Горят костры рябин

      На отливающем синевой потолке в сумеречной тени спальни дрожала тонкая полоска красного отблеска рассвета, что проникла сквозь неплотно задёрнутую штору. Закинув руки за голову, Лайт со скукой наблюдал за тем, как она извивается, подобно крысиному хвосту. До звонка будильника оставалось ещё три минуты. Он снова проснулся раньше, чем нужно. Это уже становилось традицией.       Каждый день одно и то же, как будто он попал в какой-то день сурка.       Ровно за тридцать секунд до трели будильника Лайт выключил его и спустился на кухню, где выпил стакан воды и витамины — всё-таки сейчас осень, значит, нужно укреплять иммунитет.       Лайт равнодушно посмотрел в окно. Налившееся кровью небо выпукло нависало над рядами серых многоэтажек, торчащих из тела земли, как кинжалы. Кинув мимоходом взгляд на свои наручные часы, Лайт отправился в ванную комнату, совершил ритуал утренней гигиены и, вернувшись в свою комнату, переоделся в спортивную одежду.       Механически выполняя упражнения, Лайт вспомнил, как вчера наткнулся на гопников, избивающих парня из параллели. Он не почувствовал ничего, лишь глухое раздражение. В груди ширилась чёрная дыра, которую ничем не заткнуть.       Отец не одобрил бы. Отец не воспитывал в нём это отчаяние, он воспитывал в нём мужество и справедливость. Поэтому Лайт, несмотря на доводы рассудка, вмешался в патасовку, позвав учителей. Кажется, теперь те парни точат на него зуб, однако они ничем не смогут ему навредить: он на другой ступени школьной иерархии, к тому же, его отец второй человек в полиции. И всё же он и не помог тому парню по-настоящему — в следующий раз тому попадёт вдвое больше, так что поступок Лайта был бессмысленным.       Есть ли хоть какой-то смысл в существовании людей?       Раньше Лайт с уверенностью ответил бы «да», ведь так говорил отец. Но теперь он сомневался. Что, если отец ошибается, тешит себя иллюзиями, желая видеть мир лучше, чем он есть на самом деле? Человек — подлец, он всегда будет действовать исключительно чтобы удовлетворить свои низменные потребности. Зловонный цветок зла, имя которому преступность, паразитирует на обществе, всё больше поражая его своим ядом.       Лайт не хотел жить в таком мире. Чем он заслужил такую судьбу — купаться в грязи? Он был бриллиантом, но ему оставалось лишь тускнеть, покрываясь копотью, в оврагах сгнивающего мира.       Возможно ли что-то исправить? Возможно ли искоренить зло?       Если бы существовал кто-то, кто наказал бы всех злодеев, Фемида во плоти, божество правосудия. Но боги не существуют.       Лайт усмехнулся, отирая пот со лба. А если и существуют, они давно покинули род человеческий, бросили его на произвол судьбы, отреклись. Метнувшись к окну, Ягами яростно распахнул шторы, позволяя восходящему солнцу осветить мрачный покой комнаты. И, словно устыдившись своей вспышки раздражительного пессимизма, выпрямился, гордо вскинув подбородок, и степенно прошествовал к шкафу.       Он придирчиво осмотрел содержимое гардероба и, вытащив вешалку с летней школьной формой, повесил её на дверцу шкафа.       Лайт наскоро принял контрастный душ и теперь с тщательностью вытирал волосы мягким махровым полотенцам. В мыслях немного прояснилось. Лайт посмотрел прямо на своё отражение в зеркале над раковиной. Щёки покраснели после душа, оживляя бледное лицо, но под глазами залегли едва заметные тени. Лайт недовольно поморщился. Сегодня он спал какими-то урывками и всё время просыпался. Но нельзя позволить личным делам отразиться на его безупречном внешнем виде идеального отличника. Порывшись в косметичке матери, он достал тональное средство и, выдавив совсем немного, замазал намечающуюся синеву, после чего высушил волосы феном и облачился в халат.       В комнате Лайт переоделся в форму. Последним штрихом поправив воротник и убедившись, что галстук завязан идеально, он вновь спустился на первый этаж и включил кофеварку.       Может, новогодняя открытка Ямамото наконец дошла? — подумал он, уже выходя на улицу, чтобы проверить почтовый ящик. В нос ударил запах влажной земли и прелых листьев. На ум пришла неприятная ассоциация с кладбищем, и Лайт хмыкнул. Несмотря на то, что на дворе уже стояла осень, было тепло.       