Мелочи

Такая приятная морозная свежесть повеяла в лицо, а яркий белый свет начал слепить и без того светлые, голубые как осеннее небо, глаза Дзюбы, когда тот открыл дверь парадной. Вдыхая медленно и полной грудью, он наконец адаптировался к резкой смене обстановки. Ведь, как только Артем заходил домой, он вдруг оказывался в берлоге. Вжух, и ты уже вне этого мира, такого ядовитого и неправильного, по мнению его самого. А в темной, теплой, но душной берлоге. Из-за внешнего вида своего жилища, шатен даже где-то глубоко у себя в голове, ассоциировал себя с медведем, хотя прозвище, закрипившееся за ним было Лев. Спустя пятнадцать самых долгих (что было, понятное дело, совершеннно не так) минут, Дзюба с довольной моськой заходит в почти что пустой жёлтенький автобус под номером восемьдесят четыре, плюхается на сидение и надевает наушники, включая какую-то очередную песню, которую он нашел на днях, или, её посоветовал Денис? Артёму было уже глубоко всё равно. Главное — что песня хорошая и настроение заодно. Усевшись уже кое-как на одном месте, Артём замечает парня, сидящего прямо напротив него с небольшим блокнотом в руках, который что-то спокойно, мягкими движениями вырисовывал на желтоватой бумаге. Дзюба — точь в точь как ребёнок. Ему стало безумно интересно, что же этот парень так старательно выводит, столь сильно супивший свои и без того довольно хмурые брови. Нелепые попытки заглянуть в чужую тетрадь, как можно было предположить, не увенчались успехом. Ведь между сиденьями приличное расстояние, хотя Дзюбе так не казалось. Он еле умещал свои ноги, чтобы не мешать остальным пассажирам. Немного расстроенный этим фактом Артём тяжело вздохнул и облокотился на спинку сиденья, невольно начав разглядывать и самого мужчину перед ним. Коротенькая вздыбленная челка, немного вьющиеся тёмные, словно уголь, волосы, густые брови, которые парень продолжал всё так же хмурить. Хоть его лицо опущено, но можно было увидеть щетину. Парниша не выглядел старше, но борода, если её можно было так называть, сбивала с толку. Тёмно-синяя толстовка, ворот которой открывал прекрасный вид на не менее прекрасную шею… «Дзюба, что это, сейчас, блять было?!» Либо свитшот делал плечи парня довольно широкими, либо они на самом деле являются таковыми. Руки, пальцы, в которых он уверенно держал карандаш и продолжал что-то черкать на бумаге… Артем наконец отрывает взор от бедного, уже прожжённого этим взглядом мужчины, только потому что приходит время его остановки. Вынимает наушники из ушей и телефон из кармана, аккуратно наматывает их на устройство, зная, что когда он достанет их вновь, то перепутанные провода придётся долго распутывать. Дзюба уже собирается вставать и бросает последний, мимолетный взгляд на парня, который уже дел куда-то свой карандаш и закрыл блокнот, в свою очередь тоже обратив внимание на Артёма. Буквально за секунду, когда их взгляды встретились, Дзюба было разглядел глаза незнакомца: каре-зеленые. Тёмный мокачино по краям радужки и мрачный, ближе даже к болотному, зеленый у зрачка. За свою двадцатиоднолетнюю жизнь Артём видит такое впервые. Парень напротив медленно встаёт, набрасывает свой чёрный рюкзак. Артём уже успел подметить, что парниша мрачный вплоть от волос, до цвета сумки. Незнакомец подходит к выходу и Дзюба прямо за ним. Они выходят из автобуса, прямо как по команде начинают иди в одну сторону. Правда, что ожидаемо, Дзюба быстрее, ведь, попробуй походи медленно с такими ногами. Как только он заходит в учебное заведение, отошедши немного от двери, непонятно зачем и почему, оглядывается на вход и видит, что тот парень, который так сильно привлёк его в автобусе заходит в университет. Это немного удивляет Артёма, но в то же время радует. Вот только почему? Первая пара — основы журналистики. Не самая интересная и занимательная пара для Дзюбы. Поэтому, как только он входит в аудиторию, то сразу плюхается почти что на последний ряд. Не проходит и минуты, как рядом появляется его старый друг — Денис. Они знакомы с первого класса и всю жизнь вместе. Дзюба начал это осознавать довольно поздно, что его весьма удивило. Он дружит не разлей вода с человеком уже на протяжении четырнадцати (почти пятнадцати) лет! Черышев моментально подсаживается и обнимает Артема. — А ты окреп за лето, — удивлённо, держа Дзюбу за плечи, говорит друг. Он как всегда улыбается, кажется, что улыбка с лица этого человека не сходит от слова никогда. — О, да, конечно, — Дзюба закатил глаза и повернулся прямо за стол, ведь Черышев просто делает комплименты. Как всегда. Всем конечно же понятно: от того, что Артём всё лето пролежал на диване совершенно ничего не изменилось. Артём устало выдыхает и откидывается на спинку скамьи, закрывая глаза. Звенит звонок, настолько осточертевший, что просто хочется укутаться в сотню одеял, залезть в маленькое уютное местечко, закрыв при этом уши и зажмурив глаза, потому что слышать его снова просто невыносимо. В класс входит преподаватель, порядком надоевший за прошлый год. Нет, Сергей Богданович был прекрасным наставником, просто обучал скучному предмету. Он начинает говорить громко, размеренно, выделяя все интонации и нужные слова, потому что он же мужчина. Но даже это не мешает Дзюбе с каждой секундой всё больше погружаться в сон. Ведь, спать по пять — шесть часов он отвык. Артём чувствует, что вот-вот заснёт, уже предвкушает то наслаждение, которое его настигнет, но вот подлый Черышев пихает его локтем в ребра. — Ты что, — он смотрел на него глазами по пять копеек, с совершенно серьёзной интонацией, — совсем придурок? Хочешь, чтобы тебя с первой же пары выперли? Сиди слушай, конспект я потом тебе скину. Дзюба недовольно цокнул и выдохнул, облокачиваясь локтями о стол и подпирая ладонями лицо. Он стал осматривать людей вокруг. Начал с первых рядов — вроде никого нового. Катя с Кристиной как обычно курлычут прямо перед носом у Сергея Богдановича. Миранчуки точь в точь копируют друг друга, даже не подозревая об этом. Правда один из них — левша, а другой — правша, что нарушает такую хрупкую идиллию. Артём за год обучения с ними так и не научился их различать. У них, по мнению Артёма, одинаково всё. Даже имена похожи: Алексей и Антон. Ну, в общем-то атмосфера в аудитории была обыденной. Но только Артём повернул голову на ряд, который был слева от него он заметил парня из автобуса, который опять что-то там выводил карандашом, дискретно записывая лекцию. Он был таким неимоверно притягательным. Хотелось улавливать каждое малейшее движение его пальцев, бровей, глаз и губ… «Что, блять?» Он тоже сидел подперев голову рукой, и нельзя было сказать по его виду, что он сильно заинтересован в лекции, но в том, что он был с головой в рисунке сомневаться даже и мысли не могло возникнуть. В своей тетради он изредка черкал какие-то слова или понятия, которые Сергей Богданович выделял с особой интонацией, которую позволить себе пропустить мимо ушей мог только сам Артем Сергеевич Дзюба. Наш студент наблюдает за парнишей минут так пятнадцать — двадцать, который в свою очередь ни разу не изменил ни позы, ни выражения лица. На нем не дрогнуло даже волосинки, а только расслабленная кисть руки с карандашом в пальцах мазала что-то по (как казалось) желтоватой бумаге. -Эй, Черешня, — Дзюба шепотом, толкая Дениса в ребра, как тот около получаса назад его, указывая взглядом на парня, сидящего неподалеку продолжает, — Кто он? -Артем, ну ты прикольный вообще. Я что тебе, бабка — гадалка? Не знаю я, очередной новенький, как и множество других, — он мотает головой и продолжает писать конспект. На что шатен просто пожимает плечами и устремляет свой взгляд на часы, а потом и обратно на парня в синей толстовке. «Нет, он другой, не как все» Время тянется мучительно долго. Сидеть на одном месте еще целых тридцать минут, и чем ему в это время заняться? Дзюба начал довольно умело крутить в руках ни разу не пригодившуюся ему на этой паре ручку, что выходило у него довольно хорошо. Даже представить невозможно, кто в этом мире более мастерски просерает время, чем Артем. Наконец, ожидаемый, самый долгожданный (как кажется Артему) в его жизни звонок раздается по всему кабинету. Начинается шум, гам, все студенты, словно пчелы, роящиеся в маленьком улье, разговаривают, смеются и наконец освобождают душную аудиторию. Дзюба решил разузнать про этого парня у одного из