***
Ранним ривердейлским утром, в точности повторяющее каждое предыдущее и каждое следующее, Бетти-сладкая-зефирка-Купер залетела в редакцию аки ласточка по весне. — Кажется, я знаю где Полли! — её щеки пылали, а из её знаменитого хвостика выбилась пара прядей и прилипла ко лбу. — Эм-м… поздравляю? — Блоссом подняла на на нее заспанные глаза. Она зевнула и снова уставилась в телефон, закинув ноги на стол. Бетти нахмурилась. Она считала Пеппер чертовски вульгарной, деспотичной, заносчивой, невыносимой, кровожадной и неотёсанной грубиянкой. Она искренне считала, что её мама была во всем права. Блоссомы — воплощение истинного зла. Бетти подошла к столу Блоссом и открыла ноутбук. Джагхед подошёл ближе и, боже, Пеппер не хотела поднимать взгляд, но когда он находился в пределах ста метров от неё сдержаться было попросту невозможно. Она мельком глянула на экран и присвистнула. М-да, попала Пупер в переплёт. «Если бы у нее была близняшка Саманта, они были бы Супер Пупер…» — Ты что-то об этом знаешь? — прищурился Джонс, отвлекая Пеппер от глупых мыслей. Её голова часто была занята чем-то подобным. — Возможно, — Пеппер наклонила голову к плечу и улыбнулась уголком губ. — Смотря что мне за это будет. Он поднял брови. — Нечестно пользоваться привилегированным положением, Джагги-Джаг, — она театрально вздохнула и лениво сказала: — это жуткие монашки-гомофобки к которым непутёвые родители сплавляют ненужных детей. — Моя сестра не ненужная! — Гос-споди боже, не кипишуй ты так. Свиданка не удалась? Так я не при чем, лады? — Бетти сжала губы в тонкую полоску. — Просто говорю как есть, — Пеппер пожала плечами. — Как твои родители относятся к ЛГБТК плюс комьюнити? — Полли не лесбиянка! — возмущенно воскликнула Купер, всплеснув руками. — Я этого и не говорила. Умоляю, Зефирка, в двадцать первый век существуют не только геи и лесбиянки, ладно? Попроси Кевина просветить тебя, что ли… — Блоссом вздохнула. — Вообще, я это к тому, что… почему бы нам не съездить по этому адресу после школы, м? — Прости, «нам»? — А что такого? У меня не слишком насыщенная социальная жизнь и сегодня я как раз в настроении для злых монашек. «К сёстрам тихого милосердия мы поехали на автобусе. Здание лечебницы походило на институт семнадцатого века, но вместо цветных витражей на окнах стояли железные прутья. У подножья огромной белоснежной лестницы посетителей встречала серая статуя Девы Марии с распростертыми объятиями. Самое ужасное лицемерие, которое я когда-либо видел. Тяжёлые дубовые двери со скрипом двигались в паре сантиметров от тёмного паркета, заставляя ледяные мурашки прокатится по спине.» — М-да, — многозначительно выдала Пеппер, глядя на скромное убранство монастыря или что это было. Серые стены давили, серые одеяния монашек навевали меланхолию. Джонс заметил как она украдкой перекрестилась, заходя внутрь. Любопытно? Чертовски! Пеппер была какой угодно, но только не религиозной. Блоссом отпила из ярко-розовой термокружки с нарисованными на ней белыми ромашками и снова хмыкнула. Джонс не был до конца уверен что именно она пила, но пахло точно не травяным чаем. Он коротко глянул на нее и покачал головой. В ярко-зеленых глазах плясали искорки веселья, которые не смогли прогнать даже строгие взгляды жутких монахинь. Бетти разговаривала с одной из них через стеклянное окно. Лицо женщины выдавало только одну эмоцию — тотальное безразличие. — Вы… подождете здесь? — неуверенно спросила Купер. Блоссом фыркнула и кивнула. — Хочешь верь, хочешь нет, — прошептала она после минутного молчания. — но у