Съёмки продолжались днём и ночью, многим актёрам даже пришлось отказаться от ролей в других фильмах, поскольку Нанаба выжимала из них все соки. Дюрай стал частым гостем на съёмочных площадках и вместе со всей группой разъезжал по разным частям города. Эрвин нередко приводил его на целый день, думая, что вскоре мальчику надоест наблюдать за его работой. Вот только Дюрай всё больше и больше желал посещать съёмки, он будто влюблялся во всю эту рабочую атмосферу точно так же, как когда-то влюблялся его отец.
Работая сутки напролёт, команда «Нового рассвета» не заметила, как пришла зима и выпал первый снег. Резко наступили морозы, улицы постепенно украшались к Рождеству, на полках магазинов понемногу появлялись тематические украшения и подарки. Вот только работая в сфере кино абсолютно забываешь про весь мир, находящийся за пределами камер. Нанаба хоть и не обладает опытом, но работает очень профессионально. Однако ей приходится прилагать большие усилия, чтобы держаться в рамках небольшого бюджета. Очень тяжело найти спонсора начинающему режиссёру для своего первого масштабного проекта.
За это время Леви и Ханджи подозрительно быстро сблизились. Как и обещала Зоэ, о секрете музыканта никто так и не узнал, а Аккермана удалось уломать на сеансы с психологом. Сначала он приезжал домой к актрисе, она проводила по меньшей мере полтора часа, занимаясь с ним и морально готовя его к настоящим профессионалам этой сферы. Она понимала, что ему очень тяжело кому-то открываться и походы к психологам и психиатрам станут самым настоящим испытанием, потому и взялась его подготавливать. Они проводили много времени вдвоём вне работы, Ханджи пыталась отвлечь нового друга от наркотиков, занимать его чем-нибудь во время ломки, но, честно говоря, получалось очень хреново. Леви сильно себя запустил: он находится на грани депрессии и только чудо помогало ему не перешагивать эту грань.
Конечно, журналисты не зевали. Появилась сотня статей в газетах, журналах, на различных сайтах, посвящённые внезапному появлению сына Эрвина Смита и «новому роману бывшего музыканта». Слухи о том, что Леви и Ханджи вместе, распространились с космической скоростью. Конечно же, все их коллеги давно привыкли к подобной ерунде, поэтому никто не обращал внимания. Только Эрвину от чего-то было неспокойно на сердце. И, конечно же, Эрену Йегеру.
Аккерман так и не сходил с ним на обещанное свидание, а любые попытки поговорить с ним на эту тему он обрывал. В отличие от Эрвина, Йегер, не привыкший к таким слухам, не находил себе места. Однако пацана успокоил случайно услышанный разговор между композитором и Смитом, в котором они обсуждали тех самых журналюг.
— Если ты хоть слово скажешь про наши «отношения» с очкастой, я сломаю твой ни капли не идеальный нос, — бурчит под нос раздражённый брюнет.
— Он идеальный! — возмущается актёр и поворачивается к зеркалу, внимательно рассматривая своё лицо, — я красавчик. Намного лучше тебя, если хочешь знать.
— Ты просто отвратителен.
И Эрвин улыбается. Конечно, он не считает себя идеальным, прекрасно знает о многих своих недостатках, но очень уж любит упоминать, что природа наградила его хорошей внешностью. И если раньше Смит практически не говорил об этом, то после общения с Ханджи мужчина начинал чаще шутить и показывать, насколько он хорош.
«Ты ужасно на него влияешь», — услышала однажды Зоэ из уст музыканта, когда они вдвоём завтракали в любимом кафе. Ханджи нравится думать, что под её влиянием Эрвин меняется. Он стал более открытым, чаще проявляет чувство юмора, чаще дурачится. Естественно, всё это с ним творится в очень узком кругу: Леви, Майк, Ханджи и Дюрай. При остальных мужчина всё ещё остаётся серьёзным и холодным актёром.
В их маленький дружеский круг постепенно вливаются Эрен и Нанаба. И их обоих затаскивает Ханджи. Если Эрен всеми руками «за» (конечно, такую возможность сблизиться и наконец поговорить с Леви упускать нельзя!), то Шульц противится и всячески отпирается. Она всё ещё испытывает неприязнь к Эрвину, но уже не настолько сильную, и её напрягает Майк, а точнее его попытки стать ближе.
Захариус не отступал даже после десятки отказов. Он делал небольшие знаки внимания, не нарушал личного пространства, не лез в личную жизнь. Цветок ванили в рабочей папке, чашка кофе на столе, физическая помощь в переноске аппаратуры и поиске подходящих мест для съёмок — всё ограничивалось этим. И постепенно сердце Нанабы начинает таять.
Когда она отблагодарила нежной и яркой улыбкой, Майк забыл, как дышать. В тот день он окончательно принял, что сходит с ума по этой упрямой и сильной женщине. Что готов на всё, лишь бы видеть эту улыбку как можно чаще, лишь бы вдыхать сладкий аромат и иметь возможность защищать её.
Уже давно наступила ночь, члены съёмочной группы совсем недавно разошлись по домам. Проверив, что всё в порядке, всё выключено и убрано, Нанаба складывает папки в сумку и выходит на улицу. Снежинки падают на синее пальто, белые перчатки, светлые волосы. Город спит, не видно ни души. Шульц опускает глаза на наручные часы,
стрелки которых отмечают нынешнее время:
3:04.
Девушка прячет нос в белый шарф и идёт в сторону дома. Но останавливается, видя перед собой мужчину средних лет. Нанаба смотрит в его серьёзные серо-голубые глаза и не моргает. И, конечно же, не боится. Потому что она знает, кто он такой и что он не навредит. Морщины у мужчины практически незаметны под тусклым светом фонаря, но она знает, что они есть. На лбу, щеках, у глаз. Что у него родинка над верхней губой, небольшой шрам на подбородке и мешки под глазами от недосыпа и долгих часов работы. Трудоголизм у них в крови.
