Ноябрь

       Громкая мелодия, ослепляющий свет софитов и двое на сцене: сочетание тёмного дорогого костюма и дразнящих коротких шортиков со свободным свитером, лакированных туфель и красных шпилек. Намджун читает, резко, грубо, властно удерживая строптивого Чонгука за талию. Мальчишка сладостно завывает в микрофон, закидывает ногу на бедро мужчины и стонет, когда чувствительная кожа прикасается к ткани брюк. Зал кричит, визжит и после не поддаёт признаков жизни. Ким удовлетворённо улыбается, а Чон быстро прячет эту улыбку своими губами, пачкает чужие алой, словно кровь, помадой. Кого-то ждёт разъярённый менеджер. Ничего не остаётся, кроме как убежать. — Моя детка вела себя так отвратительно, — шипит Намджун, когда они оказываются за клубом. — Папочка тобой совсем не доволен. — Твоя детка сделала лишь то, что спасло нашу репутацию, — плюётся ядом Чонгук. — Ты должен быть благодарен.        Взгляд Кима темнеет, взгляд Чона не теряет странной искры… о, неужели это ревность? Мужчина медленно надвигается на мальчишку, тот берёт большие ладони и кладёт их на свои соблазнительные бёдра, руками обвивает крепкую шею. — Моей девочке не понравилось внимание, которое получил папочка? — выдыхает Намджун в ушко Чонгука, цепляя губами серьгу. — Ты как думаешь? — Но на тебя тоже смотрели многие. Знаешь, как я зол? Хочу запереть тебя и никуда никогда не отпускать, чтобы никто не мог даже дышать рядом с тобой.        Чонгук очаровательно хихикает и стонет. Мужчина прикусывает мочку, спускается лёгкими поцелуями к ключицам, оттягивая ворот свитера. Ноги Чона предательски дрожат. — Ну что, я прощён? — шепчет Намджун, в последний раз поцеловав нежную кожу. — Ты будешь прощён, если угостишь меня кофе, — улыбается Чонгук. — А сейчас нам пора бежать снова, потому что кое-кто так и не успокоился и идёт по наши души.