жабаркаса как снег на голову, и поэтому орк просто продолжал идти.       Убегая с поля боя бывалый выживальщик схватил банку с приправами и какой-то мешок с телеги болотников. За приправы он сможет выручить еще пару-тройку золотых, а в чертовом мешке оказалась сера. Он бросил его после того, как три часа сидел на дереве, окруженный двумя голодными василисками. С зубастых пастей капала слюна, когтистые лапы рыли землю, а мужское естество возбудилось. Жабаркас видел много странных стояков, но вот стояк василиска… В общем выручить денег за мешок не получилось. Орк выбросил серу в болото, и ящеры бесились, глядя как ценная для них сера тонет. Одни не выдержал, полез за ней и утоп сам. Второй позыркал глазами, порычал да ушел. С тех пор Жабаркас всячески старался избегать опасных болотных сюрпризов и двигался по более-менее проходимому тракту. Только вот проходимым он был летом, в сухую погоду. А сейчас дорога была смесью грязи и навоза болотных гадов.       Резкий порыв ветра сорвал с головы Жабаркаса капюшон. В свете луны отразились дикие желтые глаза и кривая линия рта. Нельзя останавливаться. Старый орк не знал почему, но червячок интуиции и трусости шевелился с каждым днём все сил нее и сильнее. Орку казалось, что да ним по болотам идёт ЧТО-ТО, влажно чмокая большими волосатыми ногами и опираясь на две большие валунообразные руки. Жабаркас не мог понять откуда у него такое ощущение, но своей интуиции он привык доверять безоговорочно, а потому бежал днем и ночью, не обращая внимания на сбитые больные ноги и свинцовую усталость, которая была во всех членах.        Внезапно нога старого орка провалилась куда-то вниз, кость влажно хрустнула и Жабаркас полетел лицом в грязь. Запах навоза и мокрого разнотравья ударил в нос. Жабаркас попытался встать, но левую ногу поймал природный капкан и при каждом движении орка пронзала острая боль. Крюлодец вскрикнул и снова повалился навзничь. Собрав волю и смелость в кулак, Жабаркас выпустил нож из рук и аккуратно вытащил левую ногу из ловушки. Оказалось, что влажную и непрочную почву размыло, обнажая могучее переплетение корней деревьев. Грязь и мокрые листья залепили дыру, но природная «волчья яма» осталась на месте. Под проливным дождём орк снял сапоги и размотал портянку. Нога Жабаркаса выглядела плохо. Ступня с длинными желтыми ногтями была переломана посередине, нога была выгнута вверх. Место перелома быстро опухало и любое прикосновение к ноге было невыносимо. Орк уже давно привык к боли, но самое страшное заключалось в том, что он теперь не ходок. Нужны… Нужна палка! Шина могла бы его спасти!       Орк собрал волю в кулак и похромал к обочине тракта. Кучи мокрого мусора, листьев, веток и прочей гадости всегда лежали целыми охапками у дороги. Орк аккуратно поставил голую ногу на траву и взяв посох обоими руками зашуршал в кустах. Верный костяной нож висел на поясе. Ветки были сырыми, ломкими и кривоватыми. Этот негодный мусор не мог служить шиной. Жабаркас почувствовал как на спине выступил холодный пот. Его предчувствие усилилось. Кто-то большой и намокший хлюпал пухлыми губами и загребал вперед крупными ладонями с большими толстыми пальцами. Отчаянье медленно, но верно подступало к Жабаркасу. Орк судорожно опустился на колени и начал раскидывать мусор. Крюлодец перевернул заросший мхом валун, из-под которого, сердито квакая, выбрались плоские закостеневшие лягушки. Внезапно внимание орка привлекла неожиданно прямая ветка у хилого деревца неподалеку. Он поднялся на ноги, и скрежеща зубами, похромал к этому деревцу. Орк поднатужился и неожиданно легко выдернул ветку голыми руками. Темнота и дождь мешали рассмотреть все как следует, но даже на ощупь Жабаркас понял, что ветка какая-то гладкая. Ни единого сучка, ни единой задоринки. Сломанное древко? Точно, вот скол и след от железной обмотки флагового кольца. Люди любят делать все прочно, на века. Значит, поблизости не Дидвуд, а Стратхольм. Осталось только найти тряпицу от флага или что-то еще, говорящее, что Жабаркас не ошибается в своих выводах.        Орк оторвал от портянки длинный лоскут грязной ткани и затянул шину. Крюлодец выживет. Уж в этом можно было не сомневаться. Да, и никаких сомнений. Жабаркас зябко передернул плечами. Дождь просочился за шиворот, сырость и холод объяли орка.        Есть! Пропитанный болотной грязью и покрытый мокрой травой изорванный флаг упал в высокую траву. Жабаркас затянул его на стопе для большей крепости шины. Орк начал бешено соображать, изо всех сил ковыляя по дороге. Орк спилил верхушку посоха и приспособил его под костыль.        