Мужчина делает несколько шагов вперёд, а Нанаба стоит на месте и ждёт. Ждёт ответов на не озвученные вопросы. Что он тут делает? Зачем пришёл? Ему же всё равно. Он дал это понять ещё с момента поступления девушки в институт.
— Могу посмотреть? — спрашивает он и кивает на сумку. Нанаба достаёт папку и протягивает ему.
— Пришёл проводить?
— У меня работа неподалёку. Такси опаздывает, а сам за руль сесть не могу, — сухо отзывается мистер Шульц и открывает сценарий.
Несмотря на весь свой опыт режиссуры, отец никогда не поддерживал Нанабу в её выборе. Он придерживается взглядов, что женщинам не место в кино, только если в качестве актрис. Он всегда говорил, что его дочь слишком слаба характером для такой работы, что у неё нет таланта. Всё, что девушка должна делать, — заниматься «женской» профессией, выйти замуж и заботиться о детях всю свою жизнь. Гарольд Шульц — один из самых популярных режиссёров современности — до сих пор не принимает выбор дочери пойти по его стопам.
— Как я и думал. — Гарольд бегло бегает глазами по тексту сценария.
Вся эта ситуация Нанабе не нравится. Хоть она и смирилась с тем, что отец никогда не одобрит её работу, внутри всё равно горит огонёк надежды, что однажды он оценит. Оценит труды и примет желание своего ребёнка работать в этой сфере.
— Бросай, пока не опозорилась, — сухо говорит мистер Шульц, — если это выйдет на экраны, моя репутация из-за тебя пошатнётся. Из тебя никудышный режиссёр, как я уже и говорил. Либо ты останавливаешься, либо я публично откажусь от новости, что
этим занялась моя дочь.
Гарольд разбрасывает страницы сценария по дороге, проходя мимо Нанабы, и удаляется за поворотом. Девушка садится на корточки и начинает подбирать столь ценные для неё листы. Обида накатывает с безумной силой, губы начинают дрожать, но Шульц не позволяет слезам скатываться по щекам.
Чья-то рука подбирает последнюю страницу и протягивает её Нанабе.
— Ты в порядке? Что-то случилось? — девушка вздрагивает, услышав этот голос. Она выхватывает сценарий из руки Майка, быстро кладёт все в сумку и бежит прочь.
Ей хочется расплакаться, но Нанаба не позволяет эмоциям взять верх. Отец не заслуживает её слёз с таким отношением. Уж чего-чего, а ни слёз, ни поражения со стороны дочери он никогда не увидит. Не в этой жизни.
Шульц хватают за руку и притягивают к себе, но не обнимают. Майк наклоняется, чтобы увидеть её лицо, кладя вторую руку на хрупкое плечо.
— Кто тебя обидел?
Нанаба молчит, не отвечает. Захариус вздыхает и гладит девушку по волосам. Конечно, такую беззащитную девушку так и хочется обнять, поцеловать в макушку, отвезти домой и напоить горячим какао. Но он не может себе такого позволить, как бы ни хотелось. Майк не должен потерять то хрупкое доверие, которое с таким большим трудом завоевал, и любая мелочь, переходящая определённые, видимые только самой Нанабой, границы, может всё перечеркнуть.
— Подвезёшь? Мне далеко идти, — наконец говорит Шульц, смахивая наступившие слёзы, которым она так и не позволила пролиться.
Майк мягко улыбается и кивает. Он отводит Нанабу к своему автомобилю, открывает ей дверь, а затем садиться за руль. Сначала они едут молча, Шульц пытается забыть о том, что произошло пару минут назад, но всё же этот случай так болезненно отзывается в сердце. Очень тяжело работать, когда родители в тебя не верят. Даже больше, чем просто не верят, — презирают.
— Спасибо.
— Мне несложно. Не так уж и далеко ехать.
— Да я не про это, — Нанаба улыбается и поворачивает голову в сторону Майка, — спасибо, что не расспрашиваешь. И что... Ну... Относишься ко мне так. По-особенному.
— А я и не могу по-другому, — отвечает улыбкой Захариус, но глаз с дороги не сводит, — ты ведь и есть особенная.
Шульц отворачивается к окну, скрывая в шарфе покрывшие румянцем щёки.
Наверное, как раз с той ночи их отношения и стали развиваться. Нанаба всё реже избегает общения, принимает звонки, отвечает на сообщения и соглашается проводить вместе выходные. Изменения так быстро происходят, что Майк первое время не может поверить своему счастью.
Захариус не заметил, как Нанаба уже вместе с ним, Эрвином, Ханджи, Леви и откуда-то взявшимся Эреном отправилась навстречу приключениям. Их единственная цель на этот день — нажраться. Смит сплавил Дюрая Мари на пару дней и впервые за долгое время вдохнул полной грудью.
Никаких детей, никаких ограничений. Только долгожданный выходной, друзья и алкоголь. То, о чем мечтал Эрвин с давних времён.
Ханджи берёт под руку Нанабу и убегает чуть вперёд, что-то ей показывая. Девушки недолго стоят на одном месте, а затем смеются, опираясь на плечи друг друга. Эрвин и Майк не в силах отвести от них глаза. От таких невозможно милых и красивых.
