Дождь с тихим шипением бил в окна. Совсем низко над землей стелились свинцовые тучи, перекрывая все небо и, кажется, задевая крыши домов. Ливня, правда, пока не было, но земля все еще хранила следы вчерашней непогоды.
Совсем рядом послышались глухие раскаты грома, вскоре слившиеся в оглушающий рокот, который на секунды перекрыл любые звуки вокруг. Вслед за ним последовала молния, на миг осветив небосвод холодным ярким сиянием. И опять грохот. Секундная тишина и вода сплошной стеной полилась на город, скрывая от взгляда практически все, что было на улице.
Я мелко задрожала и прикрыла глаза, пытаясь отогнать непонятно откуда взявшийся страх. Как бы не была сильна любовь к пасмурной погоде и дождю, гром мною всегда переносился плохо. Каждый раз сердце словно пытается вырваться из груди и с огромной скоростью гонит кровь по венам. Перекрывается доступ воздуха в легкие, и дышать становится все труднее. В этот раз без паники тоже не обошлось. Я сидела за задней партой и, откинувшись на спинку стула, пыталась успокоиться, считая до десяти и выполняя дыхательные упражнения. Когда напряжение спало, оглядела класс.
До сих пор я еще никому не сказала ни слова, и никто не обращал на меня ровным счетом никакого внимания. Всю жизнь держалась в стороне от людей, их разговоров и прикосновений. Сложно вспомнить случаи, когда меня хоть кто-нибудь привлекал настолько сильно, что хотелось начать общаться. Таких моментов попросту не было. Ну, или были, но давно и неправда. И не думаю, что это вина остальных людей. Возможно, у меня имеются некоторые проблемы. Ведь мне всегда было хорошо одной, я привыкла к одиночеству и никогда не сторонилась его. Наоборот, сама искала уединения. Хотя все чаще и чаще я начинаю задумываться над тем, чтобы найти друга. Вот только чем старше становлюсь, тем сложнее это сделать. Все-таки в интернете с этим проще.
Снова обвела взглядом своих одноклассников и, положив подбородок на ладонь, начала наблюдать и размышлять. Не помню, о чем я думала. Мысли были слишком неопределенными, слишком беспорядочными, чтобы их запоминать. Я не совсем понимала, где нахожусь. Было какое-то ощущение растерянности, тревоги и непонятной тоски. Что странно, ведь только пару часов назад я была счастлива и была готова на любые свершения.
Люди перешептывались и смеялись, кто-то уткнулся в телефон, кто-то вообще спал, положив голову на руки. У каждого были свои дела, и ни один ученик не слушал учителя, хотя бы потому что его тут не было. Не знаю, что там такого случилось, что миссис Уилсон вдруг решила пропустить свой урок. Учительница, которая в жизни не опаздывала и не отменяла свои занятия. Но я не жалуюсь, нет. География никогда не была моей сильной стороной. Все эти реки, озера, города, полезные ископаемые. Не мое.
Зажатый в руке карандаш уверенно выводил в тетради все новые линии. Пальцы работали автоматически, поправляя, растушевывая, отмеряя. Мысли улетели куда-то далеко, оставляя меня наедине с листом. Я не понимала, что появляется на поверхности, как это выглядит и имеют ли все эти линии смысл. Мне просто нравилось это ощущение отрешенности. Чувство, будто я в совсем другом мире. Там нет серости, однообразности. Там каждый момент наполнен яркими красками. Мир, которого нет в реальности. Вселенная, существующая лишь на страницах книг. Она наполнена волшебством, истинными чувствами, которые накрывают с головой. Я прикрыла глаза. Мир иллюзий, способный даровать счастье.
Звонок с урока заставил вздрогнуть. Я быстро захлопнула тетрадь, даже не посмотрев на то, что получилось, и начала собираться. Выходила из класса самая последняя, пытаясь оттереть карандаш от ребра ладони. И была так поглощена этим процессом, что не заметила человека в дверном проеме. Осознание чужого присутствия пришло лишь тогда, когда я в него врезалась.
Чей-то громкий вскрик. (Позже оказалось, что он принадлежал мне.) Нос пронзило резкой болью, и по губам потекло что-то горячее. Попробовала языком. Кровь. Я посмотрела слезящимися глазами на руку, которой зажимала пострадавший орган, она была вся красная. Болезненный жар захватил уже половину лица, а я просто стояла и плакала, держа нос и недоумевая, как это могло произойти из-за небольшого столкновения.