Миранчуков. — Привет, Леш, слушай, — не успел на шатен договорить, как его перебивает близнец, стоящий напротив. — Вообще-то я Антон. — Ой, — в знак извинения Артем хлопает того по плечу и продолжает, — Тош, ты не знаешь новенького парня, с которым мы ходим на основы журналистики? — Эм, — он нахмурил брови и немного опустил голову, пытаясь что-то вспомнить, — а у нас появился новенький? — Все с тобой понятно, спасибо — Артем предпочел быстро ретироваться в коридор, попутно изучая людей вокруг и погружаясь в поиски Дениса. «Надо будет с ним познакомиться. Хотя стоп, нет, зачем мне это? Да, но ведь хочется?» Отыскав в толпе несущегося потока студентов Дениса, Артем успокаивается и пытается разузнать, что же все-таки будет второй парой? О, система, так Артем называл долгую и длинную по произношению пару — система средств массовой информации. Не сказать, что это любимая пара Дзюбы, ведь такой просто не существует, но эта одна из самых легких, которые даются шатену без особого напряжения. На этих лекциях Дзюба обычно садился в первый ряд. Собственно и сегодня он решил поступить так же. А Черышев — сам по себе отличник, так что ему ровно по барабану как и где сидеть, главное, чтобы Дзюба ничего не лил в уши и можно было слушать о чем все-таки говорят. Что Артема смутило: в этом году их курс по этому предмету будет вести молодая преподавательница. Она, конечно, симпатичная, но Дзюба пришел учиться, а не строить служебные романы — Скажи, горячая? — с легкой и игривой ухмылкой сказал Черышев, немного толкая друга в плечо. — Эй, эй, эй ты у нас здесь латентный, Марио в Бразилии только для того, чтобы учиться, будь добр, сохраняй верность — свои же слова у Артема вызвали неподделный смех, он никак не мог предположить, что будут защищать отношения этих чудиков, — а так, — он опустил уголки губ и качнул головой, — просто обычная девушка. Главное — не пытайся с ней замутить, — пригрозил Дзюба, — Фернандесу это уж точно не понравится, я понимаю тяжело, но вы ж там любите друг друга или как? — вопрос был риторический, конечно любят, поэтому испанец промолчал. Приятный голос и внешность учителя заинтересовал многих ребят, так что пара выдалась тихой и довольно-таки интересной. Девушка совершенно не стеснялась, как можно было предположить. Она спокойно и размеренно объясняла новый материал. Конечно, обтягивающая черная юбка — карандаш сбивала многих ребят с толку, в том числе и Черышева, но Дзюба оставался непоколебим. Вот уже прозвенел звонок, и Артем с Денисом идут по коридору прямо к выходу из колледжа. Морозная свежесть уже в сентябре — да где это видано? Ха, где-где в северной столице России — Санкт-Петербурге. Собственной персоной морозец в сентябре к вашим услугам! — Темыч, я могу тебя подбросить, — доставая ключи из кармана предлагает Черышев, — я сегодня на машине. — О, спасибо, а то чего-то сегодня прохладно немного, — вжавшись в ворот кофты поблагодарил друга Артем. Спустя несколько минут на нажатие кнопки на ключах где-то вдалеке стоянки отозвалась черная BMW, парни направились прямиком к ней. Они сели в машину, Денис завел мотор и тронулся с места. Он с горем пополам выехал со двора, чуть не протаранив бампер декану. — Слушай, Тем, — оглядываясь по сторонам и стуча по рулю начал Черышев. — Что? — А почему ты собственно спрашивал про того парня? — Денис уже смог перевести взгляд на Артема. — Да просто. Новенький — значит интересно. Конечно он врал. Не просто же так будешь настолько пристально рассматривать человека сначала в автобусе, а потом прожигать взглядом и на паре. Тот парниша его чем-то зацепил. Вот только чем? Своими хмурыми и настолько задумчивыми бровями, а может быть широкими плечами, или неимоверно сексуальной щетиной? «Дзюба, что ты, блять несешь… Никакие у него не привлекательные плечи и не сексуальная щетина. Ты вообще по девочкам. Алло. » Чтобы избавиться от этих мыслей, шатен слегка помотал головой, что конечно же не осталось без внимания Черышева, который, как казалось ранее смотрел на дорогу. — Эй, ты чего? — все так же не отрывая взгляда от дороги, немного встревоженно спросил испанец. — Да ничего, все нормально, — максимально неуверенным голосом ответил Дзюба. Нет, не