Алая истина

Мне всегда казалось, что я неплохо понимаю мужчин, поскольку с самого раннего детства в основном общалась только с ними. Отец, дяди, кузены, а затем и родные братья. Мне было легко с ними, я всегда знала, чего от них ожидать и как держаться в той или иной ситуации. К моему глубокому сожалению, этих знаний оказалось недостаточно. Я совершенно терялась, когда он смотрел на меня своими голубыми глазами и ухмылялся, будто знал, что творится у меня в голове. Я не понимала, как вести себя с древним вампиром, который за свою долгую жизнь повидал столько, что мне и не снилось. Не знала, что сказать, чтобы он не посмеялся надо мной, чтобы воспринял серьёзно. Он сводил меня с ума одной лишь улыбкой, одним словом. Вел себя так, будто мы на приёме у королевы. Эти манеры, эти жесты, эти приподнятые уголки губ и сверкающие желтым глаза — всё это убивало меня. Шёл второй час нашего ужина. Я уныло ковырялась вилкой в курице, уже порядочно распотрошив ее. Нет, блюдо было вкусное. Очень вкусное. Но единственный кусок, который я съела, встал поперек горла. Ни туда, ни сюда. Никлаус посматривал на меня и очень медленно ел свой стейк с кровью. Заставлял меня любоваться его скулами и челюстью, его горлом, его длинными пальцами. Каждый кусок, отправлявшийся ему в рот, сопровождался долгим взглядом на меня. А я старалась вообще не смотреть на вампира. В голове всё еще крутились его слова. «Весь мир преклонит перед тобой колени. Я дам тебе все, чего бы ты не пожелала. Любое твое желание будет исполнено в тот же миг. Все драгоценности будут у твоих ног. Я окружу тебя богатством и роскошью. От тебя лишь требуется полностью принадлежать мне и быть послушной. Разве это много в сравнении с тем, что я тебе дам?» — Не нравится? — невинно поинтересовался Ник, будто и не догадывался, что именно он является причиной отсутствия моего аппетита. — Почему же, — отковырнула еще лоскуток курочки и разместила его в узоре на тарелке. — Очень вкусно. Просто у меня аппетита нет. — Ты со вчерашнего вечера ничего не ела. Да и то там была какая-то жалкая шоколадка. Поэтому не выделывайся, а ешь, — я нахмурилась. — Или я сам буду тебя кормить. А это неплохая идея... — Не надо! — вскрикнула я и сжала вилку с ножом посильнее. — Поздно, котёнок. Мне понравилась эта мысль, — Ник в миг пододвинул свой стул ко мне и с легкостью отобрал столовые приборы. Наколол один кусочек и поднёс его к моему рту. — Открой-ка ротик. Я замотала головой, чувствуя, как щёки наливаются румянцем. — Давай, а то уже почти всё остыло. — Не нужно, я сама. Мне же не пять лет, — попыталась забрать обратно хотя бы вилку. — А если нас увидят? Мне будет стыдно. — Милая, посмотри вокруг. Мы ограждены ширмой. Никто нас не побеспокоит, будь уверена. А теперь открывай свой прелестный ротик, — я обреченно открыла рот и немного высунула язык. — Родная, ты заставляешь меня думать совсем не о еде, — вопросительно подняла брови, тщательно пережевывая еду. — Ладно, забудь. Давай-ка за маму... Вот так мы и сидели. Он меня кормил и иногда вытирал мои губы салфеткой, а я смиренно сидела вся красная и старалась думать о чём-нибудь хорошем. Вот только мысли всё время возвращались к Нику. Как только мне удавалось отвлечься, он постоянно делал что-то, что возвращало всё внимание ему. То прядь за ухо заправит, то по щеке погладит, то ногу сожмет. В общем, не вечер, а семь кругов ада. — Ник, я не могу больше, — посмотрела на него жалобно, состроив глазки. С папой всегда получалось. — Ты теперь ответишь на мои вопросы? — А ты ответишь на мой? — он отложил вилку, аккуратно вытер мне рот, поправил мое платье и начал разливать чай. — Отвечу, — я собрала все свое мужество в кулак, медленно выдохнула, но всё же стыдливо опустила глаза на скатерть. — Нет. Рука мужчины дрогнула, проливая чай мимо кружки. Я спохватилась и начала вытирать