— Смотреть надо, куда идешь, — чей-то приятный, но очень раздраженный женский голос. Его обладательница подошла ко мне, не очень нежно взяла за плечи и повела куда-то. Хотя повела это громко сказано, скорее потащила волоком. — Пошли быстрее, пока ты все тут не забрызгала.
Я не разбирала дороги. Слезы застилали глаза и никак не хотели прекращаться. Кровь этого тоже делать не собиралась. Слышала, как прозвенел звонок на следующий урок. Девушка тащила меня все дальше. Вскоре мы зашли в какое-то прохладное помещение. По запаху стало понятно, что мы в туалете.
— Так, дай посмотреть, — она попыталась оторвать мои ладони от лица, но я не далась. Было слишком больно, чтобы вообще шевелиться. Она снова потянула мои руки вниз, из этого тоже ничего не вышло. — Убери руки! Дай мне взглянуть на твой нос. Я смогу помочь.
— Чем? — прогнусавила я, пытаясь рассмотреть виновницу моего разбитого носика. Мой хороший, мой маленький. Как же больно! Вновь полились слезы, и я попыталась замереть, чтобы не тревожить его еще больше.
— У меня есть опыт. Сто раз это делала.
— Ломала носы?
— Нет, лечила их. А ну убрала руки! — она снова резко дернула мои уже сдавшиеся руки. Кровь хлынула дальше на подбородок и к шее. Разве ее должно быть
настолько много?! — Подними голову и пойдем к раковине, — я выполнила все, как она сказала.
Мы подошли к зеркалам. Послышался звук щелчка — она открыла свою сумку и начала что-то оттуда доставать и складывать на раковину. Затем повернула меня к себе.
— Перестань рыдать, у тебя ничего не сломано, — девушка наклонила мою голову вперед и начала салфетками убирать кровь с лица. После ее слов я заплакала еще сильнее. — Если ты перестанешь плакать, я дам тебе шоколадку. Ты же хочешь шоколадку? — уговаривала она меня, вытирая кровь. — Она вкусная. С изюмом и орехами.
Я несколько секунд подумала, а потом кивнула, стараясь успокоиться. Шоколад я люблю. Через пару минут послышался шум, будто кто-то что-то выливает в раковину, и в этом чем-то были кубики льда.
— Между прочим, я из-за тебя вылила свой чай. Могла бы заиметь хоть немного уважения, — сказала она, собирая лед в салфетку и прикладывая его к переносице.
— Спасибо, — тихо сказала я гнусавым голосом, следя за девушкой, вытирающей раковину от моей крови.
Наконец-то можно было хорошо разглядеть ее. Девушка была красива, полностью соответствуя своему голосу. Довольно высокая, выше меня где-то на пол головы. Мягкие черты лица притягивали взгляд. Живые серо-голубые глаза, нахмуренные тонкие брови, полные четко очерченные губы. У нее не было ярко выраженных скул, а скорее полные щечки, которые наверняка все хотят потискать. Светлые прямые волосы были распущены и ниспадали до лопаток. Тело ее выглядело гибким и стройным, хотя и не лишенным округлостей. Она не была тонкой, как Елена Гилберт или Кэролайн Форбс, а скорее совершенной, той, кем восхищались художники и писатели всех времен. И девушка походила больше на принцессу, чем на куколку.
— Не пялься. Раздражаешь, — сказала она, даже не глядя на меня, и стала мыть руки. И я снова заметила, что из нас двоих пострадала только я.
— П-прости. Я Луис. Можно Луи или просто Лу. Как будет удобнее, — неловкость накрыла с головой, и я почувствовала, как горят уши, лицо и шея. Хорошо, что хоть словесный поток смогла остановить.
— Ребекка, — она слабо улыбнулась мне и с грустью посмотрела на пустой стаканчик.
— Спасибо, что помогла мне.
— Без проблем. Это я же виновата в том, что произошло, — Ребекка кивнула на мой нос, который, кстати, уже не так сильно болел, да и кровь остановилась.
Повисло неловкое молчание. Ну, для меня. У новой знакомой все было хорошо. Тишина ее никак не тяготила, наоборот, она выглядела уверенной в себе.
— Это уже можно убрать, — она выдернула из моей руки мешочек со льдом и выбросила его, — Пойдем.