Взгляд Эрвина наполнен какой-то неземной безграничной нежностью. Ему ещё никогда не хотелось так сильно приластиться к кому-то, ощутить на своих волосах нежные пальцы, попробовать на вкус розоватые губы. Если любовь к Мари у него была серьёзная, скрытная, то любовь к Ханджи наоборот — детская и с диким желанием показать всему миру, кому принадлежит эта женщина. Эрвин не знает, хорошо это или плохо, но только рядом с ней в нём просыпается дикий собственник. Ему даже кажется, что он не позволит ни одному мужчине сблизиться с ней и занять его место в её сердце, хоть Смит и уверен, что это место никто и никогда не сможет заполучить. Он уже стал паразитом: вцепился в неё и не отпустит даже под страхом смерти.
Майк же испытывает более «взрослые» чувства по отношению к Нанабе. Он не знает, сможет ли предоставить ей достаточную защиту, поддержать в нужный момент, но он хочет постараться это сделать. Вместе с ней ночами сидеть за сценариями, собирать подходящую команду, а затем случайно проваливаться в сон среди папок и документов. Вдвоём работать, вдвоём засыпать и вдвоём просыпаться — то, чем грезит Захариус. Но это всё только по отношению к Шульц. С её появлением остальные девушки будто перестали для него существовать, лишь к ней он питает такую несвойственную его личности нежность. Наверное, она первый и последний человек, который сумел вызвать в нём настолько сильные чувства.
И пока восхищённый Эрен что-то громко рассказывает, Леви наблюдает за своими друзьями. Удивительно, но все желания этих двух мужчин в миг оказались как на ладони. Хоть Эрвин и Майк всегда славились своей скрытностью, сейчас они палятся по всем параметрам. Его друзья по уши втрескались, это очевидно. И вряд ли это обычное мимолётное влечение.
Леви никогда не испытывал ничего подобного. Иногда он поёт о любви, читает романы, смотрит фильмы с любовными линиями, но ему не удавалось ещё ни разу в своей жизни испытать что-то подобное. Это чувство всегда описывают как нечто красивое и прекрасное, нечто, ради чего хочется жить, несмотря на все трудности. Он уже смирился, что любовь ему недоступна. Не существует в этом мире человека, который смог бы завоевать его уже практически мёртвое сердце. Да и кому это надо?
Аккерман как бы невзначай пихает Смита локтём в бок, проходя вперёд, заставляя того отойти от гипноза Ханджи и взять себя в руки. Эрен спешит за мужчиной, не желая отставать от него ни на шаг.
— Вы мне так и не ответили насчёт свидания!
Да, пацан не унимается. Он не отстанет, пока не добьётся своего, вытрахает весь мозг. Леви уже бесконечное количество раз пожалел, что связался с этим идиотом.
— Нахрена оно тебе сдалось? — спрашивает музыкант, но на актёришку не смотрит. Эрен по-детски дуется, но сформулировать ответ на поставленный вопрос не может.
Действительно, нахрена? Йегер просто хочет стать ближе, но такой ответ вряд ли устроит композитора. Хотя, видимо, вопрос был риторическим, поскольку Леви совсем не ожидает услышать что-то и не смотрит на Эрена с требовательным взглядом, а просто идёт дальше.
Конечно, у мужчины сейчас другие заботы. Он думает о том, какого чёрта снова взял с собой ненавистные таблетки. Ему противно от того, что без них из дома выйти уже невозможно.
Леви молится, как бы вновь не наступила ломка. Принимать наркотики в такой тёплой компании совершенно не хочется. Почему-то именно в обществе этих людей Аккерман чувствует себя более или менее защищённым и спасённым. Ему не хочется нарушать своей «болезнью» настолько тёплую атмосферу. Музыкант хочет раствориться в чужих эмоциях. Таких ярких и светлых, которых ему не удаётся испытать уже много лет. Неосознанно Леви надеется, что именно эти люди помогут ему вновь почувствовать себя значимым этому миру, научат заново дышать и окрасят его серый мир разноцветными красками, словно самые талантливые художники планеты.
— Как Дюрай отреагировал на перспективу провести выходные с матерью? — спрашивает Ханджи, поравнявшись с Эрвином.
— Вполне положительно. Он скучал по ней, — Смит пожимает плечами, — думаю, ему нужно больше времени проводить с Мари. Я составлю график, по которому Дюрая можно будет оставлять на несколько дней.
Сколько они уже не собирались взрослой компанией? Да лет сто, не меньше. Эрвин уже и не помнит, когда последний раз напивался до беспамятства. Однако перспектива как можно скорее превратиться в неразговорчивый кусок мяса радовала только его и Леви, остальным же подавай обычное и, упаси господь, трезвое веселье.
Ханджи затаскивает друзей в клуб виртуальной реальности и просит включить им самые сложные игры. Эрвин лишь ухмыляется и демонстративно закатывает глаза, всем своим видом показывая, как его забавляет детское поведение подруги. Зоэ притворяется, что не замечает этого жеста. Впрочем, как и всегда. Леви же первым делом спрашивает о наличии бара и возможности заказать алкоголь.
Молодой парнишка выделил друзьям отдельную комнату. Пока им настраивали игры, на столиках появились бокалы с шампанским, стаканы с коньяком и бутылка хорошего красного вина. Развлечение развлечением, а выпивка по расписанию. И планы на трезвое веселье отпали сами собой.
Конечно же, первой идёт пробовать игры Ханджи. Остальные с помощью настенной плазмы могут наблюдать за тем, что творится в её «реальности». Зоэ кричит, смеётся и падает во время попыток удачно дойти до финиша на виртуальных лыжах. Она делает несколько лишних шагов, из-за чего задевает рукой Майка и проливает коньяк на джинсы Эрвина, что его, конечно же, совершенно не радует.