Если бы крюлодец был эрафийским стражником, то выбросить вот так просто флаг города он не мог бы. Даже до Жабаркаса дошли слухи о значении знамен. Значит, что-то случилось, или флаг по глупости потеряли, а потом нашли и выбросили, либо кровью заляпали… Орк не стал разбираться. Крюлодец подумал, что человек, выбросивший флаг вряд ли станет бежать далеко от города. А между тем присутствие большегубого существа с длинными волосатыми руками становилось все явственней, во вспышках молний орк видел оскаленные клыки и сверкающие страшные глаза. Жабаркас решительно отогнал испуг и боль, и припустил по тракту. … Крюлодец оказался прав. Уже через час, когда на таталийский лес напал предрассветный туман, а дождь прекратился, орк увидел городские огни. Теперь орку нужно было проникнуть в город. Изорванный плащ с потеками мокрой земли и травы, босая и озябшая нога, перевязанная бурой тряпкой, костыль и грязная рожа создавали отталкивающее впечатление. У ворот, опершись на алебарды стояли три сонных стражника. Один был молод и весел, второй кутался в зеленый шарф, а третий дремал, сидя на бочке. Орк собрался с духом, сгорбился и натянул на рожу капюшон. — Голубчики, наконец-то нашла вас! Родимчики вы мои! — запричитал Жабаркас на ломаном эрафиском. Орков ой как не любили почти во всех городах Эрафии… — Да чего нас искать, бабка… — пробормотал один из парней, разлепляя глаза, — Тут идти то всего-ничего… Ты откуда такая вывалилась? — Отбилась я от каравана, милок, почитай, неделю шла по болотам, а караван свой не догнала… — шмыгнул Жабаркас. Легенду он придумать не удосужился, врать приходилось на ходу. — От каравана? — оживился другой стражник с зеленым шарфом на шее — Стало быть, товар несешь, бабка? И вообще, какой караван, откудова? Теперь открыл глаз здоровенный детина на бочке. Он ничего не сказал, но от этого молчания по спине у Жабаркаса пробежал ледяной пот. Десятник или старшина, точно. — С.сковородки везли, кастрюли разные, кухонную утварь, мелочи, голубчики. Вы бы дверки старой бабушке открыли, добры молодцы! — Погоди бабка. Есть порядок. Ты торговка? Торговка! Пошлину положено взимать? Положено! Давай-ка бабка, выворачивай карманы. — подал голос десятник, встав с бочки и легко подхватив алебарду. Жабаркас похолодел. — Коли нет ничего, так иди с миром. А караван твой ушел уже поди, зачем нам в городе всякая шваль. — усмехнулся первый солдат. — Да вы что, сынки, бабушку обидите? И не стыдно? Я ж неделю… неделю ж по болотам шла, крыс ела да червей всяких! Пустите уж в город! Я вам отдам пошлину! Насобираю! Заработает бабушка, милок, ты только пусти! Жабаркас не боялся потерять полтора десятка медных монет. Куда важнее было то, что у него в кармане лежит нож с птичьими перьями и костяной рукояткой. Верный нож. Единственная память о тех временах, когда орк был вождем. — Нет бабка, есть порядок. Коли правда нечем заплатить, то пошла прочь. А коли есть, так не трави душу. Может и в город пустим. — Сынки, гробовые деньги старухины возьмете?! Возьмите, милые! — Жабаркас кинул кошель в грудь стражнику с зеленым шарфом. Пересчитав, воин усмехнулся. — Мудрено тебя похоронить на двенадцать-то медяков. Ладно, Эльрат с тобой, заходи… — Стой! — резко поднял руку десятник. Орк взмолился всем богам, которых знал, чтобы его пропустили в город. — Этот запах я узнаю всюду. Отец мой погиб не войне с ублюдками, дедову деревню спалил, твари. Говоришь, сковородки везла бабка?! — десятник подпрыгнул к Жабаркасу и, взяв того за грудки, поднял вверх. Раздался треск дряной ткани и капюшон оторвался. Воины стащили его с головы Жабаркаса и увидели его клыки, зеленую кожу и куцую бороду. — Вот какая ты, значит, бабка… — протянул десятник, все еще держа орка за грудки. — Сука! Провести нас хотел! — воин в шарфе больно ткнул крюлодца под ребра. — У него есть больше! Повидал я их, собак, за свою жизнь, немало! — суетился молодой. — Стойте, стойте!!! — завизжал Жабаркас — В плаще, в подкладке деньги! Я вам отдам, все отдам, только не убивайте!!! — Конечно отдашь, свинья, никуда не денешься. А потом заработаешь и еще отдашь, сука. — зловеще протянул десятник и приложил Жабаркаса об землю. Орк услышал хруст костей и сморщился от боли. Стражники, посмеиваясь и предвкушая расправу, растерзали плащ и достали приправы и серебряные. Эрафиец в плаще остановился над орком и с наслаждением стал избивать его ногами. Крюлодца часто били, и поэтому орк успевал блокировать удары. Тряпье Жабаркаса выбросили в ров. Нож с крысиным черепом орк успел запрятать в карман штанов. Возможно, на тот свет он заберет кого-то из этих уродов. — Коллин, Коллин, смотри! У него на ноге шина! — закричал молодой. — Ага, там древко от того флага! — отвлекся от избиения орка другой. — Какого?! — десятник посмотрел на ногу и похолодел. Два месяца назад он пырнул одного ублюдка на стене. Кровь залила флаг, десятник снес его в лес, а старшему сказал что украли. Если его увидят… — Прости орк. Считай это старой доброй местью. — десятник разбежался и перебил Жабаркасу хребет.       Крюлодец захрипел, выплевывая кровь и пытался блокировать удары, но все было тщетно. Железные сапоги дробили старому орку кости, кто-то наступил на сломанную ногу и с наслаждением провернул ногу в ране… Когда Жабаркас уже затих, когда его лицо превратилось в один сплошной кровоподтек, а земля под ним намокла от мочи и крови, только тогда десятник взял крюлодца за шиворот и потащил к зеву рва. Стратхольм хоть и был мелким пограничным городишкой, но ров вырыли глубокий и основательный, ибо таталийские племена нередко нападали на город. Десятник размахнулся и, натужно крякнув, сбросил труп в темнеющую черноту рва.