жидкость, попутно проверяя, не обжёгся ли он. — Что ты сказала? — зашипел вампир, хватая меня за руку. Нагнулся и приблизил своё лицо ко мне. — Повтори. — Н-нет, — подавила в себе желание зажмуриться. Беспокойное в последнее время сердце начало с новой силой отстукивать в бешеном ритме. — Не хочу. Никлаус прикрыл глаза и медленно выдохнул, видимо, успокаиваясь. — И почему? — процедил он сквозь сжатые зубы. Керамический чайничек пошел трещинами и начал рассыпаться, брызгая кипятком на руки Клауса. Я испуганно схватила его руку, заставила разжать пальцы и поставить испорченную посуду на стол. Подула на кожу, промакивая ее полотенцем. — Я... — задрожала всем телом. Кажется, паническая атака. — Не хочу становиться Вашей собачкой на привязи. Не хочу тратить Ваши деньги и сидеть на шее. Не хочу терять свою свободу. И что Вы сделаете, когда я надоем? Выкинете, как ненужную игрушку? — Я предупреждал тебя, что даю выбор лишь один раз? Предупреждал? — угрожающе зарычал вампир. Дождался моего несмелого кивка. — Ты упустила этот шанс. Отныне ты будешь делать только то, что скажу я. С этого момента ты принадлежишь мне и все твои мысли и желания будут направлены только на меня. Я пытался сделать всё мягко, пытался не давить, не хотел заставлять. Как мы видим, это не работает. Теперь от тебя ничего не зависит, — шипел он мне на ухо, все сильнее сжимая моё запястье. Каждое его слово было как новая пощёчина. Следующая сильнее предыдущей. На глаза навернулись слёзы. Я сглотнула ком, вставший в горле, чувствуя, как горячие ручейки текут по раскрасневшимся щекам. — О каком выборе вообще идет речь? Либо соглашаюсь, либо соглашаюсь? Такой? В каком месте Вы вообще предлагали компромисс, мистер Майклсон? Такие слова взбесили мужчину ещё больше. Он притянул меня к себе и усадил на колени, с силой сжимая талию. Наверное, останутся синяки. Двумя пальцами взял мой подбородок и поднял лицо к своему. Мы оказались нос к носу. Я всхлипнула и подавила желание чихнуть. От его взгляда что-то в животе завязалось в узел, а по позвоночнику пробежался холодок. — Посмотри на меня, — страдальчески вздохнул он, пальцем вытирая мои слёзы. Закатил глаза и прижал меня к себе, при этом поцеловав в лоб. Я положила голову ему на плечо, наслаждаясь поглаживаниями и наблюдая, как рубашка неумолимо намокает. Всё, что накопилось за этот вечер, начало выходить через глаза. Все нервы мне вытрепал. — Что же ты такая впечатлительная у меня? Ну, вспылил, бывает. Зачем сразу в слёзы? Всё-всё, успокойся. Не нужно плакать, не собираюсь я тебя рабыней делать, — опёрся щекой о мою макушку, продолжая гладить спину, спускаясь все ниже. Я возмущённо встрепенулась, попыталась встать, но меня просто впечатали в сильное тело. — Отпустите меня, пожалуйста. — Не-а. Не понимаю, что тебе не нравится. У тебя будет всё. — Может быть, мне не нравятся мужчины, которые старше меня на тысячу лет, — прохрипела я и сразу же жалея о сказанном. Ник сжал меня ещё сильнее, и я даже почувствовала, как на его музыкальных пальцах вырастают когти. — Значит, я не нравлюсь тебе? — он медленно провёл по моим волосам, а затем сжал их. Было не больно, но ощутимо. — Нравитесь. Очень. Но мне неприятны такие предложения. И я не хочу отношения, построенные на деньгах. Может, я о другом всю жизнь мечтала. — О чём ты мечтала? — хватка ослабла и теперь меня снова гладили. — Не скажу. Он ещё несколько минут пытался выпытать из меня подробности, но я замолчала и совсем не замечала его потуг, медленно попивая остывший чай. Вскоре меня стало клонить в сон в тёплых объятиях. Клаус вздохнул, поднял меня на руки и куда-то понёс. — А куда мы идём? — В нашу комнату. — А у нас есть комната? — Конечно. — А нельзя домой? Мама с папой будут волноваться. — Не будут. Ребекка их предупредила. — Предательница, — прошептала я и на этой ноте уснула.

