Хаос - это лестница

— А сегодня что? — Джастин, с ногами, замотанными в уже пропитавшиеся кровью тряпки, подсел поближе к костру. — Каша. — буркнул Аерис.       Больше он ничего не добавил. — С чем? — после некоторой паузы спросил Джастин. — С чем я тебя, блядь и поздравляю. — выругался Аерис и против воли криво ухмыльнулся. — Масла нету, за мясом ты, думаю, не побежишь. — оба эльфа хрипло рассмеялись. Джастин теперь вообще вряд ли будет ходить, когти и клыки гарпий прогрызли ноги до костей. А поскольку когти были загнутые и крючковатые, то сухожилия и мышцы под коленом были перемолоты в сплошной фарш из кровоточащих ошметков.       Авантюристы гнали коней и доехали почти до самой переправы через Тарру. После нее по факту уже начинались пригороды Вайтстоуна, и собственно, сам город. Расстояние, которое спокойная лошадка легкой трусцой прошла бы за пару дней авантюристы преодолели за полночи. Увы, за это пришлось расплачиваться — к рассвету лошади просто падали от бессилия. Делать нечего, пришлось оставаться на ночлег практически ввиду городских стен. Костерок разбили в темноте, палаток собирать не стали, лишь натянули над большим деревом тент для раненых. Их было увы, больше, чем авантюристы могли поставить на ноги.       Ивор поморщился и приложил руку к лицу, перевязанной полой запасной рубахи. Бинты закончились уже на пятом раненом, Ройсе, остальных пришлось врачевать чем попало. Пейрису, что был ранен в руку при налете на разбойников, когти нигонки вырвали глаз и половину глазницы, теперь на него было страшно смотреть. Сам он почти все время спал, а когда просыпался, то матерился на трех языках и вскоре терял сознание от боли. Мерфи перевязали исцарапанную голову, когти чудом не вскрыли череп, а вот с раной в животе возились долго. Нигонцы использовали яд, который содержался в какой-то фильдиперсовой ящерице, что живет только у них. Но слава богу Рикерт, который до службы у Ивора занимался морским торгом с нигонцами знал что делать. Полулекарями в отряде были все, то есть могли и шину наложить и рваную рану зашить, а вот настоящего не было. Улон набрал в лесу каких-то корешков, ягод и Единый еще знает чего, Кристиан быстро замешал это в нужных пропорциях и сварганил противоядие. И да, конечно это была не долбанная сказка, от противоядия воняло как от прокисшего пива, а горе-врачеватели не знали что именно с ним делать, втереть ли в рану или выпить. Остановились на том, что лучше сделать и то и то, и посему Мерфи дико ругался, поминал чугунную задницу Единого и волосатые ляжки Арката, но все же позволил втереть настойку себе в живот. Эльфов спасло по большей степени то, что они стояли поодаль от центра опушки, и весь залп ушел в нежить. Вот уж кому пришлось несладко.       Ивор поморщился и снова потерел повязку на лице. Он видел, но только одним глазом, второй был под полупрозрачной шерстяной полой рубахи, но целый, слава богу. Когти гарпий прошлись по Ивору в основном на излете, и поэтому повредили не так сильно. Кожа на лбу и под глазом была рассечена, и рассечена довольно глубоко, шрамы останутся надолго. Грудь и ноги были покрыты болезненными порезами. Мефале досталось почти так же, ногти и кожа на руках были содраны под мясо, эльфийка шипела, когда брала что-то в руки, а сапоги отныне были изодранными лохмотьями, но в принципе ничего смертельного. Это было… черт возьми, это было не главным!       Главным было то, что отряд успел уйти, а нежить, которую так сильно ненавидел рейнджер, нежить, которая пахла и гнила, та самая нежить спасли их жизни. Ибо если бы рыцари смерти побежали вместе с эльфами, то та гигантская черная толпа, что притаилась в лесу набросилась бы скопом на всех, и эльфов, скорее всего, уже съели бы.       Ивор потер горло. Быть съеденным не хотелось. Более того, раньше Ивор думал, что он фаталист и верит в Судьбу, и то, что должно случиться случиться так или иначе, и ничего от него все равно не зависит. В его мировоззрение не вписывалась лишь служба в авлийской армии, но это было одним маленьким исключением. Но теперь, побывав в поистине безумной погоне, Ивор мог бы четко сказать, о чем он думал в момент, когда смерть дышала в спину. Рейнджер чертовски не хотел умирать. Да, он бывал в разных переделках и передрягах, но вот так вот, чтобы даже не пытаться понять, что тебя вообще преследует, а лишь бежать и бежать, леденея в потоках первобытного страха… Нет. Это уже было слишком для истерзанного сознания Ивора и он провалился в беспамятство.       Он почти сразу же проснулся, и обнаружил что кашу уже раздают. На него набросились сразу три гарпии, меч вытащить бы он не успел, и потому перехватил одну из полуптиц латной перчаткой, а двух других заколол кинжалом. Только вот гарпии тоже умирать не хотели, и перед тем как отбросить коньки изрядно расцарапали рейнджеру грудь, ноги и бедра, даже защищенные наборной кольчугой. Не помогло.       