специально, он наоборот старался звучать как можно увереннее, но дрожь в голосе его выдала. — У, — протянул водитель, — все понятно. — Что тебе понятно? — он пытался звучать насколько это возможно угрожающе, но получалась интонация пятилетнего мальчишки, который что-то натворил и его наказывает мама. — Понятно, что ты влюбился, дурень, — после этих слов Черышев громко и звонко рассмеялся, празднуя малюсенькую, но победу. Дзюба, в ответ на это просто промолчал. А что ему говорить? Возразить? Нет, это же чистой воды правда. От этого осознания, Артема немного переклинило. — Да прямо-таки! По-твоему я настолько ветреный и легкомысленный, что разок увидев человека — в лужу, ошибаешься, — Дзюба замолчал, но спустя некоторое время не смог сдержаться и спросил, — Дениска, а как это все у вас с Марио происходило? — О, — протянул испанец, — хочешь совет как добиться того парня? Тогда ты обратился по адресу, дружок. Сиди и слушай… — Да блять, Черышев! — Дзюба его перебил, ведь такое несерьезное отношение к серьезному, по мнению Артема, делу он терпеть не особо хотел, — Я совершенно серьезно. Я ж чистой воды натурал! — шатен сложил руки на бардачке, а поверх них и свою голову, продолжив скулить, Денис гладил своего друга по спине, понимая, что тот слишком тяжело относится к вещам. — Артем, ну не убивайся ты так! Завтра или послезавтра познакомишься с ним, мы учимся на одном факультете. Да и смежная пара есть. Все будет нормально. — Думаешь? — Дзюба наконец поднял свои глаза на Черышева, пристально следящего за дорогой. — Уверен! — заметив то, что шатен все-таки поднял голову, испанец убрал руку. Спустя некоторое время, Дзюба откинулся назад и на выдохе протянул тихое: «Бля-я-ять» До пункта назначения оставалось меньше пяти минут, поэтому мальчики решили не задавать никаких новых тем для разговора, а доехать до нужного места в тишине, наедине со своими демонами, которых, как оказалось, у Дзюбы достаточно. Артем не мог понять, или не хотел знать, что привлекло его в этом мужчине. Вот есть в нем что-то, чего нет в других, осталость только понять, что это что-то. Они на месте. Артем устало выдыхает и тянется к ручке, чтобы открыть машину. Он выходит, и, через открытое окно, прощается с Черышевым: — Ладно, Дениска, спасибо за все, бывай. — Подожди, Тем, за тобой утром заехать? — чисто из уважения спросил испанец, уже наперед зная, что ответит друг. — Да нет, я своим ходом, но спасибо за предложение. Недолгий рев мотора и от Черышева и след простыл. Остался один Артем, который стоит у входа в подъезд и дышит «свежим» воздухом, ведь, какой в большом городе свежий воздух? Он опять пытается переосмыслить все сказанное Денисом, и уже точно не сомневается в том, что завтра, если увидит этого парня, точно с ним познакомится. Ведь, не умрет он от этого, не правда ли? Нос начинает потихоньку замерзать. Это первый звоночек о том, что пора бы уже идти домой. Вот только почему-то так не хочется. Дома у Артема нет такого уюта которого хотелось бы. Вот у Черышева он есть, а у Дзюбы нет. Он не понимает от чего это зависит, что он делает не так? Все (вроде как) на своих местах, чисто, но вот что-то все равно не то. Посчитав про себя до трех Дзюба все же собирается с силами и заходит в парадную, поднимаясь на первый этаж. Он с горем пополам открыл дверь, так как она почему-то заела… Он снимает с себя кроссовки и откидывает на сегодня уже ненужный атрибут одежды в дальний угол коридора. Нехотя, на ватных ногах Артем все же доходит до спальни. Там снимает за сегодня уже осточертевшие джинсы и толстовку, надевает серые спортивные штаны и майку-алкоголичку. Он идет на кухню, чаще всего более чистую, нежели все остальные комнаты, из-за того, что Артем проводит здесь намного меньше времени, чем хотелось бы. На кухне он только и делает, что заваривает чай и «Доширак». Открыв почему-то сегодня тяжелую дверцу белоснежного холодильника, шатен обнаруживает то, что там ничего, кроме вчерашнего куска пиццы, нет. Он ставит еду разогреваться, моля всех богов о том, чтобы наверняка уже черствая корочка хоть немного размякла и Артем не сломал себе зубы. Через минуту раздается звуковой сигнал — микроволновка