Война на лестничной площадке

Что может печалить людей, живущих в престижном районе в центре Конохи, процветающей деревни одной из богатейших и влиятельнейших стран? Ответ на этот вопрос еще древнее мужа нынешнего Хокаге – любимые соседи, конечно же. И так уж сложилось, что обычно жильцы многоквартирного, не самого дружного, но зато самого печально известного дома жаловались именно на семью, состоящую из великого Хокаге и не менее великого Спасителя мира, как он сам себя величал. Несомненно, они любили друг друга. Однако это обстоятельство вовсе не мешало им так бурно выяснять отношения, что после их споров приходилось восстанавливать дом заново, латая проломленные стены и высаживая выжженные напрочь цветы, любовно взращенные Хаширамой. Переселяться они, к огромному сожалению своих соседей, не планировали. Но, как это часто случается, существовал в доме человек, кого переносили еще меньше, чем вышеупомянутую парочку. Звали этого человека Карин Узумаки. Проживала она этажом выше Мадары и Наруто, появлялась дома редко, чаще бывая у Орочимару или вовсе обретаясь неведомо где. Но зато когда возвращалась, от нее хватались за голову все в округе. Кричать, причем преимущественно матом, Карин начинала не просто с раннего утра, а уже с середины ночи, не теряя времени даром. Имела замечательную привычку швырять все, что только попадалось ей под руку. От этого дрожали стены, полы ходили ходуном, а стекла ее квартиры и вовсе вылетали, не выдержав буйного нрава хозяйки. Благо, все проживающие в злосчастном доме являлись шиноби, и осколки никого не ранили. – На кого только она кричит? – недоумевал Наруто, всклокоченный, в одной футболке и трусах сидящий на табурете. Из уютной теплой постельки на кухню его выгнали неистовые вопли, издаваемые родственницей по маменьке. По его мнению, этот чудовищный вой составил бы достойную конкуренцию брачным призывам стаи диких павианов, а может даже и вовсе их посрамил. А стрелки часов, стоящих на микроволновке, тем временем грустно показывали без четверти три ночи. – Живет вроде бы одна. – У твоей сестры с головой не все в порядке, – проворчал Мадара. Он нервно намывал посуду, что сиротливо лежала в раковине еще со вчерашнего вечера. Уборка помогала ему успокоиться и не порубить раздражителей в капусту. Наруто нагло пользовался его особенностью и порой вместо скандала отправлял супруга драить полы или чистить сантехнику. И нервы целее, и квартира чище. – В прошлый раз я поднялся к ней, чтобы заткнуть ее визгливый рот. Ты бы видел срач у нее дома. Твой свинарник по сравнению с ним просто самое стерильное место на земле. Наруто обиженно фыркнул. Но возражать против правды не стал. До того, как они с Мадарой съехались, Наруто действительно забивал на регулярную уборку. Ради кого ему было стараться? Кто-то бы сказал, ради себя, но ради себя Наруто никогда ничего не делал. Жил, не жалея живота своего, только во имя других, в оставшееся же свободное время отдыхал и поедал заслуженный рамен. В горах мусора, что накапливался в его квартире, заводилась всяческая живность, из-за чего к нему любил захаживать Шино. Говорил, что у Наруто обитают редкие виды насекомых, обладающие удивительными свойствами – выживать даже в самых экстремальных условиях, и забирал их себе. Мадаре в свою очередь хватило одного взгляда на бедлам, устроенный своим возлюбленным женихом, чтобы взять того за шиворот, встряхнуть пару раз и процедить, что женушкой он быть никому не собирался, и не нанимался разгребать дерьмо. И что проще свинарник продать, чем отчистить эти Авгиевы конюшни. Так они и поселились по соседству с Хаширамой. Чему тот впервые даже обрадовался. Наивный. – И мало того, что у нее беспорядок, – продолжал Мадара, яростно натирая сковороду, – так еще и прям посреди гостиной она умудрилась развести огромную мерзкую лужу. Я случайно наступил в нее, пришлось потом обувь выкидывать. Наруто задумчиво почесал бровь: – Лужу? – Что-то смутно знакомое крутилось в его мыслях. Но Мадара сбил его мыслительную деятельность своим возмущением. – Да, лужу! Это хорошо, что она нас не залила. Иначе ей пришлось бы срочно переселяться на окраину. Там как раз возле монумента с Волей огня есть несколько свободных местечек. – Погоди, – Наруто наконец вспомнил то, что вертелось у него на языке. – Лужа говоришь? Ты что, на Суйгецу наступил что ли? – И хихикнул. Мадара обернулся к нему, недоуменно посмотрел: – На кого? – Да друг ее. Хозуки Суйгецу. Карин постоянно лается с ним, по любому поводу. И бьет так, как меня Сакура-чан никогда не била. Жуткое дело. Он знаешь, у Саске в команде состоял. Вместе с Карин собственно и Дзюго, здоровенным таким рыжим парнем. Сам Суйгецу из Тумана, вроде как, и умеет превращаться в воду. Над ним Орочимару опыты ставил свои. – Над кем этот ваш Орочимару только опыты не ставил, – фыркнул Мадара. – Больше ставить не будет, – сурово заявил Наруто. – А если попробует, я ему руки оторву. Ему не впервой, но зато без рук он не сможет над людьми измываться. – Разве ж он не продолжает экспериментировать? – поинтересовался Мадара, выключая воду и снимая с крючка полотенце. – Так-то ж над клонами, – беспечно отмахнулся Наруто. Мадара завис, обдумывая его потрясающую логику. Порой суждения дражайшего супруга ставили его в тупик. А начни с ним спорить, еще и в дураках останешься. Он как-то попробовал, и вот, полюбуйтесь. Ходит теперь с кольцом на пальце и печатью в паспорте. Спорить они, правда, так и не прекратили. К великому сожалению Хаширамы, которого их жаркие «дебаты» частенько будили посреди ночи. Очередной оглушительный крик пополам с леденящим душу скрежетом раздался над их головами. Опасно звякнула люстра. От нее по потолку зазмеилась тонкая трещина. Что-то опять громыхнуло, да с такой силой, что отвалился кусок штукатурки. – Я схожу, угомоню ее, – Наруто приподнялся было, но Мадара опустил ладонь на его плечо. – Я сам, солнышко. Я сам. Так ты говоришь, эта лужа на самом деле человек?