***
3 часа назад В Саутсайде, очевидно, ничего не успело измениться. Это была одна из тех вещей, которая привлекала Пеппер в этом месте. Когда бы ты сюда не наведалась, Стэнли всегда курил на ступеньках своего трейлера, присматривая за детьми Эрики Финч, пока та крутилась на шесте в «Змее»; дедушка Тони выходил вытряхивать коврик ровно в половину восьмого; маятник на крыше миссис Палански крутился с ужасным скрипом, грозя вот-вот оторваться к хренам собачьим и убить кого-нибудь ударом по голове. Единственным, что однозначно привлекало внимание и выглядело в этой антиутопичной идиллии неуместно была жёлтая полицейская лента, наполовину содранная, её обрывки все ещё валялись прижатые ковриком для ног у входа. Теперь Джагхед Джонс Третий Своего Имени жил здесь и Пеппер не знала, как она чувствовала себя этому поводу. Что сейчас она должна была чувствовать. Она не смотрела запись до конца, но она знала, что случилось с её старшим братом, она видела его отвратительный труп с прожженой дырой во лбу. И, наверное, это было одно из тех воспоминаний, которое хочется навсегда похоронить вместе с гробом. — Мне нужно на воздух, — просипела она, всё ещё глядя Джагхеду в глаза. Он кивнул. Когда люди говорили, что им нужно проветриться, подышать или выйти на воздух (любой из этих вариантов) — это значило, что здесь, прямо сейчас, воздуха мало, что люди, помещение и атмосфера их буквально душили. Это разбивало ему сердце. Он снова кивнул и на этот раз отпустил её бледную руку. Сейчас, она была бледнее, чем обычно, будто из нее мгновенно выкачали весь меланин. Будто её вдруг вырезали и применили чёрно-белый фильтр. Будто она в мгновение ока стала тенью. Было уже довольно темно, ей понадобилось два с половиной часа, чтобы прийти в себя и ещё пол, чтобы наконец выполнить задание банды. Банды, которая убила её брата. Или банды, которая заботилась о ней так, как никто из её семьи не смог за чёртовы семнадцать лет. Ни это ли ирония судьбы? Она даже не звонила Шерил, а Шерил не звонила ей. Кажется, за них это сделала Купер, как всегда в центре всего движа. Она занесла руку, чтобы постучать, да так и оставила её там. Это мог сделать кто угодно, кроме неё. Буквально кто угодно из банды мог принести Джагу куртку, но это всё равно делала она. Должна была сделать ещё неделю назад, конечно, но сейчас она почувствовала, что наконец готова к этому. К продуктивному диалогу. Джагхед открыл дверь через пятнадцать секунд, она слышала его нервную возню с другой стороны, его лицо вытянулось от удивления. Да, не ждал, а она пришла. Сама. И это снова была Пайпер. Он точно не знал каким образом мог угадывать кем она сейчас была, какую маску надевала, просто понимал это где-то у себя под коркой. — Привет, — неловко сказала она почти шёпотом. И тут же отругала себя за это. Это было самым нелепым, что она могла ему сказать сейчас. Нелепым и неправильным. Действительно, всё, чего она сейчас хотела — простых человеческих объятий. Чтобы он гладил её по голове, шептал что-то утешительное и, может быть, поцеловал в висок. Нежно. Потому что когда твой отец убивает твоего брата — это травмирует, пугает, ломает. — Привет, — Джагхед просто не знал, что ответить. Не знал зачем она здесь, не знал, что ей нужно, незналнезнанезнал ни-че-го, абсолютно. Самое ужасное чувство во всём мире. И они стояли в молчании не меньше полуминуты. И они оба не знали что с этим делать. Подростки — самые неловкие существа на планете. Пеппер сглотнула. — Я… Привет, — повторила она. — Привет, — его голос был эхом в пещере, шёпотом во тьме и настоящей нитью Ариадны в её лабиринте страданий. — Проходи. Он не мог перестать смотреть в её глаза. Потухшие, безжизненные, тусклые, всё