Мефала, шипя почти по-медузьи и кривясь от искалеченных руках дала Ивору деревянную миску с подгорелой кашей. Сама же эльфийка плюхнулась наземь неподалеку, исступленно и зло поношая всех нигонских богов до седьмого колена. — Что, вообще край? — поинтересовался Ивор, зачерпывая острой деревянной ложкой комок грязно-белой каши. — Ага. Еле как переоделась. Не вас же мужиков просить одеялко подержать! — Мефала улыбнулась довольно усталой, но искренней улыбкой. — Ну, иногда мужики не таки сволочи, какими кажутся. Например я! — Ивор говорил с легкой улыбкой на лице, и вдруг неожиданно встрепенулся.       Мефала уже в голос засмеялась. — А, и еще ты очень скромный. — Я самый скромный эльф на этой бренной планете. — серьезно сказал Ивор. После улыбки эльфийки он продолжил — Слушай, кашевара на мыло надо бы, тебе не кажется? — Ивор после пережитой погони перестал чувствовать какое-то стестнение в груди, разговор шел естественно и спокойно. За долю секунды эльф смирился с одним, весьма печальным фактом. Мефала запала в душу крепко, это была не любовь — в особенности это была не любовь — а какое-то чувство… Плеча, что ли. Просто рейнджеру было легче когда эльфийка была рядом, с ней было хорошо, она была красивой девушкой в конце концов. По-моему чувства плеча ощущалось нутром рейнджера лучше чем головокружительная влюбленность. Переживем. — Слушай, чего ты еще ждал, когда ставил этого ущербного к котлу? — Мефала размешала в своей миске кашу и нашла горелый комочек. — Во! Пусть сам это и ест! — Я те щас дам за ущербного-то, слышь! Ложкой по заднице никто не отменял! — Аерис услышал слова Мефалы и даже встал со своего места.       Авантюристы, вернее то, что осталось от их небольшого отряда дружески рассмеялись, но смех это был скорее истеричный, чем настоящий.       Их было двадцать два эльфа и Кристиан. В живых остались Джастин с Ройсом, но они сильно потрепаны, Мерфи и Трисс пока были лежачие, но если все пойдет по плану, то они скоро выздоровеют. По счастливым обстоятельствам не пострадали всего трое, и все были из первой телеги — Йон, Вильгельм и Леннарт. Эрзис и Маркус заработали порезов и заноз, но ничего смертельного. Пейрис мучился с глазом. Аерис и Мефала, слава Силанне, выжили. А, ну и сам он, Ивор, был в относительно добром здравии. Из их какого-никакого, но отряда, погибло девять бойцов. Девять.       Дансет. Гленн. Аргус. Сейм. Шаз. Атхет. Фрэнсис. Гилгук. Морган.       Таких громадных потерь Ивор не помнил еще со времен орочьей засады на вылазке в Фортункипе. Но тогда под рукой капитана Грастиса была полусотня эльфийских конников, и банда орочьих метателей смогли сбить с лошади шестнадцать эльфов. Для Грастиса это был чудовищный удар. Когда всадник падает под копыта лошади шансов на выживание очень мало. Обычно его затаптывает его же конь. Ужасная смерть. — Ты что погрустнел, Ивор? Глаз беспокоит? — заботливо обернулась Мефала. — Да нет. — рейнджер резко дернул руку к повязке. Слишком резко, чтобы это было естественно. — Я тут вот о чем думал… Дальше-то что будет? — В смысле? С нами? — Да. Куда мы двинем? Весть о клятых подземцах просочится в Вайтстоун с беженцами, нас там держать не будут. Товар там толкнуть тоже не у кого, ну и вечно бежать от орды тоже не хочется. — А че ты предлагаешь?! — крикнул со своего места друид. — Я ПРЕДЛАГАЮ ТЕБЕ ВСТАТЬ И ПОДОЙТИ СЮДА, ЛЕНИВАЯ ТЫ ПРИНЦЕССА! — разъярился Ивор. — Я тут икну не так и копыта откину, а ты хочешь что бы я тебе орал?!       Аерис посопел, но нашел в словах рейнджера резон и, подхватив пустой бочонок, пошел к деревцу. Миску с торчащей из нее деревянной ложкой друид предусмотрительно взял с собой. — Нормальная каша… Ну подгорела правда… — начал было он. — Ага, как же! — жестко обломала друида экономка. — А помнишь Дансет нам еще и блинов напекал и кашу не пережаривал ни в жисть! А помните как он… как он… как…       Как он был. Живой. Целый. Ивор понял это уже потом разум, движимый сам собой подтянул эльфийку к себе и обнял ее. Мефала не отстранилась, а лишь обмякла на плече у рейнджера, и тихо уткнула голову в узкую израненую грудь. Никто из эльфов и не подумал ее осудить. Плечи эльфийки беззвучно тряслись, но это почувствовал только Ивор. Сильная. — Так все же, куда поедем? — спросил Маркус в полной тишине. — Может быть, уважаемым господам будет угодно отправиться в Стоункасл? — впервые открыл рот Кристиан, разбирающий свои вещи на задке телеги. У него была рана на бедре, но он врачевал ее сам. Убили его лошадь, вроде бы единственное близкое ему существо, поэтому Ивор понимал его немногословие. Вор ходил с поджатыми губами и сидел в стороне, да и от стряпни Аериса отказался. — Мысль! — Аерис подобрал с земли палочку и начертил в пыли примерный план движения. — Ну ладно, Вайтстоун мы заходим, с этим проблем нет. Дальше есть два пути, держать путь на родину, в Фортункип, — Аерис бросил быстрый взгляд на Ивора — или ехать в Стоункасл через Фирт. Да, мы проедем, считай, по границе Таталии, но не думаю что тамошние зверолюды нас тронут. Северная Таталия богаче и населенней Южной, не так голодно. Да и армия в Фирте, спокойней будет. — А куда нигонцы идут? — спросил Ивор. — Мне-то почем знать… Наверное, на Стедвик. — На Стедвик?! -удивленно переспросил Кристиан. — Ну да. А че тебя удивляет, паря? Ихний королькевич долго зуб точил на Катерину, поквитаться, значит, за войну Восстановления. — Пф, королькевич! — против воли хмыкнул Ивор. — Гуннар бы меня за такое на кол сяднул, знаю, знаю. Так вот! Ежели нужен им Стедвик, то на север они не пойдут, там им делать нечего. — Аерис быстро начертил в грязи еще отметки городов и дорог. — Значит, в теории, Стоункасл может быть хорошим вариантом.       