***
Одеваясь, я думала о том, что произошло тогда, и спрашивала себя, не был ли тот ужин лишь сном? Ведь те чувства, что я испытала при виде него, были просто невозможны. Как можно испытывать такое по отношению к человеку, которого в жизни вижу лишь второй раз? Неужели болезнь повредила мой рассудок? Возможно, что-то сломалось у меня в мозгу. Причесываясь, я рассматривала в зеркале свое лицо. Оно перестало казаться мне хотя бы симпатичным. Никогда не считала себя страшной, но теперь с каждой секундой я находила в нем все больше изъянов. Глаза казались блеклыми и невыразительными. Совершенно неинтересными. Возникло стойкое желание поменять их цвет. Ведь кого могут зацепить светло-карие глаза? Лицо вдруг стало ассиметричным, фигура — плотной, движения — скованными, лишенными всякого изящества. Неожиданно для самой себя я предстала перед собой страшненьким садовым гномом, который постоянно сидит надутый в темном уголке и стесняется выходить в сад. Повернулась боком к зеркалу и выпрямилась, втянув живот. Потом встала как обычно, а потом снова вытянулась, как струна. Черное платье перестало мне идти, прическа показалась глупой. — Лу! Давай быстрее, а не то опоздаем! — донесся до меня голос папы. — Иду! — крикнула я в ответ и схватила рюкзак. Сбежав по лестнице, ничуть не удивилась, увидев отца, одновременно пьющим кофе, завязывающим галстук и надевающим обувь. Я подбежала к нему, отобрала чашку и завязала галстук, сильно его затянув. Он, откашлявшись, благодарно мне кивнул и присел, чтобы завязать шнурки. — Пап, а можно задать вопрос? — Ты уже задала его, — усмехнулся папа. — Ну, пап! — Ладно-ладно. Задавай. Но только быстро! — Вот скажи, — я провела ладонью по талии. — Я толстая? Папа в ужасе посмотрел на меня, широко раскрыв глаза. — Ой, нет, — он замотал головой. — Нет, нет, нет, нет. Нет! Ни слова больше! — на меня укоризненно был наставлен указательный палец. — Ни. Слова. Не хочу слышать, — он развернулся и выскочил за дверь, громко причитая: — Господи, да за что же мне это?!***
Мир вокруг был ярким, цветным, но для меня — бесконечно тусклым и унылым. Я была будто в озере, полном рыб, которые снуют вокруг меня, иногда задевая скользкими телами. Они говорили, говорили, говорили что-то непонятное, громко смеялись и кричали. Эти звуки накладывались друг на друга, создавая для моих ушей омерзительную какофонию. Я прижимала к себе учебник по истории и, опустив голову, быстро шагала по коридору, лавировала между школьниками, стараясь ни с кем не столкнуться. Всё жалась к шкафчикам, не желая никого трогать. Появилось чувство омерзения, которого раньше не было никогда. Мне никогда не было противно касаться других. Никогда не было страшно смотреть на людей. Опустив глаза, собиралась завернуть в класс, как меня перехватили поперек талии и дернули в сторону, затаскивая в темное помещение и захлопывая за собой дверь. Я в панике задергалась и попыталась вырваться из крепкой хватки. Вдруг зажегся яркий свет, явив передо мной ярко-голубые глаза. Мелькнула мысль, что такие глаза точно понравятся ему. — Кэролайн! — воскликнула я, поняв, кто передо мной стоит. — Ты что делаешь?! Девушка отошла, расширив мне обзор. В кладовке, а это была именно кладовка, стояли еще двое: Елена Гилберт и Бонни Беннет. И все трое хмуро смотрели на меня. Бонни вообще смотрела будто прямо в душу. Таким пустым взглядом, что стало еще неуютнее. Паника начала потихонечку нахлестывать с головой. И её волны становились с каждым