Леви с большим удовольствием наблюдает за тем, как актриса во время игры вредит всем подряд, но не в её возможностях дотянуться до него. Даже глядя на его безэмоциональное лицо, можно понять, что Аккерман испытывает колоссальное удовлетворение. Эрен берёт это на заметку и пытается несколько раз завести разговор, предложить новый напиток и вообще хоть как-нибудь заставить мужчину говорить. Стоит ли упомянуть, что Леви полностью игнорирует все его выпады и знаки внимания?
Когда Эрвин теряет третий стакан коньяка из-за неуклюжести подруги, он заставляет Ханджи снять с себя очки и передохнуть. Она садится рядом с ним и одним залпом выпивает бокал красного вина, пытаясь перевести дух и утолить жажду.
— Ты что, снимаешь это на камеру? — шепчет Эрен на ухо Аккерману. Мужчина смотрит на него краем глаза и почти что усмехается.
— Тш...
Йегер расплывается в довольной улыбке и кивает. Наконец-то Леви ему ответил. Возможно, у него ещё есть шанс наладить с ним контакт в этот день.
Компания решает сменить игру на более интересную, поэтому им включают ужастики. Первым подопытным кроликом по их взрослому решению (а точнее по решению игры «камень, ножницы, бумага») становится Майк. Пока Захариус настраивает очки, он решает повернуться к Нанабе и попытать очередную удачу.
— Не хочешь сыграть вместе?
Майк знает, что она откажется. Знает, но всё равно спрашивает. Огонёк надежды в его сердце продолжает гореть, несмотря ни на что. Захариус уже знает ответ, но он был бы сам не свой, если бы не спросил.
— Знаешь... а хочу, — Нанаба улыбается и встаёт с мягкого мешковатого кресла. Майк, никак не ожидавший такого, теряется, на мгновение забыв все слова на своём родном языке. Ещё пара таких сюрпризов и мужчина на всю жизнь останется немым.
Шульц приятно удивила его. Блондинка улыбается ему и смотрит в глаза меньше минуты, после чего надевает очки виртуальной реальности. И у Майка дыхание спёрло. Её взгляд такой дерзкий, живой, весёлый. И даже трезвый! Она абсолютно сознательно согласилась на совместную игру. Наверное, всё же сказалась та ночь, когда мужчина подвёз девушку до дома.
Конечно, Майк не мог тогда ей сказать, что всё это время ждал её с надеждой проводить. Всё же было уже поздно, страшно отпускать хрупкую девушку на прогулку ночью одну. Может, это просто судьба так сыграла, чтобы он смог помочь столь симпатичному ему человеку в настолько подходящий момент. Ещё пара подобных ситуаций, и Майк начнёт верить и в судьбу, и в гороскопы.
Менеджер улыбается и подключается в игру, убегая от своих мыслей. Игра пугает, но не больше, чем внезапные крики напарницы от любого звука. Наблюдая за такой весёлой картиной со стороны, Ханджи не может не вмешаться. Она прикладывает указательный палец к губам, смотря на своих друзей, и тихонько подкрадывается к игрокам. Выждав нужный момент, Зоэ хватает Нанабу за лодыжку, заставив её по-настоящему закричать и практически упасть на Майка. Все присутствующие засмеялись, даже Леви слегка приподнимает уголки губ, но заметить это успевает лишь сидящий рядом молодой актёр.
Пили много. Даже больше, чем играли. Эрвин во время первой же игры запутался в своих ногах и рухнул на пол, чуть не разбив лоб о краешек стола. Дабы обезопасить друг друга, играть вызывались только более или менее трезвые, коих через час уже не осталось. Ханджи по-хозяйски закинула свои ноги на колени Смита и жаловалась, что выкинет к чертям собачьим все каблуки из гримёрок, которые ей постоянно приходится надевать для съёмок. В другое ухо Эрвину жаловался Майк на то, что Нанаба не обращает на него внимание, хотя эта же самая Нанаба в это время пыталась забрать у Захариуса украденное пирожное. Смит умоляющим взглядом смотрел на Леви, ожидая, что тот спасёт его от всего этого безобразия, однако Аккерман не смел отказать себе в удовольствии пялиться на страдания друга.
Уже к вечеру весёлая компания начинает расходиться. Все уезжают на разных машинах, вот только Ханджи по ошибке называет адрес Смита водителю такси и крайне удивляется тому, что блондин находится уже практически раздетый в «её доме». Леви, как самому устойчивому к алкоголю, водитель не нужен. Он решает самостоятельно на своих двоих добраться до дома, но за ним увязывается энергичный малец с выразительными зелёными глазами.
Снова.
— Шагай домой.
— Ну так я и шагаю. Только к тебе.
— Что-то я упустил момент, когда разрешил тебе обращаться со мной на «ты».
Эрен только смеётся. То есть весь день Аккермана это не смущало, зато вот сейчас это стало чем-то, на что так необходимо обратить внимание.
Они идут молча, Леви не прогоняет пацана. Возможно, алкоголь всё же даёт о себе знать. Йегер радуется и такой простой мелочи, но ему до боли в горле хочется спросить о свидании, которое ему когда-то давно пообещали.
Мужчина замечает сразу же, что с ним хотят заговорить и что что-то Эрену мешает это сделать. Это даже смешно. Хотя не нужно много мозгов, чтобы догадаться, что же так тревожит мальчишку. По одному только его взгляду всё становится понятно.
И Леви решается на безумный для себя шаг. Он точно пожалеет об этом в будущем, к гадалке не ходи. Но адреналин в крови Аккермана дал о себе знать. Связано ли это с наркотиками? Вряд ли. Это связано с юнцом, который повсюду бегает за ним хвостиком.
Мужчина бросает сухое: «Жди здесь», и скрывается за поворотом, а через несколько минут Эрен слышит звонкий и немного пугающий рёв мотоцикла. Только Йегер подумал, что это просто совпадение, как к нему выезжает Леви на чёрном и идеально чистом красавце.
