Магия и Меч

Вечером Савитар отправился в купальни, дабы собраться с мыслями и отдохнуть после долгогой дороги. Когда слуги распахнули перед альфой тяжёлые двери, мужчину сразу окутало облако густого тёплого пара. Наверняка в воздух был пропитан ароматами благовоний и масел, которые альфа почувствовать не мог. В такие моменты становилось немного грустно, и собственная неполноценнность ощущалась более остро. Из парового тумана низко склонив головы вышли четверо омег-прислужников. Все как на подбор типичные мэлорийцы: невысокие, широкобедрые, болокожие и рыжеволосые. Юноши грциозно опустились на одно колено, приветствуя гостя и выказывая ему свое почтение. Затем они не менее изящно поднялись на ноги и отошли от альфы на два шага. Движения омег были четкими и отработанными, словно они не встречали гостя в купальне, а совершали священный обряд. Затем омега с длинными волосами, уложеными в замысловатую толстую косу, не поднимая головы спросил, не нуждается ли господин в их услугах. Савитар желал расслабиться и не видел причин для отказа. Омеги, быстро переглянувшись, принялись раздевать альфу и аккуратно складывать одежду на стоящую неподалёку мраморную скамью. Когда мужчина был полностью обнажен, рыжеволосые прислужники жестами пригласили его преследовать к бассейнам. Пред взглядом герцога предстало несколько глубоких чаш, встроенных в пол, отделанный благородным белым мрамором. — Господин, — начал омега с толстой косой, — я заметил, что ваша нога повреждена, и осмелился бы вам посоветовать четвёртый бассейн. Он неглубок, и вы могли бы принимать ванну сидя… Но и в глубоких бассейнах вам ничего не навредит. Вода притупляет боль, — омега поспешил опустить голову и отойти, словно боясь, что его могут ударить за высказанные слова. Савитар отметил, что слуги здесь уж слишком зашуганные. Король всегда отличался добрым отношением ко всем людям включая низшее сословие… Неужели Нергал издевается над омегами? Или даже того хуже… — Спасибо за заботу, — улыбнувшись ответил Савитар, — приму во внимание твои советы и воспользуюсь неглубокой чашей. Было бы хорошо посидеть с дороги. Омега едва заметно улыбнулся: — Следуйте за нами, мой господин, — произнес юноша и последовал за своими товарищами. Альфа осторожно подошёл к указанной чаше и осторожно опустился в горячую воду. Омеги принесли плетеные корзиночки с маслами. Двое из прислужников опустились на колени и принялись натирать мускулистое тело альфы. Затем облильно размазанное по коже масло снималось небольшим скребком и сливалось в стеклянный сосуд. Мысли Савитара были далеко от этого места. Он не мог перестать размышлять о выборе богов и неминуемо приближающейся кончине Его Величества. Альфе не давала покоя предстоящая встреча с будущим супругом. Странно, что ему позволят увидеть принца только завтра. «Неужели боятся, что я передумаю? " — предположил альфа. Ещё насторожило то, что услышав новость о браке Савитара и Дионтаса, Мирроар начал плакать и умолять альфу ни в коем случае не бросать и не отказываться от принца. О том, чем был вызван этот эмоциональный порыв беты, альфа мог только гадать. Для герцога Мирроар всегда был закрытой книгой. От размышлений альфу отвлек голос слуги: — Господин, вы хотели воспользоваться нашими услугами, — покорно произнес омега с косичкой, снимая белую набедреную повязку. Только сейчас до Савитара дошло, какие именно услуги имелись ввиду. Только альфа хотел попросить прислужников остановиться, как один омега вскочил, словно дикий зверек, заслонил собой другого и затораторил: — Только Йена не троньте! У него малыш под сердцем! Он тяжело носит, а от такого и помереть может… — всхлипнул парнишка. В подтверждение его слов Йен затравленно посмотрел альфу и закрыл живот руками, защищаясь. - Не буду я никого трогать! — Савитар попытался успокоить разволновавшихся омег, — У меня жених есть и я буду ему верен, — альфа сам не знал, как у него вырвались подобная фраза. — Спасибо вам, добрый господин, — упал на колени омега с длинной косой. — Погодите, а разве муж Йена позволяет ему так зарабатывать? — спросил начавший кое-что подозревать альфа. — Дык нету у него мужа, — ответил омега, — И не будет, наверное. Хотя, когда Йен выкинет, может кому и приглянется. — Так, подождите. Кто отец ребёнка? И почему обязательно выкинет? — недоумевал Савитар. — Всё омеги, что приняли прОклятое семя Золотого Господина, носят мертвых детей. Говорят, его проклял лунный бог Мундал, и теперь ни один омега на может принять его семя и родить живого ребёнка, — ответил длинноволосый, поражаясь, что герцог не знает столь простых всем известных вещей. — Простите мне моё невежество, но вы имеете в виду принца Нергала? — спросил Савитар. — Да, господин, мы говорим о