моей бабули есть фото, где она с какими-то мужиками закладывает фундамент этого стремного местечка. Джагхед повернул к ней голову и удивлённо поднял брови. Эта информация была ему совершенно, как он думал, ни к чему, но она была… любопытной. Сколько лет Роуз Блоссом? Около ста, наверное. «На обшарпанных, светло-серых, с синим отливом стенах, ночью, должно быть, очень жутко играют тени деревьев за красивыми окнами.» Атмосфера внутри была напряжённой. Монашки с постными лицами буравили Блоссом взглядом, который буквально кричал «УБИРАЙСЯ И ПРИХОДИТЬ НЕ СМЕЙ». Джонс нервно укутался в куртку и бросил на девушку короткий взгляд. Кажется, всеобщее недовольство нисколько её не трогало. Привычка, что ли? — Аура здесь не очень, да? — тихо спросила она с ухмылкой. Джаг нахмурился. Нужен ли ответ на этот вопрос? Он точно не был специалистом в социальных взаимодействиях и иногда некоторые действия других людей ставили его в мини-тупик. Он решил, что лучшими вариантом сейчас будет сказать простое и ни к чему не обязывающее «ага». — Какого цвета у Иисуса аура? — Эм… Светлая? — предположил парень. Блоссом хмыкнула. — Что? — А вторая мировая? — сказала она так, будто до этого войн вообще не было. Люди начали убивать друг друга ещё до того как научились общаться между собой. Джагхед неопределенно хмыкнул. Каждый разговор с Пеппер, каждый её глупый и совершенно неуместный вопрос заставлял его сердце стучать со скоростью света. Чтобы словам вылететь из его рта и ответить ей наконец нужно было не меньше трех секунд, что было чертовски долго. Пеппер прищурилась и внимательно оглядела лицо Джонса. Напряженное, задумчивое, растерянное. Она подняла брови, как бы спрашивая чем он так обеспокоен. Блоссом облизала губы, помада чуть стерлась. Она наклонила голову к плечу и закинула ногу на ногу. Стулья здесь были не особо удобными, поэтому ей постоянно приходилось менять положение. — Пока Зефирки нет, мы можем проверить местные кладовки на прочность замков и всё такое, — сказала она, но выражение лица парня не предвещало ничего хорошего, поэтому она добавила: — или… мы можем поискать компромат на злобных монашек. И да, это — определенно лучшая фраза из всех, что я когда-либо говорила, — прошептала Блоссом и еле удержалась от того, чтобы хлопнуть в ладоши. На её лице появилась предвкушающая улыбка. Она и Джагги-Джаг — он же любовь всей её жизни — осматривают кладовки в психомонастыре. Лучше и придумать нельзя. Мысленно она делала ставки. Какова причина того, что Полли-бывшая-девушка-ее-брата-Купер оказалась здесь? Самый очевидный вариант — она не гетеро, потому что в одной семье все дети натуралами быть не могут, так что или она, или Зефирка, но вариант, кажется, не рабочий, потому что всем известно, что лучший друг Бетти — гей. Вариант два выглядел гораздо более правдоподобным: она подсела на наркоту, а учитывая, что Джей-Джей как раз барыжил, то… выходило складно. Третий — Полли беременна. Четвёртый — она убила императора инопланетной расы и теперь под программой защиты свидетелей ФБР. Джонс в это время думал примерно о том же, но с выдержками из «Шерлока Холмса» и менее безумным версиями. По его мнению лучшей версией была наркомания. По крайней мере, логичной. Блоссом подняла голову. По законам жанра на нее сейчас должна была упасть статуя Иисуса и жестоко покарать за все совершенные грехи, но этого не произошло. Они с Джонсом медленно шли по коридору. Он придерживая её за локоть, чтобы она не дай боже никуда не вляпалась. Это, разумеется, никак не помогло, потому что как только она