ещё зелёные, но не такие, как раньше. Ничего не будет как раньше — вдруг понял он. Пеппер прошла за ним на кухню, осматриваясь, ища изменения. Кружки теперь стояли только у раковины, посуда была чистой, запаха алкоголя не было совсем, только лёгкий сигаретный дым всё ещё летал в воздухе, она подавила кашель. То, что Джаг был чистюлей не было сюрпризом. В конце концов, он же психопат, они все такие. Кажется, он спросил чего бы она хотела: чай или чай из банки с кофе. Она хотела чтобы её отец никогда не убивал Джея, даже если бы это значило, что Тони, Свит и Фэнгс навсегда остались для неё незнакомцами. — Чай с кофе — звучит отвратительно, — сказала она, усаживаясь на столешницу. Она была слишком хороша для обычных стульев. — Согласен, — он подавил ухмылку. — На вкус так же. Он поставил чайник, достал чашки из ящика над её головой и был до неприличия близко к её лицу целых три секунды, у неё перехватило дыхание. — Сахар? — Да, пожалуйста. Пайпер не знала зачем ей сахар в чае, это было отвратительно и слишком сладко, да так, что зубы сводило. К тому же, отец всегда пил сладкий чай, а на кого-кого, а на него она быть похоже не хотела. Даже в этой мелочи. — Нет, спасибо, — быстро исправилась она. Джагхед поднял брови. Дни, месяцы, годы, чтобы привыкнуть к её странностям, а он всё ещё не мог. Удивительно. Джонс медленно кивнул. Он подошёл к ней почти вплотную, нависая, как Эверест над Азией, глядя прямо в глаза. Джаг протянул руку вниз, легко раздвинул её колени — да, она даже не сопротивлялась, зачем? Она затаила дыхание, — и открыл ящик с ложками. Ладно, Джагхед Джонс, поймал. Он не отошёл сразу, а она и не хотела. Зачем? Стоит и пусть стоит, она не против. Руку протяни и и вот он, твой, полностью. Только попроси. Но она не хотела просить — не в её привычках. — Знаю глупо, — сказал он тихо, почти шёпотом, еле шевеля губами, — но… ты в порядке? Пайпер захотелось рассмеяться. Конечно, да. Почему бы ей не быть? Смешно. — Чёрта с два, — резко выдохнула она с едва заметным смешком. В уголках глаз скопились слёзы, но голову она не опустила. Ни-за-что. Не в её привычках. Она всегда выбирала быть королевой, а не жертвой. Следующее, что Пайпер поняла — Джонс, с чайной ложкой в руке, гладил большими пальцами по её щекам, нежно стирая влажные дорожки. Ей захотелось утонуть в этом чувстве. Или сгореть.***
Сейчас Никогда раньше он не бегал так быстро. Тут-то ему и аукнулись все прогулянные уроки физкультуры и выкуренные за школой сигареты. Пока ноги несли Джонса по Мэйн-Стрит он клялся себе завязать и взяться за свою физическую подготовку, потому что мало ли. Его лёгкие горели, ноги почти отнялись, а в голове была всего одна мысль: только бы успеть. Потому что если он этого не сделает… лучше об этом просто не думать. Раздолбанные почти в хлам кеды угрожали окончательно развалиться после ещё одного купания в луже, куда он имел неосторожность наступить. Подошва трещала, он слышал её мерзкие шлепки об асфальт. Шнурки развязались. Ни на что из этого у него не было времени. Ему было жизненно необходимо добраться до Торнхилла как можно скорее.***
2,5 часа назад — На самом деле, у меня для тебя кое-что есть… — Пайпер наконец решила перейти к делу, когда кружка в её руках начала остывать, а чая в ней осталось всего на один глоток. — Не думай, что я к тебе просто поплакать пришла. К этому времени она немного успокоилась: дыхание стало ровнее, а глаза не в пример суше. Джаг всё это время простоял слева от неё, прижимаясь боком к колену Блоссом. Он поднял брови в немом вопросе. Пайпер улыбнулась уголком губ и легко спрыгнула со столешницы. Удивительно как быстро проходит гнев, когда появляется новый объект для