В почтовом ящике оказались только счета, свежая газета и журналы, которые выписывали Саю и мама. Лайта кольнуло острое раздражение и разочарование. Не может открытка идти так долго! Кем этот Ямамото себя возомнил? Захватив всю корреспонденцию, Лайт вернулся в дом и аккуратно положил всё это на журнальный столик.       Ягами задумался, чем ему заняться. Можно было бы включить телевизор, но он встаёт намного раньше Саю, да и мама по какой-то причине сегодня спит дольше обычного. Рассудив, что будить всех некрасиво, Лайт налил себе кофе и устроился на диване с газетой. На первых страницах были какие-то рекламные объявления, и Лайт их со скукой пролистал, особо не вчитываясь. Но затем он наткнулся на раздел криминальной хроники. Упоминалось о разыскиваемом серийном маньяке-насильнике, который орудовал в самом центре Токио, и его жертвами становились молодые девушки, некоторым из которых не было и шестнадцати. Лайт стиснул зубы. Мерзавец. Хорошо, что Лайт провожает Саю до школы. Надо будет предупредить родителей, чтобы не отпускали её на ночёвки к подругам. Пусть это грозит истерикой сестрёнки, зато она точно останется невредимой.       В этот момент по лестнице, широко зевая, спустилась вялая и сонная Саю. Лайт обнаружил след от подушки на её лице. Настроение немного улучшилось.       Саю, не замечая его, буквально вплыла в помещение, сразу направляясь к кофеварке. Лайт догадался, что она, скорее всего, снова полночи читала мангу и общалась в чате с друзьями.       Вдруг Саю оживилась и торопливо подбежала к столику.       — О, это же свежий выпуск "Poopteen"*! — радостно воскликнула она. Отхлебнув кофе, Лайт иронично хмыкнул.       — И тебе доброе утро, Саю-тян. Никак не пойму, зачем вы с мамой заказываете журналы, когда они есть в интернете.       — Ничего-то ты не понимаешь, — надувшись, Саю по-детски показала ему язык и отвернулась, трепетно прижимая к груди журнал. Себе под нос она пробурчала: — Сам газету читает…       Лайт едва сдержал улыбку. Такие перепалки напоминали ему о том счастливом времени, когда Саю была совсем малышкой.       — Снова ночью не спала, да? — шутливо пожурил он её. Вдруг девушка притихла, как-то странно поглядев на него, и показалась неожиданно несчастной. Но затем она натянула улыбку.       — Ага.       Лайт напрягся. Что-то было не так. Всегда оптимистичная Саю и хандрит? Хотя, собственно, что он о ней знал. В последнее время они мало общались, а если и говорили, то о каких-нибудь незначительных вещах типа погоды или школьной жизни.       — Что-то случилось? — Лайт пытливо посмотрел ей в глаза, вмиг посерьёзнев. — Кто-то тебя обижает?       — Н-нет, — с запинкой ответила она и торопливо замахала руками на недоверчивый взгляд. — Всё не так! Меня никто не обижает. Просто…       — Просто?       — Мне приснился кошмар, — выпалила Саю и виновато глянула на него исподлобья. — Глупо, да?       — Нет, совсем не глупо, — Лайт ободряюще ей улыбнулся. — Если хочешь, можешь рассказать мне.       Саю задумалась на секунду, а затем нерешительно кивнула и осторожно подсела к нему на диван.       — Я точно не помню, но ты там очень злобно смеялся, братик, — начала Саю и остановилась. Лайт кивнул ей, побуждая продолжить. — И в тебя стреляли…       Девушка всхлипнула, прижимаясь к нему, и Лайт неловко приобнял её.       — Всё хорошо, сестрёнка, — успокаивающе произнёс он. — Что там было ещё?       — Оказалось, что это твоё отражение в зеркале… А потом зеркало разбилось. Я не помню, что было дальше, но кто-то на каком-то безлюдном побережье убил бородатого мужчину, и там тоже был осколок зеркала, внутри маяка…       В следующий миг Лайт подскочил на кровати с бешено бьющимся сердцем, будто только что пробежал марафон. Детали пазла склеились воедино. Отражение, странная безумная кукла из сна, которая выглядит, как он. Зеркало! И побережье Симанто.       Нужно узнать, какие там есть маяки, — лихорадочно размышлял он, комкая в пальцах одеяло. — И найти этот осколок зеркала. Может быть, это подсказка? Но что значит убийство смотрителя маяка?       Только затем он осознал, что ему снилась его младшая сестра, которую он не помнил. Что это было — обрывок его жизни или всего лишь компиляция разрозненных знаний? Но как он мог бы воссоздать облик своего дома с такой точностью?       