разом всё больше и больше. — Луи, мы просто хотим поговорить, — произнесла Елена и попыталась приблизиться, выставив руки в примирительном жесте, но лишь заставила меня еще больше вжаться в стену. Увидев мое состояние, она остановилась и, кажется, даже смутилась. Было бы прекрасно, если бы она так смутилась, когда они с Кэролайн отбирали у меня жирафа. Моего мягкого друга... — А нельзя было это сделать в коридоре? — дрожащим голосом спросила я, попыталась встать в позицию и показать, что они меня совершенно не пугают. — Нет. Это личный разговор, — покачала головой Елена. — Ладно. Что вы там хотели? Только кратко, пожалуйста, звонок скоро. — Ты должна перестать общаться с Ребеккой, — воскликнула неожиданно Кэролайн, застав меня врасплох. — С какой это стати? — я сложила руки на груди и, уже не боясь, посмотрела ей в глаза. — Она опасна, Луи. С ней лучше не водить знакомств. — Да? И почему же? — Мы не можем сказать тебе всего. Просто выполни нашу просьбу, — вдруг вступила в разговор Бонни. — Значит так, давайте разбираться. Вы затаскиваете меня в кладовку. Меня. Ту, с которой за последние лет десять обмолвились лишь парой слов. Окружаете и просите, чтобы я не общалась со своей подругой. И чем вы всё обосновываете? Тем, что она якобы опасна. Да кем вы все себя возомнили?! Какое вам дело до нашей дружбы? — Мы просто не хотим, чтобы из-за неё кто-то пострадал, — промямлила Елена. — Она ведь... — Ну? Кто? — Ты не можешь представить, что она может сделать. На что она способна. Кто она. — Так скажи мне, Елена. Давай. Что ты жмешься? Инопланетянин? Оборотень? А может, вампир? А, Елена? Кто она? — я стала приближаться к ней. — Я же говорила, что она даже слушать нас не захочет, — нахмурилась Кэролайн и оказалась рядом со мной. Так, где-то я это уже видела. Она наклонилась и посмотрела мне в глаза. Её зрачки стали менять размер. Попеременно то увеличиваясь, то уменьшаясь. Я замерла, всматриваясь в них, — Ты забудешь этот разговор и потеряешь всякое желание общаться с Ребеккой. Ты будешь сторониться её и её семью. — Ты что? Совсем, да? Кукуха поехала, да? — я постучала пальцем по лбу блондинки и чуть оттолкнула ее, ибо она залезла в мое личное пространство. Она ошалело моргала. — Так. Прежде, чем кому-то что-то говорить, нужно провериться самим. У психиатра, к примеру. Договорились? — не дожидаясь их реакции, я вылетела за дверь и сразу же наткнулась на ждущую Ребекку. — Привет. Нужно поговорить, — бросила она и схватила меня за руку, утаскивая в туалет под аккомпанемент звонка на урок. — О, еще одна. Тоже хочешь запретить мне общаться с Ребеккой? — усмехнулась я, но моя маленькая шутка не была оценена. На меня хмуро посмотрели и затолкали в помещение. Спина оказалась прижатой к кафельной стене. — Я слышала, о чем вы говорили с этой троицей. — Да? Они просили не общаться с тобой, но я тебя не предала, — я улыбнулась подруге и выпятила вперед грудь, но она всё оставалась хмурой. — Бекки, что-то случилось? — Да. Они правы. — Ты бы видела Кэролайн, которая пыталась меня взглядом загипнотизировать... — стала я показывать Форбс, но осеклась. — Подожди, в каком смысле «Они правы»? Ты о чем? — Ты, действительно, не должна общаться со мной, — она опустила глаза. — Ты чего, Ребекка? — я взяла девушку за руки и заставила посмотреть на меня. — Не хочешь больше дружить со мной? Надоело? — в груди потяжелело и стало что-то покалывать. — Нет, — помотала она головой. — Поэтому, — Ребекка посмотрела прямо