Непривычно молчаливый вор рванул завязки на своем мешке и достал вчетверо сложенную карту Эрафии. — Чтобы добраться в Стоункасл, нам придется проехать через Хайкастл, Уайтмун и Бреттонию. Первые два находятся под рукой лорда Ройса Гончего, также известного как Бешеный Пес. И, да, позвольте напомнить, они держат таталийское приграничье на севере, а купцы, что были посланы в Пирпонт ехали из Хайкастла!       Секунду эльфы обдумывали слова вора. — Там нас ждут с распростертыми объятьями? — мрачно осведомилась Мефала, машинально растирая голый лоскут мяса, что остался на месте ногтя. — Да, красавица. — Кристиан добавил комплимент не из-за того, чтобы поддеть Ивора, а из-за банальной привычки, но рейнджер все равно почувствовал укол ревности.       Аерис с молчаливого позволения Кристиана взял подробную карту Эрафии. Эта была не простая карта из тех, что продаются в каждой более-менее приличной лавке картографа. Не было витиеватых лент с гербами, рисунков рыцарей, кладов, прекрасных дам, драконов и сокровищ. На такой карте обычно накалякана столица, естественно, на пол-листа, с шпилями и прочей лабудой, да еще два-три крупных города. Для бывалых путешественников вроде Ивора и Кристиана такая карта была ненужным хламом, который лишь занимал место в заплечном мешке. В углу карты Кристиана на красном сургуче был вытравлен знак воровской гильдии Дидвуда. Никаких девизов, гербов и вообще рисунков. Эрафия, мелко и подробно, города-точки с мелкими названиями, линии рек, отроги гор и нити дорог. Карта цепляла даже кусок Таталии и Крюлода — Босс, Дракенмур и Дидвуд. Потом шли Стратхольм, Мирхем, Вайтстоун и Фирт, дальше, к Стедвику. — Погоди, если Хайкастл и Уайтмун прогнулись под Гончих, то кто тогда сидел в Мирхеме? Я не видел никаких знаков на воротах или доме градоначальника! — почесал голову Джастин. — Специально для таких проницательных господ как вы, Джастин, — В голосе Кристиана слышалась не обычная насмешливость, а настоящий яд, одной капли коего хватит чтобы жестоко уязвить гордость. — Здесь есть специальные значки: владения Ройса Гончего простираются от Хайкастла, по таталийскому приграничью, до самого Уайтмуна. Вот эти все веси и деревни тоже его. В Мирхеме, как и в Стратхольме царстововали Свирепые Вепри, но только городов у них в распоряжении три, а их самих двое. Вот и оставили средний город нейтральной территорией.       Авантюристы склонились над картой. — Ага, стало быть вот у Волков… И че, у Мариуса Черного Волка есть только Твердыня-На-Утесе? — Аерис увлекся картой. — Да, там недавно был бунт. — В самой жестокой эрафийской тюрьме? Моему брату там разорвали ноздри за то что тот не захотел грабить посад вместе с военным сотником! — Йон сплюнул в жухлую траву. — Паря, там рваные ноздри — это как зеленые глаза у авлийских девок. У каждой, блин! — друид мрачно улыбнулся.       Парни на полянке расплылись в дурацких улыбках, а экономка закатила глаза. Ивор преспокойно откинул голову. Как более-менее опытный лидер, рейнджер прекрасно понимал, что сейчас происходило над этой картой. Мало кому на самом деле было интересно, что и как дальше делать. Эльфы больше пытались отвлечься от тяжелой и удушливой лапы смерти, которая уже позвала на свой холодный огонь почти половину членов их отряда. Волей-неволей каждый спрашивал себя, достоин ли он того, чтобы выжить в этой сумасшедшей погоне, или же там, на дороге произошла случайность, и тот же Вильгельм должен был угодить под когти злобной нигонки, а не Дансет. Аерис, как умный, хоть и порядком дурной, парень, делал все, чтобы эльфам было легче отвлечься. Ивор напомнил себе проставиться потом друиду за это. Если они выживут. — Ага, а у Оленей че, только Кастелятус и Фортмингель? Тогда какого у тех же Единорогов половина северо-восточной Эрафии, да и считай Хармондейл! — вопрос адресовался друиду. — В смысле, наши холеные давно бы глотки друг другу перегрызли? — Снова улыбнулся Аерис.- Это да, уж наверняка. Ну, я прям не знаю, может там тоже чей-то случилось, вот Катерина и пришпилила Оленей к ногтю? — Не-не, там вон порт стоит такой сочный, по ходу Оленям доходов с этого порта хватает на жизнь. — Да нифига!..       Авантюристы погрузились в очередную перебранку, которая, впрочем, не сулила ничего опасного. Мефала расслабилась у него на руках. Обошлось. Ивор позволил себе немного расслабиться и уснул под привычный звук переругивающихся спутников.       Лапа смерти сегодня промахнулась. И Ивор постарается сделать все, чтобы еще долго водить костлявую тварь подальше от его парней. И девушки.