Ребекка схватила меня за локоть и потащила на выход.
— Ку-куда?
— Как куда? В кафетерий, — и тон был такой, что я почувствовала себя глупым ребенком, которому объясняют прописные истины.
— А зачем?
— Я голодна, — пожала она плечами, а потом посмотрела на меня своими странными яркими глазами, зрачки которых будто пульсировали, меняя свой размер. Они становились то огромными, оставляя только тонкий ободок радужки, то совсем маленькими точками. Наркоманка что ли? — Ты же хочешь получить свою шоколадку?
Я кивнула. И меня потащили в коридор. Странная она какая-то.
***
— Куда?! Да сзади! Почему меня никто никогда не прикрывает?! Ты нафига там бегаешь? Объясни мне! — я втянула воздух сквозь зубы. — Трое из моей команды справа. Почему меня всегда оттуда убивают?!
— Луи, успокойся! — послышался из наушников мужской голос, в котором сквозил смех. Я посмотрела на иконку Эштона в правом углу экрана, а потом показала ей язык.
— Как тут успокоиться?! Меня уже пятый раз убивают! Я захожу, значит, кладу первый отряд, в итоге меня убивают справа. Охрененная команда! Всю жизнь бы с ними играла и в разведку бы пошла. Видишь они бегут?! Смотри, выродки. Вы где их нашли?!
В наушниках послышалось неясное мычание сразу четырех человек. Снова увидев перед собой экран, забрызганный кровью, я в отчаянии застонала и со злости чуть не кинула контроллер в телевизор. Это был последний, шестой, раз. Затем высветилась надпись о том, что я выбыла из соревнования.
— Ладно, Лу, не расстраивайся. Не получилось в этот раз, получится в другой. Это же не последнее соревнование, — попыталась успокоить меня Руби
Я набрала побольше воздуха в легкие и шумно выдохнула, отключаясь. Сняла наушники и откинулась на кровать, уставившись на звездное небо на потолке. И когда мой разум начал становиться невесомым, уплывая в сонное царство, на тумбочке раздался звонок телефона. Я открыла глаза и пару секунд находилась в прострации, пока не соизволила взять мобильный и нажать на зеленую кнопку. На экране высвечивалась надпись «Мамочка».
— Да, мам?
— Луи! Срочно надевай платье! — в голосе мамы была паника.
— Что такое? Зачем? Мам?
— Нужно встретить клиента. А мы еще за час до города! Не успеваем к его приходу. Лу, пожалуйста! — взмолилась мама. — Он очень влиятелен.
— Ладно-ладно. Что мне нужно делать?
— Он будет у нас минут через двадцать. Встреть его, скажи, что мы задерживаемся и предложи чай или кофе. Проводи к папе в кабинет. И будь вежливой, Луис! И улыбайся. Хочу, чтобы он был тобой восхищен!
— Я поняла, мам. Не волнуйся, все сделаю. Как мне его называть?
— Спасибо, доченька! — послышались чмокающие звуки. Видимо, мама целовала трубку. — Мистер Майклсон его зовут. Будь милой!
— Да знаю я. Все будет хорошо.
— Люблю тебя, родная!
— И я тебя.
Когда мама отключилась, я рванула к шкафу и распахнула дверцы. Так, и где мой фрак?
***
Представьте, что вы скованы железными прутьями и не можете дышать полной грудью. С каждым вздохом эти прутья все больше сжимаются, заставляя легкие гореть от недостатка кислорода. И вскоре в голове начинает шуметь, словно в нее запустили рой пчел. Перед глазами появляются черные точки и прыгают в разные стороны. И наконец глубокий вдох омывает легкие, наполняя клетки жизнью. Но прутья не сдаются и давят еще сильнее.
Примерно так я себя чувствовала, стоя в платье, которое неимоверно жало в районе груди. Дышать приходилось через раз, но при каждом вздохе ткань грозилась разойтись по швам, но не расходилась, за что ей огромное спасибо. Нет, с одной стороны это, конечно, хорошо. Я стала больше походить на женщину, если только просто не поправилась. Но с другой стороны как я буду встречать нашего гостя? Надеюсь, не упаду в обморок при нем. А то вдруг сбежит. И мне потом тоже придется сбегать, чтобы родители не похоронили меня прямо в клумбе.
