Формула вечного счастья

      Траут Карвен — молодая и на удивление очень успешная женщина. Автор множества популярных детективных романов, бывшая модель, а теперь ещё и владелица собственного модного журнала. Она добилась всего сама, добилась сквозь пот и слёзы. И не сосчитать, сколько раз её карьера падала на самое дно, но в итоге Карвен всё же стала одной из самых знаменитых писательниц. По её книгам ежегодно снимаются спектакли и мюзиклы, иногда и фильмы. Почти каждые три года выпускается очередной хит, который покоряет сердца миллионов людей и переводится как минимум на пятнадцать языков. Конечно, в перерывах между успешными и по-настоящему интригующими сюжетами выпускается что-то лёгкое, обычное. Траут не стесняется книг, которые многие считают позором её стиля. Ей нравится писать не только детективы, но и эротические романы, которые многие поклонники всё ещё никак не могут принять.       Но что же такому успешному человеку могло приглянуться в новом сериале неизвестного режиссёра, который только чудом смог уговорить сниматься нескольких популярных актёров и даже нанять известного композитора? Поскольку Траут считается человеком упрямым и жёстким в плане работы, ей сложно угодить. Блондинка вечно чем-то недовольна, требует идеального выполнения задач и не прощает ошибок. Ей не составляет труда выгнать на середине съёмки актёра и требовать его замены, даже если большая часть фильма уже отснята. Именно поэтому кинокартины по её книгам практически не выходят. Режиссёры просто не в силах с ней справиться: говорят, что она невыносима.       Со стороны Карвен очень невыгодно вкладываться в данный проект. И, если честно, она не хотела. Нанаба нашла её быстро, магическим образом связалась с ней и пыталась договориться ещё до начала съёмок о финансировании, но получала лишь решительные отказы. В итоге, Шульц пришлось бросить попытки и выкручиваться, строя сюжет на том небольшом бюджете, что у неё имеется. Вот только спустя практически полгода Траут сама ей написала с предложением встретиться и обсудить кое-какие детали.       Во время их встречи писательница рассказала, что до неё дошли некоторые слухи об актёрском составе: якобы в него входит актриса Ханджи Зоэ. Нанаба сразу насторожилась, поскольку она запрещала членам съёмочной группы выдавать хоть какую-то информацию о сюжете проекта, его съёмках и всему, что касается сериала. Однако замешательство Шульц помогло понять Траут, что этот слух правдив, и тогда она сама предложила стать спонсором, аргументируя своё решение тем, что раз кто-то настолько востребованный взялся за данную картину, значит, она действительно чего-то стоит и может принести большую прибыль. Такая отговорка Нанабу не очень-то устроила, но отказаться от в такой степени невероятной возможности для её карьеры было бы преступлением. И в этот же день они заключили контракт.       Поэтому сейчас красавица Траут Карвен, в шикарной белой блузке, подчеркивающей её талию, и узких чёрных брюках, великолепно выделяющих её длинные ноги, стоит на вполне дешёвой съёмочной площадке. Её блестящий образ никак не вписывается в подобное окружение. Она снимает солнечные очки и вешает их на блузку, а затем улыбается каждому смотрящему на неё. Но улыбка эта скорее официальная, поскольку она даже не пытается изобразить искренность.       — Надеюсь, вы меня не разочаруете. Сценарий вполне интересный, так что при хорошей работе вас может ожидать успех. Перелёт планируется в эту субботу, будьте готовы, — Траут хотела было что-то добавить, но резко закрыла рот, видимо, передумав.       А затем её глаза натыкаются на Ханджи. Зоэ машет ей и делает один шаг ближе к Эрвину, который и так стоит к ней практически вплотную по правую руку. Актриса сама не знает, для чего так сделала. Просто захотелось. Смит никак не меняется в лице, даже не смотрит на свою коллегу, однако данный жест знатно его порадовал, и маленький мальчик в его душе ликует от такой близости на людях. Ему постоянно хочется показывать незначительными жестами, что эта женщина будет принадлежать ему, но сделать это так, чтобы не спугнуть Ханджи — очень сложно. Мужчина не хочет её оттолкнуть или заставить в себе сомневаться, поэтому каждое слово, каждое действие и движение делается с максимальной аккуратностью.       Если Эрвину и понравилось то, что Ханджи без надобности пытается к нему прижаться, то вот Траут, кажется, наоборот. Её и без того фальшивая улыбка мгновенно исчезает с лица, а взгляд становится в разы серьёзнее. Смит замечает это, но не придаёт значения, однако интуиция не предвещает ничего хорошего. Что-то внутри кричит о тревоге и надвигающейся беде, которая, весьма вероятно, будет связана как раз-таки с этой дамочкой.       — Ты с ней знакома? — спрашивает Эрвин, когда встреча с Траут заканчивается и работа вновь возобновляется. Ханджи тяжело вздыхает и косо смотрит на нового члена их команды, явно не особо радуясь её появлению.       — Да. Какое-то время мы общались довольно... Близко. Но с тех пор прошёл почти год. Это неважно, пойдём, сейчас наша совместная сцена.       Актриса уходит от этой темы. Конечно, это ведь её личное дело, не стоит посторонним о нём знать. Даже Нанаба не была в курсе, что Ханджи и Траут имели вполне тесные отношения. Но в течение двух лет их общение становилось всё более холодным, отстранённым, а встречи и того почти исчезли. И в один день Ханджи сказала ей, что им лучше больше не видеться, и с тех пор оборвала все возможности связаться с Траут.       Отчасти в этом виновата совесть. Ханджи и по сей день чувствует себя виноватой за то, что нагло использовала Карвен, чтобы заглушить свою боль. Да, это низко, Зоэ знает. После свадьбы Эрвина ей нужно было отвлечься на что-то ещё, помимо работы, которая при всей своей трудности не всегда спасала от мыслей о разбитом сердце. По воле случая появилась Траут, и Ханджи решила с помощью неё забыться. Она знала и знает, что писательница ей дорожила, и чувствовала её трепетное отношение к актрисе, но ничего даже немного похожего по отношению к ней не испытывала. Было жестоко со стороны Ханджи перекрыть все пути общения и напрочь пропасть из жизни Траут, не дав девушке никакого выбора. Но Зоэ не жалеет и не будет. Она знает — так лучше.       