***

— Ты как? — Ивор сидел на большом стоге сена, перекрученного старой плетеной веревкой. При появлении экономки рейнджер подал ей руку.       Разумнее в голову ничего не шло, и рейнджер был вынужден скакзать то, что вертелось на языке. — Хм, зачем у вас в АвЛи парни приглашают девушек на сеновал? — лукаво улыбнулась эльфийка, принимая помощь Ивора и залезая на сеновал с ногами. — Эээ… — опешил рейнджер. — Да ладно, пошутила я. — Беззлобно улыбнулась Мефала, сверкнув желотватыми, но крепкими зубами. — Что хотел-то, Ивор?       Эльф выдохнул. Ну вот почему так всегда бывает, он вроде копался в себе самом, что-то соизмерял и сравнивал, ставил свою мечту о возвращении на службу, где можно было безнаказанно расстреливать зеленых уродцев, и прекрасную молодую эльфийку с двумя детьми у ног. Дом, цветущий сад. Большая белая кошка рядом с меньшей дочкой.       Огонь. Праведный стрелы с листовидными наконечниками и темно-зеленым оперением. Тусклый, где-то грязно-изумрудный, а кое-где и откровенно бурый плащ рейнджера, с серебрянной капитанской перчаткой. Голова крюлодского вождя на пике эльфийского барака.       Ивор вздохнул. — Поговорить я хотел. — сказал эльф откидываясь на спину.       Мефала многозначительно посмотрела на двери. — Ты же понимаешь, что только в деревенских сказках на сеновале крепость целая? Если ты пару копешек своротишь, то и весь зарод посыплется! Как же будет рад старый моряк, когда ему завтра надо будет поднимать это все вилами!.. — Я потерплю. — пробубнил Ивор в темноте.       Мефала откинулась рядом. Зарод ощутимо сотрясся, но пока что стоял. — Я слушаю, капитан. — рейнджер скорее почувствовал как в темноте она улыбнулась, чем увидел это. — Есть дело… — начал издалека Ивор.       Остановившись в интригующей паузе, эльф собрал в кулак горсть соломенных стеблей и по очереди начал размалывать из пальцем. — Если мы продадим все, что задумали, то у нас будет около двадцати тысяч золота. И вот честно, тебе не кажется что делить эти деньги с таким надменным хлыщом, как этот Кристиан будет… — В высшей степени неразумно? — Да, в высшей степени неразумно!.. — Ивор, самое интересное, что ты начинаешь думать его словами. Тебе не кажется это хорошим знаком? — Что?! — Но посмотри! Наши начинают уже разбираться в сказаниях людских да и таталийский сказителей. Да, в основном пошлых и банальных, но тем не менее! Он читает нам стихи Зелакутты и Грабаль-Хгйерисса, чьи имена-то мы запомнили с величайшим трудом. Мы начинаем говорить, как подобает приличным людям, Ивор! — Мефала смотрела на крышу ветхого дровяного сарая почти что в упор, зарод подходил к самому верху. — И как же? Запудривать людям мозги словесной пургой?! Чтобы обмануть было проще?! — Ивор закипал медленно, но неотвратимо. — Вот вы и нашли свой верный ответ, мой в высшей степени сообразительный друг! — Продекламировала Мефала, улыбаясь до ушей. — И право же, если бы наша концессия не обманывала незадачливых странников и до прискорбия жадных торговцев, чем бы мы выжили? Чудом, уважаемый Ивор, чудом! — Мефала проговорила это как стих, точно копируя интонацию одного знакомого вора. — Прекрати. — сухо оборвал рейнджер.       Мефала удивленно замолчала. — Послушай, то, что я скажу, очень важно. Да, сейчас у нас нет денег, но рано или поздно мы раздобудем кое-что посущественней этих пятидесяти золотых. И вот когда мы раздобудем их, то мы купим нашим парням нормальных коней, сбруи с уздечками, по полной программе. Мы закупим самострелов и два дейских болтов, мы будем гулять неделю напролет… — Но… нам не хватит десяти тысяч на все это… Одни самострелы стоят порядка трех-четырех… — Мефала была экономкой в самой своей сути. — А у нас будет не десять тысяч. — Эм… Как же? Даже если продадим зачарованные вещи, это никак не больше… — Я говорю о двадцати двух тысячах золотых эрафийских грифонов. Только нам. И никому больше. — Ты предлагаешь… — Да.       Не то он хотел сказать. Почему происходит вот так?! Почему именно сейчас?! Ивор не был новичком в любовных делах, в Форэстглене было полным-полно девок служанок, кухарочек, простых жителей да и заезжих жриц любви. Солдаты крутили их и так и эдак, да и сами девки были не против. А вот любви как чувства Ивор не испытывал никогда. Нет, он скучал по одной рыжеволосой огненной красотке, Дираэль, кажется, но не более того. Вот сейчас и приходилось испытывать то, что испытывают неоперившиеся юнцы, которые только учатся общаться со слабым полом. Только вот это получилось уж очень издалека, и Ивор сам не думал, что он выведет предложение об обмане Кристиана к признанию. Черт возьми, он бы лучше снова с тем гноллом-копейщиком схватился, чем слушать это страшное молчание, в ставшем уже враждебном и неуютном сеновале!.. — Ивор, я не верю, что ТЫ мне это предлагаешь.       Сердце рейнджера упало. — Ладно бы Аерис. Он ради наживы может и совестью поступиться. Но ты! Ты никогда не зарился на чужое. Сэр Кристиан заслужил свою половину! Он выследил караван этих браккадцев, он собрал зверолюдов и орков в одну банду, прекрасна зная что они вместе поцапаются! Он отбил этот караван практически сам, причем все руками тех же крюлодцев и зверолюдов! — Но если мы не обманем его, то он обманет нас! — Воскликнул Ивор в сердцах. — Тут либо ты убил либо ты убит! Как же ты не понимаешь!.. — Да что с тобой такое?! Почему ты все время его в чем-то подозреваешь? Он нам ничего кроме добра пока что не сделал! — Мефала решительно спрыгнула с зарода и вляпалась ногой в старую свиную кучку.        Грязно выругавшись, Мефала развернулась к сеновалу и сказала: — Этого разговора не было. Ни ты ни я ничего не знаем. И пожалуйста, не пытайся быть тем, кем ты не являешься, мой… Мой капитан! — как-то странновато отрезала эльфийка и решительно ушла, стараясь почистить ногу.       Ивор проводил ее точеную фигурку взглядом до двери. Когда поток мысленных ругательств иссяк, рейнджер спрыгнул вниз, памятуя об ошибке эльфийки. Так, так, так. Ничего, все спокойно. Сейчас самое главное — сохранить голов… А, к черту!!!       Почему все повернулось так?! Эльф в ярости саданул сильной рукой в перчатке в гниловатую деревянную перекладину, что удерживала зарод. Кулак неожиданно легко разбил дерево, и снопы сена повалились в загоны к свиньям и кроликам. Животные обрадованно захрюкали, а два лопоухих создания уже тащили в зубках новый материал для дома.       Капитан не знал, каким чудом он все же успокоился. Быть может, дело было в вине, что тот волей-неволей ощущал за сломанную балку? Ведь зимой этим вот свиньям да еще той буренке, что в соседнем хлеву есть вот этот вот зарод… Ивор махнул рукой. Ладно, утро вечера мудренее.