ненависти. В трейлере, в непосредственной близости от Джага, было уютно, по крайней мере, если сравнивать с тем, как это ощущалось в школе. Где-то глубоко в душе она всё еще злилась, и будет злиться всегда, но теперь… это казалось таким далёким, будто в другой жизни. Жизни, где Клиффорд Блоссом никогда не держал в руках пистолет. Всё, чего она сейчас хотела — утонуть в его объятиях, вдыхать запах чая из кофейной банки и никогда не знать печали. Единственным, на что у неё были силы — сделать то, о чем её настойчиво просили. Джагхед в замешательстве наблюдал, как Пайпер стягивала свою огромную кожаную куртку, доходящую ей до середины бедра, с логотипом банды. Он просто надеялся, что она не предложит ему себя распаковать, как рождественский подарок. Между ними были годы ненависти, неразделенной любви, непонимания, страха, осуждения, ревности, горя, глупых подкатов, разные социальные статусы, признания разного рода, секс и один, решающий всё, телефонный звонок недельной давности. — Пайпер? — раздалось из трубки. Её на мгновение коробит. Никто никогда не называл её так. Очевидно, Джагхеду Джонсу законы социальных отношений были не писаны. — Да. Привет. Его голос… Блоссом никогда не слышала его таким. Разбитый — вот каким он был. — Я… мне так жаль. Он не пьян, нет. Это не был тот самый звонок бывшей из бара. Он разбит, искорежен, сломан. Это был крик о помощи. — Пожалуйста... - вырвалось у неё с прерывистым вздохом. - Пожалуйста, перестань повторять это, — её голос тоже усталый. Джонс мог представить её полузакрытые глаза, печальную ухмылку и скрещенные на груди руки. — Извини… То есть… Ладно, ты поняла, — у него вырвался грустный смешок. — Моя мама не хочет чтобы я приезжал, - признался он после продолжительной паузы. В голосе Джагхеда сквозила боль, настолько сильная, что Пайпер почувствовала её в своем сердце на другом конце телефонной линии. В этот момент оба их сердца были разбиты. — Но мистер ЭфПи… — Да, так и есть. Но я же совершеннолетний. Её родители были буквально худшими в мире, но даже она знала, что так быть не должно. Матери и отцы должны любить своих детей — непреложный в её понимании закон, который слишком часто подвергается сомнению. И это была одна из причин почему Пайпер решила никогда не заводить детей. Ни одни маленький человечек не заслуживает её в качестве взрослого примера для подражания, ни один ребенок не должен расти рядом с ней. — Дерьмово, — всё, что она могла ему сказать в тот момент. Блоссом как-то резко забыла все слова, которые могли бы принести ему утешение. Может быть, её мозг таким образом пытался намекнуть, что весь этот разговор — пустое? — Да, — протянул он, прикрывая красные от слёз глаза. Джаг больше не мог стоять на ногах, не после… всего, он начал сползать по стеклянной стене телефонной будки из которой он звонил матери в Толедо. Его отца посадили за то, что он якобы убил старшего брата девушки с которой он… хм, к которой он испытывал романтический интерес. И это уже было слишком много для его восемнадцати лет. И это верхушка айсберга. И это… это просто твою мать, за что? — Ты… ты будешь в порядке? Она не успела закончить, как он бросил трубку. Может быть голос Пайпер и был для него лучшей в мире мелодией, но он позвонил ей не для того, чтобы она его жалела. Честно говоря, он и сам точно не знал к чему это было. Просто порыв. Он знал её номер наизусть, и это может быть странно, да, но совсем немного. В любом случае, одно он знал точно: несмотря ни на что она до сих пор за него волновалась. И пока что ему было этого достаточно.***
