***
Бетти не любила, когда что-то шло не по плану. В этот раз не по плану пошло абсолютно все. Объективно говоря, она была лучше Блоссом по всем параметрам, лучше Вероники, и уж точно лучше мисс Гранди. Но становилось непонятно, почему тогда она никому не нравилась, кроме Трева Брауна, который мог бы оказаться для неё идеальным вариантом, но… не оказался. Арчи должен был любить её все жизнь, в точности, как и она его. Джагхед должен был ответить ей на её почти первый поцелуй, а не уходить через окно к Блоссом. Это было просто ужасно с его стороны. Она так старалась к его дню рождения: распланировать вечеринку, сходила с ним в кино и спела поздравительную песню! Конечно, отец Джагхеда предупреждал её, что все так и будет, но… он мог хотя бы притвориться, что ему нравится? Ради неё? Так как она была старостой, отличницей, черлидершей и активисткой, то на неё скидывали всю работу. Сейчас вот встреча выпускников, которая, кажется была нужна только её матери, до этого был бал, а после хэллоуинский маскарад. Дел, как обычно, было чертовски много и мысли о мальчиках никак не помогали их сокращению. Бетти потуже затянула хвостик и улыбнулась своему отражению. Этот день будет её.***
Он тяжело вздохнул. Рассказать Пеппер о том, какой он мудак было охренеть как опрометчиво. Но зато совесть немного поутихла. Не настолько чтобы забыть о своих величайших проебах, но достаточно для того, чтобы показать новый вариант отцу. Джаг, если честно, даже не надеялся на то, что ЭфПи даже посмотрит на «Месть» не то что откроет и похвалит. Звезды из глаз Пеппер не исчезли. Просто потускнели. С губ пропала открытая улыбка и появилась её пренебрежительная усмешка, которая вылезла у неё наружу всякий раз, когда где-то неподалеку появлялась Бетти. У девушек была странная, непонятная ему, холодная война. Бетти злилась на Пеппер по любому поводу, да даже и без него, а Пеппер злилась на Бетти за то, что Бетти злилась на Пеппер. И выходило, если он ничего не перепутал, конфликт провоцировала Бетти. Но тогда зачем она позвала Блоссом в газету? А потом и свою мать, которая на дух не переносит всех Блоссомов? Сколько Джонс не думал, логику в поступках Купер ему все равно уловить не удалось. Только повод сходить к мозгоправу. Пока что главным событием этой недели было его тотальное раскаяние. Джаг чуть было не пошёл перед Мантлом извиняться, но благо вовремя одумался и свернул в кабинет литературы, изучать Сэлинджера. Он нетерпеливо постукивал ногой по полу, кеды уже разваливается от времени, но никто, ничто и никогда не заставит его купить новые, пока у этих не отвалится хотя бы подошва. По заверениям Арчи, это должно случиться очень и очень скоро. Он волновался. Пеппер не пришла в школу, а лицо Бетти было минимум загадочным. Джаг не знал была ли здесь какая-то связь, но надеялся, что Купер обошлась без смертоубийства и ещё одной ужасной сюрприз-вечеринки. Со всеми этими… чувствами они совсем забросили Джейсена и всю их мёртвую братву. Теперь, когда Блоссом — самый отвлекающий и мешающий ему думать фактор — не было в школе, Джаг мог спокойно поразмышлять обо всем этом. Знал он, по сути, не так много как мог и как хотел бы. Шесть жертв, два сообщника-поджигателя и целый город подозреваемых. Джейсен торговал и Пеппер уверяла его, что Змеи с этим никак не связаны. Отец опровергнул и оказался дерьмовым человеком. Собственно, это было неудивительно. Мужчина и женщина (или очень субтильный мужчина) подожгли машину Пеппер, чтобы что-то скрыть. Не наркотики, хотя если это были Змеи… он даже видел двоих похожих по комплекции в их баре, это были друзья Блоссом, но зачем им было поджигать машину? И что там с сиблингами-героинщиками? Из списка подозреваемых не вышел и мистер Озборн, но по их с Блоссом версии ему незачем было убивать никого, кроме Мэйси и то с ужасной натяжкой. С миссис Палмер все было ещё сложнее. Она нравилась абсолютно всем, даже мамочкам из родительского комитета и главной по улице (чтобы это ни значило). Казалось, идеальнее неё не было никого. Джаг помассировал виски. Всё это было очень и очень сложно. Его мозгов не хватало. После уроков он пошёл к отцу в «Санни Сайд» проверить не сорвался ли он. К удивлению Джага — нет. В трейлере было более менее чисто, на фоне тихо напевали Кисс, а сам ЭфПи был побрит и одет в чистую одежду. Совершенно чистую. — И зачем мне туда идти? Змей закатил глаза, на предложение Джага пойти на вечер встречи выпускников. Не то чтобы это была его идея, просто Бетти