Но вот Траут не устраивало такое расположение дел. Карвен искала её всё это время, несмотря на отстранённость и игнорирование со стороны Ханджи. Траут искала и, наконец, нашла. Ей абсолютно плевать на сериал, на режиссёра, сценаристов, актёров, на всю съёмочную группу. Её не интересует, что будет с ними, добьются ли успеха. Траут здесь только из-за Ханджи. Она хочет вернуть то, что потеряла. Даже если актриса не желает всё возобновлять, даже если ей и вот так хорошо живётся. Траут из кожи вон вылезет, но привяжет актрису к себе.       Во время рабочего дня они не пересекались. Ханджи отыгрывала перед камерами, либо поправляла грим, либо повторяла сценарий. А Траут просто наблюдала за ней издалека. Она не следила за работой остальных, взгляд её холодных голубых глаз был прикован только к одному человеку из сотен других. Ханджи чувствовала его на себе, но изо всех сил старалась игнорировать. Актриса больше ни разу за весь день и не взглянула на Карвен, делая вид, что они и вовсе никогда не были знакомы.       — Ханджи, не упирайся! Тебе нужен каскадёр! Ты даже не умеешь водить мотоцикл! — Нанаба чуть ли не умоляет подругу. Кажется, она уже готова встать на колени.       По сюжету, Алекс — идеальный водитель мотоцикла и часто использует его для своих миссий. И до субботы Шульц хочет найти каскадёра, который мог бы вместо неё совершить небольшой трюк на острове. Но Ханджи и слушать не хочет. Она всегда отказывалась от дублёров и каскадёров, сейчас — не исключение.       — Научусь. Я же не буду по городу на нём кататься. А для пары сцен уже нашла учителя, — Ханджи широко улыбается и бросает в лицо Нанабы свой пиджак, который забыла оставить в гримёрке, а затем выходит на улицу, довольно потягиваясь.       — И кто же собрался тебя учить? Осталось меньше недели, — не сдаётся режиссёр и бежит за ней. Практически у самого крыльца уже стоит чёрный красивый мотоцикл, а на нём сидит знакомый им обеим мужчина в элегантном, но старом пальто.       — Сколько тебя ещё ждать, очкастая? — недовольно бурчит Леви сразу же, как замечает вышедшую актрису. Ханджи только смеётся, перепрыгивая через ступеньки, и садится сзади него.       — Готовь рёбра, коротышка. Мои объятия очень крепкие.       — Готовь голову. Я спихну тебя на первом же перекрёстке.       Нанаба вздыхает, поправляя волосы. Ханджи машет ей на прощание, обхватывает торс Аккермана руками и удаляется вместе с ним в неизвестном направлении. Если она договорилась с Леви, значит, бесполезно останавливать. И когда эти двое успели так хорошо сдружиться? Кажется, с каждой встречей их дружба всё крепнет и крепнет. Глядя на них, Нанаба успокаивается, думая, что со Смитом у неё отношения приблизительно такие же, а значит, что она действительно в него снова не влюбилась. От этого становится легче, будто бы открывается второе дыхание. Даже за собственную личную жизнь Шульц переживала меньше, чем за личную жизнь подруги.       Эрвин привык, что иногда Ханджи испаряется, практически ничего не говоря. Его это даже начинает забавлять, поскольку с недавнего времени после каждого её скрытого ухода приходит сообщение, в котором она кратко рассказывает, куда именно смоталась и почему. Отчитывается, как перед учителем или отцом. Смит никому не признаётся, что подобные выходки ему до безумия нравятся. Настолько, что скручивает живот после очередного сообщения.       А вот Траут совсем недовольна полным отсутствием внимания к её персоне. И внутри писательницы растёт раздражение и жгучая ревность к тем, кто окружал актрису большую часть времени на площадке. В особенности к этому самовлюблённому блондину, который практически не оставлял её одну во время перерывов.       Бесит.       Как и планировалось, в субботу утром вся съёмочная группа стоит в аэропорту. И помимо них так же стоит маленький светлый мальчик, который впервые в своей жизни собирается куда-то лететь. Дюрай нервно дёргает руку отца, поглядывая то на него, то на Ханджи, то на работников таможни. Траут не удивилась присутствию ребёнка. Она охренела. А вот остальные даже не обратили внимания. Конечно, они привыкли, что Дюрай приходит на работу вместе с Эрвином. К тому же все знали, что он живёт вместе с ним один, и поэтому коллеги бы больше удивились, если бы мальчишки рядом со Смитом не было. Зато Траут поняла, почему Нанаба просила один дополнительный билет.       Ждать самолёта приходится около двух часов. Карвен надеялась, что ей удастся уединиться с Ханджи и поговорить, пока не заметила, что всё внимание актрисы направлено на маленького Дюрая. Она носится с ним по всему аэропорту, играет вместе с Эрвином и Майком, усаживает себе на спину, показывает что-то в телефоне. Ведёт себя так, будто это её собственный ребёнок.       Траут недовольно фыркает. Билеты получала Нанаба, но писательница сделала так, чтобы её место находилось именно рядом с местом Ханджи, поэтому в этот раз её избегать точно не получится. Зоэ не сможет прятаться от неё во время всего перелёта, как бы та этого не желала.       Эрвин подходит к Ханджи и сидящему у неё на коленях Дюраю, смотрящему мультики через... телефон отца. Смит изумлённо проверяет карманы и понимает, что эта женщина каким-то образом умудрилась его стащить и остаться незамеченной. Гениальный план — издеваться над чужим сотовым, чтобы не разрядить свой.       Леви же стоит в курилке, сжимая губами противную никотиновую палочку. Он смотрит куда-то в сторону, будто бы сквозь людей, стоящих неподалёку. Никто и не догадается, что на самом деле он высматривает паршивого сорванца, который единственный из всей команды умудрился опоздать. Благо, Траут его не заметила. А если бы она решила его отстранить? Аккерман уверен, что так бы эта ненормальная и сделала. В день её появления композитор прочитал множество интервью о ней и прекрасно знает, что она в любой момент может потребовать замены актёра.       