***

      Сейчас эльф был рад, что тот приснопамятный вечер на сеновале уже начал забываться. Эльфийка держалась за него, старалась идти поближе, и если бы была чуть посмелее, взяла бы Ивора за руку. Как бы рейнджер не хотел этого, он воздержался. Капитан все же, не положено. Он отхлебнул из меха настойки кристиановой бабки. После того, ЧТО произошло на той дороге.       Как после узнал Ивор, двигаться решили все же к Стоункаслу. Покумекав, Аерис и Джастин решили, что в войну Катерина соберет знамена, значит Бешеный Пес не сможет остаться ни в Хайкастле, ни в Уайтмуне. Другое дело, что его люди останутся там, но это уже другое дело. Подумав еще, рассудили что вообще-то война идет, и эльфы-не эльфы, но десяток ребят, которые умеют обращаться с луками, явно не погонят от ворот.       Вайтстоун вблизи оказался совсем не таким, каким казался вчера вечером. Ивор узнал, что даже если бы лошади смогли дотянуть до города, то внутрь эльфы не попали бы. Невысокая стена, которая стояла, считай, только для статуса приграничного города, обросла частоколом из свежеструганных бревен в два человеческих роста, за какие-то недели старый форт почти полностью обновили и сделали шесть новых стрелковых бастионов. Эльф затылком чувствовал перекрестья самострелов, что нацелились на их повозку. Ров, который, вообще-то был просто выгребной ямой за те же недели превратился в громадную преграду, утыканную обломками кольев и коварными таталийскими ловушками, дорогу впереди разбирали, а камнями с мостовой укрепляли новую башню, уже седьмую. Авантюристы невольно завертели головами, разглядывая приготовления Свирепых Вепрей к вероятной осаде.       Ажурный деревянный подвесной мостик заменили на толстенный пласт железного дуба, окованного металлом по краям и с крючьями на дне. При осаде мост поднимут и спустить его вопреки воле защитников будет очень непросто. Сотни людей с лопатами и вилами перекапывали устье Тарры, чтобы река текла не огибая город, а прямо через него. Скромных познаний Ивора в стратегии осады хватило, чтобы понять, что город без постоянного притока воды недолго сможет обороняться. Как позже авантюристы узнали из разговоров с местными, местный градоначальник — Эйр Свирепый Вепрь сначала не поверил беженцами и отчаянным гонцам, что бежали от его брата Торрхена и из Мирхема. Но Единый ли, Спаситель или вовсе уж какой-нибудь Талос послали Эйру страшное видение белых стен ратуши Вайтстоуна в черном огне, окруженном быкоголовыми тварями в накидках из человеческих кож. Суеверный Эйр тотчас собрал всех беженцев и своих людей, и начал менять город.       Первым делом градоначальник реквизировал у купцов все товары. Понятное дело, последним это не понравилось, но Эйр платил золотом. Не столько, сколько покупатели, по себестоимости, но тем не менее, мог бы вообще ничего не давать. Торгаши с проклятьями разбежались, а простые люди и солдатский гарнизон, что был оставлен Катериной, начали делать дело. Все прекрасные каменные мостовые, которые строились не так давно, во время Войн Восстановления, были разобраны по камушкам, и все они пошли на новые башни и укрепления замка. Ближайший рудный карьер выгребли почти полностью, но добавить сначала две, потом три, потом еще одну башню смогли. Свирепый Вепрь освободил всех от работы, предоставляя своим подданным еду и кров, но не более. Люди бы помогали и просто так. У многих здесь оставались семьи, да и зрелым мужам в летах претила сама мысль бежать от нигонцев.       На башнях, еще пахнувших сместью дегтя, строительного раствора и алебастрового порошка, расхаживали арбалетчики в кое-как перешитой форме, но каждый при отличном самостреле, да еще с целым тулом болтов к нему. Крыши высоких домов разобрали, сняли украшения и дорогой мусор, после чего переплавили железо в наконечники для стрел, а ткань в стеганные куртки. Граждане любили свой город и своего градоначальника, в ответ и Вепрь тоже заботился о горожанах. Почти все мужчины от мала до велика пошли в армию, молодые женщины и нестарые бабы пошли в знахарки и поварихи — армию нужно кормить. Ладные доспехи были хорошо если у половины армии. Единый, Создающий и Созидающий, что же с этим городом сотворят нигонцы…       Беженцы из Таталии и западных городов рассказывали о хитроумных волчьих ямах, насестах василисков и ловушках джунгаши. Их как раз закапывали и маскировали. Город стоял на большом, но очень пологом холме, так что незаметно к нему не подступишься. Ивора посетила невольная мысль помочь отчаянным защитникам Вайтстоуна, и он не переминул ее озвучить. — Командир, я понимаю что ты хочешь, и я бы с радостью, но не пора ли нам добраться до Стоункасла, и поскорее? Или можно рассчитаться с уважаемым — Кивок в сторону Кристиана. — и парнями, и пусть каждый дальше пойдет своей дорогой. — Хорошая идея. — вставил Кристиан, алчно блеснув глазами.       Ивор внутренне сжался. Секунда колебания чуть не стоила ему растерянного, или даже подозрительного вида, но эльф сделал вид, что повязка из запасной рубахи, закрывающая лицо сползла на второй глаз, и незаметно убрал руки под капюшон, якобы поправляя ее. Никто не увидел холодный пот, что выступил у него на шее, и никто не почувствовал, как внутри Ивора все напряглось. Сейчас или никогда. Сейчас. Или никогда. Деньги или честь? Что важнее?..       Рейнджер решился.       Приблизившись к Кристиану, так как они оба были пешими, Ивор попросил того отойти в сторонку и поговорить. Кристиан стрельнул глазами по Мефале и Аерису, но те лишь непонимающе пожимали плечами. Вор медленно кивнул и отошел, баюкая пробитую ногу. — Слушай, давай по-честному, без всех этих уважаемый-неуважаемый. У нас с тобой есть разногласия и многовато злости друг к другу, так? — Так. — вор, до сих пор не оправившись от потери лучшего друга не стал кривить душой и даже перестал вежливо улыбаться, как он делал то раньше. — Я не хочу этого. Мы сделали большое дело, мы через столько прошли. Ты собственной кровью защитил моих парней, и я не могу не признавать это.       Кристиан молчал, сложив руки на груди. Взгляд у него был подозрительный и холодный, и только сейчас Ивор понял, что теперь перед ним стоял настоящий Кристиан. Собранный, холодный и жесткий. — Скажу честно, парень, я хотел тебя обмануть. — Зрачки вора на мгновение расширились, а потом снова сузились до размеров маленьких щелочек. — Я один, не Мефала и Аерис, не мои пацаны. — Проговорил Ивор, превратно истолковав взгляд рыцаря. — Я думал о том, чтобы кинуть тебя здесь, без денег и надежды. Но… Я передумал. Не говори моим, если хочешь, чтобы все прошло хорошо. Не поймут. Мы с тобой похожи, и думаем примерно одинаково, и ты знаешь, что деньги, особенно большие, застилают рассудок.       Секунду Кристиан еще думал, но потом медленно кивнул. — После того, что ты для меня сделал, я не могу поступить с тобой так. Ты стал мне братом по оружию. Я хочу загладить свою вину. Скажи, как лучше мне сделать это.       Вор хитро улыбнулся. Глаза из маленьких щелочек, постепенно вернулись в обычное состояние. Обострившиеся скулы потихоньку разгладились. — Три толмача. Ночью. — Что?..