И тут раздался стук в дверь. Судя по звуку, стучали костяшками пальцев. Ровно три раза, но достаточно громко, чтобы его услышали. Я вздохнула, поправила платье, смахнув с него невидимые пылинки, и открыла входную дверь. Передо мной предстал довольно молодой высокий мужчина в черном пальто. Он не был худощавым, скорее поджарым и держался с достоинством, зная, как производить впечатление на других. Подняв голову, посмотрела ему в лицо. На мой взгляд, довольно красив. Высокие скулы, чуть вздернутый нос, пухлые губы и щетина. Волосы немного влажные из-за дождя, но было прекрасно видно, что они светло-русые и чуть волнистые. А когда он улыбнулся, показывая ямочки на щеках, я чуть не задохнулась. Святые небеса, какой он миленький!
— Здравствуйте. Вы мистер Майклсон? — я улыбнулась ему в ответ и открыла пошире дверь, когда он согласно кивнул. — Проходите, пожалуйста. Мой отец немного задерживается и попросил вас подождать его в кабинете.
— Да, я знаю, он предупреждал, — мужчина сделал шаг в дом и посмотрел на меня. Голос его был глубоким с ярко выраженным британским акцентом. — Как твое имя, прекрасное создание?
— Я Луис.
— Очень приятно, Луи. Никлаус Майклсон к твоим услугам, — он взял мою правую руку и поцеловал тыльную сторону ладони. Щеки обдало жаром. Ну, все. Теперь меня официально можно считать мертвой.
— Пройдите за мной, мистер Майклсон, — я жестом показала, чтобы он следовал за мной. Мы прошли дальше по коридору к массивной дубовой двери. Папа вообще любит все деревянное. У нас из дуба почти все, что может быть из него сделано. Я толкнула дверь в комнату и пригласила мужчину внутрь. Щелкнул переключатель, и мягкий свет разлился по кабинету. Это одна из самых «мужских» комнат дома. Все в темных тонах. Перед окном стоит массивный деревянный стол с компьютером и с кожаным креслом за ним. Все стены отделаны деревянными панелями, а в одной и вовсе вырезаны книжные полки, которые уже полностью заставлены книгами. В противоположной стене тоже имеется углубление, где стоит удобный диван с чайным столиком перед ним. Все просто и практично. — Присаживайтесь. Могу ли я предложить Вам чай? Может, кофе? Или воды?
— Принеси-ка мне чай, милая, — он снова улыбнулся, а я быстро кивнула и удалилась на кухню, держась за сердце. Он меня нервирует.
Поставив чайник на плиту, начала ставить на поднос чашки, сахар, молоко (он же англичанин, может, и чай с молоком пить любит) и мамины пирожные.
Я видела много симпатичных мужчин и парней. У нас в городе их полным полно. Да те же Сальваторе чего стоят. Но этот Никлаус Майклсон затмевал всех. В нем не было идеальной красоты, той слащавости, которая присуща многим. Нет, он привлекал чем-то другим. Возможно, взглядом. Возможно, силой, которую он источал, заставляя подчиниться. Не знаю. Но было в нем что-то особенное.
Засыпала в фарфоровый чайник заварку, решив не трогать тот странный чай, который нам дала мэр. Мало ли. Вдруг ему не понравится.
Чайник на плите засвистел, и я залила чайные листы кипятком. Затем, организовав пространство на подносе так, чтобы хватило места и было все красиво, пошла обратно в кабинет отца. На полпути услышала звук машины. Видимо, родители с братьями приехали. Слава Святому Иисусу. Не придется чувствовать неловкость еще дольше.
Я зашла в кабинет и поставила поднос на столик. Когда начала разливать чай в чашечки, в комнату влетел запыхавшийся отец. Мы с гостем синхронно повернули головы и уставились на раскрасневшегося мужчину.
— Прошу прощения, что задержался, — сказал он, отдышавшись.
— Что же. Видимо, я вынуждена оставить вас, — я склонила голову перед мистером Майклсоном. А он встал и снова поцеловал мою руку, улыбаясь уголками губ. И тут я умерла во второй раз.
— Буду счастлив встретить Вас вновь, мисс Картер.
Я улыбнулась и направилась к двери, по пути получив от папы поцелуй в макушку. Что-то меня зацеловали сегодня.
Оказавшись в коридоре, прикрыла за собой дверь и рванула к себе в комнату. Хорошо, что этот день скоро закончится.