Сейчас Она задыхалась. Лёгкие наполнились дымом, кожа горела. Всё вокруг было красным. Пайпер не понимала, что произошло. Она же прикрыла глаза всего на минуту. В горле застрял вдох, дыхание спёрло. Она когда-то знала, что нужно делать в случае пожара, но паника заковала её тело в кандалы, она просто не могла пошевелиться. Было жарко, так чертовски горячо, что ей казалось, будто её кожа начала плавиться. Пайпер знала, что ни в коем случае нельзя открывать окна, что нужно прикрыть нос и рот мокрой тканью, что нужно ждать пожарных, что если она попробует выйти за дверь, то скорее всего умрёт и её так же, как и Джея, будут хоронить в закрытом гробу. Но какое это имело значение?***
2,5 часа назад — Ты же не серьёзно? — голос парня дрогнул. — Ты… Боже, Пайпер, ты действительно серьёзно. Он неверяще смотрел на её протянутую руку. Руку, сжимающую кожаную куртку банды. Конечно, почему бы, блять, и нет? Джаг даже не обратил внимание на то, как он её назвал. «Пайпер» из его рта звучало так сладко, почти греховно. Это просто вылетело из него, на автомате. Он, конечно же, как и всегда, не заметил очевидного: сочетание букв в порядке «П-А-Й-П-Е-Р» от него, заставляло Блоссом собираться с силами и успокаивать сердце не меньше десяти секунд. — Это… Знаешь, не то чтобы моё решение или выбор, это просто работа, которую я делаю, ладно? В прежние времена (полторы недели назад) он обязательно спросил бы какую ещё работу она выполняла для банды. Как хорошо, что он уже совсем другой человек. Хотя, один только факт, что Джаг посмел подумать об этом заставил его со всей силы сжать кулаки и снова задохнуться от травматичных воспоминаний. — Никто ни на чём не настаивает, — она тихо пояснила, когда молчание слишком затянулось, — и это, конечно, должно быть твоим решением, и… Ладно. Она у тебя. И… — Ладно, — прервал он её спутанную речь. — Она выглядит тёплой. Рот Пайпер шокировано приоткрылся. Это не могло быть так просто. Для чего она выжидала неделю? Чтобы он сказал «ладно»? Это вообще законно, так поступать с людьми, а? Она помолчала несколько секунд, обдумываю это, прежде чем тихо согласиться с этим утверждением. Куртка действительно была тёплой, один из плюсов. Но не летом, очевидно. — Как я? — Огонь, — сказала она, когда Джаг всё-таки решился её примерить. Ему шло, даже очень. Ухмылка сама расползлась по её лицу, Пайпер не хотела. Честно. Кто виноват, что он стал ещё горячее? Раз в семь с четвертью. Примерно. — Тогда. Раз уж… Раз уж с этим разобрались… Это действительно было все, что я хотела. Извини, что без приглашения. Джаг мягко усмехнулся. Обычно за это извинялись до того, как провести в чьём-то доме больше получаса, но не то чтобы он был каким-то образом против. Он заметил одну вещь. Важную, даже очень. Пайпер, когда волновалась, начинала запинаться и подбирать слова ещё осторожнее, чем обычно. А ещё он заметил, что Пайпер волновалась абсолютно всегда. И это так сильно отличало её от Пеппер. В то время, как оригинальная личность девушки была самой милой, доброй и заботливой, насколько вообще было возможно, её маска, для других, говорила без остановки, выплевывая свои мысли, как конвейер, совершенно не заботясь о чужих чувствах. Пайпер никогда не было всё равно. И ему это нравилось. — Ты знаешь, что я всегда рад тебя видеть, да? Да? — Да. Конечно, да. Лгунья. — Отлично. — Замечательно. — Супер. — Да, — она закусила нижнюю губу. — Я пойду? — Тебе не нужно… Точнее, если хочешь, то кончено, но, если не хочешь, то… Оставайся. Сколько захочешь. Останьсяостаньсяостанься. Пожалуйста. — Опасно делать такие предложения, Джаг… хед. Я могу согласиться. Она хотела назвать его Джагги-Джагом, как в старые добрые, будто ничего не изменилось. — Тогда соглашайся, — он пожал плечами, в точности как это делала она. Он взял себе взаймы много её жестов. — Не могу, — резкий выдох. Или не хочу. — Там наверное сейчас такой бедлам творится, что лучше бы мне всех урезонить, пока Шер не самовоспламенилась. Серьёзно. Джаг мог себе это представить. Ещё он мог представить то, как хорошо целовать её на прощание, как приятно вдыхать ванильно-карамельную отсебятину вокруг неё и знать, что завтра они снова встретятся. Проблема была лишь в том, что ему придётся только представлять.***
