No matter what we're facing It don't matter, don't matter 'Cause the reason that I'm here Is the same through all these years Not changing, not changing Anything at all
Imagine Dragons "Every Night" https://muzlo.me/song/47828791
Стив не просто волнуется. Он мандражирует. Три месяца назад Т'Чалла сигнализирует о выходе Джеймса Барнса из крио-сна и начале работы с ним по реактивации кода и комплексной реабилитации — что входит в эти понятия по-вакандски, Стив не особо представляет, но не это его тревожит. Уже на следующий день он собирается, но что-то останавливает его. Какая-то сила удерживает его и через неделю. И так все три месяца он не может добраться до Ваканды, словно эта благословенная земля блокирует его попытки на сверхэнергетическом уровне, и это было бы гораздо проще принять, нежели то, чем располагает Роджерс. Мысли путаются, что-то надломилось в его душе, после первоначальной эйфории от того, что Баки выжил. Нет, Стив всё так же рад, даже более чем. Пусть это уже не тот бравый Джеймс Бьюкенен Барнс, чёрт, но разве в этом дело? Исковерканный, отравленный, вымороженный и осквернённый до последней клетки своего существа; с потухшим взглядом и понурой головой; с постоянным самобичеванием и тягой к самоказни, но это ведь по-прежнему его самый близкий друг — единственный почти родной человек. Баки. Но Стив боится. Страх Стива и есть сам по себе страх. Он не может классифицировать, что конкретно его пугает, возвратившийся из ада Баки или он сам? Либо то самое, незабываемое, вспарывающее аорту и выворачивающее сердце наизнанку, что так или иначе придётся обсуждать? Нужно ли ему объясняться или того хлеще — оправдываться? Стив и понятия не имеет, какие мысли по этому же поводу у Баки, и не знает, хочет ли об этом узнать. Они не общались семьдесят лет, и это не сравнить ни с чем в жизни простой, не обременённой их обстоятельствами. Бывает, друзья разъезжаются по разные концы света, живут своими жизнями, общаются редко, а то и вовсе прекращают, отчуждаясь. Но у них-то с Баки всё не так. А как? Уже не будет как раньше, когда они могли засидеться до утра, не следя за временем. Или будет? Только теперь что им делать при встрече? Вспоминать прошлое? Радоваться или сокрушаться, что они оба дожили до такого вот? Обмениваться планами на будущее? О чём разговаривать? Пока воевали со Старком, перекинулись несколькими фразами и всё, какие уж там беседы. Стив думает, может, это всё от того, что слишком много он хотел бы сказать своему другу — столько, сколько за все эти семьдесят лет не сказано и даже, возможно, ещё больше, чем слишком? И ведь с каждым днём их новая встреча кажется всё нереальнее, будто ускользает, как последний сон перед пробуждением, что уже просто напрягает. Даже сама Ваканда становится для него чем-то, что хочется отложить, оттянуть момент, как нечто особенное (только в его случае не означает, что непременно приятное), которое оставляют на потом. С другой стороны, куда ещё оттягивать, уже новый век наступил. Вдруг у него пост травматический синдром потери друга, и ему нужна помощь? Тогда и Стива требуется реабилитировать и тоже по-вакандски, чтобы у них с Баки сразу появились общие дела и что обсудить. Пока выходит, что Стив Роджерс трусливо спихивает ответственность за судьбу своего друга на того, кто готов что угодно сделать во имя почтения памяти своего отца (если хотя бы одну десятую такого понимания Тони). Стив накручивает себя ежедневно, и совесть обгладывает его до мозга костей. Стив боится и мандражирует. Ещё и Романофф на угли дует: — Ну хочешь, я его навещу? Привет от тебя передам. — И ногой покачивает, сидя на лавочке в парке рядом с ним. А говорила, что заляжет на самое дно, но, видимо, всплыла. От этих слов у Стива становится горько-кисло во рту и, несмотря на то что Наташа хоть и баба с яйцами, всё же и друг, и слабый пол, и никак не зарядить в её симпатично-лисье табло. — Я не заметил, чтобы вы с Барнсом хоть словом обменялись. Или не можешь забыть, как он на тебе отметился? — тьфу-ты, до чего докатился. Наташа сперва поражается пылу, с которым Стив говорит. Вот ведь, Капитан Америка, при первой же возможности ткнул. Только