***

      В таверне «Три толмача» сегодня не было народа. Даже бармен и хозяин заведения куда-то делись. Скорее всего, их зачем-то призвал к себе Эйр. Ну ничего, Ивор не гордый, сам себе пива нальет. Он и наливал. Не только себе, но и другим: Вильгельму и пройдохе Йону; Леннарту, Джастину и Мерфи; Аерису, дьявол его; Мефале налили вина; Маркус и Эрзис скромно притулились в углу длинного двадцатиместного стола, но не забывали кричать здравницы Ивору и Кристиану. И правильно. Не должно сегодня быть ссор и никто сегодня не будет забыт. Однако, только раненый в глаз Пейрис пошел в другое место. Перепив макового молока, чтобы успокоить боль в глазнице он самым безобразным образом обдристался, и шатался по городу проклиная собственную глупость и ища знахарку. Ну да и черт с ним, остальные здесь.       Наконец, все разобрали свои кружки и уселись за столом. На нем лежал целиком зажаренный гусь, кокетливо подвернув под лоснящиеся жиром бока жареные крылья. Внутри гуся была яблочная начинка, Ивор почувствовал аромат лимонной цедры, клюквы и красных яблок, белый лук удивительно гармонично сочетался с медом, а почти двадцатиградусное пиво — с мясом. Однако, прежде чем отдать дань уважения пище, стоило сказать, ради чего вообще авантюристы здесь собрались. Конечно, все все знали, но тем не менее, этого захотел Кристиан. Ивор полез с ногами на стол. — Братья по нашему… ик!.. многострадальному оружию! — Выпрямился рейнджер.       Все разговоры за столом тут же стихли. Голос у Ивора был звучный и громкий, как и подобает вождю. — Вы наверно спросите, с чего это ворчливый скряга Ивор решил отпраздновать нашу с вами победу в самом дорогом кабаке в городе! — алкоголь неожиданно раскрасил щеки и добавил смелости, хотя совсем недавно, в сырую таталийскую ночь Ивор пил солдатский самогон в разы крепче того пива!.. Капитан поднял со своего места полную кружку пива из козьего рога и пошел по столу прямо в сапогах, переступая через блюдо с гусем и прочей снедью, ибо ничто не могло остановить его красноречия. — Да!!!.. — уже веселый Аерис вздернул руку со сжатым кулаком вверх.       Эльфы улыбались, то ли успокаивая друида, то ли соглашаясь с Ивором. — А все потому, пацаны мои родные, что дорожу я вами бесценно, засранцы вы этакие! Сегодня мы празднуем то, что все мы остались живы и стали богаты! Через месяц мы доберемся из Стоункасла в Фортункип, и каждый — КАЖДЫЙ! — будет жить в своем доме, а мечи наши надолго улягутся в ножны! — ДА!!! — это уже заорали хором.       Если бы Ивор был чуть-чуть трезвее, он бы заметил, что стоящий справа от него Кристиан как-то уж очень недобро улыбается, как будто подгадывая момент. Но Ивор был весел и пьян, а при помощи зеленого змея речи льются сами собой, это вам скажет любой пьянчуга! — Мы, да не обосрется Единый при свидетелях, дважды встречались с вонючими трупаками, девять наших пацанов пало смертью храбрых, и мне кажется, в первую очередь, нам стоит выпить за них. Ну че, богатенькие господа, выпьем за Дансета и Гленна? А?!. За сучьего сына темновласого Аргуса, что норовил увести у меня Мефалу!.. — При этих словах эльфы добродушно рассмеялись, а эльфийка залилась краской. — Шаз, чертов храбрец и Сейм! Атхет, парни! Не забудьте нашего лютниста! Фрэнсис! Единый замучает его, но Фрэнсис не пожарит Единому налима так, как пожарил третьего дня! Гилгук! Морган! Почтим?! — ПОЧТИИИИМ!!! — завопили все, в том числе и Мефала. — Пьем!       Глок. Глок. Глок. Кружка опустела в три глотка, напиток проскользнул в глотку и обрушился в пищевод, порождая маленький огненный смерч. Ивор спрыгнул со стола и непременно упал бы, не поддержи его Кристиан. Вор заботливо поставил его на ноги и проводил до своего места. — Хлюпкий ты, на поверку-то! — заржал Аерис, но Ивор не обиделся.       Веселье пошло своим чередом, гусь лишился сначала лапы, потом кусочка спины, потом обоих крылышек, и в конце концов осталась одна только гузка, с которой и то кто-то уже содрал коричневую кожицу. Менее пьяный, чем другие, Леннарт вынес еще одного гуся, а за ним и еще одного. С ними не замедлили разделаться, и тогда на столе возникли пироги с рыбой и мясом, домашние расстегаи и крынки с молоком, мытые яблоки и нарезанный хлеб.       «Между первой и второй!» Неожиданная мысль сверкнула в голове Ивора подобно молнии. Снова наполнив кружку, но уже в этот раз без помощи вора, рейнджер взобрался на стол. — Такс, остроухие, кончили галдеж!.. — В этот раз потребовалось больше времени, чтобы эльфы восстановили тишину.       Вновь пойдя прямо по столу, Ивор уже не особо заботился, чтобы не наступать на блюда со снедью. — Кто значится. У нас вообще навел справки в Браккадских Циркулярах, кто стравил орков и зверолюдов между собой, кто, в конце концов, просто отличный парень, который нас озолотил, а? — Да!!! Кристиан! — орали с другого конца стола. — Я! — безапелляционно выдал Йон, но Леннар отвесил ему знатную затрещину. Полупьяный эльф не выдержал и самым непристойным образом, свалился вниз, стараясь уцепиться за столешницу и сбивая наземь блюда с едой. — Сволочи, уже буяним?! — закричал Аерис с другого конца стола. — Успокойте его кто-нибудь, бога ради, еще один… Короче, я хочу поднять второй тост за Кристиана, который был, будет и есть отличный друг и товарищ! Мне жаль, что у нас были проблемы в прошлом, я понял, насколько сильно в тебе ошибался, брат!       Ивор по-настоящему тепло посмотрел на вора, смущенно улыбающегося в рыжую бороду и понял, что если бы пошел против него, то совершил самую настоящую роковую ошибку. Не может тот, кто вместе с тобой лил кровь на поле боя, предать или обмануть.       Второй тост прошел тоже на ура. Уже слышался звон битой посуды, кто-то достал лютню Атхета и что-то немузыкально орал. Но постепенно, эльфы начали втягиваться, и вскоре на добрый квартал вокруг таверны раздавалось жалобное треньканье струн (производимое лишь потому, что лютня имелась, и умел ли ты на ней играть или нет, не имело сейчас никакого значения) и громовая песня.