На самом деле мужчина очень переживал, что Йегера выгонят, хоть сам себе в этом и не сознавался. За те десять минут его отсутствия Леви обдумал все возможные отговорки и отмазки, лишь бы выгородить не пунктуального актёришку. И зачем ему это?       Мужчина сжимает сигарету двумя тонкими пальцами и выдыхает, смотря на толпу через появившееся облако дыма. Йегер подозрительно много времени забирает у композитора, но почему-то это перестало раздражать. Леви понимает, что привык к нему точно так же, как к Ханджи. Вот только женщина знает о его маленьком секрете, а пацан — нет. И будет плохо, если узнает. Аккерман и актрисе не собирался рассказывать, но так уж вышло, что обманывать её было бесполезно. Она его поймала, нашла наркотик и изучила поведение.       Леви цокает языком, вспоминая таможню. Ему пришлось выбросить все наркотики, чтобы его пропустили в самолёт. К счастью, в аэропорту достаточно много подкупных людей, и за приличную сумму мужчине удалось уговорить сотрудника таможни спрятать один пакетик голубого порошка. Но всего один! Леви без понятия, как сможет выжить целую неделю с таким мелким запасом, но ему придётся держать себя в руках. Не терять же из-за зависимости чёртову работу!       Размышления композитора прерывает какой-то наглец, выдернувший из его руки сигарету. Эрен стоит с довольной мордой и тушит её, не обращая внимания на убивающий взгляд Аккермана.       — Жить надоело, сопляк?       — Ты и так уже тут слишком долго. Пойдём, искать ведь начнут.       — Я не семилетняя девочка, чтобы теряться, — Леви хочет отвесить наглому актёришке подзатыльник, но тот перехватывает его руку и притягивает ближе к себе, наклоняя свою голову к лицу собеседника. Аккерман даже чувствует горячее дыхание на своей коже. Чеширская улыбка шатена становится ещё шире при виде слегка растерянных серых глаз.       — Совсем страх потерял?       — Уже давно, — двусмысленным томным голосом отвечает парень и практически зарывается носом в грубые чёрные волосы, но Леви привычно его отталкивает и бьёт в живот.       С каждым днём наглец становится всё увереннее и увереннее. Он уже не боится на людях показывать свою симпатию, то и дело пытается обнять или прижать к стене, несмотря на то, что после каждой такой попытки получает отказ в виде очередного синяка. Повезло, что Леви ещё не сломал ему нос. Хотя это скорее из солидарности к съёмкам, ведь никому не нужен актёр с покалеченным лицом.       Пока Эрен пытается прийти в себя после смачного удара, Аккерман хватает его за локоть и тащит подальше от курилки, в сторону съёмочной группы. Ведь знает, что он та ещё прилипала, будет стоять и дышать в затылок в ожидании, когда наконец соизволят сделать то, что ему нужно. Это бесит.       Неожиданно объявляется посадка. Траут отходит в сторону и ждёт, когда вся съёмочная группа зайдёт в самолёт и займёт свои места. Ханджи нехотя поднимается с места и отдаёт Эрвину почти севший телефон. Смит строго смотрит на неё, но не произносит ни слова. Женщина только улыбается в ответ на взгляд и пожимает плечами, а затем утаскивает его и сына за собой.       Поскольку расфасовкой билетов занималась именно Карвен, никому не досталось место рядом с особо близким другом или партнёром. К счастью, один из операторов согласился поменяться с Дюраем билетами, чтобы мальчишка смог лететь рядом со своим отцом. Ханджи, если честно, всё равно, с кем переносить полёт. У неё построились великолепные отношения с каждым коллегой, будь то актёр, сценарист или гримёр.       Вот только проводить несколько часов с Траут она не готова. Когда блондинка садится рядом с ней, Зоэ не делает вид, что удивлена или разочарована, она так же продолжает смотреть в блистер. Писательница не торопится начинать разговор, она терпеливо ждёт. Чего именно — известно только ей самой.       Со временем самолёт приходит в движение. Дюрай восторженно смотрит, как он поднимается над землёй, чуть ли не кричит от радости, а затем жалобно смотрит на отца из-за того, что начало закладывать уши. Ханджи слышит их и слегка улыбается, жалея, что находится так далеко от столь любимых ею мужчин. Конечно, Траут прослеживает её взгляд, хотя и так догадывается, кто вызвал у неё улыбку.       — Тебе всё ещё нравятся блондины? Твой вкус не меняется, — подаёт она голос, внимательно наблюдая за актрисой краем глаза. Зоэ усмехается и подпирает голову рукой.       — Точно так же, как и твой острый язычок.       — Раньше мой язык тебя вполне устраивал.       Ханджи смеётся, а Траут давит в себе усмешку. А затем снова повисает неловкая тишина, которая сразу же начинает надоедать Карвен. Она чувствует всем своим телом нежелание женщины говорить на личные темы. Они обе, вроде как, всё уже выяснили, но Траут этого мало.       — Думаешь, он сможет позаботиться о тебе лучше меня?       — Мы просто друзья, не преувеличивай. Я помогаю ему с Дюраем.       — Однажды он уже разбил тебе сердце. Не повторяй ошибок.       — Траут! — Ханджи смотрит на неё с раздражением. Внутри разгорается огонь гнева оттого, что собеседница решила не просто пройтись по тонкому льду, но и станцевать на нём.       Про тот случай с Эрвином знает только Нанаба. Точнее, знала до определённого времени. Ханджи с Траут пересеклись на одной из вечеринок, которые актриса активно посещала с целью окончательно залатать ту дыру, что образовалась из-за свадьбы Смита. К сожалению, она переборщила с алкоголем и вкратце рассказала новой знакомой о своей боли. В отличие от Нанабы, Траут не знала, кто был тем человеком, сколько времени Ханджи нужно было, чтобы прийти в себя, о чём она думала. Ей известно всё только в общих чертах, но этого хватило, чтобы понять, что именно Зоэ необходимо.       