закончила разогревать пиццу. Когда же Артем достает эту несчастную тарелку и немного пробует, то ликует. Потому что корочка и вправду размякла и не придется давиться сраным сухарем. Приготовление чая тоже не занимает много времени, чайник вскипел, Артем залил пакетик кипятком. Все, можно приступать к обеду, а точнее было сказать уже ужину, так как на часах сейчас не менее шести вечера. Закончив трапезу, Дзюба быстро промывает тарелку, заваривает вторую, уже не такую крепкую, но порцию напитка под названием чай и отправляется работать. А точнее сказать готовиться к завтрашним парам, в перечень которых, к сожалению, не входит основы журналистики. «Никогда не думал, что скажу подобное.» Нужно дописать гребаный доклад, который уже две недели из Дзюбы выбивает старая, мерзкая преподша Марина Николаевна, пара которой — история отечественной и зарубежной литературы. Это все так лень делать. Руки ватные и не поддаются мозгу. А все потому, что этот самый орган занят одним человеком, имя которого он даже не знает. Спустя два-три часа Артем все же справляется с непосильной задачей под названием «домашняя работа». Тяжело выдохнув и откинувшись на стуле, Дзюба опять начал вспоминать как выглядит тот парень. «Артем, алло, ты разве не дал себе обещание, что мы о нем сегодня не вспомним, м? » Небрежно и нагло все необходимое для завтрашнего пребывания в колледже Дзюба забросил в рюкзак. Так лень делать что-либо, даже банальное пойти в душ вызывает сейчас только негативные эмоции. Почему? Он и сам не знает. Но, Дзюба ясно осознает то, что в душ сегодня сходить все же нужно. Он закидывает белое махровое полотенце на плечо, надевает тапочки и идет прямиком в ванную комнату. Холодный кафель немного, даже через тапки обжигает ноги, несмотря на то, что на улице сентябрь, было довольно холодно, а про отопление никто даже и думать не мог. Хоть Россия и прямой поставщик газа, это не отменяет того, что его все равно экономят. Еще более неприятно становится тогда, когда все же приходится сбросить с себя всю одежду и остаться совершенно нагим в этом ужасном мире. Дзюба ступает на холодную поверхность кабинки и весь тот холод, весь мороз, который был в этой плитке пронизывает его насквозь. Обжигающе горячие капли, из-за резкого перепада температур, обжигают кожу. Но это и хорошо, можно хоть немного расслабиться. Артем запрокидывает голову назад так, что капли бьются о его лицо, бьют по уже прикрытым векам, носу и щекам, скатываются по подбородку, нежно обвивая шею, проходятся по рельефному прессу и скрываются в клубах пара. Он выдавливает каплю шампуня себе на руку и тот сразу ударяет в глаза едким, ядовитым (почему-то только сегодня) запахом мяты. Немного пены стекает по загривку, а потом и прямо по спине между лопаток. Щекотно. Большие ладони проходятся по лицу, освобождая его от горсти маленьких белых пузырьков. Все, пришло время наконец выключить душ, потому что за эти несчастные пятнадцать минут его шум в пустой квартире успел надоесть. Дзюба наматывает полотенце на бедра и подходит к зеркалу, опираясь руками на раковину, расположенную прямо под ним. Проводит один раз ладонью по зеркальной поверхности, оставляя развод и выходит из уже и не столь холодного, сколько душного помещения. Натягивает штаны и падает на мягкую белую кровать. Артем решает еще немного посидеть в сети, листая ленту, прослеживая всевозможные новинки. Вот Миранчуки выложили новое селфи. Оно выглядит так, как будто это удачная работа на конкурс фотошоперов. Различать Лешу и Тошу? Не, не слышали. Федька Смолов выставил историю с очередной вписки. Впрочем, все как обычно. Обычная, размеренная жизнь студентов. О, а вот и наш испанец прислал конспект лекции. «Спасибо, Дениска, никогда в тебе не сомневался. » Все же, время не стоит на месте и пора бы ложиться спать, только вот он не дает этого сделать, не отпускает, чертовка. Ты понимаешь, что влюбился. Погряз по уши в этом одном человеке, которого ты не знаешь даже имени. Когда не можешь уснуть, потому что реальность оказывается желаннее всех, даже самых потрясающих снов.

Хоть я влюблен один на миллион, что мы будем вдвоем. Ревущий фьорд внутри, но с виду, как спящий каньон.