10 минут назадЧат «Расследуй или расследовать будут тебя»
00:02 от: Кевин К. «ИНСТА ШЕРИЛ СРОЧНО» «СРОЧНО» «!!!!!» Джаг уже был под одеялом, кончено, чтобы заснуть ему всё равно нужно было прочитать хотя бы три главы, но такое явное пренебрежение его вечерним ритуалом вызвало раздражение где-то в районе пупка. Он закатил глаза и поклялся на могиле бродячего пса за углом трейлера, что если там не будет хотя бы маленького сдвига по фаза, то он Келлера закопает рядом. И, ладно, Кевин будет жить. Шерил — уже не факт. Он рывком поднялся, нацепил первые попавшиеся (единственные) кеды, схватил новую куртку и выбежал на холодный воздух даже не подумав закрыть за собой дверь. Если кому-то нужен чай со вкусом и запахом кофе, он против не будет, забирайте.***
Сейчас Торнхилл горел. Обжигающие языки пламени захватили весь дом. Весь. Блядский. Дом. Джаг резко затормозил на лужайке, перед домом, осматриваясь вокруг. Он искал Пайпер среди людей, собравшихся здесь. Из всех людей он всегда будет искать её. Это не значит, что он сможет. Здесь было до черта народу. Пенелоппа и Шерил стояли особняком: дочь что-то шептала себе под нос, мать заливалась слезами. Неподалеку от них стояли элегантный мужчина (точно дворецкий), Альберт или Альфред, как его там, и женщина с белым передником (горничная, экономка или ещё кто, Джаг не помнил, чтобы Пайпер упоминала её имя). Черт, здесь была даже мэр МакКой с Джози (вероятно потому что они жили в соседнем доме, и это так по-соседски прийти и поддержать ближних, очаровательно, очень мило, спасибо, блять). — Шерил, где она?! Он не мог вспомнить, как оказался рядом со старшей сестрой своей бывшей (при условии, что они вообще встречались), не мог вспомнить, как схватил её за плечи, сминая её белое платье (он почти уверен, что это то же самое, что и в день похорон, и в день фальшивый смерти Джейсена. Психопатка.) в кулаках. А Шерил смотрела на него своим лучшим взглядом «я не понимаю о чем ты говоришь, грязь под моими ногами». Он обернулся на дом. Пожалуйста, пусть её там не будет. Всё что угодно. Пожалуйста. Он снова посмотрел на неё, снова потряс за плечи, снова не получил ответ. Пожалуйста, ему нужно было знать, где, блять, Пайпер. Пери. Его грёбаная девушка. Ему нужно было знать, что она прямо сейчас не задыхалась в своей комнате от дыма, потому что её сестра решила сжечь все воспоминания. Гори оно всё синим пламенем, да? Ему было нужно её найти, как можно скорее. Пожалуйста. — Ради всего святого, Шерил! — выдохнул он. — Пожалуйста. Наконец, на губах девушки расцвела плотоядная улыбка. У Джагхеда внутри что-то оборвалось. В голове туман, перед глазами чёрные пятна, в висках стучало. Он оттолкнул её и снова посмотрел на Торнхилл. Горел второй этаж, комната Пайпер на втором этаже. Горел первый этаж. Единственный выход из дома на первом этаже. Горела крыша и чердак, последний отчаянный шаг, надежда на её выживание, если она решит с неё спрыгнуть на простыне, аки Тарзан. Он не мог решить, что делать. Нет, ладно, он даже блять не знал, что нужно делать. Пожарных нигде не было, прошло уже десять минут. Боже, кто-то же их вызвал, да? Отчаянное «Джаг!» голосом Бетти-зефирки-Купер — последнее, что он услышал, прежде, чем распахнуть парадную дверь дома.Конец первой части