Его Высочестве, — подтвердил слуга. «Интересно, — подумал альфа, — любопытные слухи ходят о тебе, Нергал. Тяжело сказать, где тут истина, а где выдумка… Но порой мне и самому казалось, что ты проклят.» ○●○●○●○●○●○●○ Только в полдень альфе позволили увидеть будущего супруга. В комнату пришёл Мэло и сообщил, что Его Высочество готов к встрече. Савитар, уже уставший от всевозможных догадок, нетерпеливо приказал слуге проводить его в покои младшего принца. Король выделил Дионтасу комнату наверху самой отдаленной башни замка, дабы какой-нибудь заплутавший гость невзначай не набрел на главный секрет двора. Путь занял много времени, а подъем по винтовой лестнице отнял достаточно сил. Савитар облокотился о холодную каменную стену, перенося вес тела на здоровую ногу. — Готов, брат? — услышал альфа мелодичный голос жреца. — Добрый день, Мир. Ты решил отправиться к Его Высочеству вместе со мной? — спросил герцог, поворпчиваясь в сторону беты. — Конечно, это важный день для тебя, — улыбнулся Мирроар, — И я хочу быть рядом и поддержать тебя, если… увиденное тебя разочарует. — Ничего не могу сказать, пока не увижу принца собственными глазами, — твердо произнес Савитар, — Идём, брат мой. Перед мужчинами отворилась небольшая деревянная дверь. Создавалось ощущение, что она вела не в комнату младшего принца, а на какой-нибудь заплесневелый чердак. Комната была совсем не большой, лишенной всякой пышности и роскоши. Голые каменные стены, камин в углу, одиноко стоящая кровать рядом с маленьким окошком. Альфа не говоря ни слова вошёл внутрь и поспешил подойти к кровать, чтобы увидеть его. Если бы Савитар не знал, что это живой человек, то он принял бы принца за свежий труп или живую куклу. Завораживающая и при этом леденящая кровь картина. Дионтас, одетый в бледно-розовую сорочку, неподвижно полулежал на высокой горе подушек. Его бесстрастное, будто бы окаменевшее лицо не выражало ничего. Дионтас полулежал на высокой горе подушек. Его бесстрасное окаменевшее лицо не выражало ровным счётом ничего. Принц был удивительно похож на своего отца, от которого унаследовал столь редкий в этих краях чёрный цвет волос. Смоляные локоны были небрежно разбросаны по подушкам, обвивая миниатюрное тело юноши. Резкие черты делали лицо юноши взрослее. У Дионтаса был вытятуй овал лица с высоким открытым лбом и выразительными скулами. Прямой немного длинноватый нос заострялся к кончику. Ко всему этому добавлялся маленький ротик с капризно вздернутой верхней губой. Кожа болезненно-бледная с едва заметными голубоватыми прожилками вен. Влажные карие глаза омеги казалась сделанными из стекла. Но взгляд принца не напоминал расфокусорованный взгляд слабоумного. Это был взгляд существа, у которого нет души и сознания. Однако, Савитар понимал, что перед ним лишь больной мальчик. Пред ним омега, у которого наверняка есть и душа и чувства. Он просто не умеет этого показать, как не умеет ходить или говорить. — Господин, я осмелюсь попросить вас покинуть комнату Его Высочества, — услышал альфа настойчивый высокий голосок. Савитар обернулся и увидел простенько одетого омегу с растрепанной вихрастой шевелюрой. Все его лицо, шея и виднеющиеся из закатаных рукавов руки были усыпаны мелкими золотистыми веснушками. Большие голубые глаза смотрели на герцога решительно и настойчиво. Казалось, что если альфа сейчас же не уйдет из комнаты, то это парень испепелит его взглядом. — Зачем же? Я как жених Его Высочества имею право здесь находится, — мягко произнес альфа. Парнишка, явно не ожидавший такого ответа, забавно открыл ротик от удивления: — Ой! Так это вы и есть?! — пискнул омежка. — Но вам все равно лучше уйти. Сейчас Его Высочеству пора обедать. То, как я буду кормить моего господина, может показаться вам неприятным, — говорил парень уверенно, смело глядя в глаза Савитара. Этот омежка сразу понравился альфе. В нем не было той робости, что была присуща другим слугам. Он больше походил на своенравного, упертого оруженосца, нежели на прислужника. — Вряд ли, человек присутствующий при разрыве Альдебарана, найдет ещё какое-либо более неприятное зрелище, — возразил альфа. Он намеренно использовал все свои козыри. Савитар никуда не собирался уходить. Он хотел увидеть и узнать о Дионтасе как можно больше, чтобы на будущее быть готовым ко всему. От слов герцога омега едва уловимо вздрогнул, но хватку не ослабил: — И все же я настаиваю на том, чтобы вы покинули комнату Его Высочества, — продолжал парень. — Как тебя зовут? — спросил герцог, переводя тему разговора и пытаясь временно ослабить бдительность омеги. — Никки, — ответил мальчишка, насупившись. — Так вот, Никки, я приказываю тебе показать мне то, как ты заботишься о своём господине, — строго произнес альфа. Парнишка