На следующее утро они проснулись в одной постели. Так, можно сказать, и начались их отношения. Но Ханджи каждый раз жалела, что позволила себе кому-то ещё рассказать об Эрвине. Это её страшная тайна, которую она могла разделить только с самым близким другом — Нанабой. И гложет, что о ней узнал кто-то другой. Ведь Зоэ не доверяет ей. Никогда не доверяла.       Траут незаметно кивает сама себе. По реакции Ханджи блондинка понимает, что угадала: Эрвин и есть тот самый человек, о котором она рассказывала. Этот факт заставляет Карвен ещё больше желать отгородить свою женщину от него.       — Не вздумай никому об этом говорить, — практически сквозь зубы цедит Зоэ, вновь отворачиваясь к блистеру. Траут не отвечает, только смотрит в сторону улыбающегося Эрвина, который во что-то играет с ребёнком. Её от него тошнит.       Конечно, все часы полёта провести в молчании невозможно. Для Ханджи уж точно. Уже спустя где-то полчаса ей становится безумно скучно, и она сама начинает заводить с Траут разговор. Не о личной жизни, не о их прошлом, а о всякой ерунде, включая работу. Собеседница с радостью отвечает и расплывается в улыбке.       Нанаба увлечённо обсуждает работу с двумя сценаристами и совершенно не жалеет, что их места совпали. Леви же повезло с соседом не меньше, ведь Майк — человек немногословный, поэтому и разговорами не донимает. Они оба сидят, занимаются своими делами и не трогают друг друга.       Полёт длился мучительно долго, но тёплая страна стоила того, чтобы её ждали в почти неподвижном мучении. На выходе из аэропорта их уже поджидал юноша в лёгкой белой рубашке и шортах. Траут подходит к нему, что-то отдаёт и кивает в сторону уставшей от перелёта съёмочной группы.       — Прошу внимания! Это Марло Фройденберг, ваш фотограф. Он тут по работе и по просьбе режиссёра, я попросила его задержаться на пару дней, так что будет немного времени для фотографий к сериалу.       — Рад знакомству, — кивает головой Марло, медленно осматривая каждого человека. Парня предупреждали, что этот проект у режиссёра Шульц является одним из первых, поэтому его удивление при виде знакомых лиц можно понять.       Фройденберг — востребованный фотограф. Он работал в нескольких журналах, но сейчас основной его заработок составляет только один, как раз тот, который принадлежит Траут. Марло часто зовут для создания обложек к фильмам и сериалам, однако и услуги его далеко не дешёвые. Парень знает цену своей работе и очень редко её занижает, однако отказать своей начальнице просто не смог. За этот журнал он держится руками и ногами: претендентов на его место уйма, а найти подобное место, в котором по-настоящему ценят труд и оплачивают его соответствующе, очень непросто.       Но и Траут знает, что таких трудолюбивых и профессиональных фотографов днём с огнём не сыщешь, поэтому тоже не желает его увольнять. Без него у её журнала могут появиться проблемы и падающие рейтинги, поэтому эти двое никогда не наседают друг на друга и не требуют больше, чем нужно. Их сотрудничество адекватное и вполне успешное.       Наверное, не стоит упоминать, что Марло не раз встречался с Ханджи и Эрвином. Он принимал участие во многих съёмках постеров фильмов, в том числе и тех, где снимались эти двое. По отдельности, естественно.       Ханджи широко улыбается и машет парню. Фотограф лишь кивает в знак приветствия и провожает съёмочную группу к автобусу. Их должны завести в отель, где он работает с моделями. К слову, если бы не эта внезапная просьба Карвен, он бы уже сегодня вечером улетел домой. Однако Марло не слишком-то и расстроился. Работать у моря и в дорогом хорошем отеле всегда приятнее, чем в душных городах или, не дай бог, деревнях, которые и так уже стояли поперёк горла.       Траут не позволила Ханджи остаться с Эрвином и пихнула стоящего впереди неё Майка на сиденье рядом с ним. Такое поведение уже начинает напрягать их обоих, но пока что они молчат. Что бы Траут не задумала, а сейчас их съёмки целиком и полностью зависят от неё и её денег, как бы печально это не звучало. Ханджи переводит глаза с писательницы на Смита и грустно улыбается, пожимая плечами. Он отвечает ей улыбкой, но более бодрой.       Конечно, он замечает, что их финансист по каким-то причинам слишком прилип к Зое, но у Эрвина есть более важная задача — проследить за сыном. Дюрай очень устал от перелёта, он хочет спать и есть. Мужчина укладывает голову сына себе на колени и кладёт руку ему на голову. Мальчишка сразу же засыпает, хотя в самолёте дремал довольно много. Смит облегчённо вздыхает и поворачивает голову к сидящему недалеко Майку, начав что-то с ним обсуждать.       В отеле съёмочная группа устроилась достаточно быстро. Многие приняли душ, вздремнули пару часов, кто-то убежал обедать, а кто-то сразу взялся за работу, несмотря на чудовищную усталость после перелёта. Нанаба и Леви относятся к последним. Аккерман сразу скрылся в номере и теперь настраивает гитару, смотря на недописанные ноты перед собой. Писать саундтреки сложно до ужаса, особенно когда нет звукозаписывающей студии. Приходится делать всё самому и проверять звучание через единственный инструмент. Леви ненавидит такие поездки, но они давно стали частью его жизни.       Работа над сериалом началась спустя четыре часа. Траут показала хорошее место, его огородили от посторонних, настроили аппаратуру и принялись за съёмки. Эрен играет красиво, хорошо, живо. Он стал единым целым со своим персонажем. Уроки Ханджи и специальных курсов, куда она его записала, даром не прошли, игра Йегера стала в разы лучше. Эрвин внимательно наблюдает за ним, оценивает его движения и усмехается, когда замечает мелкие детали, присущие только игре Ханджи. Наверное, только он их и заметил. Марло времени тоже зря не теряет: он фотографирует сам процесс съёмок на случай, если сериал станет популярным. Многим же бывает интересно, как проходит процесс создания.       