Крюлодские воины носят юбки, под которыми нет трусов. Они храбрее всех на свете, они прогонят энротских псов. Энротские воины ходят в бриджах, под которыми есть трусы. Они храбрее всех на свете и им не страшны крюлодские псы. Как нас вставило, как нас вставило, Как нас вставило, боже!.. Как нас вставило, как нас вставило Чтоб вас так вставило тоже! Нигонские воины тоже не слабы, не слабей чем криганские псы. Нигонские воины ходят по бабам, пропивать свои трусы. Браккадские воины жрут медведей, и загнивают на корню Заслышав гром крюлодских пушек трусы меняют пять раз на дню! Эрафийские воины ходят строем в медных латах поверх трусов Они страдают геморроем, но держатся лучше браккадских псов. Отважные воины племени Вори не подозревают о трусах У них вообще дохуя отваги, а хуй теряется в небесах!

      На этом моменте эльфы уже не выдержали и заржали. Ржали долго и громко, выпуская накопившийся в груди страх и боль, освобождая себя, прочищая, ибо каждому известно — смерть не придет к веселому. Он боится смеха как огня. И поэтому покуда жива похабщина и девки дают, не видать населенному миру смертного покоя и отчаянья. Однако, какой-то черт дернул Ивора закончить начатую песню еще более жизнеутверждающей строчкой. Эльф выхватил у кого-то початую кружку пива и бросился на стол, заорав:

Эльфийские воины всех отымеют, не взирая на трусы, Они вообще ни на что не взирают, кроме водки и КОЛБАСЫ!!!

      Авантюристы закричали еще пуще подхватили припев все вместе.

Как нас вставило, как нас вставило, Как нас вставило, боже!.. Как нас вставило, как нас вставило Чтоб вас так вставило тоже!

      Эльф не помнил что было потом, вроде, они говорил что-то про любовь, снова залезал на стол и пил третий тост за Мефалу, признавался и сулил дом в Фортункипе, белую кошку и сад. Эльфийка смеялась, вроде бы, но потом сказала «Ты пьяный, как свинья!» А рейнджер резонно возразил: «Зато ты прекрасна…» И поцеловал ее. Потом была хлесткая пощечина, но от неожиданности, а после новый поцелуй, смелый и открытый, который поддержали все эльфы. Крики и шум, Ивор уже не помнил, он провалился в черное беспамятство пьяного сна, а последней осознанной мыслью был каштановый водопад волос, что скрывался за скромной шишечкой. Ивор растворился в нем без остатка.