— Садись.
— Но ты же не трезвый!
— Главное, что я не пьяный. Или ты боишься? — вопрос звучит с вызовом. Эрен закусывает губу, взвешивая все «за» и «против», а потом решает послать в пешее эротическое весь здравый смысл и садится сзади музыканта, обхватывая его стройную идеальную талию своими сильными руками.
Леви трогается с места. Он не сказал куда, но Йегер и не спрашивает. Парнишка прижимается к мужчине, вдыхает сладковато-горький аромат мужского парфюма и думает, что больше в этой жизни ему ничего не нужно, лишь бы эта поездка длилась как можно дольше. А лучше вообще никогда не кончалась.
У Аккермана непонятно от чего именно сердце бьётся чаще обычного. Мужчину слегка пугает мысль о том, что этот пацан и впрямь начинает ему нравиться. Скорее всего он просто привык к нему. Йегер всего лишь играет роль верного пса, который привязался к новому хозяину.
Эрен не сразу замечает, что мотоцикл остановился. Из сладких грёз его вытаскивает недовольное фырканье своего водителя, и парню всё же приходится слезть и осмотреть местность. Леви привёз его куда-то в очень отдалённое от центра место, где повсюду горят вывески с казино, а прохожие подозрительно сильно похожи на каких-то бандитов. Пацану становится неуютно, по спине пробежались мурашки. Несмотря на то, что он ещё не вошёл в переулок, Эрен уже чувствует на себе странные и пугающие взгляды прохожих.
Отвратительно.
Леви молча направляется в сторону переулка, всё также ничего не объясняя растерянному пацану. Йегер осматривается внимательно и через пару минут понимает, что Аккерман тут не редкий гость. Если на зеленоглазого глазеют, как на зверушку в зоопарке, то на музыканта не обращают практически никакого внимания. А некоторые даже зовут его по имени, получая от мужчины кивок в знак приветствия. Обычно в таких районах можно встретить торговцев чёрных рынков, бандитов, заключённых, владельцев закрытых казино и
наркоторговцев.
Мужчина заходит в одно из зданий с яркой вывеской, а Эрен бежит за ним. Казино. Несмотря на бедственный внешний вид, внутри всё обставлено довольно богато и, на удивление Йегера, играют тут не только стрёмные мужики, но и вполне себе приличные люди.
— Как тебе перспектива провести свидание здесь? — спрашивает Аккерман, но на парнишку не смотрит, только обводит взглядом присутствующих здесь людей, будто боится встретить знакомых.
После упоминания о свидании, Эрен весь сияет, наверное, ярче солнца в самый жаркий день. Его зелёные глаза сверкают так, как никогда раньше. Леви чувствует это затылком, всё чувствует. Кажется, до его ушей даже доходит биение сердца мальчишки.
— С тобой хоть на кладбище, — отвечает шатен с неким возбуждением в голосе. Музыкант оборачивается и смотрит на него с приподнятыми бровями.
— Возьму на вооружение.
Йегера будто пробивает током. Эту фразу он не может воспринимать никак иначе, кроме как намёк на возможное ещё одно свидание. От этого короткого диалога актёр в миг даже отрезвился, будто бы за этот вечер ни разу не выпил ни грамма спиртного. Парень чувствует, как свернул на верный путь, и Леви наконец поддаётся и готов идти к нему навстречу. Сейчас важно не ошибиться, чтобы Аккерман вновь не начал отталкивать от себя и избегать его.
Если честно, пацан никогда не играл в азартные игры с кем-то на серьёзной основе. Да, он иногда баловался покером с друзьями, но желания ходить в казино не возникало. Всё же парнишка с неким отвращением относится к таким заведениям, поскольку часто встречает людей, потративших всё своё имущество на азартные игры.
Леви будто читает мысли своего спутника и кивает в сторону лестницы. Они поднялись наверх, и сияние Эрена возрастает в несколько раз. Если первый этаж наполнен азартом, алкоголем, звоном монет и фишек и до ужаса алчными людьми, то второй может похвастаться детскими игровыми автоматами. Да, на них не заработать денег, но зато их задача заключается в поставке веселья. К счастью, кроме Эрена и Леви, на этаже находилось всего несколько человек.
Аккерман никогда не развлекался подобным образом. Он умеет жульничать в азартных играх, примерно раз в три месяца приходит поиграть с целью расслабиться и понаблюдать за омерзительными людьми и проявлению их жадности. Однако симуляторы мотоциклов, автомобилей и так далее не вызывали ни интереса, ни симпатии. Но что-то внутри подсказало, что пацану подобные штуки нравятся, и чутьё его не подвело.
С каких пор тебя начал волновать чужой комфорт, Аккерман?
Леви сначала пугается своих мыслей, а затем успокаивается. Нет, это никак не связано с симпатией к пацану. Просто чувство долга. Музыкант всегда приводит в реальность свои обещания, даже такие абсурдные, как свидание с самодовольным и бессовестным мальчишкой.
Эрен сразу же тащит Леви за собой. Сейчас на них наконец никто не глазеет, от чего Йегер чувствует себя свободной птицей, в силах которой соблазнить даже настолько холодного спутника. Вот только если парень по-настоящему наслаждается играми, то Леви находит их чем-то скучным и чересчур детским. Ну не для него такие развлечения, что тут поделать.
Внезапно в музыканте просыпается любопытство. Конечно же, для него не является секретом мотив актёра, но на многое ли он готов ради него? Сможет ли осознанно пойти на боль и довериться ему? Здоровому человеку и в голову не придёт проверять мальчишку, но Леви не здоров. Он охуеть как не здоров, а его мысли то и дело окутывает туман, не позволяющий мужчине здраво рассуждать.