Траут стоит рядом с Ханджи и касается её своим плечом. Ей нравится, что актриса рядом с ней, а не с кем-то другим. Даже если сама Карвен и заставила находиться её именно здесь. Однако самой Зое это неприятно. Она чувствует, как Траут нарушает личное пространство, понимает, чего она хочет добиться, и поэтому делает шаг в сторону.       — Тебе неприятны мои прикосновения? — спрашивает писательница максимально спокойным голосом и косо смотрит на женщину.       — Может быть, — холодно отвечает Ханджи, но глаз от действующих актёров не отводит.       Траут напрягается. Она хочет съязвить и вновь упомянуть Эрвина, но знает, что любое слово, сказанное в сторону мужчины, может сильно разозлить Ханджи. Даже не просто разозлить — она уйдёт подальше. Куда-нибудь к этому неопытному режиссёру или своему менеджеру-зануде, который то и дело бегает за ней хвостом. А может и к мерзкому композитору.       Они все тебя недостойны.       Только я имею право к тебе прикасаться.       — Тебе очень идёт этот грим, — меняет тему Карвен, и её губы расплываются в мягкой улыбке, — ты прекрасна.       — Это Алекс, не я. Но с последним утверждением трудно поспорить, — Зое усмехается и скрещивает руки на груди. Траут подходит ещё ближе, слегка наклоняется, касается пальцами её подбородка и с нежностью смотрит в карие глаза.       — Я хочу поговорить с тобой. О том, что с нами было. Хочу, чтобы ты снова принадлежала только мне.       Ханджи резко отходит на несколько шагов, мотает головой и поправляет волосы. Вместо ответа женщина быстрым шагом достигает Эрвина, будто бы надеясь, что он спрячет её и защитит.       Несмотря на спокойное лицо актрисы, Смит видит, что она встревожена. Он кладёт ладонь ей на макушку, заставляя женщину поднять голову вверх.       — Поможешь вечером научить Дюрая плавать? — его голос тихий и очень бархатный. Ханджи мгновенно расслабляется. Она энергично кивает и снова смотрит на Эрена.       Эрвин убирает руку. Он с трудом сдерживает усмешку оттого, что, несмотря на все старания их финансиста, Зоэ всё равно бежит к нему хотя бы на минуту. И им не нужны слова, чтобы найти понимание. Они касаются пальцев друг друга, но руки не отдёргивают, делая вид, что так и должно быть.       Потому что так правильно.       Траут сжимает зубы и впивается ногтями в собственную кожу от злости и ревности.       Работа продолжалась до восьми вечера. Нанаба решила дать коллегам немного отдыха и самой наконец расслабиться. Дюрай сразу же потащил Эрвина в воду. Наверное, если бы не ребёнок, Смит не стал бы даже брать плавки. Но, зная Дюрая, они ему просто необходимы. Даже если он будет всю ночь работать, мальчик поведёт его хотя бы на десять минут поплавать.       Маленький Смит впервые видит море. Его глаза горят от восторга и радости. Он бегает по берегу, зачем-то берёт песок в руки, кидает его в воду и смеётся. Чтобы повеселиться с ним, Ханджи по-быстрому нашла какую-то лавку, купила первый попавшийся купальник и неожиданно для Эрвина с криками забежала в прозрачное море, сразу же ныряя. Дюрай вопит и хочет нырнуть за ней, но мужчина останавливает его за руку.       — Тебя ещё надо научить. Не хочешь же ты утонуть здесь?       — Хочу! Я стану русалом. Мне дядя Леви об этом сказал.       Смит недовольно оборачивается и ищет глазами виновника сие сказки, из-за которой Дюрай теперь не против утопиться. Эрвин отмечает, что наедине с Аккерманом ребёнка лучше не оставлять. Что он в следующий раз ему скажет? Что если себя поджечь, можно превратиться в феникса?       — Эрвин! Медуза! — с этими словами Ханджи кидает что-то в мужчину. Мужчина вздрагивает и даже прикрикивает от неожиданности, а потом замечает на себе всего лишь водоросли.       Ханджи хитро улыбается, прищуриваясь. Эрвин слегка хмурится и поджимает губы, выражая всё своё недовольство. Зоэ лишь брызгается и снова уходит под воду.       Мужчина велит Дюраю подождать его и сам бежит на глубину. Он быстро ловит Ханджи, обхватывает её руками, прижимает к себе и вытаскивает на поверхность, после чего подбрасывает и кидает женщину обратно в воду под её визги.       — Ну что, негодяйка, получила своё? — Эрвин смеётся и разворачивается обратно на берег. Женщина выскакивает из воды и прыгает на спину мужчине, положив на его голову ракушку.       Пока Смит пытается сбросить с себя приставучую женщину, Дюрай смотрит на них и смеётся, а неоткуда взявшийся Леви снимает всё это чудо на телефонную камеру. Память его сотового вскоре будет полностью забита всякими фотографиями и видеороликами трезвых и не очень дурачеств своих новых друзей. Правда, большую часть них занимал, занимает и будет занимать Эрвин. Только теперь, видимо, на пару с Ханджи. Такой же поехавшей, но весёлой.       Женщина крепко вцепилась в своего коллегу и как бы Смит не пытался, отвязаться от Зое ему не по силам. Вздыхая, он поднимает руки и публично признаёт своё поражение. Ханджи победно вскрикивает, но тут же падает на песок с воплем. Теперь снова пришла очередь Эрвина смеяться. Он помогает ей встать и они оба решают наконец начать то, ради чего вообще подошли к морю, — обучать Дюрая плавать.       То, что эти двое ведут себя как семейная пара на отпуске с ребёнком, замечает не только Леви, но и Траут, у которой от гнева чуть ли дым из ушей не идёт. Аккерман обращает внимание на то, с какой ненавистью и одновременно холодом она смотрит на двух Смитов, и напрягается. Ему всё равно, какие отношения у неё были с Ханджи, ему это неинтересно, но если она собирается навредить Эрвину или, что ещё хуже, Дюраю, мужчина стоять в стороне не будет. Если его друг может сам за себя постоять, то мальчишка наивный и обвести его вокруг пальца не составит труда. Несмотря на свои старания держаться подальше от ребёнка, Леви готов встать за него горой, чтобы какой-нибудь ненормальной и в голову не пришло что-то ему сделать. Мужчина любит Дюрая, именно поэтому держится на расстоянии от него. Зато когда мальчик рядом, Аккерман чувствует, насколько сильно хочет вылечиться и избавиться от ненавистных ему наркотиков.       