***

      Кинжал описал полукруг и вонзился в живот Леннарта. Эльф только судорожно дышал, не в силах застонать или даже пошевелится. Рука в жесткой черной перчатке сильным движением распорола живот от паха до пупка. Сизые комья кишок полетели наружу, а эльфа сбросили на пол. Кровь толчками выливалась из распоротого живота, под столом, в луже жирного гусиного сока разливалось громадное алое пятно. — Я тебя еще пожалел, ты умрешь от потери крови, а не от огня, как эти вот. — Кристиан кивнул на троицу связанных вместе Аериса, Ивора и Мефалы. — Знаешь, насколько медленная и мучительная смерть от огня?       Оставив беспомощного Леннарта собирать кишки обратно, Кристиан подошел к Йону. Медленно и спокойно. На штанах того уже растекалось постыдное пятно, и вор лишь улыбнулся. Быстрым движением свернув тому шею, рыцарь повалил судорожно дергавшегося авантюриста наземь. — Трусу позорная смерть. Да ладно, ты молодой, скоро переродишься. — успокоил теплый труп вор.       Вильгельму с перебитой в пьяной драке лодыжкой даже яда не пришлось бы давать. Он захлебнулся собственной рвотой, будучи неспособным перевернуться на спину. Вытяжка из жил таталийского шестилапого кролика, который на самом деле и не кролик вовсе, делает так, что все твое естество запирается, человек становится безвольной куклой, руки и ноги повисают плетьми, и все что ты можешь делать — это моргать и дышать, как выброшенная на берег рыба.       Мерфи и Джастина Кристиан милосердно прикончил ударом в сердце. Бритоголовый вышибала и так уже пострадал, а Джастина было просто жаль, даже Кристиану. Ведь в том, что он сейчас делает был не только прагматический подход, нет. По вине этих вот ублюдков на тот свет отправился Кармашек, тот изувеченный старый конь, который прожил вместе с Кристианом шесть долгих лет, который понимал вора с одного только посвиста. Этот конь был ему единственны другом и братом. Своих родителей он не знал, что в общем-то не редкость. В Таталии слабых или просто лишних младенцев иногда отдают в жертву лесу или безымянным богам. Но, его судьба сложилась иначе — его нашел пожилой мужчина со сталью в бороде по имени Диздаржас и принес в Гильдию Воров. Там его научили всему, что он знал.       Пара быстроногих лошадок уже стояла на выходе, запряженная в повозку, на которой лежали четыре мешка с золотом, девять эльфийских кольчуг и девять мечей. Кристиан долго раздумывал по поводу луков, но в конце концов решил их не брать. Слишком приметно. Вор перерезал тетивы и бросил их в углу. Пригодится, для растопки.       Из детства Кристиан мало чего помнил. Только здоровенную рожу Малькома, бородатого гнома, невесть как оказавшегося в Таталии. Он домогался до всего, чему не исполнилось пятнадцати, и Кристиан не стал исключением. В ту ночь Кристиан потерял честь, но Мальком потерял глаз. И поди скажи, что из того важнее. Естественно его до полусмерти избили, выжгли каленым железом «шлюха» на спине и выпнули голым на болота, дав из оружия только нож. Кристиан не знал, сами они то придумали или почерпнули где-то, да ему было в общем-то, плевать. Чтобы вернуться в Гильдию мужчиной, нужно было пережить ночь. А ночи в Таталии дело страшное и опасное, что уж говорить. Проплутав два часа по пугающей и живой топи, двенадцатилетний Кристиан забился в старую нору василиска и завалил вход камнем. Потом снаружи кто-то скрежетал когтями и стрекотал нащечными пластинами, но потом умолк. Вместо него послышался хруст хитинового панциря и довольное порыкивание василиска.       Эрзис сидел на стуле, тупо глядя перед собой и свесившись направо. Руки-плети его силились сжаться и разжаться, но ничего не получалось, яд действовал хорошо. Вор воткнул ему в висок кинжал и провернул. Мгновенная смерть, следопыт даже не успел понять, что произошло. Маркус валялся на полу, когда его застиг яд, он пытался бороться, исторгая из себя пиво, гусей и непереваренные куски рыбы. Сейчас он лежал лицом в своей же рвоте, пуская пузыри. Кристиан резко метнул кинжал ему пониже спины и с удовольствием увидел, как ноги Маркуса затрепетали, вопреки действию яда в мучительной агонии. Конечно, кинжал в заднице никому не будет приятен. Рыцарь сам не знал почему, но над Маркусом хотелось поиздеваться. Вор достал его за волосы из рвоты, предварительно повозив хорошенько и положил головой набок на невысокий порог.       Хряссь! Подкованный сапог начисто стесал лицо и правый глаз эльфа, оставив их на пороге и сапоге Кристиана. Ччерт, да я же не садист, что я делаю… Быстро перерезав Маркусу глотку, вор оглянулся. Все, никого не забыл? А, как же, главное блюдо!..       Рыцарь подошел к Ивору и сдернул капюшон. Эльф смотрел прямо перед собой впиваясь глазами в лицо вора. Он пытался что-то говорить, пробовал шевелить губами, но все было тщетно. Яд действовал безотказно. Связанный по рукам и ногами с Мефалой и Аерисом, Ивор мог разве что раздувать щеки и бешено моргать. — Ты не должен был мне этого говорить. Если ты думал, значит ты почти сделал! А если ты почти сделал, то где гарантия, что ты по-настоящему не сделаешь того, о чем говорил? Ты не можешь меня осуждать, тут простая мера предосторожности.       Вор придвинул ногой край лавки. — Я бы мог тебя ослепить и оскопить, изрезать твоей женщине — рыцарь кивнул в сторону Мефалы — лицо и тело. Однако, я того не сделал. Знаешь почему?       Губы рейнджера затряслись в бессильной ярости и злобе. — Я не хочу причинять тебе лишние страдания. Я на самом деле не особо понимаю, почему тебя не прирезать вместе вот с тем мусором, — Кристиан кивнул на трупы — наверное, потому что ты косвенно виновен во всем, что случилось со мной и Кармашком… Короче, сам с этим разбирайся! А, и да, не думай, я правда не садист. Вы задохнетесь. Не думаю, чтобы ваши луки дали много огня. А дыма будет много!       Вор обошел Ивора по кругу, достал из потайной ниши под столешницей трактирщика трут и кресало. Пара ударов и в темноте зажглась искра. Вторая. Тлеющий огонек прокатился по труту, поджигая сухое сено и переползая на жили тетивы лука. Потом уже занялось само дерево, засаленный пол… — Ну, я думаю, здесь я закончил. Извини Ивор, я бы сказал что это всего лишь из-за денег, но это не только из-за денег. Прощай!       Занавеска на окне хлебнула огненного зелья. Тряпка занялась быстро, а меж тем куча изломанных луков горела все ярче и ярче. Пламя охватывало дом медленно, но верно. Рейнджер дико вращал глазами и пробовал раскачаться, но не получалось.       Кристиан закрыл дверь.