потянулась к ручке двери, ведущей непонятно куда, как отовсюду понаехали санитары. Пеппер отпрянула и огляделась. В другом конце коридора Зефирка отчаянно вырывать, пыталась ухватить сестру за руку. Поправочка, беременную сестру. Джонс прошептал что-то вроде «нихрена себе» и, твою-то мать, как же он был прав! — А почему санитары мужчины? — прошептала Блоссом. Джонс не ответил. Рядом с ними как из-под земли возникла Элис Купер и, расталкивая всех на своём пути, направилась к дочерям. Пеппер хмыкнула. По уровню вселения испуга Элис определенно уступала Пенелопе пунктов эдак на восемьдесят семь. — Откуда она взялась? — прошептал Джонс, нахмурившись. — Полагаю, как и все дети, — Пеппер сглотнула. Крики Полли раздавались по всему коридору, они были пропитаны болью и отчаянием настолько, что даже чуть-чуть задели ледяное сердце Блоссом. Она глубоко вздохнула. Чужие семейные драмы её не касаются. Это не её дело. Нет. Не-а!***
— Предлагаю сесть на автобус, заехать ко мне, взять машину и пойти спасать принцессу из лап драконихи. Чур не я осел, — Блоссом приложила указательный палец к носу. Джагхед фыркнул. «Дом Бетти Купер напоминал пряничный домик в чащобе леса. Покрытый глазурью, приторно-сладкий с ужасным имбирным послевкусием.» Блоссом вылезла из машины, словно была в одном из шаблонных боевиков. Она огляделась и схватила приставную лестницу, стоявшую неподалеку, ловко приставила её к стене и забралась по ней к окну на втором этаже, так, будто каблук на её туфлях был совсем не пятнадцать гребаных сантиметров. Всё это произошло буквально секунд за двадцать шесть, Джонс толком и сообразить не успел, а Бетти уже сидела на заднем сидении и сетовала на свою злобную мать и ужасную жизненную несправедливость. — Все нормально? — Джаг обернулся к ней. — Мои родители — настоящие психопаты! — Купер откинулась на спинку и закрыла глаза. Её вечно аккуратный хвостик растрепался, а щеки покраснели. Выглядела она ещё более взволнованней, чем утром. — Не дрейфь, Зефирка, это у них прикол такой, — сказала Пеппер, кинув на блондинку взгляд через зеркало заднего вида. Они на мгновение встретились глазами. — Так что, сделай глубокий выдох и скажи наконец куда ехать, потому что мне стремно столько времени стоять у твоего дома с откинутой крышей. — Полли сказала, что они с Джейсеном оставили машину на съезде, рядом со знаком клёна. Купер сглотнула и сжалась под испытующим взглядом ярко-зеленых глаз. — Поняла, — кивнула Пеппер, повернула ключ зажигания, криво усмехнулась и со всей силы надавила на газ. «Почему мы ехали в психушку на гребаном автобусе, если у Пеппер-шлюхи-Блоссом все это время была замечательная машина Нэша Бриджеса?»***
В комнате было темно. Свет давал только старый торшер, да и тот мигал. По телевизору по пятому кругу крутили «Закон и порядок». Тяжёлые шторы, поеденные молью, были задернуты. Чай на кофейном столике почти остыл. — Они не так уж и близко, м? — послышалось рядом с ней. Когда он пришёл? Сколько вообще сейчас? День, ночь, две тысячи пятидесятый? — Нет, — жёстко сказала она. Губы плотно сжаты, костяшки побелели, глаза метали молнии. Он даже на мгновение испугался своего маленького хомячка. — Мы же не хотим ждать, пока Блоссом и команда возьмёт нас за задницы, не так ли? — её губы сложились в кривую ухмылку. — Говори за себя, — съязвил брат. Он встал с вельветового дивана и пошёл к себе в комнату. Голова после долгого дня гудела и сил на ещё одного подростка у него совсем не осталось. Пусть сестра сама разбирается со своими чересчур деятельными тараканами.