умела быть очень убедительной и настойчивой в ситуациях, когда это было совершенно не к месту. — Я вижу этих ублюдков по пять раз в день и все они у меня уже вот здесь, — мужчина провел ребром ладони у горла. — Пусть эти северные задницы веселятся. Пока могут. Джаг покачал головой. На Северной стороне был только один человек, которого его отец уважал, а его сын по своей же великолепной глупости оттолкнул её так далеко, как только мог. — Лучше скажи, что у тебя с… — мужчина на секунду задумался, вспоминая как именно Джаг описывал Пеппер в своём романе, — «с девушкой, покорявшей одним своим присутствием»? Джаг замялся и отвернулся к окну. В прежние времена отец надавал бы ему лещей, сейчас же… он смел надеяться на какое-никакое понимание.***
— Значит… Ты считаешь… Считал, — исправилась она, — меня… Такой? — Пеппер откинулась на красную спинку диванчика, и отвела взгляд. Главное не расплакаться. Главное не расплакаться. Главное. Не. Расплакаться. Она сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями. Джагхед опустил голову, стараясь не встречаться с ней взглядом. Глупая, поверхностная, высокомерная. мелочная, лживая, агрессивная, доступная. Такую характеристику она готова была услышать от Купер или кого угодно другого, но не от него. — Знаешь, Джагги-Джаг, — в её голосе сквозило разочарование, — психологи считают, что люди, которые нас бесят, обладают теми же качествами, что и мы. Она хлопнула по столу, и Джаг не успел моргнуть, как колокольчик дзынькнул, оповещая о её уходе. Он облажался. По крупному. Идиот. Пеппер выбежала на улицу и весь выступивший на её щеках румянец начал постепенно сходить под действием холодного вечернего воздуха. Она злилась даже не на хренову тучу эпитетов, которыми её описал Джагхед-любовь-всей-ее-жизни-Джонс, а скорее на то, что даже он заставил её почувствовать то же самое, что она чувствовала находясь в Торнхилле. Пустоту, бесполезность, иррациональную вину и ужасающее желание совершить массовое убийство. Абсолютно все источники говорили, что любовь — это охренительно сложно и что женщина должна уступать объекту своего воздыхания, иначе он быстренько найдёт себе более покладистую девушку. Пеппер считала это херней ебаной и если парень начинает вести себя как мудак, то нужно бежать от него так далеко, насколько это возможно. Но оставался вопрос: как она упустила из виду то, что Джагги-Джаг, её Джагги-Джаг, и был тем от кого она должна была бежать и не оглядываться. Он никогда не говорил ничего такого в её адрес, или любой другой девушки, но оказывается чужие мысли действительно те ещё потемки. Единственное, что ей могло сейчас помочь — Тейлор Свифт, горячий шоколад в её чудесной кружке и что-нибудь великолепно-кровавое из Тарантино. В особняке опять было пусто и тихо, только Альберт тихо скользил по кухне. Иногда у неё создавалось ощущение, что все они забронировали свое время и пользовались домом исключительно в него. Мокрый след от единственной горячей слезы все ещё жёг ей щёку, и Пеппер была уверена, что весь тональник сейчас где-то в районе пупка, расплавился от жара. Наверное и хорошо, что никого кроме максимально флегматичного дворецкого сейчас не было. Слушать ещё раз от матери, что Пеппер — худшее, что могло случиться с этим домом и то, что её не сдали в детский дом только потому что бабуля Роуз излишне сердобольна и быстро привязывается к вещам, сил не было. Она робко покашляла, привлекая внимание Альберта. Он вздрогнул и повернулся к ней. На его лице появилась ласковая улыбка. — Добрый вечер, мисс. На нем был отглаженный костюм, накрахмаленный воротничок, блестящие чёрные туфли и галстук бабочка. Можно было включить любой английский фильм и ткнуть пальцем в любого дворецкого и это один в один Альберт. — Не такой уж и добрый, — ответила Пеппер, присаживаясб на стул. — Печенье? — И горячий шоколад, да. Пеппер осторожно присела на стул и сложила руки в замок. Слова Джонса все ещё эхом отдавались в её голове. Единственное, что её успокаивало — ему хотя бы было стыдно. — Спасибо, — сказала Пеппер, когда Альберт наконец поставил перед ней тарелку и кружку. — Если что, я наверху, — она попыталась улыбнуться, но на дворецком это в любом случае не сработало бы. Альберт был чертовски проницательным. Одной из суперспособностей Пеппер была вместительность и ловкость рук. В левой: сумочка, телефон и чашка, а в правой: большая тарелка и ключи. Если жизнь не сложится и её все-таки лишат наследства, то у Пеппер уже давно был запасной