Я узнаю это, только лишь оказавшись там. Может быть, он выглядит и вовсе не так. И ещё кое-что: если это воспоминание, то откуда Саю Ягами могла знать всё это? Тут явно что-то не так. Мне необходимо поговорить с ней, — сонный мозг прокрутил последнюю мысль ещё несколько раз, пока Лайт гипнотизировал взглядом стену, прежде чем он понял, что за ним наблюдают.       — Я рад, что ты проснулся сам, Лайт-кун, — ровно произнёс Эл, словно не замечая состояния подозреваемого. — Я как раз собирался тебя будить. Сегодня я попросил следственную группу прийти пораньше — у меня важные новости.       Он не отпустит меня домой так просто. Нужно что-то придумать, — подумал Лайт, хмурясь. Заметив, что всё ещё сжимает в руках одеяло, Лайт силой заставил себя разжать побелевшие от напряжения пальцы и резко выпрямил спину.       — И тебе доброе утро, Рюдзаки, — буркнул он, опуская босые ноги на ледяной пол. И как только этот чудаковатый детектив всё время босиком ходит?       Эл покосился на него и, проигнорировав ворчание, как ни в чём не бывало продолжил:       — Собрание будет через сорок три минуты. Мы успеем позавтракать, если Лайт-кун поторопится.       — Хорошо, хорошо, — Лайт вздохнул, чувствуя, как скрутило живот от одной только мысли о пище. Несмотря на то, что он не ел по-человечески довольно давно, он не был голоден. Но не собирался упускать шанс на хотя бы иллюзию нормальной жизни.       Вскоре они уже сидели в столовой комнате, большую часть которой занимал длинный дубовый стол, рассчитанный по крайней мере человек на двадцать. Лайт видел эту локацию впервые и недоумевал, почему человек, у которого есть настолько роскошная столовая, ест скрючившись за компьютером.       Перед Лайтом на столе стоял красиво сервированный классический британский завтрак: яичница-глазунья, несколько ломтиков хрустящего бекона, поджаренные тонкие колбаски, свежие помидоры, искусно нарезанные в виде ломтиков, тушеная белая фасоль, а также горячие тосты с маслом и джемом. Всё это пахло невероятно аппетитно, несмотря на это у Ягами абсолютно отсутствовало какое-либо желание полакомиться.       Узнав, что времени едва пробило пять утра, Лайт признал, что в этом не было ничего удивительного — мало у кого ранним утром есть аппетит, и он явно не относился к их числу. И всё же он попытался засунуть в себя как можно больше еды, преодолевая тошноту, из уважения к труду Ватари и из-за понимания, что больше возможности полноценно поесть сегодня не будет точно.       Запихнув в себя столько, сколько представлялось возможным, Лайт отложил вилку и посмотрел на Рюдзаки. И тут же с отвращением поморщился, едва сдерживая новый приступ тошноты, при виде того, как Эл с остервенением поедает шоколадные панкейки и запивает их шоколадным же сиропом.       Одной из первых вещей, что Лайт узнал об Эл, была его потрясающая прожорливость и полное отсутствие интереса к обычной здоровой пище. К тому же, детектив потреблял кофе в индустриальных объёмах, портя напиток катастрофическим для любого другого человека количеством сахара. Заедал кофе он, конечно же, любой достаточно привлекательной на вид сладкой гадостью.       Неожиданно Эл подвинул к нему тарелку с панкейками. Лайт изумлённо моргнул.       — Что?.. Нет, спасибо, я не хочу.       — Но ты так пристально на меня смотрел. Невежливо было бы не предложить, — Рюдзаки пожал плечами. Через три минуты он уже расправился со всеми панкейками и допил последние капли сиропа прямо из горлышка бутылки. — У нас осталось ещё десять минут, ты можешь задать свои вопросы.       До Лайта не сразу дошло, что он имеет в виду. Но основательно покопавшись в памяти, Ягами вспомнил их вчерашний разговор и обещание Эл постараться ответить на его вопросы.       Точно, как я мог забыть. Это может оказаться продуктивным, — подумал Лайт. — На вопросы о себе он, конечно, не ответит, в лучшем случае просто солжёт, в худшем — разыграет это в свою пользу.       — Если ты закончил завтракать, предлагаю продолжить разговор по пути в конференц-зал, — ответил Лайт, дружелюбно улыбаясь. Эл согласно кивнул и, распрямившись, спрыгнул со стула, и двинулся в сторону двери. Лайт поспешил за ним.       — У тебя идеальный японский, но ты не похож на японца, — поравнявшись с ним, выпалил Лайт.       — Разве так важно, какой национальности человек? — озадаченно вопросил Эл, замедлив шаг. Лайт едва сдержал вздох облегчения: Рюдзаки шёл слишком быстро, и Лайт кое-как поспевал за ним.       — Невежливо отвечать вопросом на вопрос, — криво улыбнулся Ягами, автоматически откинув мешающуюся чёлку с лица. — Но да, для нормальных людей это важно.       Эл так резко остановился, что Лайт почти врезался в него, вовремя успев затормозить. Эл повернулся к нему лицом, становясь напротив, и впился в него взглядом, странно хмурясь. Уголок его рта дёрнулся.       — Как ты заметил, Лайт-кун, я «ненормальный» человек, — севшим отчего-то голосом произнёс он и шагнул вперёд, неуловимо приближаясь. Лайт тут же отшатнулся, широко распахнув глаза и прижавшись к ледяной стене коридора.       — Что ты…       — И мне не свойственна вежливость, — Эл продолжал медленно приближаться, вынуждая Ягами жаться к стене.       «Опасность!» — неоново-красным сигналило сознание. Атмосфера круто переменилась, становясь напряжённой и мускусной, так, что перехватывало дыхание. Эл остановился в паре сантиметров от него; цепь безжизненно скрутилась в клубок на полу между их телами.       — Я заметил, — выдавил из себя Лайт, пытаясь сохранить хотя бы в своих глазах видимость контроля над ситуацией.       Он может сделать что угодно, — с ужасом подумал Лайт. — Я полностью в его власти, у меня нет никаких прав… Я его пленник. Если он захочет, он может убить меня, и его мировой авторитет позволит ему остаться безнаказанным.       Сердце колотилось так быстро и тяжело, будто стремилось пробить клетку из рёбер. Ноги ослабели, и Лайт с трудом подавлял дрожь. Только теперь он в полной мере осознал, насколько сейчас его жизнь зависела от решений этого человека.       Он полностью уверен в моей причастности к массовым убийствам, — вдруг понял Лайт. — И мог бы уже теперь отправить меня за решётку. Но его принципы не позволяют ему посадить человека без доказательств. Однако дело не только в принципах… Я, ему интересен я. Он не хочет вершить правосудие, вовсе нет. Он хочет… разгадать загадку. Ему любопытно; он как ребёнок, которому родители подарили новую интересную игрушку.       Осознав, что ему ничего не грозит, Лайт расслабился, сдерживая облегчённый, припадочный смех. На грани истерики, удерживая на лице вживившуюся в кожу личину, он посмотрел прямо в тёмную пропасть глаз напротив. В этих глазах горел, вспыхивая фейерверками, пламенный интерес, и Лайт терялся в нём, бродя по лабиринту чужих загадок.       Эл слегка наклонил голову на бок, задумчиво поднося большой палец ко рту. Затем разочарованно отстранился и как ни в чём не бывало продолжил идти по коридору, по обыкновению сунув руки в карманы и сгорбившись. Лайт растерянно отлип от стены. Цепь зазвенела, натянувшись, и Эл обернулся на него из-за плеча.       — Пойдём, Лайт-кун.       Лайт мрачно поглядел на него, поджимая губы, и быстро нагнал его.       — Что это было, Рюдзаки? — процедил он сквозь зубы.       — Отвечая на твой предыдущий вопрос, Лайт-кун… Я не знаю, кто я по национальности, — беспечно сказал Рюдзаки, медленно бредя вперёд своей нарочито шаркающей походкой. — Но вырос я в Великобритании.       — Как это «не знаешь»? — Лайт недоверчиво дёрнул уголком рта.       — Очень легко, Лайт-кун, — Эл первым ступил в главный зал и, под пристальным вниманием множества мониторов, забрался в кресло. Сознания Лайта навязчиво коснулось острое ощущение дежавю. Лайт разозлился на себя. Конечно, он каждый день залезает в это своё кресло и сидит там сутки напролёт, ничего необычного.       Лайт догадывался, что Рюдзаки ожидал от него нетерпеливого уточняющего вопроса, ведь ответ был чересчур расплывчатым и невнятным даже для Эла, но был слишком раздражён.       Если бы только не сидеть здесь с тобой, гоняясь за неизвестно кем возомнившим себя психом, а попасть к себе домой, толку было бы больше. А так я понапрасну трачу драгоценное время. Чёрт, Эл, мне нужно как-то временно от тебя избавиться. Но как?       — Лайт-кун, о чём ты думаешь? — с любопытством спросил Эл, склонившись к его уху, и тут же отстранился.       