Эрен прогуливается вдоль берега. Тёплые волны приятно накрывают его лодыжки, но парнишка этого не замечает. Он смотрит на свою правую ладонь, а точнее на предмет, находящийся в ней.       Ключ. На Рождество Леви подарил ему какой-то ключ. Вручил и сказал, что придёт время, и он сможет им воспользоваться. Эрену не дают покоя те слова. От чего этот ключ? Судя по размерам, от какой-то двери. Йегер улыбается, надеясь, что его догадки верны. Что Леви вручил ему не просто какой-то левый ключик, а ключ от чего-то важного. Аккерман ждёт, хочет убедиться, что Эрену можно довериться и показать что-то ценное, что он хранит под замком. Ведь это не должен видеть каждый встречный-поперечный. Дверь откроется только особенным, и парень уверен, что рано или поздно станет достойным для этого.       А ещё ему покоя не даёт левая рука Леви. Он подарил ему небольшой чёрный кожаный браслет. Аккерман отмахивался, не хотел принимать, но пришлось. Несмотря на его: «Не факт, что буду носить», браслет всё равно болтается на левой руке. Да, он немного велик, но композитор его не снимает. Будто дорожит. Эрен чувствует себя влюблённым подростком в свои двадцать четыре. Хотя нет, подобных чувств у него не было, кажется, никогда. И это делает его отношения с Леви ещё более уникальными.       Когда Эрвин, Ханджи, Дюрай и Леви возвращаются в отель, у входа уже стоит автобус. Недалеко от него с Марло прощаются несколько моделей. Видимо, с ними он и работал. Каждая из девушек считает своим долгом поцеловать фотографа в щёку. Судя по его выражению лица, он настолько привык к такому, что не обращает никакого внимания. И, наверное, не обратит, если его полезет целовать мужик. Только Эрвин собрался это проверить, как Леви его оттащил за шиворот и силой повёл к номерам под недовольное бурчание.       Невысокая строгая девушка отмечает каждую модель, заходящую в автобус. Но она не досчиталась одной и просит, нет, даже приказывает Марло привести её. Тот вздыхает и молча отправляется на поиски. Правда, поиски — это громко сказано. Он знает где она находится. Также знает, почему не идёт со всеми. Эта капризная мадам очень любит трепать нервы, особенно ему, чтобы жизнь мёдом не казалась. Хотя на самом деле она просто дразнит и играется с ним и его серьёзностью.       Марло находит модель, стоящую за первым рестораном недалеко от самого автобуса. Девушка перебирает пальцами тонкую сигарету, стоя спиной к фотографу. Тот неслышно подходит и мягко выхватывает как саму сигарету, так и целую пачку из её кармана.       — Ты же бросаешь курить. Забыла?       — Ничего я не забыла. Просто ты на сигареты быстрее приходишь, — девушка ослепительно улыбается, поворачиваясь к Марло.       — Ты всех задерживаешь. Давай, пойдём. Не хочу, чтобы у нас обоих были проблемы. Ты знаешь как Энни не любит ждать.       — И мой любовник, который ждёт меня в нашем доме, — модель смотрит на Марло исподлобья. Фотограф лишь усмехается и невесомо целует её в висок.       — Конечно. Только в следующий раз, Хитч, попроси более профессионального человека приклеить в фотошопе мужчину позади тебя. В прошлый раз подделка была слишком явной.       Хитч разочарованно вздыхает и позволяет Марло отвести себя к автобусу. Любимица публики перед отъездом получила хороший нагоняй от противного менеджера, которая не забыла влепить и Фройденбергу за то, что тот слишком долго провозился. Хитч целует фотографа на прощание в уголки губ и быстро убегает внутрь транспорта, пока Энни не начала её пинать.       По пути в номер Марло замечает Траут, стоящую рядом с чьей-то дверью. Кажется, это комната Ханджи. Каким-то чудом ей удалось перехватить номерок так, чтобы попасть в отдельный номер отеля. Она знала, что Траут попытается выделить им один, поэтому первая спохватилась и отбила своё заслуженное личное пространство. А Траут даже не открывает.       Писательница недовольно фыркает и уходит, толкая своего фотографа плечом. Нет, она точно не позволит какому-то мужику забрать у неё Ханджи. Траут хочет прогнать его с площадки. Безумно хочет. Ему здесь не место. Ему не место рядом с ней.       Рано утром вновь начинается работа. Уже подальше от пляжа и отеля и, скорее всего, минимум на полдня. Эрвин уговорил Майка остаться с Дюраем. Всё же то, что Эрвин на работе, не значит, что сам ребёнок не может отдохнуть. Да и он впервые на море! Нельзя просто взять и оборвать мальчику весёлые каникулы. Захариус согласился, хоть и с неохотой. И дело не в том, что он хочет работать и наблюдать за Эрвином. Просто мужчине хотелось бы больше времени провести с Нанабой. Достаточно было бы только смотреть на неё издалека, ведь теперь Шульц охотно ловит его взгляды и нередко играет в гляделки. Майку это нравится, но ничего не поделаешь, придётся носиться с Дюраем. В принципе, это и правильно, он стал мало времени проводить с мальцом и это надо срочно исправлять.       Пока Ханджи вместе с Эрвином направляется к поджидающим их машинам, она замечает странную группу незнакомцев неподалёку. И один из них очень внимательно наблюдает за каждым членом группы, будто бы выискивая кого-то. Когда его глаза натыкаются на Зоэ, парень ухмыляется и переносит всё своё внимание собеседникам.       — Эй, Эрвин, ты не знаешь, кто это? — пихает она мужчину плечом, заставляя его повернуть голову.       — А, это. Флок Форстер вроде. Слышал о нём, восходящая звезда поп-сцены. Как по мне, ничего особенного. Как-то удалось услышать отрывок его песни. Слова показались чем-то до боли знакомым, но так ведь часто бывает с попсой. В общем, ничего удивительного. Его популярность продержится максимум года два, а затем все забудут. Не обращай внимания.       Смит кладёт руку на её плечо и отводит к машинам. Ханджи тут же забывает про певца, не замечая, как его глаза до сих пор прикованы к ней.       