кивнул головой и искоса посмотрел на альфу «мол, ты сам напросился». Омега ненадолго удалился из комнаты, но вскоре вернулся, держа в руках поднос. Обед принца состоял из тарелки со странной зеленоватой кашицей и стакана молока. Никки поставил поднос на столик рядом с кроватью. Затем принёс стул и тоже поставил около постели больного принца. Осторожным движением руки Никки приподнял голову господина. Савитар невольно вздрогнул, увидев как сидящая на тоненькой шее голова юноши безвольно повисает в руках слуги. Словно бутон завявшего цветка. Никки, продолжая поддерживать левой рукой голову принца, правой зачерпнул ложку зелёной жидкости из тарелки и поднес к бледным губам Дионтаса. Затем омега слегка запрокинул голову принца, помогая ему проглотить пищу. Вокруг рта Дионтаса была зеленоватая кашица, напиминающая рвоту. Процесс кормления не вызвал совершенно никакого отвращения у Савитара. Ему не раз доводилось видеть, как в госпиталях ухаживают за тяжелораненными воинами, и альфа был к подобному привычен. Наоборот, происходящее вызвало в душе герцога некий трепет и нежность по отношению к будущему супругу. Казалось, только сейчас альфа в полной мере почувствовал насколько принц слаб и хрупок. В своей неподвижной красоте Дионтас был похож на экзотическое растение, вырасшее в теплице. Оно не может ни говорить, ни двигаться, а может лишь цвести, благоухать и давать плоды. Когда с супом было покончено, Никки вытер губы Дионтаса белым платком. Затем, продолжая придерживать голову больного, слуга начал небольшими порциями вливать молоко в приоткрытый рот принца. Когда с кормежкой было покончено, Никки внезапно начал разговаривать с принцем: — Не злитесь, Ваше Высочество. Я просил его уйти! Правда — правда, — заверил Никки, — Больше не пускать его? — омега косо посмотрел на Савитара, — Я постараюсь! Но он же ваш жених, — продолжал омега. Мерное бормотание слуги прервало чье-то всхлипывание: — О, Заритар! — воскликнул Мирроар, вытирая слезы кружевным платочком, — какая трогательная забота! Никки так любит своего господина, и верит будто тот его слышит, — бета шумно вздохнул, — бедные мальчики! Храни их Заритар! — жрец подбежал к Савитару, прижался к груди альфы и стал судорожно всхлипывать, не в силах сдержать своих чувств. Сложно сказать, что имено вывело Мирроара из душевного равновесия; может забота слуги о своём господине,а может бета вспомнил не самый приятный эпизод из своего прошлого. Если дело касалось Мира, то альфа не мог сказать наверняка. — Мы пойдем, — произнес Савитар, прижимая к себе дрожащего бету. Альфа поспешил покинуть комнату принца, испытывая смешанные чувства. ○●○●○●○●○●○ Тяжёлое дыхание короля с хрипом вызывалось из груди. Глаза заволокла мутная пелена. Но сквозь туман забвения альфа смог разглядеть чей-то изящный силуэт. Издалека король не мог понять, кто же это. Старику показалось, что он смог подняться с постели и пошел на встречу этому незнакомцу. Вокруг все было белым, словно на облаках. Приблизившись на пару саженей, король смог разглядеть загадочного омегу, который выглядел точь в точь как его младший сын. Точнее, так бы выглядел Дионтас, если бы был здоров и разумен. — Здравствуй, отец, — произнес юноша. — Дионтас? Я умираю и у меня видение, где ты можешь говорить? — удивленно спросил король. — Ты действительно умираешь и у тебя ведения, — кивнул Дионтас, — Но кое в чем ты ошибся. Я всегда умел говорить и всегда был совершено здоров. — Но как? На тебе проклятие? — недоумевал альфа. — О да! Древнее проклятие! — загадочно усмехнулся юноша. — Кто его наложил? Как его разрушить? — Никто его не накладывал, и разрушить его невозможно. — Что же это за проклятие такое? — Я — лиур. Ты наверняка слышал о нас. Мы, лиуры — существа абсолютной магии, и любые чары при должном обучении становятся нам подвластны. Во все времена люди нас боялись и пытались уничтожить. Каждый из нас рождается с осознанием этого и делает свой выбор : умереть на костре или же жить, существуя в виде бесплотного духа, оставляя тело на произвол судьбы. И я выбрал жизнь, отец. Никки хорошо следил за моей оболочкой, и я могу ей воспользоваться в любой момент. Но я не собираюсь возвращаться в тело без особой надобности. Но я обещаю хранить и беречь Мэлорию так, как делал это ты. Будь же спокоен, о великий король! Мирной жизни в лунном царстве Мундала!

Пятого дня седьмого месяца три тысячи восемьсот сорок третьего лунного цикла по новому луноисчислению умер отец, муж и славный правитель великого государства король Кундал Второй Великий. Да прибудет ему спокойная жизнь в лунном царстве Мундала! Позже слуга, который провел с Его Величеством последние минуты, рассказывал, что умирая, король звал своего младшего сына…