Трехочковый в сердце

Донхёк был вне себя от гнева. Злость и жажда мести пронимала его, всякий раз, когда перед глазами вспыхивала картина того, как т/И и Джемин целуются заставляла его кулаки сжиматься от злости. У какого уважающего себя демона никогда не уводили жертву прямо так из-под носа? Донхёк отвратно себя чувствовал. И вместо того, чтобы сегодня наведаться к девушке домой, и как следует с ней развлекся он сейчас должен пить какой-то дешевый портвейн в компании какой-то шлюхи, которая так и норовит залезть ему в штаны прямо тут, в клубе. — Оппа, может поиграем? — обнаглевшая девка вообще вылезла ему на колени и начала медленно расстегивать на нём рубашку, припадая к шее, от которой пахло дорогим одеколоном. — Я не в настроении, крошка, — небрежно кидает он перед тем, как в голове всплывают мысли про т/И. Её стройную фигурку с тонкой талией, длинные ножки… трусики, так красиво выглядывающие из-под юбчонки и аппетитную грудь под промокшей сорочкой. Пытаясь заглушить злость и накатывающее возбуждение, бурлящее кровь, он делает глоток горького дешевого напитка и морщится, пока девушка опять поднесла к пуговицам наманикюренные пальцы. Донхек в гневе. Почему все в этом мире настолько глупы? — Я тебя предупреждал, сучка, — он резко хватает девушку за волосы, от чего та скулит, и тянет на улицу. — Оппа, пусти, ты пьян, — верещит девушка, но Донхек лишь усмехается. Его практически невозможно споить, ведь он не простой смертный. Разгоряченная молодежь на танцполе особо то и не обращает внимания на парочку, увлеченные своей личной дурью. — Мне больно, придурок, отпусти, — девушка уже почти рыдает, когда он впечетывает её в холодную стену где-то возле служебного входа в здание. — Нет, шлюха, пока я тебя не выдеру как следует ты так просто не отделаешься, — рычит он, пока руки задирают её и без того короткое платье. Пока он, где-то за зданием, не сдерживая силу, втрахивает девушку в стену, слышит хруст костей, то представляет на её месте т/И. Только не такую вульгарную, кем только не растянутую шалаву с длинным языком, а нежную, по-ангельски невинную, и неумолимо плачущую ему в плечо. Когда Донхек наконец-то прикасается своими губами к её и успевает высосать последние жизненные силы, она уже не дышит. — Смертная идиотка, — пренебрежительно говорит он, бросив её тело и растворяется.

***

Ночью ты просыпаешься от такого хорошего сна, что твои щеки моментально розовеют, а предательская глупая улыбка настолько широка, что ты пытаешься закусить губу. От сна тебе даже слегка становится жарко, поэтому ты начинаешь ворочаться в постели, пока не чувствуешь, что тебя за ногу кто-то держит. Внезапно в голове проносятся абсолютно все ужастики про подкроватных монстров, и ты, запищав, падаешь с кровати. — Айщ, — слышишь ты, а позже возню в своей постели, после которой из-под одеяла выползает… Джемин? Нет, это точно какой-то бредовый сон, от которого ты хлопаешь себя по щечкам. — Что ты тут делаешь? — вскрикиваешь ты, и ищешь, чем прикрыться, ведь представать в пижаме перед парнем не хотелось. — Прости, т/И, вставай, вставай, — он встал с постели и помог тебе залезть. — И как давно ты тут? — отдышавшись от испуга спрашиваешь ты, и натягиваешь одеяло до самых глаз. — Шестую ночь, — он по-глупому улыбается и растрепывает свои и без того взлохмаченные волосы. Тебе точно не привиделось? Парень, с которым ты едва сегодня вроде бы начала встречаться ночует в твоем доме шестой раз, а ты узнаешь об это только сейчас? Как вообще можно забраться на четвёртый этаж обычному среднестатистическому человеку, ну, или даже спортсмену, как Джемин? Тебе становится немного жутковато, и, если бы ты не знала Джемина практически с пеленок, то сейчас усомнилась бы в его адекватности. Но глупое любопытство и доверие к Нане заставляют тебя немного пододвинуться ближе. — Почему ты приходишь? — ты рассматриваешь его в свете луны, такого красивого, будто сказочного принца. — Наблюдать как ты спишь, — впервые в жизни врёт парень. Но отчасти, это правда, ведь он не может просто так караулить около её постели. Он каждую ночи рассматривает миловидное личико любимой девушки, в надежде, что Донхёк сюда не заявится, и любуется её чертами лица. — И на четвертый этаж только поэтому залезаешь? — спрашиваешь ты, хоть и краснеешь от его слов. Джемин лишь немного смущенно хихикает, и слезает с кровати. Сейчас он такой домашний и хороший, что тебе просто не хочется его никуда отпускать. Ты замечаешь, что он одет всего на всего в спортивные штаны и футболку, в которых вряд ли бы когда-то вышел на улицу при свете дня, и от этого тебе ещё любопытнее. Ведь он спал на твоей кровати, у тебя в ногах, и, о, фантазия, был хранителем твоего сна. — Стой, — шепотом зовёшь ты. — Ложись обратно. Джемин ярко улыбается и возвращается к тебе в ноги, сворачиваясь немного калачиком, чтобы поместиться, и у тебя это вызывает ассоциацию с каким-то котенком, от чего ты прыснула. Парень вдруг с довольным выражением лица поправляет тебе одеяло и устраивается удобнее. — Джемин? — ты зовёшь его и приподнимаешься на локтях. Сейчас твоя просьба прозвучит как минимум странно, но ты не можешь от неё уйти. — А? — он тоже смотрит на тебя из-под спадающей на глаза челки. — Обними меня, — выпаливаешь ты, а он тут же выпутываясь из одеяла, подползает ближе. Когда ты чувствуешь его тепло рядом, а сильные руки притягивают тебя за талию в крепкой груди, ты почти плавишься, но вместе с тем жар в районе сердца расходится по всему телу, вызывая покалывание в кончиках пальцев. Тебе до безумия нравится это чувство. Носом ты утыкаешься ему где-то в районе шеи, и ощущаешь тот кружащий голову аромат, который преследует тебя уже везде. На его толстовке и пиджаке, которые лежат у тебя в шкафу, которые, ты никогда ему не признаешься, но надевала на себя, когда спала. Интересно, он видел это? Парень мирно дышит над твоей макушкой, и судя по тому, как выравнивается его дыхание, ты думаешь, что он уже спит. Но через минуту, но на пару мгновений отстраняется, а потом что-то вешает тебе на шею, что медленно скользит металлом по ключицам ниже к груди. Ты берешь руками подвеску в виде серебристой буквы « ㅊ», с которой начиналось имя Джемина, и вопросительно на него смотришь. От подвески, казалось, исходило какое-то сияние, от чего она тебе казалась просто сказочной, будто волшебным артефактом. — Что это? — ты с любопытством рассматриваешь подвеску. — Мой тебе подарок, — по голосу слышно, что он улыбается. — Никогда не снимай. Ты тянешься чмокнуть его в щечку в знак благодарности, но парень по-хитрому подставляет свои губы и целует тебя, слегка хихикая.