Перед отъездом Нанаба показала привезённый для съёмок мотоцикл. Леви рано утром уже успел его испробовать, после чего пришёл к выводу, что транспорт в отличном состоянии и волноваться не о чем. Сегодня после обеда как раз нужно снимать сцену с ним. Правда, это будет довольно опасно. Им нужно будет подняться на гору и сделать манёвр недалеко от обрыва. Конечно, поскольку Ханджи отказалась от каскадёра, ей придётся делать остановку на большем расстоянии, чем нужно, но оператор пообещал, что создаст нужную видимость и никаких проблем не будет. Леви отвёз мотоцикл в специально предназначенный для него гараж. Так же, как и Майк, он остаётся в отеле, поэтому этот железный красивый чёрный конь всё же и под его присмотром. Всё же на нём будет ездить не кто-то левый, а именно Ханджи. Нужно быть уверенным, что никому не придёт в голову что-то сделать с мотоциклом.       У Аккермана плохое предчувствие. А оно его ещё никогда не подводило. И если несколько лет он не обращал на него внимания и жёстко поплатился за это, то теперь начеку. Если он может предотвратить несчастный случай, Леви это сделает.       Через пару часов проснулся Дюрай. После завтрака малец бежит играться в бассейне, а Майк же в это время подходит к Леви и садится рядом с ним, не спуская глаз с ребёнка.       — В курсе, что Форстер здесь?       — Мне без разницы.       — Вот песня, которая подняла его популярность. Ты должен её послушать, — Майк протягивает композитору один наушник.       Леви смотрит с подозрением и неким презрением. Зачем ему, профессиональному музыканту, занимающимся музыкой всю свою сознательную жизнь, слушать какую-то попсовую ересь? Глуша негодование, Аккерман всё же берёт наушник и слушает. Майк не стал бы просто так тратить его время на бессмыслицу.       И не зря. Услышав слова и ноты, Леви будто пронзило током. Да, он не может ошибаться. Песня, поднявшая новую звезду на пирамиду славы, вовсе не принадлежит исполнителю. Этот урод нагло своровал слова и музыку Леви. Причём конкретно эта песня была дебютной для группы Аккермана. Мужчина удалил её отовсюду, как только карьера пошла в гору. Он заблокировал на всех сайтах, договорился со знакомыми программистами, чтобы она просто исчезла с просторов интернета. Но нет, каким-то образом она попала в руки халтурщику, который за чужой счёт решил пробить себе путь в сладкую жизнь.       Леви скрипит зубами. Он готов рвать и метать. Дай волю — и Аккерман разорвёт эту смазливую морду на куски. Флок не просто нагло своровал, он настолько сильно изменил аккомпанемент и стиль под попсовый жанр, что её вовсе не узнать. Глаза Леви наливаются кровью, он отбрасывает наушники и уже собирается идти, как Майк останавливает его за руку и не даёт подняться с места.       Захариус ничего не говорит, он прекрасно понимает, что до Леви само всё дойдёт, нужно лишь подождать совсем немного. И правда, мужчина очень скоро расслабляется и не спешит устраивать разборки.       Несмотря на хладнокровный характер, единственное, что может вызвать приступ неконтролируемых эмоций у композитора — музыка. А точнее — его собственные творения. Эрен уже видел, как Леви изменяется в лице, когда начинает работать с инструментами и петь. Потому что музыка для него нечто особенное. То, что до сих пор удерживает его от суицида. И какая-то зелёная сопля посмела выкрасть самое сокровенное, что у него имеется! Аккерман вполне мог бы подать в суд за нарушение авторских прав, но это было бы слишком просто. Вряд ли Форстер не задумывался об этом, когда крал. Значит, он должен был предусмотреть. Возможно, постаралось и его агентство, чтобы в случае раскрытия лжи юную звезду не посадили за решётку. Это Леви больше всего ненавидит в шоу-бизнесе.       Пока Дюрай занимался своими играми, Майк помогал Леви найти больше информации. Они сидели с этим делом до самого обеда, пока не приехала съёмочная группа на перекус. Как выяснилось, Флок украл у Леви не только одну песню. Он подчистую скопировал манеру пения, игры на гитаре, сценический образ, но так всё это прикрыл мишурой своего жанра, что никто до сих пор не замечает подмены. Сволочь!       Форстер просто-напросто воспользовался тем, что группа «No name» уже не так популярна и актуальна, и решил, что копирование не только солиста, но и остальных членов останется незамеченным. Каким же ублюдком нужно быть, чтобы пойти на такое.       О прибытии Аккермана в этот отель плагиатор явно в курсе. Возможно, он захочет ему насолить в испуге, что его обман может быть раскрыт. Ну или с любым другим мотивом. Кто знает, что творится в головах таких идиотов, не способных самостоятельно в этой жизни чего-то добиться. Флок не станет засиживаться и ждать когда все уедут, нет, Леви уверен.       Блеск. Ещё одна заноза в заднице. Только его тут ещё не хватало. Конечно, им же мало Траут со своими интрижками! Леви начинал проклинать тот день, когда у них появился спонсор. Но с другой стороны даже хорошо, что они здесь встретились. Теперь Аккерман знает про плагиат и сделает всё возможное, лишь бы за его счёт и его труд какой-то лентяй не смог устроиться в жизни.       На удивление, обед прошёл гладко. И вот пришла пора снимать ту самую сцену с мотоциклом. Ханджи спасает Эрена и удирает вместе с ним от Рико. Сцену же с допросом Эрена пришлось перенести на возвращение домой, поскольку там уже есть просто идеальное для этого место. Впрочем, никого это не смущает. Во время съёмок часто какие-то сцены переносят и снимают не в хронологическом порядке. Было бы чему удивляться в сфере кино.       Как назло, то ли у Нанабы сбились часы, то ли ещё у кого, но обеденный перерыв продлился слишком долго. Теперь они начали отставать от графика, поэтому быстро захватив всё необходимое, повезли к нужному склону. Времени теперь не хватало даже на банальную проверку оборудования. Леви настаивал на том, чтобы перед съёмкой ещё раз убедиться в исправности мотоцикла, но Траут не позволила ему задерживать съёмки ещё сильнее. Если бы не Эрвин, Аккерман бы точно набросился на неё.       