— Готов ли ты сделать татуировку в незнакомом и сомнительном месте? — спрашивает мужчина и сверлит парня холодным взглядом серых глаз. Эрен перестаёт играть и медленно поворачивает голову в его сторону.
Повисла пауза. Она длилась всего минуту или две, но по ощущениям прошла минимум вечность.
— Я сделаю всё, что ты захочешь, — наконец говорит он с удивительным спокойствием.
Это можно считать за согласие. Да, Йегер готов на всё, но на его лице так и читается продолжение этой фразы, от которой у Леви пересыхает горло. Эрен за секунду из счастливого мальчишки превратился в серьёзного мужчину, и смотрит на Аккермана с безграничным теплом и одновременно с опаской.
Но я не позволю тебе играть со мной. Это говорят его глаза, непременно.
— Тогда идём, — прерывает вновь затянувшуюся тишину композитор.
Эрен понимает, что Леви опасен. Его предупреждала Ханджи, но он всё равно лезет к нему. Йегер не верил в судьбу до их встречи, а сейчас просто уверен, что они созданы друг для друга. Что бы ни случилось в жизни Аккермана, он вытащит его из любого дерьма, заставит полюбить эту жизнь. Леви же в свою очередь сможет подарить пацану то счастье, о котором он мечтает. Эрену необходимо найти кого-то, о ком стоит заботиться, и именно брюнет кажется ему самой подходящей кандидатурой из всех в этом мире.
Аккерман приводит пацана к здоровому смуглому мужчине с различными татуировками по всему телу. Йегер знает, что Леви не позволит себе сделать что-то, что потом отрицательно скажется на его здоровье, поэтому верит, что этот татуировщик не сделает ничего плохого и не занесёт ему в кровь никакую заразу. По крайней мере, ему хотелось так думать.
Как выяснилось, Аккерман сам делал у него тату. Это сказал тот самый мужчина, который представился Джеймсом. Под колкие фразочки, он всё же заставил Леви снять чёрную рубашку и показать нечто прекрасное.
Глазам Эрена открылось безупречное тело музыканта, на чьей белоснежной коже красовалась большая чёрная татуировка, которая начинается на левой части груди, задевает плечо, локоть и левую лопатку на спине. Тату имеет кругообразную форму и состоит из различных узоров и японских иероглифов. Йегер теряет дар речи, осматривая эту красоту. Его рука тянется, чтобы прикоснуться к столь потрясающей картине, но Аккерман тут же возвращает рубашку на место и спешит её застегнуть.
Эрен быстро выбирает нужное тату. Джеймс набивает тщательно, вырисовывает каждую деталь, но этот процесс оказывается чересчур болезненным. Эрен жмурится, стискивает зубы, стараясь не издавать никаких звуков. В попытках за что-то зацепиться одной рукой, он хватает сидящего рядом с ним Аккермана за руку. На удивление Леви ничего не предпринимает и позволяет сильно сжать свою ладонь.
Йегер узнаёт, насколько у музыканта холодные руки, пока на его горячей коже вырисовывается красивейший рисунок волка на правой лопатке.
***
Конечно, большинство взрослых уже давно не чувствует то самое Рождественское волшебство, которое окутывает детей с ног до головы и сопровождает не только в ночь праздника, но и все последующие каникулы. Ни Эрвин, ни его коллеги даже не помнят, когда последний раз нормально справляли этот великолепный праздник.
Проходит день, за ним ещё один и ещё. Так незаметно наступает та самая долгожданная для детей ночь — Рождество. Не сказать, что Эрвин любит этот праздник, но для Дюрая ему хотелось организовать лучшее празднование, которое бы только укрепило веру мальчишки в чудо.
Естественно, Ханджи сама предложила свою помощь. Стоя чуть ли не у порога Смита, она уверяла мужчину, что без неё оформление праздника будет скучным и нудным. Впрочем, она была права. За ней подтянулся и Майк, чему Дюрай несказанно обрадовался.
Мальчишка носится по дому, пока взрослые развешивают мишуру, убирают квартиру, приводя её в божеский вид, и ставят ёлку. И всё это сопровождается включённой Ханджи рождественской музыкой, которую она напевает тихо себе под нос, когда не разговаривает с друзьями. Петь она, конечно же, не умеет от слова совсем, но когда это её останавливало?
Несмотря на отсутствие голоса, бегающий рядом Дюрай наслаждается её мычанием. Однако долго слоняться без дела мальчишка не смог, поэтому через двадцать минут он берётся за помощь.
Эрвин усаживает сына себе на плечи, и ребёнок, светясь от счастья, навешивает на настенную картину красивую разноцветную мишуру. Оба Смита улыбаются от уха до уха. Отец к тому же постоянно дразнит мальца, говоря, что тот вешает либо слишком криво, либо слишком некрасиво. Эрвину явно всё равно, как будет висеть этот аксессуар, но ему доставляет огромное удовольствие смотреть на надутые детские щёчки и слушать обиженные возмущения.
Майк, не сумевший устоять перед этой картиной, фотографирует их на свой телефон и сразу же бежит показывать Ханджи.
— Ёлку! Пора наряжать ёлку! — кричит Дюрай, когда папа наконец ставит его обратно на пол.
Пришлось всем дружно искать новогодние игрушки. Удивительно, что обнаружилась хоть небольшая коробка, ведь Эрвин если и праздновал что-то, то явно не дома. От части это связано с тем, что раньше, без Дюрая, Смит чувствовал себя одиноко в своих четырёх стенах. Он думал о разрушенной семье, о Мари, о своём прошлом. И все эти мысли на него давили до такой степени, что оставляли актёра попросту морально истощенным. Так сильно, что у него не находилось сил даже выпить.