мне в глаза. Её скулы заострились, кожа приобрела сероватый оттенок. Глазное яблоко стало красным, оставив лишь радужке свой цвет. Вокруг глаз появились черные вены, которые словно пульсировали и стремились пройти еще дальше. Но самое главное — зубы. Клыки удлиннились и стали выпирать из-под верхней губы. Ребекка утробно зарычала и открыла рот, показывая эти самые клыки. Я заверещала и со всей силы ударила подругу кулаком в нос. Она отшатнулась, держась за окровавленный нос, а я осталась стоять, в ужасе прижимая к себе учебник по истории и пульсирующую от боли руку. Она засмеялась и подошла к раковине, включая воду и начиная смывать кровь. — Ты кто? — голос предательски задрожал, и я сглотнула вязкую слюну. — Вампир. Не видно? — она выжидательно посмотрела на меня уже нормальными глазами. — В-в-видно. А... как? Ты шутишь? Как ты это сделала? — показала пальцем сначала на её лицо, а потом на свое. — Легко и просто. Ну, что? Хочешь теперь со мной общаться? — Ну, если ты меня не съешь, то хочу. Подожди. Это шутка, да? Где-то камеры? — я замотала головой. — Знаешь, это не очень смешно. Вот эти вот глаза и клыки. Нельзя же так пугать. Так можно и удар схватить. Как ты так быстро все это надела и сняла? Подсыпала мне что-то? Пока бормотала, чувствовала, как грохочет в груди сердце. Каждый удар отдавался в висках и заглушал все остальные звуки. Перед глазами запрыгали цветные мушки. Я что-то говорила, пока мир вокруг расплывался. И последнее, что я видела перед собой, до того, как все заволокла темнота, было взволнованное лицо подруги.***
— Знаете, я так испугалась, когда увидела её такой, — шептала я, поглаживая длинные пальцы и щекоча ладонь. — Да? Почему же, котенок? — сильные руки взяли меня за плечи и повернули к своему обладателю. Я подняла голову и встретилась взглядом с мистером Майклсоном. Он обхватил ладонями мое лицо и приблизился к нему. Теперь мы стояли, чуть ли не касаясь друг друга носами. — Почему?! Ну, это неожиданно, знаете ли. Моя подруга вдруг превратилась в вампира. — Ты же меня не испугалась. А я пострашнее какого-то вампира буду. — Так я видела Вас не в реальности. Вы — лишь образ моего воображения. А она реальна. Она смотрела на меня в реальности. Мужчина картинно схватился за сердце и вознес глаза к небу. — Ох, боги, за что мне это?! — воскликнул он. — Моя дама считает меня видением. Разве можно так? Я вполне реален, пичужка. — Реален, конечно. Но не такой. — Какой? — Вы бы не стали так общаться со мной в реальности, мистер Майклсон. — Что за неуверенность в себе? Разве я давал повод так о себе думать? Я пожала плечами и обняла его руку, прижав её к груди. — Очень глупо слушать то, что говорит мне мой сон. — Я не сон. Разве может сон сделать так, — наглые пальцы спустились к моему мягкому месту и легонько, но ощутимо ущипнули его. Я вскрикнула и ударила его по рукам. — Что Вы себе позволяете?! Даже во сне это неприлично! — Послушай меня, милая, — он снова заставил меня посмотреть на него. Никлаус стал поглаживать мои щеки большими пальцами. — Нужно, чтобы ты уяснила один момент, — он резко остановился и приблизился еще больше. — Я всегда делаю то, что хочу. Всегда. А если ты вздумаешь сопротивляться, то у меня есть много способов тебя заставить. Со мной лучше не спорить. Никогда. Поняла, котенок? Я задрожала всем телом и кивнула, пытаясь не встречаться с ним взглядом. — И еще, — он с силой поднял мой подбородок. — Никогда не отводи взгляд. Всегда смотри мне в глаза.