Сцена с Ханджи далеко не самая первая. Пока что действующим лицом перед камерой был Эрен, именно поэтому Эрвин позволил себе отойти на пару минут по делам. Через несколько метров Смит замечает, что ему навстречу идёт Траут. Глаза её холодные, даже ледяные, наполненные злостью и ревностью. Мужчина не меняется в лице, он смотрит исключительно вперёд перед собой и даже не думает останавливаться. Однако, когда они оба поравнялись плечами, Карвен придержала пальцами край его рубашки и заставила остановиться.       Они всё так же не смотрят друг на друга, лишь перед собой, только теперь стоят непривычно близко. Им обоим от этого неуютно и оба хотят как можно скорее избавиться друг от друга.       — Отцепись от Ханджи. Ты ей не нужен, — холодно начинает Карвен. Эрвин хмурится и напрягается от этих слов. Как чувствовал, о чём именно она собралась заводить разговор.       — Это не твоё дело.       — Думаешь, она возится с тобой из желания помочь? — Траут краем глаза всматривается в лицо актёра, — ей всё равно на тебя. Она рядом только из-за ребёнка. Отпусти ты его к матери, сразу станешь ей не нужен.       — Так же, как и ты? — усмехается Смит. Кажется, он попал в нужную точку, поскольку блондинка заметно начинает заводиться. Она отпускает рубашку мужчины и продолжает свой путь, будто бы ничего и не было.       Намерения Карвен ясны, как день. И если она надеялась, что словами о Дюрае сможет заставить его отказаться от Ханджи, то эта женщина полная дура. Эрвин не тот, кто пляшет под чужую дудку. Он прекрасно видит, когда им хотят манипулировать, а Траут даже не попыталась скрыть свои намерения. Ей придётся сделать что-то по-настоящему невозможное, чтобы Смит начал сомневаться в Ханджи.       Потому что он доверяет ей так, как никому другому. Даже больше, чем самому себе, намного больше. Она рядом не только из-за Дюрая. Ребёнок стал лишь поводом им вновь начать близкое общение, которое они почему-то потеряли. Всё остальное — искреннее и настоящее. Зоэ любит мальчика, несомненно, но утверждать, что без него она бы отвернулась от Эрвина, — самое глупое, что только можно представить.       Только Смит и Карвен расходятся, как слышится крик. Женский, знакомый. Напуганный. Траут не верит своим ушам, а Эрвин тут же мчится со всех ног обратно, чуть не сбивая писательницу. Сердце застучало быстрее, тело пробила мелкая дрожь. Смит бежит так, как не бежал никогда. Это был крик Ханджи.       Вроде бы всё шло как надо, по плану. Даже с графиком поравняться умудрились. Зое уже сидит на своём мотоцикле и ждёт команды мотора, а после заводит двигатель и действует. Они с Леви долго трудились над таким, казалось бы, простым и обычным манёвром, она знает, что нужно делать, в какой момент поворачивать и когда именно жать на тормоз, чуть ли не до секунд знает. Но когда приходит нужное время... Мотоцикл перестаёт слушаться. И дело даже не только в руле. Мало того, что он не поворачивает, так и тормоза отказали. Ханджи несётся прямиком в обрыв, около которого проходит съёмка.       Нанаба кричит, но актриса ничего не слышит. Страх наполнил её целиком, полностью оглушил и обездвижил. Время будто бы замедлилось. Ханджи понимает, что вот-вот — и она разобьётся, если ничего не сделает. Но что делать? Тело, как и проклятая машина, её не слушается. Перед глазами Зоэ за секунды проносится вся жизнь, начиная с детства и заканчивая недавним общением с Эрвином. Внезапно оживая, она в последний момент спрыгивает на землю, а мотоцикл улетает вниз.       Всё тело дрожит. Ханджи наконец вскрикивает от страха, но не слышит собственного голоса. Нанаба тут же садится на колени рядом с ней, трясёт за плечи и пытается что-то сказать, но достучаться до неё всё так же невозможно. Страх парализовал не только тело, но и мозг. Только чудо помогло ей спрыгнуть.       Когда последний раз она так боялась? И не вспомнить уже. Сознание то и дело рисует всё новые и новые картины её смерти, которая могла случиться несколько секунд назад. Ханджи смотрит в никуда, пытается прийти в себя, но не может. Будто находится под каким-то изолирующем и звуконепроницаемым куполом. Это странное ощущение страха и внезапного спасения ничем не передать. Ей не верится, что она вообще смогла выжить.       Леви несильно бьёт актрису по щекам, заставляет смотреть ему в глаза. Кажется, Ханджи начинает понемногу возвращаться к реальности. Зоэ видит напуганные лица собравшихся вокруг неё людей.       Но не видит самого главного. Того, у кого хочется попросить утешения больше всего. Того, кто может защитить от всего.       — ХАНДЖИ!       Единственное, что доносится до её ушей. Женщина резко вскакивает и выискивает глазами хозяина этого голоса. А затем видит, как он бежит к ней. Не выдерживая, на ватных и дрожащих ногах, она бежит к нему. Ещё секунда — её заключают в крепкие объятия. Эрвин прижимает Ханджи к себе, закрывая глаза. Ему даже не нужно осматриваться, чтобы понять, что произошло. Только что он мог её потерять.       Смит чувствует, как она дрожит, но не может и слова из себя выдавить. Только обнимает настолько крепко, насколько только это возможно. Женщина сама прижимается к нему, обхватывает руками и пытается расслабиться, унять дрожь в теле.       Удивительно, но получается. Дыхание Эрвина рядом с её шеей, его крепкие руки и бешеное сердцебиение успокаивают Ханджи. Ей становится легче дышать, она наконец начинает разбирать звуки. Зоэ на несколько мгновений прикрывает глаза, переставая дрожать от страха. Рядом с Эрвином она в безопасности. Всё в порядке, всё хорошо. Она жива.       Открывая глаза, Ханджи видит, как Леви смотрит на неё в упор, удерживая сигарету между зубами. И взгляд его пронзительный, ясный. Зое что-то больно колет в сердце. Она понимает, что читается в его глазах.       Леви всё понял.       Леви раскусил её игру.