план пойти официанткой. Хоть бы и в Поп’с. Дойдя до комнаты, Блоссом с максимальной аккуратностью положила все на стол, что было невероятно сложно, учитывая творческий беспорядок царивший на нем, кинула телефон на кровать и наконец-то расстегнула лифчик. О, да! Это определённо всегда было лучшей частью даже самого дерьмового дня. Но дни, когда Пеппер решала не надевать его никогда не были дерьмовым, просто не могли быть. Так работает вселенная, ничего Блоссом с этим поделать не могла. Она потерла плечи, на которых остались глубокие покрасневшие следы от широких лямок. Она задернула шторы и рухнула на кровать, проваливаясь с головой в мягкое одеяло. Она никогда не думала, что ей действительно понадобится плейлист от разбитого сердца, составленный Фэнгсом, но кажется его время пришло. Он объяснял так: «сначала несколько дней Тейлор, пока не станет лучше, потом Кэти Перри ещё на денёк, и только после этого Ширина, понимаешь? Это очень важно!». Что ж, если не доверять Фэнгсу в этом вопросе, то кому тогда вообще можно? Она зашла в Спотифай, и промотав миллион и ещё одиннадцать иконок наконец нашла нужную. В темноте раздались первые аккорды «Wonderland». Песня шла за песней, а на неё все ещё не накатывало. Пеппер даже подумала, что может быть её сердце и не было разбито, так… Немного треснуло. Джагхед Джонс треснул ей сердце — диагноз херня. Она позволила Джагхеду Джонсу треснуть себе сердце — ещё хуже. Она приподнялась на локтях, собираясь перевернуть я на живот, а то вид потолка уже начал надоедать, но ее взгляд застыл на шкафе. Коробка с вещами Джея давно беспокоила её, но Пеппер все откладывала, потому что… там же не было ничего важного, не так ли? Она прикусила губу, мысленно ругая себя. Даже пострадать по парню нормально не может, елки-палки! Пеппер с кряхтением сползла с кровати и медленно открыла дверцу. Джаг не нашёл места лучше, чем полка с трусами. Она взяла коробку и вытряхнула содержимое на кровать. Внутри ничего не изменилось. Тетрадь, деньги, фигурка для машины, мяч и… Пеппер нахмурилась. На одеяле лежало перевернутое полароидное фото с их последней совместной вечеринки, на чистой стороне маркером был написан номер телефона. Когда они с Джагом осматривали содержимое, то, очевидно, в порыве страсти мало что заметили, но теперь она могла всласть покопаться во всем этом. Недолго думая Блоссом набрала номер. Она чувствовала, что это оно. Пальцы немного показывало от предвкушения. Несколько длинных гудков и… — Да? — послышался женский голос. Давольно молодой. — Кто это? — Эм… Привет. Я… Пеппер никогда не страдала излишней стеснительностью, но вся эта ситуация заставляла её чувствовать себя не в своей тарелке. — Я разбирала вещи брата и нашла твой номер. Не могла бы ты… Эм… Сказать кто ты и… кем ему приходилась? — И кто твой брат? — ехидно уточнила девушка на том конце провода. — Джейсен Блоссом, — голос Пеппер предательски дрогнул. — Эй? — позвала Блоссом после нескольких секунд напряжённого молчания. — Всего доброго, — сказала незнакомка и повесила трубку. Пеппер цокнула языком и снова набрала номер. Если уж у Джагхеда-чемпиона-по-отмазкам-Джонса не получилось от неё отвязаться, то и у этой дамочки тоже не получится. После трех попыток она всё-таки взяла трубку. — Перестань звонить. — Кончено, как только скажешь своё имя и при каких обстоятельствах решила дать свой номер Джею, — Пеппер облизала губы и скрестила пальцы на удачу. — Дрю, на вечеринке в конце июня. Это все? — Блоссом сказала бы, что эта Дрю натянула свою самую поганую ухмылку и уже продумывать как бы рассказать о ней всему свету в самых презрительных тонах. — Вы трахались? — Дрю цокнула языком совсем как сама Пеппер несколько минут назад. — Почти. — Зачем ты дала ему свой номер? — Надеялась на не почти. Твой лимит вопросов стремительно подходит к концу. — Ладно… Эм… Мысли в голове Пеппер вертелись словно балерина, подхватившая бешенство. В нее было очень много вопросов и ей нужно нужно выбрать самый важный. — Он продавал тебе… что-нибудь? Блоссом закрыла глаза, ожидая ответ. Но вместо него услышала только короткие гудки. Дерьмо! Она выругалась. Это было очень невежливо. — Ла-а-а-адно, — протянула Пеппер. — Ладно. Ладно. Хо-ро-шо. Просто отлично… Она взяла со стола большую тетрадь. «Дрю, вечеринка, наркотики?» Выглядело не слишком густо. Она приписала её номер. Стало немногим лучше. Итак, Пеппер потратила на эти три слова пятнадцать минут. Если так пойдёт и дальше, то далеко она не