Сейчас всё иначе. Он не один и знает, что никогда больше не останется в одиночестве. У него всегда был, есть и будет Майк, который на пару с Ханджи пройдёт через огонь, воду и медные трубы, если Эрвину будет нужна помощь. Да, к сожалению, блондин знает, что рано или поздно снова случится что-то, о чём он не сможет рассказать своему менеджеру, но вся прелесть многолетней дружбы с Захариусом в том, что он никогда не полезет не в своё дело, если его не просят.
Смит смотрит на Ханджи, которая усердно спорит с Майком, какой же всё-таки шарик повесить рядом с белым конём, и не сдерживает небольшой улыбки. Прошло всего ничего с того момента, когда она снова, после долгого времени непонятных избеганий, начала к нему возвращаться. С Ханджи всё проще, лучше, легче. Даже если она ничего не делает, просто находится рядом, Эрвин чувствует в себе силы свернуть горы. Лишь одно только знание, что она переживает, верит, спешит к нему, вдохновляет мужчину на подвиги и немыслимые ему ранее деяния.
Ханджи его меняет. И каждый день, час, каждая минута и секунда, проведённая с ней, меняет его мировоззрение, позволяет мыслить в совершенно иных направлениях. Смит будто заново учится жить рядом с этой невозможной женщиной.
— У тебя абсолютно нет вкуса! Жёлтый шар должен висеть рядом с красным, — Майк поднимает над собой шар, не позволяя шатенке до него дотянутся. От возмущения у Зоэ раздуваются ноздри.
— Эрвин! Скажи ему, что он ничего не понимает в этом! Ну скажи же! — Ханджи прыгает, пытается дотянуться до игрушки, но довольный собой Захариус даже не пытается ей поддаться.
— А я согласен с Майком.
— Предатель! Да как ты можешь? После всего, что между нами было! Ну-ну, я запомнила, Смит. — Ханджи поднимает с пола игрушечный меч и тыкает им в сердце мужчины.
Эрвин усмехается, а затем хватается руками за это место и падает на колени, свесив голову. Для полноты картины не хватает искусственной крови в виде томатного сока, но и так мужчина неплохо играет поражённого мечом.
В комнате раздаётся смех. Дюрай валит отца на ковёр, садится на него сверху и просит Зоэ отрубить ему голову, в ответ на что Эрвин вскакивает и убегает на кухню. Ханджи с мальчиком бегут за ним, выкрикивая различные угрозы и пожелания смерти, а Майк остаётся один на один с ёлкой. Пользуясь случаем, он вешает тот жёлтый шарик раздора на ветку как можно выше, чтобы женщина не смогла его перевесить.
Ночь приближается, а ещё столько всего нужно сделать. Для помощи вызвали Нанабу. Шульц с радостью к ним присоединяется, поскольку сидеть в рождественскую ночь одной дома совершенно не хочется. К родителям она не поедет в этом году, и это огромная заслуга её отца и его отношения к её работе. А провести праздник с друзьями у неё не получалось с курса третьего.
Пока Ханджи с Нанабой и Дюраем занимались едой и напитками, Эрвин с Майком заканчивали украшение дома. Решив, что их компания не полная, Зоэ звонит сначала Леви, а потом Эрену. Первого пришлось уговаривать долго, по нескольку раз набирать его номер, несмотря на десятки сброшенных звонков, писать каждую минуту сообщения во всех социальных сетях и обычных СМС. В итоге Аккерман не выдерживает такой жуткой настойчивости актрисы и соглашается приехать. Эрена же и уговаривать не пришлось совсем. Даже не зная о приходе Леви, он сразу обещает приехать.
Благодаря помощи друзей, к Рождеству всё приготовилось в срок. Даже остаются лишние пару часов, которые весёлая компания решает провести на улице. Точнее не вся компания, а Эрвин, Ханджи и Дюрай. Остальных они попросту выталкивают за собой.
Во дворе Смиты пытаются слепить снеговика, пока Зое готовит коварный план по закидыванию Леви снежками. Заметив это, Майк с Нанабой отходят подальше и прячутся за деревья в надежде, что эти прекрасные создания природы спасут их от скорой войны.
Однако война Эрвина и Дюрая со снегом оказывается куда кровожаднее. Ни тот, ни другой понятия не имеют, как правильно лепить снеговиков, и все их снежные круги распадаются практически сразу. Но Смиты не сдаются и издеваются над снегом до последнего. В итоге Захариус сжаливается и присоединяется к ним.
А затем два Всадника Апокалипсиса начинают свою борьбу.
Первые два удара снежками от Ханджи Леви игнорирует. Третий уже становится источником раздражения, а четвёртый пробуждает его тёмную и жестокую сторону. Обычная игра чуть не закончилась летальным исходом, причём для обоих. Досталось всем, даже тем, кто к игре не имел никакого отношения. Почему-то больше всех пострадал Эрен. Бедолагу буквально закопали в снегу и оставили на улице, забыв о нём. Такого предательства Йегер, конечно, не ожидал.
Эрвин обещает себе больше никогда не выпускать на улицу Ханджи и Леви без присмотра, когда оба в его доме сидят, завёрнутые в плед, с чашками горячего чая за полчаса до наступления Рождества. Внезапно Смит ощущает себя отцом-одиночкой не с одним ребёнком, а с целыми тремя. А ещё с заботливым дядюшкой Майком, племянником Эреном и... бабушкой Нанабой?