***

— Она не проснётся? — Нет. — Уверен? — Вполне. Я дал ей снотворное. Так что до утра у нас есть время. — Она поела? — Да. — Тогда раздевайся и ложись. Никлаус расстегнул рубашку, повесил ее на стул, затем стянул носки, оставаясь лишь в штанах. Он медленно лёг на кровать вплотную к спящей девушке. Её грудь мерно вздымалась, а волосы разметались по подушке. Его состояние осложнялось и тем, что она лежала лишь в нижнем белье. Сглотнул и закрыл глаза, стараясь не думать об открывшемся перед ним видом. Луи что-то прошептала во сне, и немного пододвинулась к гибриду. Он затаил дыхание и услышал тихий смешок ведьмы. — Голову оторву, — пропел он. — Кто тебе тогда ритуал будет проводить? Санта-Клаус? Лежи и не двигайся. Мне нужна полная тишина. И он замер. Ведьма ухмыльнулась и начала зажигать свечи. Они стояли по всей комнате, образуя понятный лишь женщине рисунок. Она встала прямо посередине комнаты и подняла руки над головой. Лицо сразу же обдало жаром и энергия, странно тягучая и тяжелая, начала медленно окутывать тело старой ведьмы. Затянулась тихая песня. Ведьма еле-еле шевелила губами. Свечи начали гореть ярче, пламя поднималось всё выше и вскоре полностью освещало помещение. Женщина резко замолчала. Тишина начала давить на уши и гибрид поморщился, стараясь подавить в себе стремление побить ладонью по ушам. Женщина кивнула каким-то своим мыслям и подошла к кровати, к той стороне, где лежала девушка. «Не смогла всё-таки сбежать» грустно вздохнула она и сделала надрез на правой ладони ещё совсем молодой, на её взгляд, девочки. Вампир вздрогнул, но всё также оставался без движения. Ведьма обошла кровать и протянула кинжал Клаусу. — Свой ты должен сделать сам. Потом возьми её за руку. Ник кивнул и одним движением рассёк себе кожу. Сразу же схватился за ладонь Луи, переплетая их пальцы. По венам будто потекла лава, насквозь прожигая руку. Мужчина с силой сжал челюсть. — Теперь начинай говорить, — ведьма встала у подножья кровати и прикрыла глаза, на ходу вылавливая нити энергии двоих. Нить девушки горела ярко-голубым. Она была невесома и отдавала теплом, будто солнце летом. У вампира же нить была багряной, словно пропитанная кровью. Она тянулась к голубой и уже почти оплела её своими щупальцами. — Давай! — Nunc et in perpetuum, — зашептал он, крепче сжимая ладонь девушки. — Nos split anima in dimidium. Nunc nostra Unione, non perdere quis semper. Nunc et in aeternum, te pertinent, ad me omnino. Et ut deos esse testes ad hoc. — Sic fiat! — закричала ведьма и резко опустила руки. Свечи погасли. И теперь единственным источником света для неё была фиолетовая нить.