продвинется. Следующей её жертвой пала тетрадь по физике, которая оказалась тетрадью по биологии. Зачем подписывать одно, писать в ней другое и записывать на полях нечто третье? У Пеппер получилось идентифицировать это с помощью Великого и Пресвятого Гугла, который к великому счастью может искать по картинке, как греческий. Это был перебор. Греческий. Зачем в тетради по биологии Джею вдруг понадобилось записывать… что-то на греческом? Тараканам в его голове может позавидовать все семейство Куперов вместе взятое. Чтобы перевести греческую околесицу, которую её идиот-брат счёл нужным писать по слову на странице ей пришлось скачать греческую клавиатуру и сверхвнимательно вводить это в переводчик. Получилась голимая херня и она попробовала снова. Вышло лучше, но все равно… вызывало вопросы. «Шесть прекраснолицых дочерей и шесть сильных сыновей воспитав их он отдал своих дочерей за своих сыновей замуж.» Звучало жутко. мерзко и вполне в духе Джея. Гугл выдал более литературный перевод. «Шесть дочерей светлоликих и шесть сыновей многосильных. Вырастив их, сыновьям дочерей он в супружество отдал.» Помогло это несильно. Это было из Одиссеи и… все ещё не имело никакого смысла. С тем же успехом можно было снова звонить этой сучке Дрю, если это и правда было её имя. На всю эту мутотень с греческим она потратила ещё полтора часа. И злилась ещё сильнее, чем когда Джагги-Джаг говорил о том какой он козёл. Хорошо что хотя бы с ключами и деньгами было все более менее просто. Продал наркоту, поднялся немного, спёр у младшей сестрёнки сначала ключи, а потом и Холли, чего мелочиться-то, верно? Было уже совсем темно, родителей ещё не было, а Шерил полчаса назад тихо прокралась по коридору, держа туфли в руках. Пеппер слышала, как сестра на секунду остановилась у её двери, будто хотела узнать не случилось ли у неё что, раз вместо привычного рока было слышно великолепную Тейлор, но, видимо, передумала и пошла дальше по коридору. Пеппер смертельно устала. Совсем, как Джей, ха! Чтобы не заснуть она пересела за стол, стряхнув на пол мешающие тетради и ручки. Пеппер отпила из кружки и чуть не выплюнула содержимое на ноутбук. Горячий шоколад остыл и теперь то, что находилось в кружке можно было считать отравой и продавать в магазинах для садоводов. Блоссом чертыхнулась. Везло ей как утопленнице. Пеппер закусила губу. В голове все смешалось. Сначала она хотела начертить таблицу в тетради, чтобы упорядочить все, что им с Джагом и так уж и быть Купер, стало известно, но представила, как это нужно чертить, писать и если что зачеркивать, решила, что продуктивней будет сделать все в ебучем экселе. Блоссом помассировала виски. Время для энергетика-на-всякий-случай почти наступило, ещё пол часика и её мозг взорвется то ли от усталости, то ли от понимания того, сколько они с Джонсом пропустили, пока трахались на его сраной раскладушке. — Так… — она закусила нижнюю губу. В экселе Блоссом понимала немного, но благо сейчас ей нужно было только записать то, что она уже знала. Как оказалось, знала она чертовски мало. Афинино копье, как они могли быть настолько тупыми и безответственными?! Пеппер застонала от бессилия и кинула в стену бейсбольный мяч Джея. Когда она злилась, то становилась совсем капельку бешеной. Мяч сделала две мёртвые петли и с треском упал на пол. Она откинулась на стул и закрыла лицо руками. Стоп. Что-то было не так. Пеппер резко выпрямилась и посмотрела в сторону, куда по идее должен был упасть мяч. И точно, рядом со шкафом лежало две белые половинки. Оказалось, мяч был чем-то вроде шкатулки, которую она сломала. В одной из половинок лежала обычная плёнка, как от старой мыльницы. — Какого чёрта, Джей? — зло прошипела себе под нос Пеппер. — Просто… какого хера ты творишь со мной? Если… Если попытаться сосредоточиться и подумать, то все это не имело никакого смысла. Или он был, но где-то очень и очень глубоко. Пеппер снова вздохнула. Она не любила сложности, ей их и так хватало. Если в фигурке для машины тоже окажется какая-нибудь хрень типа флешки, то… это уже не плохая подростковая драма, а психологический триллер с ней в главной роли. Пока Пеппер поняла как откручивать подставку к которой крепилась фигурка наступило четыре утра. Да уж, расследование убийства дело небыстрое. В ней оказалась флешка. Пеппер выругалась. Много-много-много раз, потому что на её супер-крутом-дорогом-новом-маке она не открывалась и утром (то есть после того, как она проснётся) придётся тащиться к Дексу в гараж.