Лайт вздрогнул. Когда он успел подобраться? — судорожно подумал Ягами. — Мне нельзя так уходить в себя, я могу упустить нечто важное…       Лайт уловил метафизические волны раздражения, исходящие от Эл. Это несколько приподняло ему настроение. Не нравится, когда тебя игнорируют? — хотелось насмешливо спросить ему, но он сдержался.       Немного спустя собралась оставшаяся команда расследования. Эл вежливо попросил всех рассесться по своим местам и вновь замолк, углубившись в свои мысли.       Сонные, взбудораженные и совершенно сбитые с толку детективы послушно, как управляемые кукловодом марионетки, опустились на свои места. Лайт принялся исподтишка оглядывать каждого, оценивая обстановку.       За соседним с ним компьютером сидел Айдзава. Он нервно и нетерпеливо постукивал пальцами по поверхности стола, озираясь по сторонам. Он, обычно выглядевший решительным и собранным, теперь казался всклокоченным. Лайт вспомнил, что Айдзава был женат, и что у него были маленькие дети. Ему приходилось постоянно выбирать между семьёй и карьерой. Возможно, Лайт даже посочувствовал ему, если бы ему не было решительно всё равно.       Этот человек не имеет никакого значения. Возможно, тот Лайт, которого я видел в сегодняшнем сне, мог восхищаться им и стремился бы стать похожим… Хотя я ничего не знаю о нём. В любом случае, Айдзава — всего лишь пешка, статист.       Лайт перевёл взгляд на спину отца. Сквозь пиджак проглядывало сильное, волевое тело воина. Отец мог ему пригодиться. Он ходит домой каждый день, — подумал Лайт. — Знают ли сестра и мама что-нибудь про моё нынешнее состояние? Впрочем, разумеется, нет, это строго конфиденциально.       Лайт заметил, насколько измождённым выглядело лицо Соичиро Ягами. Под покрасневшими глазами залегли тени, на переносице обосновалась новая складка. Он не спал, — догадался Лайт. — Значит, он тоже переживает из-за того, что ему приходится лгать семье обо мне. И, если я заведу разговор о том, что хочу повидаться с семьёй, он меня поддержит, а за ним и его подчинённые.       Это было уже что-то похожее на план. По крайней мере, Эл позволит поговорить с Саю по телефону.       Лайт решительно поднялся со своего места, вызывая недоумённый взгляд Айдзавы, и твёрдым шагом направился к господину Ягами. Осторожно коснувшись плеча отца, чтобы привлечь его внимание, Лайт тихо сказал:       — Здравствуй… папа.       — Здравствуй, Лайт, — Соичиро улыбнулся чуть устало, но тепло. Его глаза заблестели: он был рад тому, что Лайт назвал его «папой», на что тот и рассчитывал. Возможно, в нём всколыхнулась надежда, что Лайт его вспомнил. — Как ты? Рюдзаки не слишком на тебя давит? Ты выглядишь уставшим…       — Как и ты, — серьёзно ответил Лайт и сделал вид, что замялся. — Сегодня… мне снился дом.       Глаза отца расширились, из-за чего сетка морщинок в уголках глаз разгладилась. Из его рта вырвался шумный выдох. Удочка заброшена.       В этот момент дверь открылась и послышались шаги. Лайт быстро оглянулся и заметил Ватари, как всегда безукоризненно аккуратного, но чем-то встревоженного. Без привычного подноса и в уличной одежде. Лайт торопливо кивнул отцу и вернулся на своё место как раз тогда, когда Эл поднялся.       Рюдзаки мимоходом бросил на Лайта заинтересованный взгляд, но Ягами предпочёл сделать вид, что не заметил.       — Рюдзаки! Ты собрал нас так рано, сказав, что у тебя какие-то важные новости, но мы просто сидим и молчим, — не выдержал Мацуда, выражая общее мнение. Со всех сторон послышались поддерживающие комментарии. Мацуда, ободрённый поддержкой, открыл было рот, чтобы продолжить высказывание, но Эл выставил ладонь, призывая к тишине.       — Приветствую вас, господа, — невыразительно начал он. — Прошу прощения за вынужденное ожидание. Ватари задержался, а без него мы начать не могли, — и отвернулся к Ватари, что-то спрашивая у него вполголоса. Ватари кивнул ему и что-то так же тихо ответил.       Лайт напрягся. Что Эл задумал? И что это были за важные новости, ради которых они собрались раньше обычного?       — У меня действительно была причина собрать всех вас здесь, — раздался голос Эл, разрубая размышления Лайта, подобно секире. — И я обязательно расскажу вам обо всём, но сначала рад известить, что к нам присоединятся новые участники расследования.