она знает, что Стив ощетинивается, попадая исключительно в серьёзную передрягу. И так уже было, когда он помчался в Бухарест, а после — во все тяжкие. В принципе, это можно списать на обычную нервозность и одержимость Роджерса при упоминании Барнса. — Значит будет повод познакомиться поближе. Стив, представь, он там совсем один, ни одного знакомого лица, кроме Чёрной Пантеры, с ума сойти. — Если начистоту, то с Т'Чаллой Баки и больше и гораздо активнее общался, чем с тобой. И я не пойму, Нат, с чего ты так рьяно взялась переживать за моего друга? Есть что-то неизвестное мне? — Угадал, — решается Наташа, импровизирует. Ей кажется, что она нащупала что-то особенное, скрытое на поверхности. — Тогда, в больнице, я не всё тебе рассказала о нас с Барнсом. — О вас? Что это значит? — Ну... хотя бы то, что нам с ним есть о чём вспомнить вдвоём. — Я не понимаю, — чересчур резко и сухо говорит Стив, хотя последнее слово в предложении Нат нагружено достаточным смыслом. — Ты же знаешь о нашем с ним прошлом? Стив старается переосмыслить, обновить свою базу данных, переварить свежие эмоции и понять, как быть дальше. — Да, — но он не уверен, потому что теперь он вообще ни в чём и ни в ком (и в себе) не уверен. — Ты про Одессу? — Наше прошлое пересеклось ещё до. Зимний тренировал меня. Всего несколько уроков, знаешь, и... Однажды мы сорвались, — она выжидает паузу и вздыхает. — Ну, а как завершилась наша следующая встреча, ты знаешь. Когда она говорит это, Стив смотрит ей в глаза и в очередной раз заставляет себя, наконец, врубиться и принять, что Баки время от времени выходил из своего мороза и как-то жил в отличии от него самого, и сколько же ещё он не знает о Джеймсе Барнсе, какой он сейчас есть. А хочет ли он всё это знать? Замолкает надолго с бессмысленным взглядом. — Сти-ив, — слышится откуда-то издалека. — Подумать только, — глаза закатывает, — я прошу у тебя разрешения? — Да, и я не разрешаю, Романофф! — спохватывается в негодовании Стив. — Он сейчас на восстановлении. Ты уверена, что не повредишь этому процессу своими задушевными беседами и яркими воспоминаниями? Ты хоть раз с Шури или Т'Чаллой разговаривала о нём? Или со специалистами, которые его поднимают? Я — да, и я против, потому что не до лирики с ностальгией и не до романтических вздохов при луне. — Чёрт меня подери, Роджерс! — восклицает, будто что-то её осеняет. — Ты ревнуешь? Русская оторва. Куда её занесло на повороте. Но его так просто не возьмёшь. И он совсем не уверен, что она его не ослушается. — Думай что хочешь. Если поедешь к нему, не жалуйся, что я тебя не предупреждал, — наблюдая за бровями Наташи, ползущими вверх, к волосам, повторяет: — Думай, что хочешь. Мне, почти что вековому мегалодону, плевать. Для меня важнее результаты лечения Барнса. Я всё сказал. — Беспрекословным взглядом, хоть и с дежурной улыбкой, ставит точку, встаёт и уходит. — Эй, Кэп, ты мне угрожаешь? — Вскидывает бровь, уже хитро улыбаясь. Стив оборачивается, не останавливаясь, и так же с отстранённой ухмылкой повторяет: — Что хочешь, Нат. — Поедешь к нему сам? Он отмахивается, даже не оглядываясь. — Святые археологи, до чего ж вы докопались: одно ископаемое ревнует другое. — Безнадёжно качает головой Наташа. Она понимает, переборщила, просто удержаться не могла, но ведь реакция того стоила. Достаёт телефон и набирает сообщение: «Кажется, я всё испортила», на которое три минуты спустя приходит ответ: «Ничего, я сам». Уже возле дома Стив отвечает на входящий: — Здравствуй, Стивен! — этот голос не спутаешь. — Приветствую тебя, Т'Чалла, — его же голос звучит низко и хрипло, будто смог простудиться и заболеть от охватившей его тревоги. — Что-то случилось? — На следующей неделе мы начинаем работу по декодированию, Стивен. Это очень непростая серия из нескольких этапов довольно неприятных процедур, и мы не уверены в том, чем всё может закончиться, поэтому... «Какая же ты сволочь, Капитан Америка», —мелькает у него в голове, прежде чем ответить. — Я вылетаю сегодня. Благодарю тебя, — и не может сдержаться: — Это он просил позвонить? — Нет, он не просил. Он почти всегда молчит. Но он много разговаривает во сне, Стив.★★★★★