Через какое-то время Ханджи выскакивает из пледа, вытаскивает за собой Леви и бежит к малышу Дюраю. И с первыми ударами колоколов она дарит ему небольшую коробочку, украшенную красной фольгой с розовым бантиком. Дюрай старается открыть её аккуратно, чтобы ничего не разорвать. Внутри коробочки находятся большой шар с искусственным снегом и фигурками оленей внутри, рождественская шапочка и множество различных сладостей. Мальчик подпрыгивает от счастья, обнимает Зоэ за шею, целует её в щёку и убегает в свою комнату.
Ханджи чувствует, что готова дарить сотни таких подарков, лишь бы малец так радовался каждый раз. Но не успевает она закончить свою мысль, как Дюрай возвращается назад с ответным подарком. Мальчик дарит ей фигурку из пластилина, над которой он трудился около недели, нарисованную открытку и маленького плюшевого лисёнка. Актриса искренне улыбается и прижимает к груди недорогие, но безумно ценные подарки от ребёнка.
И вот, последний звон колоколов. Рождество наступило. Все радуются, обнимают друг друга, пьют алкоголь и дарят подарки. Все, кроме Ханджи и Эрвина. Смит всё искал повод уединиться с ней, но так и не получалось из-за чересчур энергичных друзей. Однако спустя минут двадцать ему удаётся улизнуть и утащить подругу с собой в соседнюю комнату.
— Что-то не так? — спрашивает Зоэ, когда они наконец остаются наедине. Эрвин отрицательно качает головой и достаёт из кармана небольшую коробочку.
— Я знаю, ты не любишь украшения. Поэтому выбирать тебе подарок было нелегко. Но очень интересно, — он улыбается ей сдержанной, но самой настоящей улыбкой.
У Ханджи сердце в пятки уходит, когда она видит настолько счастливого Смита. Честно говоря, это первый подарок, который он ей дарит лично, а не через друзей или курьеров.
Эрвин кладёт коробочку ей в ладонь и ждёт, когда она наконец взглянет на содержимое. Зоэ не тянет с ожиданием и поспешно открывает её. Внутри она видит снежинку в форме звезды, застывшую между двумя тонкими стёклами.
— Ого. Она не тает. Как ты это сделал?
— Попросил друга помочь. Тебе нравится?
И ответом ему послужила улыбка. Счастливая и невинная, как у ребёнка. Смит готов поклясться, что только ради этой улыбки он может встать под пули. В этот момент Ханджи выглядит как никогда прекрасной и женственной. Эрвин знает: всё, что было раньше, являлось лишь одной из ступеней длинной лестницы, которая вела его к Зое и чувствам, которые он стал испытывать по отношению к ней. Он ни на что их не променяет, будет хранить, как самое ценное сокровище.
Смит так сильно залюбовался Ханджи, что даже не заметил, как в его руках оказался какой-то предмет. Опустив глаза, он замечает старые антикварные часы на цепочке.
— Ты всегда любил историю и антикварные вещи. Это не подделка, самые настоящие часы. Носи, сколько влезет. С Рождеством тебя, Эрвин, — её мягкие губы на мгновение касаются его щеки.
Мужчина чувствует невесомость из-за неё. Если бы он не умел сохранять самообладание, чёрт знает, что он мог бы вытворить сейчас.
— С Рождеством, Ханджи, — шепчет он, теряя голос. Его подруга вновь дарит ему ослепительную улыбку и ведёт обратно к друзьям, которые, видимо, их совсем не потеряли. Или не хотели искать.
Где-то через час они вышли запускать фейерверки и зажигать бенгальские огни. Дюрай уже на ходу засыпал, но ему слишком сильно хотелось увидеть салют, поэтому он и вывел взрослых вместе с собой на улицу. От дома далеко не уходили. Ханджи зажигает бенгальские огни и раздаёт каждому, даже мальчишке, но под пристальным взором отца.
Пока остальные носятся с огоньками и восхищаются салютами, Майк подходит к Нанабе и неуверенно берёт её за руку. Шульц не отходит и не отталкивает его, лишь сжимает мужскую ладонь и прикладывает голову к его груди. Захариус теперь начинает чувствовать всю магию Рождества.
Он опускает голову и пристально смотрит на её красивое лицо, покрытое румянцем от мороза. Нанабе становится слегка неловко от такого внимательного взора, но ничего против она не имеет. И под очередной выстрел фейерверков, пока никто не видит, они сливаются в их первом поцелуе. Чувственным, робким и до безумия сладким.
***
— Мы едем на Карибское море! — кричит Нанаба, врываясь на своё рабочее место. Сотни удивлённых глаз сразу устремляются на неё и ждут объяснений.
— Какое море? — первым задаёт вопрос Эрен.
— Для съёмок. Начиная с сороковой сцены нам необходимы тропики, море и скалы. В городе этого не достать.
— Ты что, внезапно стала миллионером, раз можешь отправить туда целую съёмочную группу? — спрашивает Ханджи с нескрываемым сомнением.
Нанаба дуется, смотря на неё. Она рассчитывала, что многие разделят с ней эту радость, поскольку о выезде за пределы страны для их проекта казалось чем-то невообразимым и невозможным, а тут вот, всё как по волшебству начинает налаживаться.
— Я нашла нам спонсора. Точнее, он сам нашёл нас. Если быть уж совсем точным, то она. И она поедет с нами.
Раздаётся одобрительный вопль, а затем галдёж, поскольку каждый начинает обсуждать и гадать друг с другом, кто же это может быть. Наверняка кто-то безумно богатый, раз он решил вложить свои деньги в ещё не оправданный ничем сериал. Кому это может быть выгодно? Ведь велика вероятность провала.
Дверь, из которой несколько минут назад вылетел молодой режиссёр, снова открывается, и на пороге показывается высокая очаровательная блондинка. Увидев её, Ханджи поджимает губы и распахивает глаза от удивления.
— Знакомьтесь, наш спонсор — Траут Карвен!
